26 апреля 2007 года в Эстонии произошли события, которые горячей новостью ворвались в эфир крупнейших мировых СМИ. Эти события уходят корнями в 2006 год, а их негативные последствия эстонское общество и государство переживают до сих пор.

Я обещала написать мнение к годовщине Бронзовой ночи. Пять с половиной тысяч знаков. Мне прислали вопросы. Я трижды начинала писать. И знаете, что? Я не могу.

Нет, я способна, конечно, к анализу. Не хуже остальных рассуждальщиков и вспоминальщиков. Про расклад политических сил, про раскол в обществе, про перспективы, я же политик, и делать выводы — часть моей работы. Однако проблема в том, что все эти общие места заанализированы до дыр, а вот лично для меня за отчетный период мало что изменилось. Бронзовая ночь — это изнасилование. А я в жертвы насилия не гожусь — память у меня хорошая.

Я помню первые новости про Ночной дозор. Какие-то непонятные активисты в комментариях на Дельфи списались и явились охранять памятник. Мы ходили на них смотреть со смешанным чувством — то ли герои, то ли городские сумасшедшие. Я помню видео, на котором Максим Рева, длинный и худой, как борзая, один (!) криком (!!) держит толпу в несколько сот человек, не давая им поддаться на провокации и двинуться с места. Репортаж Гарика Кулдмаа на rus.delfi — полиция привезла водометы и применила против людей газ. Гарика потом уволили со дня, хотя так и есть — применила. Помню отчаяние в лицах школьников, которые целыми классами — да что там классами, параллелями! — стекались на Тынисмяги.

Помню трех туристов за угловым столиком в лобби «Паласа»: они пили пиво и смотрели будто по телевизору, как на площади стенка на стенку сходятся полиция и подростки. Какая-то девчонка с длинными волосами выскочила вперед, размахнулась и швырнула в полицейских камнем. По залитому слезами лицу стекал густой макияж. Она орала… нет, не «Россия-Россия!»: «Бля-аа-ди-ии!» — и рыдала в голос.
Помню, как, увидев меня в толпе на Пярну маантеэ, с опрокинутым лицом и камерой в дрожащих руках, Владимир Лебедев (мы всю жизнь на Вы и на дистанции), закричал, срывая голос: «Уходи! Уходи немедленно! Сейчас начнется!». В руке у него почему-то был свернутый эстонский флаг. Это потом я узнала, что он отнял его у парней, которые собирались его то ли поджечь, то ли истоптать. Уберег.

Я свернула на Сакала и прошла в десяти шагах от того места, где зарезали Дмитрия Ганина. Может даже в момент, когда его убивали.

Под утро начались звонки: знакомые искали детей. Про терминал Д никто толком ничего не знал.
— Не вернулся, телефон не отвечает.
— Мой говорит, они сначала были вместе, а потом в толпе потерялись.
— Разбили голову, 6 швов, но только под утро. Пока личность устанавливали, а он же без документов ушел…

Сын моей близкой подруги не вернулся. Ночь на 27-е она провела на телефоне, не отлипая от экрана телевизора. Утром, серая от недосыпа и тахикардии пришла на работу. Коллеги пили шампанское: за здоровье Ансипа. Сын пришел через сутки, с синими от строительной ленты запястьями и в «очках» — это когда бьют в нос и вокруг глаз появляются два симметричных фингала.

Моя дочь, 16-летняя студентка балетного училища, пришла на урок классического балета. Преподаватель, бывшая солистка театра «Эстония», оглядела класс — восемь русских, две эстонки, — и прошипела: «Как, вы тоже явились? Еще не уехали? Напрасно! Путин ждет!» Дома какая-то новая, повзрослевшая дочь с совершенно каменным лицом спросила: «Почему ты никогда не говорила, КАК они нас ненавидят?»

Назавтра я потащилась в школу — поговорить с директором. Энн Суве, человек и балерун, выслушал меня с плохо скрываемым недоумением и объяснил, что преподаватель выполнял свой педагогический долг. Ведь я должна понять, что это совершенно недопустимо: одноклассники дочери во время большой перемены спускались на Тынисмяги (балетное училище находится на Вышгороде) и стояли в толпе протестующих! Разумеется, долг педагогов — уведомить об этом КаПо. И провести с учащимися разъяснительную работу.

Я, собственно, что хочу сказать — это незабываемо. И не надо заниматься самообманом.

В странах западной Европы, одной из которых Эстония успешно притворяется, уличный протест — неизбежное следствие демократии. В Брюсселе я бывала свидетелем того, как за ночь протестующие конголезцы к чертовой матери разносят витрины на Троне (улица, ведущая к Европарламенту), а утром жизнь идет своим чередом. Уличные беспорядки в Париже, Стокгольме или Лондоне — это просто уличные беспорядки. Эстония сумела продать Бронзовую ночь задорого — риск безопасности, угроза государственного переворота, не меньше!

Повозив протестное поколение мордой по асфальту, мы убили сразу несколько зайцев. Но главное — мы сумели превратить любое гражданское неповиновение в угрозу демократии.

Думаю, это не пошло нам на пользу. Никому из нас — ни «вам», ни «нам». Потому что русские — не забыли. А эстонцам, которые по недоразумению считают себя победителями, вот уже десять лет можно впарить любое дерьмо. Стоит только припугнуть соседом.

***

Виталий Белобровцев: Завоевание свободы попранием или итоги "Бронзовой ночи"

- Прошу слова!

- Чего?

- Слова.

- Шутит! Он шутит! Господин Дракон, это явная шутка, такое нельзя сказать всерьез.

- Зачем тебе слово? Чего ты с ним будешь делать?

Из фильма "Убить дракона"

По дороге от эстонцев к европейцам

Мне уже приходилось говорить об удивительных сближениях в политике, особенно внутренней, Эстонии и России. На мой взгляд они объясняются и там, и тут "проклятым наследием социализма" пусть даже с человеческим лицом. Из него же произрастают и корни "Бронзовой ночи", о которых, кстати, молчит архитектор этой ночи Андрус Ансип.

В 1996 году в России должны были состояться выборы президента, к которым Борис Николаевич Ельцин не был готов. Здоровье руководителя страны оставляло желать лучшего, а его рейтинг в начале года составлял по разным данным от 3 до 6 процентов. И если бы тогдашние демократы, отринув личную, финансовую и прочую заинтересованность, не отмобилизовали людей всевозможными политтехнологическими манипуляциями (они кульминировали двумя слоганами "Если не Ельцин, то кто?" и "Голосуй или проиграешь"), то, возможно, новейшая история России сильно отличалась бы от сегодняшней реальности. (Интересно, что и теперь сторонники уже другого президента используют тот же прием – нашему лидеру нет альтернативы!)

То есть свободное волеизъявление народа в демократической стране потребовалось направить в нужное русло. У нас спустя три года повторилась примерно такая же история. На парламентских выборах 1999 года победила Партия центра, но президент Мери поручил формирование правительства Союзу Отечества. Леннарт Мери любил цитировать максиму Густава Суйтса "Будем европейцами, но останемся эстонцами", хотя в этом случае поступил вполне себе по-русски: "По закону нельзя, но если очень хочется, то можно" (по доброй традиции, президент Эстонии поручает формирование правительства главе партии, набравшей большинство голосов на выборах, прим. ред.).

И дальше стало понятно, что руководителям нашего государства внутри страны можно быть по ситуации то европейцами, то эстонцами. Эстонцами они были, когда организовали целую серию провокаций у теперь уже знаменитого памятника (Ансип: "Там похоронены мародеры и пьяницы"), европейцами, когда понимали, что провокации зашли слишком далеко, и исключали из рядов Исамаалийта бритоголового национального героя Калева Ребане.

Мы, кажется, уже забыли, как в Рийгикогу, несмотря на отрицательную оценку известных юристов и возражения некоторых религиозных деятелей в начале 2007 года протаскивали закон о запрещенных сооружениях, противоречивший Конституции. Это мы обеспечивали "европейскую" базу под предстоящий снос Бронзового солдата.

Как депутатский корпус разделился на две почти равные половины и закон удалось принять благодаря отстранившимся от голосования насквозь проинтегрированным в Партию реформ госпоже Муравьевой и господину Иванову.

Как 17 мая премьер-министр Эстонии Андрус Ансип заявил на инфочасе в Рийгикогу, что правительство всерьез рассматривает предложение изменить Пенитенциарный кодекс так, чтобы государство могло высылать из страны иностранцев, участвовавших в массовых беспорядках.

Как объявленные эстонскими СМИ "зачинщики беспорядков" были оправданы судом. И как за прошедшие десять лет так и не удалось найти ни заказчиков, ни зачинщиков, не говоря уже о том, чтобы привлечь их к суду.

Кремлевских окон негасимый свет

Заслуженный мастер словесной эквилибристики Андрус Ансип недавно заявил в связи с событиями десятилетней давности: "Наверное, было довольно много русскоязычных людей, которые благодаря этим событиям поняли, что Эстония все-таки независимое государство и решения принимаются не в Кремле".

Абсолютно не знающий русских людей (выходец из тартуских партийных кабинетов продолжил карьеру в таллиннских кабинетах уже другой партии и с русскими людьми толком не соприкасался) уверенно переводит стрелки на проблемы безопасности, которые тогда якобы создал Кремль. На самом-то деле нормальным русским людям к этому времени уже давно стало ясно, что Эстония - независимое государство. Но вот оно-то как раз их и использовало. Как, впрочем, и Кремль.

Здесь надо привести фундаментальное открытие профессора Астрова, сделанное по горячим следам тогдашних событий: " … русское меньшинство в Эстонии оказалось в положении объекта не только государственной, но и русской политики, перестав быть субъектом общественной жизни". В этом состоянии оно, к сожалению, пребывает и по сей день.

И совсем не случайно господин Ансип выводит события на Украине 2014 года из "Бронзовой ночи": "Да, схемы были очень схожие”. Примерно также руководители СССР оправдывали вторжение в Чехословакию (я далек от того, чтобы ставить знак равенства между их действиями и действиями наших властей): если бы мы не проявили бдительность, там бы уже стояли американские танки. Господин Ансип, умеющий поворачивать колесо истории в удобном ему направлении, не чурается и передергиваний, когда утверждает: "Памятник приходилось круглосуточно охранять". Как раз министр внутренних дел заявил тогда в ответ на постоянные провокации у памятника (обливание красной краской, угрозы взорвать, набрасывание веревки на шею Бронзовому солдату и прочие методы "межнационального диалога"), что брать на себя его охрану не собирается.

Проблема возникла, ее надо было решать, но для цивилизованного диалога ни эстонское общество, ни его правительство не были готовы. Ансип говорит, что свобода не дается просто так, ее надо отвоевывать. В нашем случае ее отвоевывали у людей, которые приходили в 2006 году на Тынисмяги с цветами, а год спустя перед ними выстроили три шеренги полицейских и вторая была с собаками. Вероятно, только они, по мнению тогдашнего правительства, могли вести диалог с этими русскими о свободе слова и высказывании, о праве говорить и быть услышанными.

Извлеченный урок или старые грабли?

Что же дала Бронзовая ночь нашей стране? Все тот же Ансип кроме слов о повышении уровня сознания большого числа русских людей приводит реальный итог: много людей записалось в помощники полицейских. Список завоеваний на этом исчерпывается. Зато страна потеряла российский транзит, а с ним не только деньги для бюджета, но и массу рабочих мест. Эстонским предпринимателям пришлось сворачивать бизнес в России, и тут не надо передергивать и говорить, что вот, мол, европейские санкции, все равно там работать нельзя. Это попытки сторонников реформисткой политики построить забор между Эстонией и Россией еще до того, как произошли события на Украине.

Но даже сегодня некоторые эстонские предприниматели работают на российском рынке. Хотя на нем гораздо успешнее латвийские бизнесмены. Над ними не нависает тень воровски вывезенного на кладбище Бронзового солдата.

А кто посчитал скольких энергичных русских молодых людей уехало после школы из Эстонии в результате "завоевания свободы" по рецепту правительства Ансипа?

Знающий русских людей предприниматель Индрек Нейвельт говорит, что "Бронзовая ночь" повернула колесо интеграции на десять лет назад. А нынешние политики, члены комиссии Рийгикогу по государственной обороне, на встрече с представителями Конгресса США объяснили американским коллегам, что в Эстонии интеграция – это скорее лингвистическая тема нежели политическая. 

Как не согласиться с аналитиком Юханом Кивиряхком: "К сожалению, не похоже, чтобы наши политики извлекли из прошлого какой-либо урок. Им по-прежнему невтерпеж бросить перед выборами на стол "русскую карту". При поддержке этой карты после 2007 года Партия реформ еще два раза побеждала на выборах, а последние заявления реформистов указывают на то, что они надеются продолжать в том же духе".

Эстония: годовщина «бронзовой ночи». Комментарий директора Центра информации по правам человека (Таллин)

Статья была опубликована в 2008 году на сайте stoletie.ru

Приближается печальная годовщина того, что теперь называется «апрельскими событиями», «бронзовой ночью» и т.п. – демонтаж и перенос памятника советским воинам в Таллине, грубый и жестокий разгон протестующей русской молодежи. В России демонтаж (или снос, перенос) памятника по большей части рассматривается как вызов России, российскому государству и ее элите. Но это было не единственной целью, и скорее даже не главной.

И в новейшей истории Эстонии как государства эта дата, несомненно, станет вехой, некой «точкой бифуркации», поворотным пунктом, когда история делится на «до того» и «после того». Эти события имели для общества большее значение, чем даже вступление в НАТО или в Европейский союз.

До апреля 2007 г. мы жили в одной стране, а теперь начинаем привыкать жить в другой.

Важно помнить, что до сих пор становление демократических институтов в Эстонской республике и развитие нациестроительства было относительно мирным, что, разумеется, не значит бесконфликтным. Случались и кризисы, причем по весьма серьезным причинам, однако всегда удавалось избежать массового насилия. Казалось, что в отношениях между государством и обществом, между русскими и эстонцами, между группами меньшинств и властью выработалась определенная культура диалога и компромисса, умение не доводить дело до крайностей и идти на взаимные уступки (хотя бы в самый последний момент). Для обеспечения диалога был создан даже специальный механизм – «круглый стол» по делам национальных меньшинств при президенте Эстонии, на который эстонские власти регулярно ссылаются в правительственных отчетах для международных институтов. Однако ни премьер А. Ансип, ни президент Т.Х. Ильвес почему-то таким механизмом не воспользовались (кстати, при нынешнем президенте «круглый стол» не собирался ни разу).  

Попытки защитников памятника, организации «Ночной дозор» и даже властей Таллина организовать обсуждение и найти хоть какой-то компромисс ни к чему не привели. Представитель правительства, министр обороны Я. Авиксоо принял участие в этом «диалоге» первый и единственный раз 26 апреля 2007 г. - за несколько часов до разгона митинга. Правительство Ансипа проигнорировало и позицию горуправы Таллина, которая даже подала в суд, возражая против переноса памятника, и предупреждения ученых – социологов, политологов и культурологов, обратившихся к нему с открытым письмом.  

Такая «упертость» не могла не броситься в глаза. Например, преподаватель Таллинского университета Т. Саартс недоуменно вопрошал: «Почему вы отказались от диалога и вели такую политику, будто ехали на танке?» (Delfi, 1 мая 2007 г.) А политолог А. Астров заметил: «Отвечая на вопрос о возможности диалога, Ансип повторил, что диалог был изначально невозможен, поскольку русские не согласились бы на перенос памятника. Что, по сути, означает признание, что сам он даже не может помыслить, и никогда не мог помыслить, возможности того, что и ему пришлось бы изменить свою изначальную позицию. (…) Вот именно потому, что нынешняя власть в принципе не видит разницы между диалогом и приказом, ни о каком диалоге с ней не может быть и речи. Ибо суть этой власти, по крайней мере, в той мере, в какой ее представляет Ансип, — отрицание диалога» (Delfi, 16 мая 2007 г.). Некоторые наблюдатели и аналитики, например, социолог Ю. Кивиряхк и философ и политолог Е. Голиков, идут еще дальше и обвиняют правительство в осуществлении сознательной провокации с целью не предотвратить, а прямо вызвать противоправные действия и тем самым максимально дискредитировать своих оппонентов («Таллинн», № 2-3, 2007 г.; Delfi 30 апреля 2007 г.). И для такой версии есть все основания.  

Можно ли было избежать того развития событий, которое случилось? Безусловно, можно, и это даже не требует аргументов.

 Стало быть, именно такую ситуацию власти ждали и провоцировали. Вопрос лишь в масштабе: может быть, не ожидали такой массовости протеста? Однако официально признано, что полицейская операция в Таллине началась 23 апреля: стягивание в город полицейских сил из провинции и выход спецназа на позиции. А как учит военная мысль, мобилизация и развертывание – это не подготовка к войне, это уже война. И т.н. Д-терминал (т.е. складские помещения в районе Таллинского порта, куда свозили задержанных) явно был арендован заранее. Так что масштабы протеста (и репрессий) скорее даже переоценили – готовились к более массовым беспорядкам.  

В связи с такой версией интересно поведение полиции на второй день, 27 апреля. Масштаб погромов магазинов, битья стекол и т.п. был несопоставимо меньше, чем в первую ночь – а они продолжают вести себя «запрограммировано»: агрессивно атакуют любую группу людей (говорящих по-русски), устраивают забеги, хватая всех подряд, и так далее. Такое впечатление, что они отрабатывали план по расходованию резиновых дубинок и пластиковых стяжек, а также по наполнению Д-терминала.  

Примечательно, что накануне, как раз тогда, когда некие люди громили витрины и таскали из магазинов всякую мелочь, полиция, напротив, вела себя «странно» пассивно. Это отметили и репортеры, и владельцы магазинов; на это обратили внимание мэр Таллина Э.Сависаар и председатель горсобрания Т.Витсут. Лишь потом, через некоторое время часть громил задержали с поличным. И тут оказалось, что треть из них и вовсе эстонцы, заведомо не имеющие отношения к защитникам памятника. Скорее всего, и из остальных двух третей не так уж много было тех, кто митинговал у памятника. Как оказались вместе все эти «случайные» люди в столь поздний час в определенном месте? На этот вопрос может дать ответ только независимое расследование – возможно, когда-нибудь оно и состоится. Предварительно можно сформулировать такие версии:  

1. Беспорядки либо ожидались, либо были спровоцированы намеренно; стихийный митинг возле сокрытого памятника, беспорядки с погромами и поведение полиции слабо коррелируют между собой;  

2. Крайне затруднительно сделать вывод, что массовые нарушения прав человека сотрудниками полиции были вызваны экстремальной ситуацией массовых беспорядков. Более правдоподобно выглядит противоположная версия: спровоцированные беспорядки использовались как предлог для полицейского террора, направленного на лиц, принадлежащих к определенной этнической группе – на русских.  

В этой связи можно высказать предположение, что российская сторона (и власти, и общественность) допустили серьезную ошибку, когда сфокусировали внимание на самом памятнике и отношения к нему – факте сноса монумента, памятника павшим как часть процесса пересмотра итогов Второй мировой войны, оскорбления России и т.п. Такой дискурс не мог встретить эмоциональный отклик в Европе и вообще на Западе, а стало быть и завоевать союзников, по многим причинам.

Дело и в привычной русофобии, но главное – для европейцев наша Победа никогда не имела того экзистенциального значения, как для русских людей.

 Для нынешнего поколения эта война просто часть истории, а о поведении своих народов и правительств многие просто не любят вспоминать. Поэтому поведение молодежи, «Наших» у эстонского посольства европейцы предпочли воспринимать просто как грубое хулиганство, инспирированное к тому же из Кремля, и привычно встали на защиту «маленькой-но-гордой» молодой демократии.  

Гораздо больше шансов найти союзников было бы в том случае, если бы акцент был сделан на реальное поведение этой «демократии». На диктаторски-авторитарный стиль принятия решений, о чем писалось выше, а также на многочисленные, намеренные и массовые нарушения прав человека. Вот только некоторые примеры свидетельств людей, обратившихся в таллинский Центр информации по правам человека.  

Свидетельница (50 лет): «Я встретилась с дочерью [23 лет] в центре города. Примерно в 21:30 мы пересекли Вабадузе вяльяк. На тротуаре за подземным переходом нас остановили люди в черной форме. Отряд людей в черной форме перегородил нам дорогу и без предупреждения выпустил на нас газ. Затем полицейские повалили нас на землю и стянули руки за спиной пластиковой стяжкой. Дочь оказалась лицом на асфальте… Я пыталась повернуться набок, чтобы хотя бы выплюнуть землю изо рта. Ко мне подскочил полицейский и стал бить ногами с требованием лежать. Видимо, именно тогда был сломан палец правой руки. Мы пролежали на земле 15-20 минут».  

Свидетельница (18 лет): «…Мы сами подчинились полиции, легли на землю, но нас все равно избили, при этом наши руки были связаны. Я пролежала на асфальте более 30 минут, затем еще полчаса на газоне перед зданием Полиции безопасности. Все это время руки были связаны».  

Свидетель (29 лет): «Приблизительно в 21:30 я находился возле теннисных кортов недалеко от горки Харью. На меня неожиданно напали полицейские. Ничего не объяснили, избили, сломали руку, положили на асфальт и связали сзади руки. Три человека били по голове дубинками и ногами. Я прикрывал голову рукой, и она была сломана».  

Свидетель (43 года): «Меня вместе с другими задержанными сотрудники полиции заставили с применением силы сидеть на коленях или на корточках в течение почти 6 часов на холодном бетонном полу, при этом мои руки были скованы наручниками. Мне запрещали вставать, чтобы размять ноги. Если же я или кто-то другой из задержанных делали попытку встать, нас жестоко избивали».  

Свидетель (32 года): «В ангаре была железная решетка, в которой уже находилось человек десять. В эту решетку сажали людей, которые не желали садиться и там 3-4 полицейских их избивали. Особенно жестокими были люди в черной униформе, в масках и с надписью на спине «Оператийвгрупп»».  

И так далее.  

Тем самым правоохранительные органы Эстонии нарушили целый букет правил и принципов международного права.

Например, Международный пакт о гражданских и политических правах; Европейскую конвенцию о правах человека; Конвенцию ООН против пыток; Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка;  

Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению (ООН); Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые на первом Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями в 1955 г.; и т.д., и т.п.  

Правозащитную тему не поздно поднимать и сейчас, год спустя. Дело в том, что уверенные в своей безнаказанности эстонские власти категорически и даже демонстративно отказываются от какого бы то ни было расследования жалоб потерпевших. По данным Государственной прокуратуры, для выяснения вопроса о превышении власти полицейскими было заведено аж 8 уголовных дел, из которых 6 уже прекращены и 2 остальных, скорее всего, постигнет та же участь. При этом для отказа десяткам жалобщиков использовался стандартный набор заранее подготовленных аргументов, юридически крайне сомнительных (это еще очень мягко говоря). Тут и презумпция заведомой виновности жалобщика, против которого законно применили силу/спецсредства; уверенность, что сообщая о причинении телесных повреждений, жалобщик действовал недобросовестно (попросту врет); обоснованность использования силы со стороны полиции не обсуждалась, и т.д.  

Что интересно: когда потерпевшие попытались обратиться в прокуратуру и затем в суд, они получили отказы с использованием тех же точно аргументов и обоснований. Никаких процессуальных действий не последовало! А должны бы быть, по логике защиты прав граждан, например, элементарный допрос подателя жалобы, приобщение видеозаписи, затребование и приобщение материалов по задержанию, допросы медицинских работников скорой помощи, госпитализировавших жалобщика, установление и допросы свидетелей задержания; да много чего еще.  

В этой связи невозможно не сделать предварительного заключения, что продолжают происходить массовые и, судя по всему, намеренные нарушения основных принципов прав человека (в дополнение к конкретным нарушениям, описанным выше). А именно, отказ в доступе к правосудию, нарушение принципа независимости суда и разделения властей, отсутствие контроля гражданского общества над деятельностью правоохранительных органов. Дела в отношении девяти пострадавших таллинским правозащитникам удалось довести до Европейского суда по правам человека в Страсбурге.  

Именно с точки зрения прав человека деяния эстонской «демократии» наиболее уязвимы.  

***

"Бронзовый апрель глазами русских" (док. фильм, )

Хроника событий "бронзовой ночи" в объективе кинодокументалиста из Эстонии Олега Беседина