«У бортинженера иногда брови обгорают»: пилот МЧС о Нотр-Даме, максималке вертолета и мужской работе

Начальник авиации МЧС Республики Беларусь Тадеуш Курсевич говорит, что за треть века ни разу не пожалел о выборе профессии: еще будучи десантником в армии понял, что без неба не может, и после дембеля поступил в Высшее военное авиационное училище на пилота вертолета. С 1990 года летчик практически каждый день ищет пропавших людей, патрулирует местность, перевозит донорские органы и тушит огонь: к примеру, на днях Тадеуш участвовал в ликвидации крупных лесных пожаров.

Портал "Onliner" отправился на аэродром государственного авиационного аварийно-спасательного учреждения «Авиация» МЧС Республики Беларусь и выяснил, где в Минске можно посадить вертолет, сколько времени после тревоги дается на вылет и чем пожар в хвойном лесу отличается от возгорания в березовом.

В пикировании можно 280 км/ч выжать

— Почему учились на вертолетчика? Самолеты не нравятся?

— Нравятся, но полет вертолета и самолета — это немножко разное. Самолет, как правило, это взлет, полет на больших эшелонах и посадка. А вертолет ближе к земле. Это интереснее, это ощущение реальности, скорости, препятствий. У нас по программе подготовки есть полет на предельно малых высотах, с учетом огибания рельефа местности: используем складки, просеки лесные. Представьте полет на высоте 15 метров от земли на скорости 230—250 км/ч. Адреналина достаточно.

— С какой максимальной скоростью летали? 

— Крейсерская скорость Ми-8Т — 220—230 км/ч, максимально он летает 250 км/ч. Но можно и до 280 км/ч разогнаться на пикировании. Все от задания зависит: где-то достаточно 80 км/ч, а где-то нужно 150 км/ч лететь.

Ми-8Т

— Как МЧС использует вертолеты? Вы же не только пожары тушите.

— Сегодняшняя наша задача — дежурство по чрезвычайным ситуациям. Если где-то что-то случится — или в Беларуси, или за пределами страны, — экипажи готовы вылететь к месту происшествия. Можем доставить тяжелую технику, спасателей, продовольствие, гуманитарную помощь. Такое уже случалось: мы летали на двух Ми-8 в Сербию, когда там наводнение было.

Кроме этого у нас есть дежурства по поиску и спасению. Любое воздушное судно, которое пролетает над страной, должно быть обеспечено помощью, если терпит бедствие. То есть при необходимости мы должны найти место посадки, организовать спасательную операцию. Этим занимается СПДГ — спасательная парашютно-десантная группа. У них всегда 30-минутная готовность.

Далее есть лесо-авиационная охрана — в Беларуси ведь порядка 9,5 миллиона гектаров леса. Если пожар переходит на верховой — то есть не кустарник горит, а деревья, как свечи, полыхают, — то нужна помощь авиации. Ми-8 поднимает в «Бамби-бакете» до 3 тонн воды, а Ми-26 — до 15. Это очень быстро происходит — примерно как ведро воды из колодца набрать. Полоса слива, в зависимости от скорости и высоты, получается около 200 метров длиной и 50 шириной.

И еще мы занимаемся медицинским обеспечением: выполняем санитарные рейсы, доставляем донорские органы. В общем, да, мы не только пожары тушим.

До 10 минут на вылет

— Вы получили сообщение о пожаре: нужно срочно вылетать и тушить. Сколько времени пройдет, прежде чем вертолет поднимется в воздух?

— У нас три степени готовности. Третья степень — экипаж сидит по домам, но в любой момент его могут поднять по тревоге. В таком режиме с момента поступления вызова до взлета вертолета должно пройти не более полутора часов. Вторая готовность — экипаж 24 часа находится на аэродроме. Конечно, есть комната отдыха, можно поспать и поесть. Здесь уже на подготовку к вылету отводится 30 минут.

Каким бы срочным ни было задание, вертолет отправится на него лишь после контрольного висения. При каждом взлете экипаж поднимает машину на несколько метров и 20—30 секунд держит неподвижно. Это нужно для проверки многих вещей: распределения веса, работоспособности органов управления, запаса подъемной силы

Первая готовность — 10 минут, то есть вертолет уже подготовлен к запуску и вылету. Но задача может ставиться и после взлета, по рации — сперва просто скажут направление. Если говорим именно о вылете на тушение пожара, то дается 12 минут — это с момента отдыха до взлета.

— Высотные здания вертолетом тушить можно? 

— Все зависит от пожара. Леса тушить — да, есть обученные и действительно отлично подготовленные специалисты с большим опытом работы: мы около 10 лет тушим пожары авиацией, были в Греции, Турции. Турки, например, остались очень довольны нами.

Емкость с водой называется «Бамби-бакетом». Она крепится под вертолетом на цепь, для которой даже свой паспорт заводят (чтобы следить за износом и обслуживанием). Пульт с главной кнопкой — сброс воды — при полете держит бортинженер. Три тонны воды выливаются примерно за 10 секунд

Что касается высотных зданий, то авиацию применять можно. Но каждый случай индивидуален. При сильном задымлении вертолет может не зайти туда или будут другие факторы — допустим, люди в здании. Если очаг пожара крупный, то использовать авиацию допустимо точечно, проходя с зависанием на небольшой скорости.

— В вашей практике такое было? 

— В Беларуси нет, но мы вертолетами тушили завод в Турции и яхты в море. Доставить на море пожарную команду сложно: несмотря на то что есть катера, вертолет быстрее. Когда горит яхта, то практически все время висишь над ней — воду ведь здесь же берешь, из моря, и сразу сливаешь. Огонь сверху сбивается, но с трюмом сложнее — тут уже надо много воды лить. Наверное, с высотными зданиями так же. Хотя от Ми-26 с его 15 тоннами воды эффект точно будет.

— Одна из самых громких новостей месяца — пожар в Нотр-Даме. На ваш взгляд, был ли смысл в тушении собора с вертолетов? 

— Сложно сказать. Там тоже специалисты работали, и они знали, как правильно делать. К тому же Нотр-Дам горел ночью, а в такое время почти невозможно при тушении пожара использовать авиацию — это очень опасно.

Думаю, с вертолетами типа Ми-26 можно было бы попробовать. Высоту взять побольше, с зависанием и небольшим проталкиванием, чтобы вода на крышу именно попала — наверное, да, можно было бы сливать. Именно в то место, где большой очаг был. Но повторюсь, одна из самых больших сложностей здесь — ночное время.

Прямо в салоне Ми-8Т стоит дополнительный топливный бак емкостью 915 литров, чего хватает примерно на час полета. Напротив можно поставить еще один, но тогда места для пассажиров окажется совсем мало. А основные баки расположены снаружи. При полной заправке с дополнительными емкостями вертолет может быть в воздухе около четырех часов

Почему березовый лес тушить сложнее

— Как вы определяете, в какой именно точке необходимо зависнуть, чтобы вода попала куда нужно?

— Сам командир воздушного судна точку сброса практически не видит — только момент захода на нее. Далее он выполняет команды бортинженера и штурмана. Бортинженер смотрит или в открытую дверь, или высунув голову из блистера [сдвижное стекло по обеим сторонам кабины вертолета. — Прим. Onliner] — и подсказывает направление: допустим, «два метра вправо, пятьдесят метров до точки». И командир начинает гасить скорость, потому как знает, что уже подходит к цели.

— Какой лес сложнее тушить: хвойный, березовый? Разница вообще есть? 

— Сложнее тот, где есть торф. В Беларуси много лесов с мягким настилом: его вроде поливаешь, огонь прекращается, а потом поднимается ветер — и с земли снова начинает идти пламя. Когда почва глинистая, как в горах бывает, нужно сбрасывать воду чуть выше по склону от очага пожара: вода не впитывается в землю, а скатывается и все сбивает.

Если говорить о типе леса, то березовый хоть и меньше горит, но очень сильно дымит. Дым — значит, сразу плохая видимость, то есть сложно попасть точно. Ветер же относит его: иногда кажется, что пожар в одном месте, а огонь совсем не здесь, из-за кроны деревьев этого не видишь. Поэтому с хвойными лесами немного проще — они горят обычно очень сильно, здесь хорошо видно пламя. С другой стороны, пожар распространяется быстрее, и температура горения выше — такая, что смола закипает.

Фото: МЧС Республики Беларусь

Фото: МЧС Республики Беларусь

Фото: МЧС Республики Беларусь

Фото: МЧС Республики Беларусь

Фото: МЧС Республики Беларусь

— Вертолет зависает прямо над пожаром. Кабина раскаляется? 

— Да, жар чувствуется. Но в Беларуси температуры не настолько большие обычно. А Турция, например, сама по себе очень жаркая страна, и плюс тепло от огня добавляется. Сброс воды нужно делать на высоте 5—8 метров от очага пожара — это совсем не высоко. Постоянно запах дыма в кабине, и если летчикам еще не так сильно попадает, то бортинженер, который у открытой двери лежит и наводит командира, ощущает огонь очень сильно — порой брови обгорают. Вообще, тушение пожаров — один из самых опасных видов летной деятельности.

«Можем сесть на любой стоянке и стадионе в городе»

— Где в Минске можно посадить вертолет?

— У нас есть отработанные площадки. Мы и на проспекте отрабатывали учения по санитарной эвакуации, сажали вертолет напротив «Галилео», снимали людей с крыш. Для этого нужна эвакуационная платформа — она может забрать с крыши до десяти человек, когда другой путь для них уже отрезан огнем.

Мы любую стоянку можем использовать, стадионы в черте города. Для посадки и Ми-8, и AS355 площадок хватает. Под Ми-26 [крупнейший в мире серийный транспортный вертолет. — Прим. Onliner] площадок меньше, но они тоже есть. А воду берем прямо из городских водохранилищ — так эффективнее и быстрее.

— Сколько человек в экипаже? 

— В Ми-8 три человека, в Ми-26 — шесть. Зачем столько? Командир, второй пилот, штурман, инженер и два оператора. Вертолет сам по себе очень сложный, и операторы нужны при перевозке грузов.

— Вы летаете в любую погоду или есть какие-то ограничения? 

— Самые сложные погодные условия — туман. Для авиации это всегда плохо. Когда ливневой снег и сильные обледенения, тоже нежелательно летать. Но если вопрос жизни и смерти — летим, конечно. Есть противообледенительные системы, которые могут справляться с наледью.

На AS355, кстати, такой технологии нет, этот вертолет требует более бережного хранения, а советский Ми-8 можно круглый год держать на открытой стоянке, и ничего ему не будет. Мы летаем и днем и ночью, иногда по нижнему краю облачности — это когда еще не туман, но видимость не больше тысячи метров и край около 50 метров по высоте.

— Считаете, сколько людей спасли?

— Нет, но нам иногда организуют встречи с людьми, для которых мы перевозили донорские органы. Видишь, что они сегодня живы — значит, им оказали какую-то помощь. Сколько их? Мы выполнили уже более восьмидесяти таких рейсов.

— Полет, который больше всего запомнился.

— Знаете, каждый полет очень индивидуален и интересен. Если один вспоминать, то дело было в горном ущелье: солнца не видно, слева и справа стена огня, впереди тоже, внизу пожар. Когда идешь на стену огня — это запоминается на всю жизнь.

Источник