«Косуля» Яана Коорта - знакомая и незнакомая

Одна из самых популярных у таллиннцев и гостей города скульптура появилась в городском пространстве столицы девяносто лет тому назад. В сквере на улице Нунне она была впервые установлена в конце октября, а на постоянном постаменте застыла 5 ноября 1930 года. С тех пор и поныне, сколько бы ни исчезало отсюда на время изваяние грациозной косули, представить себе подножье восточного склона Тоомпеа без нее невозможно. А главное – зачем?!

Гипс и бронза

«Яан Коорт на этот раз решил выступить, говоря ироничным языком, со всем своим зоопарком: свиньей, поросенком, бараном, косулей», – писала в сентябре 1928 года газета Päevaleht.

Не слишком почтительный тон заметки об экспонатах ежегодной художественной выставки не должен вводить в заблуждение: премьера в будущем прославленной скульптуры определенно удалась.

«Как монументалист Коорт зарекомендовал себя своими прежними, несколько массивными бюстами, – писал журналист. – Что же касается «Косули», то она словно сюрприз, раскрывающий иные таланты автора.

Она полна легкости, наблюдательности, грации, нежности, изящности контуров, обогащающими наше молодое искусство скульптуры. Это зрелый плод долголетнего внимания и заботы, равный которому у нас было бы трудно сыскать.

Это ценность, которая, без сомнения, должна быть признана сокровищем, достойным художественного музея, созданием которой Коорт навсегда обессмертил свое имя. Нашлись бы только средства, чтобы она была переведена в более стойкий материал!»

Средства, как оказалось, нашлись: ровно через год, на осенней выставке-1929, создатель представил свое произведение уже не в виде прежней гипсовой модели, а скульптурой, отлитой на деньги Художественного фонда в благородной бронзе.

Результат, правда, оказался как-то не очень. Искусствовед Альфред Вага отмечал на страницах Postimees: при отливке начисто пропала легкость и чистота форм. Да и вся скульптура кажется словно «склеенной» из отдельных деталей.

«Ущерб, который причиняет скульптурам их перевод в бронзу, к сожалению, – привычное явление, – сокрушался критик. – Ни один из существующих у нас заводов или мастерских не справляется с этим заданием должно.

Правление Художественного фонда в этом плане должно как-то пойти навстречу скульптору: заказать отливку за границей или же привлечь профессионального литейщика на какое-либо местное производство».

Народное восприятие
Скептически к переводу «Косули» из гипса в металл отнесся и критик Ханно Компус: ему в новом варианте категорически не хватало благородной патины – хотя откуда ей было взяться на новорожденной скульптуре?!

В любом случае технические дефекты было решено незамедлительно исправить – и следующая отливка, изготовленная в литейной Йоханна Миттуса на улице Вабрику, 8, каких-либо нареканий в свой адрес в прессе не оставила.

Не до конца понятно, кто именно решил подарить «Косулю» столице, в городском пространстве которой в ту пору ощущался натуральный дефицит декоративной пластики, – сам скульптор или же правление Художественного фонда.

В любом случае подарок был принят – и в августе 1930 года установлен на временное основание в сквере на улице Нунне. Туда, где вместо снесенных домов планировали возвести то гостиницу, то фуникулер на Тоомпеа – да так ничего и не построили.

Строить здесь довелось… самому Коорту: городской строительный отдел выделил двести пятьдесят крон на изваяние гранитного постамента для скульптуры – хотя установку ее на «пьедестал» сам автор едва ли считал самым верным решением.

Подобное композиционное решение, конечно, выделяло произведение искусства из окружающей среды – и служило неплохой защитой от детей, практически сразу же воспринявших фигуру косули как идеальный гимнастический снаряд-лазилку.

Впрочем, и у более взрослых горожан изваяние лесной козочки, возвышающееся на солидном основании, неизбежно вызывало ассоциации не столько с декоративным парковым элементом, сколько с неким монументальным памятником.

«Что ж это за зверь такой? – делилась газета Waba Maa подслушанными непосредственно в сквере на улице Нунне разговоры. – И чего ради его сюда поставили – просто так или ради того, чтобы увековечить кого-то?!»

«Да просто так установили – кого оно может увековечивать. В газетах же писали: просто так». «Ну, не скажите – был Петр I, есть «Русалка», да еще этот бесстыдный парень, который, перед фасадом Реальной школы».

«Кто ж в наши дни просто так ставить бы стал. Думаю, это памятник тем быстроногим господам, которые государственные денежки прихватывают и исчезают. Видите, как она от Тоомпеа прочь бежать готова!»

Подобная трактовка декоративной скульптуры, надо понимать, в народе прижилась: пять лет спустя газета Jutuleht публикует фельетон о неблаговидном облике домов, окружающих сквер на Нунне.

Персонаж, от лица которого написан материал, тоже упоминает, мол, простой люд называет «Косулю» памятником тем, кто получает казенные денежки и улепетывает, словно пугливая лань.

Невольные странствия
Трудно уже сказать, по какой причине столичные власти решили осенью 1939 года переместить скульптуру с улицы Нунне в парк Хирве – но не позднее следующей весны переезд состоялся.

Простоять на новом месте «Косуле» довелось не долго: зимой 1942 года в оккупированном нацистами Таллинне шел сбор цветного металла для нужд вермахта – и скульптура едва не пала его жертвой.

С постамента она была снята и перенесена на военный склад где-то в районе порта – туда же, куда попал бюст памятника Петру и «Три грации», украшавшие фонтан на пересечение улиц Виру с трассой Нарвского шоссе.

И тут, если верить публикациям в послевоенной эмигрантской прессе, в неминуемое вмешался случай: какой-то немецкий офицер, не чуждый изящному, опознал в груде металлолома скульптуру, известную ему по фотографиям.

Он незамедлительно распорядился изъять произведение искусства со склада – впрочем, только для того, чтобы по окончании войны, перевезти его к себе на родину в Восточную Пруссию и установить «трофей» перед родовой усадьбой.

Так оно было на самом деле или нет – проверить за давностью лет возможности не имеется. В любом случае военное лихолетье скульптура благополучно пережила – и вновь продолжила радовать таллиннцев в уличном пейзаже.

Не удается точно отследить, когда именно было принято решение вернуть «Косулю» от парка у стен Шведского бастиона на ее изначальное место – в сквер на улице Нунне, к тому времени переименованную в Ваксали.

Во всяком случае произошло это, по всей видимости, не позднее пятидесятых годов – и последующие лет сорок, за исключением работ по реконструкции сквера в 1979 году, «Косуля» постамент не покидала.

А дальше началось неладное: в первой половине девяностых годов скульптуру с пугающей регулярностью похищали то охотники за цветным металлом, то обыкновенные вандалы.

Первоапрельские номера газет, публикуя новость об очередном возвращении «Косули», писали, что для охраны ее решено поставить по бокам двух бронзовых полицейских.

Или, еще лучше, перенести с той же целью в скверик на Нунне скульптуру тяжелоатлета Георга Луриха – его, кстати, похищали с постамента не менее часто.

***
Где-то с середины семидесятых годов прошлого века в посвященных Коорту газетных и журнальных публикациях начинает проскальзывать мысль: сводить все его творчество к «Косуле» – несправедливо.

Формально все именно так и есть. Но для десятков, если не сотен тысяч таллиннцев, не говоря уже о миллионах туристов, скульптура лесной козочки в сквере на Нунне стала синонимом имени мастера и его творчества.

Не даром, когда в ноябре 1935 года урну с прахом скончавшегося в Москве ваятеля несли с вокзала в Дом искусств для прощания, траурная процессия, без предварительного плана, остановилась у «Косули» на Нунне.

Полицейские немедленно остановили идущие в сторону Каламая и Копли автобусы. Прохожие остановились и обнажили головы. И именно в этот момент – если, опять- таки, верить репортерам – с неба начали падать первые белые хлопья снега…

Йосеф Кац
«Столица»

Источник