В лесу родилась ёлочка и кто её написал

Пишет Гарри Гайлит из Латвии, литературный и театральный критик: Спроси любого из нас, какая песня или стихотворение с детства запомнилось раньше других и навсегда, не задумываясь назвали бы «В лесу родилась елочка». Пожалуй, так ответит каждый, для кого родной язык — русский.

У нее странная история. Помню, еще в шестидесятых или, может, в начале семидесятых годов, когда мы все бредили диссидентами и наловчились читать между строк, в каком-то солидном издании, чуть ли не в «Ученых записках», мне попалась смешная статья об этой песне с политическими комментариями к ней. Не исключено, что шутливыми, но тогда это воспринималось вполне серьезно, — о том, как надо толковать ее текст и кто из политических деятелей прячется за каждым ее образом.

Глупость, конечно, полная. Единственное, что оправдывает автора статьи — многие тогда еще не знали, кто написал слова песни, хотя это уже было установлено как минимум за двадцать лет до его статьи. Впрочем, что его упрекать, если еще до сих пор многие считают, что происхождение ее народное. И это в самом деле странно, как и все, что с ней обычно связывают.

Для примера приведу три случая.

Первому свидетелем был я сам. Я зашел в детскую библиотеку, что рядом с моим домом, и спросил, что у них есть об авторе слов песни про елочку. «О каком авторе вы говорите, у нее ведь фольклорное происхождение?» — удивилась библиотекарь. Хотя, между прочим, всего пять лет назад в российских СМИ отмечалось столетие этой самой песни и назывался, конечно же, ее автор — Раиса Кудашева. А тридцать лет назад в дополнительном томе к Краткой литературной энциклопедии о ней уже была помещена подробная статья.
 
Второй случай произошел намного раньше с Фадеевым, когда он возглавлял Союз писателей СССР. Ему однажды доложили, что его хочет видеть седая старушка. Она просит оказать ей денежную помощь, говорит, что еще при царе горохе у нее издавались детские стишки. Увидев ее — с каким-то мешком, неопрятно одетую — Фадеев очень удивился и попросил почитать что-нибудь свое, если она помнит. Она стала читать:

 В лесу родилась елочка.
 В лесу она росла.
 Зимой и летом стройная,
 Зеленая была…
 
Услышав эти стихи, Фадеев удивился еще больше, разволновался, вспомнив что-то из собственного детства, и, вызвав сотрудников, велел ее оформить на прием в Союз и все сделать, что она просит.
 
По другой версии, эта история произошла еще при Горьком, когда он только создал этот самый Союз писателей. Но вряд ли это правда. Иначе сведенья о Кудашевой появились бы еще в 29-м году в соответствующем томе первого издания Литературной энциклопедии.
 
А о третьем случае рассказала в своих интервью сама Кудашева, когда в конце 50-х годов о ней стали писать «Огонек», «Вечерняя Москва» и другие газеты. В 1921 году она ехала куда-то поездом. В купе две попутчицы-бабули хвастались друг перед другом своими внуками и одна из них предложила внучке что-нибудь спеть. Кудашева была поражена, услышав, что девочка поет ее «Елочку». Говорит, понятия не имела о том, что ее стихотворение положено на музыку и эта песня пользуется популярностью.
 
Как раз в том, что она не знала, ничего странного нет, потому что после революции вместе с отменой празднования Рождества и даже Нового года (его вернули только в 35-м году) «Елочку» пели редко.
 
Странно другое. Впервые стихотворение с подписью «А.Е» появилось в детском журнале «Малютка» в 1903 году, а уже в 1906-м слова вместе с нотами были опубликованы в популярном сборнике «Верочкины песенки». Музыку сочинил музыкант-любитель, ученый-естественник Леонид Бекман. Благодаря его жене, которая была известной пианисткой, песня тогда же, за десять лет до революции, уже обрела известность. Удивительно, как в те, еще дореволюционные годы об этом ничего не знала Кудашева, работавшая тогда учительницей и даже гувернанткой.
 
Другое дело, почему очень долго никому не было известно, кто автор слов. Вот тут судьба с Кудашевой сыграла злую шутку. А может — и отомстила ей.
 
Стихи писать она начала, как многие в России, в детстве, и первое ее стихотворение появилось в «Малютке» еще в 1896 году, но под псевдонимом. Ей было тогда восемнадцать лет. В дворянских среде (она из семьи обрусевших немцев Гидройц) стихами гимназисты баловались часто, поэтому на поэтические способности родители смотрели как на что-то само собой разумеющееся. (Например, Георгий Иванов примерно тогда же впервые напечатался шестнадцатилетним юнцом. Что, кстати, тоже не понравилось его матери.)
 
Инициалами Кудашева стала подписываться, может быть, из скромности, но может, и из-за распространенного среди начинающих поэтов комплекса неполноценности. Как бы там ни было, она сама говорит, что стихи писать ей нравилось всегда, а знаменитой быть не хотелось.
 
Кроме того, нежелание указывать свою фамилию могло быть связано еще и с тем, что она рано поступила служить в дом князя Кудашева, а потом вышла за него замуж, и супруг, по-видимому, считал зазорным, или, как сейчас говорят, непрестижным то, что его жена печатает детские стишки.
 
Как бы то ни было, Кудашева прожила практически всю свою творческую жизнь в неизвестности. Несмотря на то, что появление «Елочки» не было случайным событием в ее биографии. В общей сложности Кудашева напечатала двести детских песен, рассказов и сказок. У нее действительно выходили стихотворные книжки для детей — «Санки-самокатки», «Беда петушка» и даже взрослая повесть           «Лери». Но все это — до революции. И, кстати, именно поэтому так чарующ и по-русски интеллигентен ее язык, не испорченный еще пореволюционными реформами.
 
Позднее, после революции, сыграл, наверное, роковую роль социальный фактор. Жене бывшего князя не резон было высовываться, вот она и перестала печататься. Хотя как раз причастность, скажем, к литературной группе детских писателей Чуковского и Маршака могли бы ей, наоборот, помочь занять более прочное положение в жизни.
 
Впрочем, могло тут сказаться и ее пристрастие к народному, фольклорному языку, или, как тогда стали считать — к старорусской лубочной литературе. Скорей всего, она почувствовала себя чужой, лишней среди молодой советской литературной поросли. Как-никак Кудашевой тогда, в революционные годы преобразований, было уже за сорок.
 
Она пошла работать библиотекарем и отдала этому весь остаток жизни. Несмотря на то, что впервые ее фамилия введена была в литературный обиход еще в 1941 году — тогда впервые за советские годы в сборнике «Елка» была опубликована и ее «В лесу родилась елочка» (с упоминанием фамилии автора), — Кудашева писать перестала.
 
Она умерла в Москве в ноябре 1964 года. По-своему все это более чем удивительно: автор любимой моей детской песенки «В лесу родилась елочка» — почти моя современница. А мы до сих пор еще говорим — слова народные, фольклор. Хотя не это ли свидетельство ее успеха?
 
Иногда я думаю, что русскому языку где-нибудь в Москве или Петербурге стоило бы поставить роскошный памятник. И на цоколе постамента, наряду с другими символами и образами русской культуры, изобразить что-нибудь напоминающее об этой новогодне-рождественской русской песенке.

"В лесу родилась елочка" на эстонском, может, кому-нибудь пригодится.

Metsas sirgus kuuseke

Meil metsas sirgus kuuseke,
on metsas kodu tal.
Ta suvel haljas okkane
ja haljas lume all.

Tal' laulu laulis tuisu suu:
"Sa puhka vaikset und!"
Ja külma kaitseks kandis tuul
ta ümber pehmet lund.

Näe, jänku tema okste all
siin tihti kepsu lõi.
Ja sörkides va susi hall
end vahel siia tõi.

Kord lumi aga krigises
reesõidust metsas siin,
ja kappav hobu ligines
me kuusepuule siis.

On metsa tulnud vanataat,
reest välja astub seal.
Me kuuse maha raiub ta
nüüd üsna juure pealt.

Sind ehtisime, kauniks said,
sest käes on jõuluaeg.
Oi laste silmi säravaid,
neis kuusest rõõmu näed.

P.S. А теперь — все вместе: