С подачи нарвитянки в России установлена мемориальная доска героям войны

22 июня 1941, когда в СССР вторглись фашистские войска, Тамаре Фирсаковой было меньше двух лет. Ровно два девочке исполнилось через несколько месяцев в концлагере № 3 города Петрозаводска, и ее первое детское воспоминание – нескончаемая колючая проволока.

Семейный фотоархив: Тамара Фирсакова с дедушкой и бабушкой через десять лет после освобождения из концлагеря; мать и отец Тамары.

77-летняя нарвитянка Тамара Васильевна Матвеева, бывшая работница Кренгольма, рассказывает, что о своих детских годах «от двух до пяти» в памяти почти ничего не сохранилось – только колючая проволока и баня, где мылись все вместе – старики, женщины, дети.

«До войны мой папа работал судовым механиком. Когда началась война, его сразу призвали, а нас, маму, брата и меня, дедушка увез на родину отца, в деревню Кимозеро Ленинградской области. Когда в деревню вошли немцы, они ее разрушили, а всех до единого жителей угнали в Петрозаводск, в лагеря», - говорит она.

«Не помню, что мы ели в лагере, но мама, наверное, всю еду нам с братом отдавала, чтобы мы не умерли от голода. Когда нас освободили, я уже давно не могла ходить, родственники думали, что я умру. Помню больничные койки, рыбий жир на тумбочке и как мама шепотом подзывает брата к кровати, и наказывает ему, чтобы он меня не обижал».

Запрос в военный архив

«Мама и отец были ровесниками, они родились в один год, и умерли в один год – в 1944-м. Мама умерла в тот день, когда получила похоронку на отца», - рассказывает Тамара Максимовна. Она и ее брат росли в детских домах – дед после войны купил дом без крыши, и возможности растить внуков не имел. Тамару он забрал к себе из детдома, когда ей было 13 лет, а в 16 она уже начала работать подсобной рабочей на строительстве Подпорожской электростанции. А потом дед отвез ее в Нарву учиться на прядильщицу – так Тамара стала нарвитянкой.

«Я росла, ничего не зная о своих родителях – дед с бабушкой ничего не рассказывали, я ничего не спрашивала. Еще в детском доме привыкла жить сама по себе и ни о чем не расспрашивать. Но часто думала о родителях». Довоенных снимков в семье почти не сохранилось, но на почетном месте в квартире пенсионерки висит в рамке фотография ее родителей, которую по ее просьбе фотограф сделал из двух отдельных снимков отца и матери – «пусть хоть тут они будут вместе», говорит женщина.

Ей давно хотелось узнать, как погиб отец и где он похоронен. Но удалось это только в 2005 году. «Когда была в гостях у внучки, мы с ней пошли в музей Кронштадта. Я увидела там документы моряков Балтийского флота и подумала, что в музее могут и об отце что-то знать. Работники музея посоветовали мне обратиться в Центральный Военно-морской архив», - рассказывает Тамара Максимовна.

70 лет спустя

Из архива вскоре прислали справку, из которой стало ясно, как погиб ее отец Василий Максимович Фирсаков, главный старшина тральщика ТЩ-49. Это судно участвовало в обороне Ленинграда, потом занималось разминированием дна Финского залива, а 19 сентября 1944 года тральщик случайно подорвался на мине, и весь его экипаж погиб. «Место погребения – море», - было сказано в справке. Взрыв произошел близ банки Вигрунд, но где это место?

«Сын мой пересмотрел все карты в интернете, но мы это место долго не могли отыскать. А в прошлом году я пошла на 9 мая на Петровскую площадь, и там случайно познакомилась и разговорилась с одной женщиной из Ивангорода.  Наташа, так звали женщину, рассказала мне, что банка Вигрунд находится недалеко от деревни Гакково, где у нее есть летний дом».

Оказалось, что в деревне есть и братская могила моряков, павших во время освобождения этих мест. А еще в Гакково рассказывают, что, действительно, во время войны один корабль подорвался на мине совсем близко от берега, так что тело одного из погибших моряков даже вынесло на берег, и жители деревни похоронили моряка в той же братской могиле.

Тамара Максимовна попросила свою новую знакомую выяснить, нет ли на памятнике фамилии ее отца. Фамилии там не оказалось, но Наташа посоветовала послать запрос в администрацию Усть-Луги, к которой территориально относится деревня Гакково. «Мы очень благодарны специалисту администрации Людмиле Петровне Нарожневой: она не только подтвердила, что тральщик отца действительно погиб вблизи деревни Гакково, но и выяснила имена и звания всех погибших, и затем там была установлена мемориальная доска. И вот впервые за все эти годы появилось место, куда я могу положить цветы. Я побывала там в этом году 8 мая, поеду и в следующем», - со слезами на глазах рассказала пожилая женщина.

В нашу редакцию она обратилась с просьбой опубликовать фамилии с мемориальной доски: как говорится, мир тесен – вдруг в Нарве есть и другие потомки моряков, погибших на тральщике ТЩ-49? Наверняка они тоже были бы рады узнать, что теперь есть место, где можно почтить память своих отцов и дедов.

Не дает покоя Тамаре Васильевне и еще одно обстоятельство: «Лет пятнадцать назад кто-то разыскивал через газету старшину Василия Максимовича Фирсова. Тогда я подумала, что это к отцу не имеет отношения, потому что фамилия была другая, а теперь жалею, что не отозвалась на то объявление – ведь имя-отчество и звание совпадают, а фамилию во время войны могли и не запомнить точно». Возможно, кто-то из потомков моряков, служивших вместе с отцом Тамары Максимовны, и в самом деле живет сейчас в Нарве, и откликнется после этой публикации.

Вера Малькова, "Виру Проспект"