Россия — Эстония: история деградации отношений

Премьер-министр Эстонии Юри Ратас на вопрос испанской газеты El Pais об эстоно-российских отношениях ответил следующее: «Мы соседи. Политические отношения нулевые. У нас есть кое-какие экономические и культурные связи».

Может показаться, что это констатация сожаления. На самом деле за этими словами стоит гордость: то, к чему эстонцы стремились начиная с 1988 года, реализовано. Причем результат был достигнут задолго до того, как Ратас возглавил правительство. И, что важно, результат этот прямо признаёт и российская сторона: в новейшей концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной 30 ноября прошлого года, о «странах Балтии» нет ни слова. Вообще. Один раз упоминается Балтийский регион. Всё. Полная политическая заморозка отношений с одним из всего лишь двух сухопутных соседей — результат, достойный изучения. Особенно если этот сосед претендует на статус сверхдержавы.

Общий рецепт: если ваш сосед по клетке — медведь, то вам надлежит стать скунсом. Вонь в общей клетке должна стоять такая, чтобы медведь забился в угол и оттуда не вылезал.

Политический инструментарий здесь довольно широк: от опережающих претензий до обвинений в агрессии. Также может пригодиться собственная трактовка истории (чем абсурднее, тем лучше), русофобия и блокирование с другими русофобами, вассальные отношения с другими сверхдержавами и т. д.

При этом в России едва ли найдется сотня человек, понимающих, как придумана Эстония с точки зрения эстонцев. Поскольку сами эстонцы этого не понимают. Они оказались законченными политическими романтиками, и там, где русский говорит «я думаю», эстонец говорит «я верю».

«Эстонская Эстония» — это правовое верование, гражданская религия, если угодно. Потому что без веры воспринимать теории «оккупации», «правовой преемственности» и «непризнания» невозможно. Логически и юридически они разбиваются в прах без всякого труда.

На пути к достижению цели «нулевые отношения» можно выделить несколько этапов, при этом самих процессов было три: строительство «эстонской Эстонии», «российской России» и отношения между ними.

Первый этап в строительстве «эстонской Эстонии» — мимикрия. Вот, например, решение Верховного Совета Эстонской ССР от 8 апреля 1988 года №207 «Об общей схеме управления народным хозяйством ЭССР»: «Отметить, что планируемые средства по совершенствованию управления народным хозяйством республики направлены на практическое претворение в жизнь […] решений XXVII съезда КПСС…». А в пункте 3 читаем: «Согласиться с предложением депутатов и постоянных комиссий ВС ЭССР о передаче в республиканское подчинение предприятий союзного подчинения, которые связаны со снабжением жителей республики потребительскими товарами».

Нельзя поменять флаг Эстонской ССР? Но ведь не запрещается узаконить «национальный флаг». 20 октября 1988 года Верховный Совет (ВС) принимает решение №658 «Об утверждении положения об использовании национальных символов Эстонии». «Их целенаправленное уничтожение, унижение и порча преследуются по закону».

Флаг Эстонской ССР

Подобная деятельность не могла не привести к конфликту с союзным руководством, особенно когда прибалты начали экспериментировать с конституциями.

Тут, кстати, выявилось слабое звено советской власти: декларируемый ею принцип единства власти (вместо разделения властей) вообще не предусматривал возможности конституционного надзора, и союзному руководству пришлось начать экспериментировать в ответ. В итоге этих экспериментов на свет появился Конституционный суд РФ, так что хоть какую-то пользу Россия с этого прибалтийского мятежа получила.

Пожалуй, самый яркий пример претензий на опережение — это требование прибалтами суверенитета и следующего из него выхода из состава СССР. Союзное руководство, «идя навстречу пожеланиям трудящихся», уже к апрелю 1990 года приняло законы о порядке выхода из СССР, но пользоваться ими уже никто не собирался, а прибалтийский «опыт» другие союзные республики впитывали как губки.

В итоге все союзные республики покинули СССР в буквальном смысле незаконно, благо для этого подвернулся исторически нелепый повод — ГКЧП.

Если целью первого этапа был выход из СССР, то на ГКЧП он закончился.

Второй этап был связан с обустройством собственного государства и официально был объявлен «переходным периодом». В Эстонии это была Ассамблея Конституции, кража гражданства у русских, введение собственной валюты, приватизация, создание конституционных органов власти и т. п. Здесь надо отметить, что эстонская историография вводит еще один период — «окончание оккупации», и день окончательного вывода Вооруженных сил бывшего СССР эстонцы действительно «приближали, как могли».

Переходный период официально завершился 7 октября 1992 года Декларацией о восстановлении конституционной государственной власти. «Рийгикогу провозглашает: объявленный в марте 1990 года переходный период в Эстонии закончен. Конституционная государственная власть в ЭР восстановлена».

В логике развала СССР в январе 1991 года Эстония и Латвия заключили с независимой ельцинской Россией договоры об основах межгосударственных отношений, которые были позже ратифицированы.

Казалось бы, вот она, прочная основа для межгосударственных отношений, тем более что сами эти договоры предусматривали дальнейшее развитие договорной базы, — в частности, в ноябре 1991 года председатель ВС РФ Руслан Хасбулатов подписал постановление, в котором МИД РФ предписывалось разработать в трехмесячный срок проект договора с Эстонией по вопросам гражданства. Однако ничего этого сделано не было.

В марте 2015 года в Комитете по международным делам ГД РФ прошел круглый стол «Проблема неграждан в Эстонии и Латвии», на котором эти вопросы были вновь подняты, но вразумительных ответов получено не было.

В результате договор, который автоматически продляется каждые пять лет, существует по сей день, но выполнять его никто не собирается. Эстонская сторона ограничилась тем, что установила барельеф Борису Ельцину.

Борис Ельцин

Затем Эстония взяла курс на членство в ЕС и НАТО, и это было относительно благополучное время, т. к. «ученичество» предусматривало соблюдение демократических стандартов. «Договорная война» с Россией, однако, продолжалась — достаточно упомянуть только эпопею с непризнанием российских государственных дипломов, несмотря на наличие совершенно однозначного двустороннего договора. Апофеозом этой войны стали пограничные договоры, история которых слишком хорошо известна, чтобы ее здесь повторять.

На сегодняшний день в политическом дискурсе Эстонии существуют только два договора с Россией: это Юрьевский (Тартуский) мирный договор от 2 февраля 1920 года (который, небывалый случай, «вшит» в текст Конституции Эстонии) и договор о сотрудничестве между Центристской партией и «Единой Россией».

Последний с точки зрения эстонского политикума — образец национал-предательства.

С учетом репродуктивности эстонской политики «нулевые отношения» придуманы «на века», но проблема репродукций в том, что каждая очередная копия хуже по качеству, чем предыдущая. Что не может не вызвать в итоге качественных изменений. До войны все три Прибалтийские республики заплатили за это диктатурами. В нынешних реалиях, однако, военные перевороты в этих трех странах вряд ли возможны, потому как есть мощный сдерживающий фактор — присутствие на их территориях войск НАТО.

Как результат, проблески качественных изменений появились там, где ожидать их не приходилось, — в коммерческой рекламе. Мороженое Eriti rammus продается со слоганом: «Как в старые добрые времена». При этом на сайте производителя можно прочитать, что это «сливочное мороженое с богатым вкусом, которое создано по рецепту, разработанному на Таллинском холодильнике в 1965 году. Это и есть вкус правильного мороженого!»

В 1965 году, согласно политической доктрине, в Эстонии не было никаких «старых добрых времен». Страна была окутана мраком «оккупации». Однако — вот.