«Я своего наркомана на бизнесмена не променяю!» Как в Беларуси живут клиенты заместительной терапии метадоном
В 2019 году программе заместительной терапии в Беларуси исполняется 12 лет. За это время лечение прошли тысячи человек. Скольких программа спасла от смерти или тюрьмы, сказать трудно. «Радыё Свабода» поговорило с двумя людьми, которые проходят лечение таким образом, о зависимости, эффективности программы и упущениях в текущей наркополитике страны.
Первые кабинеты заместительной терапии метадоном, сокращенно – ЗТМ, появились в Беларуси еще в 2007 году в Гомеле. Это был пилотный проект Глобального фонда по борьбе с ВИЧ, туберкулезом и малярией. Эксперимент оказался успешным, и через три года такие кабинеты открылись по всей стране. Сегодня в Беларуси 19 кабинетов ЗТМ, их услугами пользуются 728 пациентов.
Заместительная терапия – один из методов уменьшения вреда. Суть этого подхода не в запрете потребления, а в том, чтобы дать возможность делать это безопасно для себя и окружающей среды. Например, иметь чистые шприцы, презервативы, антидоты при передозировке, информацию о веществах и рисках их применения, витамины и лекарства.
Всемирная организация здравоохранения одобрила заместительную терапию как эффективный метод лечения наркозависимости. ЗТМ применяется в 90 странах мира.
Чем замещают наркотики
Заместительная терапия метадоном появилась в США в 1960-е годы. Первый и самый распространенный препарат – медицинский метадон, синтетическое вещество, принадлежащее к классу опиоидов. Метадон действует гораздо дольше героина и не вызывает эйфории.
Благодаря ему человек, имеющий зависимость, например, от героина, не испытывает «ломки» и может нормально жить, не думая, где достать наркотик. Такие люди могут работать, создавать семью и заниматься своим здоровьем. Медицинский метадон непривлекателен для нелегального потребления, так как не вызывает эйфории.
Метадон – самый популярный (а в Беларуси – единственный) препарат для заместительной терапии. В первую очередь потому что дешевый. По подсчетам Евразийской ассоциации снижения вреда, на одного пациента в год расходуется 387 долларов – с учетом цен закупки препарата и оплаты труда медперсонала. Для сравнения: стоимость содержания человека за решеткой – 1050 долларов в год.
Второй популярный препарат – бупренорфин, который в этом году зарегистрировали в Беларуси, но пока что не используют в терапии. Он имеет меньше побочных эффектов, чем метадон, однако стоит почти в 8 раз дороже.
Кто подпадает под заместительную терапию
Попасть на программу могут те, кто употребляет уличные наркотики не менее трех лет, стоит на официальном наркоучете и пытался лечиться иначе, но неудачно.
Условия довольно жесткие: за метадоном нужно приходить ежедневно, некоторые даже ездят из других городов. За пропуски могут выгнать из программы. Участников периодически проверяют, не употребляют ли они другие препараты, например димедрол, который в смеси с метадоном дает эйфорию, или алкоголь – за это тоже выгоняют. Восстановиться на программе можно только через полгода.
Заместительная терапия метадоном помогает только при зависимости от опиатов. Если зависимость, например, от «солей» или «спайса», то метадон неэффективен.
Сергей Крыжевич.
«Больше всего боюсь, что снова вернусь на улицу»
На часах 6:30. Минчанин Сергей Крыжевич уже проснулся, выпил кофе и пошел выгуливать собаку. Его жена и дочь еще спят. Сам же Сергей позволить себе такую роскошь не может: в 7 он выходит из дома, чтобы успеть перед работой в кабинет заместительной терапии на улице Маяковского. Это одно из двух учреждений, обслуживающее пациентов с минской пропиской.
Путь только в одну сторону на автобусе занимает около 40 минут, на такси – вдвое меньше.
– Вот сегодня я потрачу на все дела два часа, – жалуется Сергей. – А мог бы провести это время с дочерью. Почти всегда беру Uber. Это быстрее, но выходит 12 рублей за дорогу от моего дома до кабинета и назад.
Мы приближаемся к кабинету – Сергей начинает здороваться с людьми на улице. Его тут все знают благодаря не только стажу (получает медицинский метадон уже 10 лет), но и гражданской позиции. Чуть больше года назад мужчина стал одним из основателей организации пациентов заместительной терапии «Твой шанс».
Организация ставит целью продвижение программ заместительной терапии, расширение их деятельности и улучшение условий для пациентов.
– Мы решили, что спасение утопающих – дело их собственных рук, – говорит Сергей Крыжевич.
Сегодня он разговаривал с доктором-наркологом по поводу судьбы одного из пациентов.
Как он стал наркоманом
Первый раз он попробовал дозу незаконного психоактивного наркотика в конце 1980-х, еще в школе. Сосед вернулся из армии – служил в Средней Азии и привез оттуда марихуану. Потом появился героин.
– Мужчина ушел из программы, потому что хочет самостоятельно справиться с зависимостью. Без метадона он сумел продержаться 45 дней. Но сегодня говорит, что ему не хватает мощи и он может снова начать употреблять героин... По правилам программы, вернуться можно только через 6 месяцев. Но за это время человек может умереть от передозировки, получить ВИЧ или сесть в тюрьму! Нужно менять правила, – возмущается Сергей.
– В минском микрорайоне Восток, где я вырос, было минимум пять пунктов, где можно было приобрести героин, – рассказывает Сергей. – Вначале он был дорогой: 100–120 долларов за грамм при средней зарплате 30–40 долларов. Потом счет уменьшился до 25–30 долларов за грамм.
Грамм – это довольно много. За 5 долларов можно было на двоих с утра «сняться с ломки». То есть избавиться неприятных ощущений, которые возникают, когда не получаешь наркотик.
Потом появилась маковая соломка, а за ней и семя мака. В течение 10 лет опиаты варились именно из макового семени, которое было легально и очень доступно. В те времена много людей подсели на опиаты, и началась вспышка ВИЧ-инфекции.
На наркотики у Сергея уходил чуть ли не весь заработок. А работа должна была подходить под его образ жизни. Говорит, что все такие работы были нелегальные: для людей с судимостью и тех, кто на наркоучете.
– Уйти от употребления очень сложно. Здесь даже не физические ломки, а психологические барьеры. К заместительной терапии меня максимум хватало на два месяца. Есть жажда эйфории. Но люди с большим стажем часто употребляют наркотики для того, чтобы задушить физическую и душевную боль. Наркотик нужен просто для того, чтобы нормально себя чувствовать.
В середине 2000-х с реабилитацией зависимых от наркотиков, по словам Сергея, было проще. Тогда можно было платно прийти в диспансер и не попасть на официальный наркоучет. Врачи выписывали препараты, которые помогали купировать физическую боль во время ломки. Так можно было некоторое время продержаться, чтобы не нарушать закон.
Как он присоединился к заместительной терапии
Сергей стал пациентом программы 10 лет назад, сразу, как та появилась в Беларуси.
– Очень рад, что пошел на программу. Благодаря ей у меня в жизни все складывается хорошо, – улыбается сегодня мужчина.
Сейчас Сергей вместе с другом открыли производство мебели. Выполняют частные заказы, а их продукция стоит, например, в магазинах «Соседи».
Сергей говорит, что из-за активизма на него начали давить власти. Однажды после создания организации «Твой шанс» на улице его остановила машина ГАИ, отвезли на комиссию – и нашли в моче следы медицинского метадона. За это Сергея лишили прав на три года и дали штраф 1000 долларов.
Сейчас «Твой шанс» борется за то, чтобы пациенты могли брать препарат домой, чтобы хватило на несколько дней.
– Я вот уже 10 лет ежедневно без выходных и праздников езжу на заместительную терапию на улицу Маяковского. Это создает сложности, и многие люди, которые хотели бы пойти на терапию, отказываются.
Получить терапию в другом городе или даже стране возможно. Нужно только сообщить доктору, где будешь проходить лечение. Тот составляет необходимые документы, с которыми можно обратиться за препаратом в такой же кабинет в другой стране. Процесс занимает около 3-4 дней, поэтому спонтанно попутешествовать не удастся.
– В 2018 году я ездил в Австрию, Чехию, Нидерланды и Литву и получал лечение. Правда, в Нидерландах надо было заплатить, а в Чехии я принимал бупренорфин.
«Я своего наркомана на бизнесмена не променяю!»
Сергей некоторое время думал о выходе из программы, но пока не решился.
– Не хочу потерять семью, работу. Больше всего боюсь, что снова вернусь на улицу, – говорит собеседник. – Существуют методики выхода из программы: тебе постепенно понижают дозировку. Иногда думаю, что надо попробовать. Но потом что-то останавливает.
С женой познакомился 5 лет назад, но переходить на другой этап не удавалось – он употреблял героин.
– Как только я перешел на заместительную терапию, появилось много свободного времени. Пошел на работу, собрал деньги на скутер, потом купил машину. Женился, появился ребенок.
Дочь Сергея еще ничего не знает, но он верит, что придет время, когда придется ей рассказать. Она уже спрашивает, почему папа куда-то ездит. Взрослые должны придумывать истории.
– У некоторых людей, с которыми я употреблял, появилась даже обида на меня. Мол, я их бросил. Но никто не хочет идти на программу, зная о ее условиях.
По словам Сергея, во время употребления характер человека кардинально меняется. Но то, что все наркоманы воруют вещи из дома, чтобы купить очередную дозу, – стереотип.
– Я не знаю, что можно победить запретами. Становится только больше людей, которые скрывают то, что употребляют.
Стереотипы и запреты только усложняют жизнь. Так, жена Сергея не рассказывает на работе о его прошлом.
– Я работаю педагогом, и мы должны учить, что наркотики – это плохо. А тут выходит, что я живу с человеком, который и не совсем бросил. Никому не объяснишь, какой он у меня хороший, заботливый, хозяйственный. Однажды зашла речь о мужчинах, и я сказала подругам: «Я своего наркомана на бизнесмена не променяю!»
«Если бы не программа, то меня ждала бы или могила, или тюрьма»
Яна Брика – молодая и улыбчивая женщина. Она живет в небольшой квартире в центре Минска с мужем и дочерью и работает парикмахером уже 17 лет. Четыре из них она клиентка заместительной терапии.
График Яны выглядит иначе, чем Сергея. Сначала она отвозит дочку в школу, около 9 утра едет в кабинет заместительной терапии, а потом спешит на работу. Кабинет на улице Передовой – в здании городского наркологических диспансера. Через дорогу – железнодорожные рельсы. Атмосфера очень напоминает культовый фильм 1990-х Trainspotting («На игле»).
«Начала с экстази». Как приходят к привыканию
Женщина начала употреблять в 2002 году, когда ей было 16. Первый раз дала попробовать подруга.
– Все началось с дискотек и экстази. Мне казалось, я никогда не сяду на иглу! Но постепенно хочется больше и больше ощущений.
По словам Яны, привыкание не начинается с первого раза. Но «когда ты можешь бросить, ты не хочешь – не нагулялась, не накайфовалась. А когда хочешь – уже не можешь».
– Момент невозврата начинается с мысли «где бы сегодня достать». Ты не думаешь о работе и других делах. А потом и засыпать начинаешь с мыслью «как бы завтра, говоря на нашем языке, раскумариться».
Несмотря на все большую зависимость, Яна продолжала работать. Правда, все хуже и хуже. Клиенты начали замечать изменения в ее поведении. Женщина постоянно переносила время записи, и постепенно все клиенты отказались от ее услуг.
– Я не могла работать, пока не получу дозу, пока не полегчает. Я просыпалась уже в ломках.
Родила «на игле»
О своей беременности она узнала только на третьем месяце. Просто потеряла сознание, отвезли в больницу. Ребенка Яна решила оставить.
– Я сразу побежала к гинекологу и рассказала ей все: как я живу, что употребляю, какая у меня дозировка. Она еще 20 минут отходила. Мы советовались, как мне правильно «слезать», – сразу бросать употреблять беременной женщине нельзя, большой риск выкидыша.
Теперь Яна признается, что ее не так пугала перспектива ломки, как перспектива употребления во время беременности.
Тогда Яне первый раз предложили попробовать заместительную терапию. Но она отказалась, так как «тогда об этом методе известно было немного, клиентами были единицы».
– Беременность проходила хорошо, я сама родила. Все в больнице знали обо мне, и заведующая отделением держала меня за руку. Но все равно чувствовала на себе косые взгляды, особенно от старых санитарок: «Как так можно?»
Дочь после рождения положили в инкубатор и в больницу, так как у детей опиатных потребителей часто есть абстинентный синдром уже при рождении. Сегодня Яниной дочери уже 7 лет, она ходит в первый класс, у нее нет проблем со здоровьем.
Пошла на программу под угрозой, что заберут дочь
После рождения дочери у Яны началась ремиссия, она не употребляла примерно год. Перед глазами был пример мужа: он употреблял наркотики ежедневно.
– Это был просто ужас. Я целый день сижу с ребенком, а он приезжает ближе к вечеру под наркотой... Было очень трудно и психологически, и физически. Это как трясина: обязательно кто-то предложит, и тебя затянет заново».
Скоро он попал в тюрьму, и за Яну взялись социальные службы. Они сказали, что заберут ребенка, если она не бросит употреблять. Дали испытательный срок – полгода. За это время женщина должна была доказать, что действительно завязала с наркотиками. Поэтому она решила пойти на программу.
– До сих пор я сама пыталась бросить несколько раз, через реабилитации тоже... Ничего не получалось. Тебе кажется, что все, но проходит месяца два-три – и ты снова срываешься. Окончательно бросить удалось только на программе.
Женщина признается, что первое время на программе ей даже снились кошмары.
– Снилось, что я снова иду за дозой. Просыпалась и понимала: все хорошо, я в доме, ребенок рядом, завтра иду на программу.
Попасть на заместительную терапию метадоном Яне помог друг, который работает в программах снижения вреда.
С ЗТМ жизнь Яны кардинально изменилась. По словам женщины, ей стало легче – появилась уверенность в завтрашнем дне: «Я знаю, что не сорвусь и не начну колоться».
Женщина снова начала работать. Поменялись интересы, больше времени она отдает ребенку и семье.
– Я стала ближе к тому, что мне действительно интересно. Когда употребляла, то забывала о себе, о своем ребенке... А на программе все стало здорово.
Дочь не знает о прошлом матери
Она поменяла номер телефона – чтобы не звонили старые друзья. Сейчас много общается с другими пациентами заместительной терапии. Даже не пьет алкоголь – только на праздники. И всегда предупреждает доктора.
Дочь Яны не знает о мамином прошлом. Для нее она просто ежедневно ездит за лекарствами.
– Я решила, когда дочери исполнится 15-16 лет, я ей все расскажу. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью: «Не дай бог, если у нее будет глупая компания».
На терапию Яна ездит ежедневно и в любом состоянии: с температурой, с больной дочерью.
Все знакомые Яны знают, что она пациентка ЗТМ. А ее новый муж, который поддерживает женщину, в свободное время возит на терапию.
– Большую ошибку делают те, кто что-то скрывает или недоговаривает... Если ты открываешься, люди позитивнее относятся к тебе, потому что видят, что ты им доверяешь.
Яна считает, что некоторые боятся рассказывать о своей проблеме, потому что не знают, как отреагируют другие. Еще у многих сохранился стереотип, что потребители наркотиков какие-то «не такие».
Прошлое не отпускает, милиция не забывает, но...
Она говорит, что по сей день к ней часто приходит милиция, если где-то случается кража.
– У кого-то может быть такая же, как у меня, прическа или такая же куртка. И все, милиция думает, что я украла. Не отпускает меня мое прошлое, – жалуется женщина.
Подобные стереотипы сохранились и о людях на заместительной терапии.
– О ЗТМ пока мало что известно. Люди не знают, какая это помощь. Сколько молодежи забрали с улиц! Сколько спасли жизней! Сколько детей вернули в семью! Сколько детей стали счастливее, ведь их мама и папа снова пришли в себя! Это просто колоссальная помощь. Если бы не программа, то меня бы ждала или могила, или тюрьма.
Женщина планирует постепенно прекращать свое участие в программе.
– Главное – избавиться от игломании, желания уколоться. Еще год назад я не была уверена в своих силах. Теперь рядом ребенок и муж – и я уверена, что никуда не денусь. И большое спасибо за это программе.
Насколько эффективна заместительная терапия метадоном?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, «Радыё Свабода» обратилось в Министерство здравоохранения Беларуси.
Анализ результатов ЗТМ показывает ее эффективность для снижения риска заражения ВИЧ-инфекцией, снижения криминальной активности и уменьшения смертности среди потребителей инъекционных наркотиков, отмечают в Минздраве.
Среди пациентов ЗТМ в 6 раз снизился риск совершения преступлений, более чем в 10 раз повысилась возможность их трудоустройства, в 6 раз повысилась возможность получения антиретровирусной терапии среди ВИЧ-инфицированных.
Из общего количества пациентов заместительной терапии ВИЧ-инфицированные составляют 32,4%, из них 71,9% получают антиретровирусную терапию.
В то же время программы ЗТМ практически не влияют на заболевания вирусным гепатитом – у 99% пациентов ЗТМ обнаружен вирус парентеральных гепатитов.
Включение в программы ЗТМ значительно повышает возможности социальной адаптации – 52,5% пациентов ЗТМ трудоустроены, в то время как среди тех, кто не участвует в программе, работу имеют лишь 4%.
В зарегистрированном браке находятся 30,1% пациентов ЗТМ, за все время реализации программ ЗТМ в Беларуси у женщин, находившихся на ЗТМ, родилось 26 детей.
Ежеквартально из программ ЗТМ выбывают около 80 пациентов. Причины разные:
- 39% самостоятельно покидают программу;
- 38,7% нарушают режим программы;
- 16,1% получают тюремные приговоры;
- 5,7% – смерть;
- 0,5% – другие причины.
Показатель содержания в программе (количество пациентов, получающих ЗТМ более 6 месяцев) – более 62%.
Комментарии
Отправить комментарий