"Назло русским героизируем СС!"

Симпатия к сражавшимся во время Второй мировой войны на стороне нацистской Германии – не следствие «отсутствия настоящих героев», как утверждает Александр Чаплыгин, а стремление самоутвердиться за счет раздражения со стороны местных русских и России, пишет Йозеф Кац в материале для портала "Столица".

Участники диверсионной разведгруппы «Эрна», бойцы пресловутого 20-го легиона СС, теперь вот – какие-то смутные члены Сакалаского общества военных Эстонии, которым ну просто не терпится отметить сходкой на кладбище годовщину вступления в Вильянди вермахта…

Эти, и другие подобные персонажи, время от времени оказывающиеся на первых полосах местных и зарубежных СМИ, делают малоприметное, но, откровенно говоря, скверное дело: ненавязчиво стремятся убедить общественность в том, что взгляды Эстонии на события Второй мировой войны диаметрально отличны от общепринятых – по крайней мере, от принятых в Западном мире.

Проводимые, вроде бы, частными лицами «памятные мероприятия» (что касается посвященной «Эрне» военно-спортивной игре – так и подавно Министерством обороны), неизменно вызывают неприметно-благосклонное отношение со стороны официальных лиц. И откровенно восторженное – у части общества.

Давно и недавно

Почему использовавшиеся Рейхом в качестве «пушечного мяса» легионеры, равно как и другие коллаборанты, получившие от оккупантов форму и оружие более популярны в современной Эстонии, чем те же участники Освободительной войны или древние эсты, сражавшиеся с захватчиками-крестоносцами в XIII столетии настолько отважно, что даже попали в немецкие, написанные противником хроники?

Довоенная ЭР активно эксплуатировала Лембита и Меэлиса как воплощение духа эстонских воинов. Что же касается Освободительной войны, то тут и говорить не приходится. Кстати, в те времена, когда были живы ее участники – в том числе и беспощадно эксплуатируемые ныне несчастные северо-западники – никому в голову не приходило заявить, что победа в ней была достигнута предательством последних.

Героев и образцов для подражания в плане воинской доблести – тем более, сражавшихся в мундирах иностранных армий (той же шведской) – в истории лишенной до 1918 года собственной национальной государственности Эстонии было бы найти не мудрено. Было бы, что называется желание. Его нет.

Зато есть другое желание: во чтобы то ни стало доказать, что лица, одевшие мундир иностранного государства-оккупанта, не жертвы обстоятельств (в лучшем случае), а героические «борцы с большевизмом», «борцы с оккупацией» и «борцы за свободу», наконец.

В ногу с собой

Живя в мире, ограниченном пространством публикаций, а особенно – комментариев на местных Интернет-порталах, несложно вообразить, будто бы значительной части эстонского общества присуща какая-то особо трепетное отношение к Третьему Рейху, вермахту, СС, доктрине национал-социализма. Или, по крайней мере, некие особо теплые воспоминания о трех с половиной годах гитлеровской оккупации Эстонии.

Чуть более глубокого соприкосновение с темой достаточно, дабы убедиться - мнение это ошибочно. Недавно переведенный на русский язык рассказ покойного Яана Кросса «Труба» точнее всего, пожалуй, передает атмосферу, царившую в Эстонии в 1941-44 годах, когда большинство оказавшихся в оккупации эстонцев не шибко-то рвались «побороться за свободу» на Восточном фронте.

Ностальгии по «немецкому времени» нет. Есть другое: безудержное стремление заявить о себе. Причем не только заявить, но и сделать это таким образом, чтобы как можно ярче подчеркнуть собственную уникальность, непохожесть на других. Насладиться сладостным чувством, что весь парад шагает не в ногу, а один я – в ногу.

Объект для утверждения

Важен и еще один аспект: подобное самоутверждение, присущее, чаще всего, подросткам, постоянно требует объект для самоутверждения. То есть – того, кто обязательно отреагирует на твою попытку утвердить себя особенно болезненно.

Подтверждение тому – опыт из практики Центральной Европы. Известно, что два из существующих ныне государств – Словакия и Хорватия – до начала девяностых годов обладали в обозримом прошлом государственной самостоятельностью только один раз – в годы Второй мировой. В обеих случаях «самостоятельность» была получена из рук Третьего Рейха.

«Развод» словаков с чехами прошел образцово-гладко, без взаимных национальных претензий. Распад же Югославии сопровождался вооруженными конфликтами. Обиды на соседей в Хорватии больше, чем в Словакии. И потому о «Словацком государстве» 1939-45 года вспоминают лишь историки, а вот героизация хорватских усташей в начале девяностых цвела пышным цветом, превосходя нынешнее эстонское «увлечение легионерами».

* * *

Желание самоутвердится за счет другого в человеческом коллективе считается психологами проявлением социальной незрелости, инфантильности. Как называется подобное поведение в межнациональных отношениях – честно говоря, не знаю.

Проще всего обвинить в «национальном» и «политическом» инфантилизме другого. И даже посоветовать государству, в котором ты живешь, начинать взрослеть – хотя бы, по достижению двадцатилетия.

Сложнее – не увлечься подобными советами до той степени, когда грань в уподоблении своему оппоненту стирается. В таком случае, ничего, кроме утверждения его в единственной справедливости своей точки зрения, увы, не произойдет.