«Лётчица-налётчица» Женя Жигуленко

Казалось, лётчицы вроде Евгении — из стали. Каждую ночь — в небо: без пулеметов, без парашютов, прорывать защиту врага и бомбить орудия, направленные на «наших». Но они были людьми.

Вокруг «ночных ведьм», лётчиц-бомбардировщиц полка Евдокии Бершанской, уже сложились свои мифы. Например, есть сторонники легенды, что «ведьмами» их называли только враги, а сами они себя звали только «ласточками». Или что до фронта были они обычными девчонками и женщинами и небо покоряли с нуля. Бывают мифы и обидные — хоть вообще не упоминай.

Ни одна из «ночных ведьм» не была до службы в полку военной лётчицей, это правда. И все они были обычными девчонками и женщинами. Но всё же набирали в полк не любых желающих. Предпочтение отдавалось девушкам с лётной подготовкой — окончивших авиационные школы и академии, занимавшихся в аэроклубах. Охотно брали и парашютисток. До войны женщинам самолёты водить разрешали, запрет появился только в середине двадцатого века. Сейчас об этом многие не знают.

Евгения Жигуленко была выпускницей лётной школы, училась в Дирижаблестроительном институте — теперь это институт имени Циолковского. Во время войны услышала о наборе в женский авиационный полк и сразу пошла записываться. Её отправили доучиваться: улучшить лётную подготовку и получить подготовку штурмана. В сорок втором году Жигуленко сдала экзамены и оказалась на фронте. Таковы сухие факты, уместные в те годы. Но Женя жила не войной и не учёбой, хотя небо, самолёты любила беззаветно.

Чужая фамилия

Никто не может отыскать корней этой мечтательной и смелой женщины с громким званием Героя Советского Союза. В годы после Гражданской войны детдома, приюты, детские колонии были переполнены вчерашними беспризорниками. Одни потерялись при попытке сбежать в мирную глушь, другие осиротели настолько малыми, что не помнили фамилии — родственников не сыскать, третьи родственникам были не нужны. Наконец, были дети, которых привели как беспризорников, чтобы скрыть их сомнительное для советской власти происхождение.

И мать, и отец Евгении были из детдомов. Настоящая фамилия матери неизвестна. Отца, как считается, при рождении звали Азаровым, и до детского дома он батрачил на богатых крестьян. А фамилию сменил, выкупив себе чужие документы на Андрея Жигуленко — по этим документам он был непригоден к строю, и смог избежать принудительной мобилизации белогвардейцами.

Странноватая история. Есть сомнения, что белогвардейцы вообще смотрели в документы, набирая солдат. Но такова была семейная история, и другой Евгения не рассказывала. Под этой чужой фамилией девочка и начала свою жизнь в городе Краснодаре.

Самая длинноногая

Летчицы 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка

Женя Жигуленко выросла, как сейчас бы сказали, девушкой модельного роста, длинноногой, с хорошей осанкой и лицом потомственной казачки. До сих пор на Кубани многие не могут поверить, что Жигуленко была вряд ли местных кровей.

Попав на фронт, мало чему она так радовалась, как своему росту, своим длинным ногам. В строю стояла, как самая высокая, первой, ближе всего к самолётам, а на длинных ногах бежала быстро — и всегда у самолётов оказывалась вперёд подруг. Это давало ей возможность раньше всех вылететь, а значит, раньше вернуться за новыми бомбами, а значит, на один вылет сделать за ночь больше других девушек.

Каждая сброшенная бомба была — минус склад с тёплой формой или оружием, минус пушка, минус полоса на вражеском аэродроме, минус, минус, сплошной минус врагу. В плюс выходили жизни наших солдат. Больше вылетов — больше бомб. Евгения за войну сбросила их почти двести тонн.

В женском полку не было современных истребителей, способных вести бой. Хочешь летать на одном из них — записывайся в смешанные полки: были и такие. У девушек Бершанской были бипланы. Над землёй летали низко, сбить их из орудия или расстрелять из другого самолёта — плёвое дело. Но часто лётчицы не брали с собой ни пулемётов, ни парашютов. Биплан мог поднять очень ограниченный вес; минус оружие давало плюс бомбу. Лётное мастерство, к тому же, давало больше шансов спастись, чем пулемёт или парашют. Каждая из выживших лётчиц полка была настоящим виртуозом штурвала.

Цель поражали без радионаводки, при светомаскировке, чуть ли не угадывая её шестым чувством. Возвращаться тоже было непросто, родную взлётную полосу обозначали открытые только с одной стороны фонари. Шутили, что садятся по папироске командира.

Сбрасывали не только бомбы. Попавшим в окружение доставляли еду, боеприпасы. Потом солдаты вспоминали, что всегда знали, девушка была на биплане с «посылками» или парень. Парни летали молча, девушки обязательно выкрикивали что-нибудь подбадривающее. Звонкие приветы с неба действительно поддерживали. Если самолёт пролетал молча, как будто чего-то не хватало.

Остроумная, обаятельная

Но Женя жила не только арифметикой бомбёжек и вылетов. Она была очень мечтательной. Если выдавался тихий день, могла уйти на прогулку на лодке и вернуться с охапкой водяных лилий. Она могла положить в кабину подруге букет полевых цветов, так, на удачу. Бывшая однополчанка Чечнева вспоминала о ней: остроумная, обаятельная, нежной души.

Как-то раз при перебазировке Женя попала в автомобильную аварию. Очнулась в одном белье в госпитале. Выпускать её отказывались — ещё неясно, нет ли сотрясения мозга, надо подержать, посмотреть. Но Женя чувствовала себя отлично, и ей было обидно зря терять боевые ночи. Она стянула какой-то халат и прямо в этом больничном халате угнала грузовик. В таком виде и прикатила в полк! А в другой раз девчонкам выдали сухой паёк, а запить не оказалось даже воды. Женя исчезла и вернулась… с бидоном молока. И не украла, а выпросила у колхозниц. Удивляться ли, что сама себя она звала «лётчицей-налётчицей»?

После войны она продолжала служить в ВВС. За штурвал уже не пускали — летала на Дальнем Востоке штурманом. Отлетала ещё десять лет. Потом уволилась, переехала в Сочи. Сначала читала лекции, но очень быстро стала делать карьеру чиновницей, дослужилась до начальницы управления культурой города, переехала, чтобы работать в министерстве культуры РСФСР, в Москву и… И всё бросила. Не того ей хотелось, совсем не того.

Память о небе

Небесный тихоход (1945)

Легендарные лётчицы едва оставили след в культуре. Побыли героинями комедии «Небесный тихоход», мелькнули в драме «В бой идут одни старики». По их воспоминаниям сняли документальный фильм. Но разве не стоили они большего? Евгения поняла, что или сама она запечатлеет ещё горячую, ясную память о подругах, или не останется никого, кто смог бы это сделать со всем знанием.

Она пошла учиться на кинорежиссёра, в институт Герасимова. Именно с этой целью — снять однажды фильм о дорогих своих девчонках. Тех, кто полностью прошёл с ней трудный путь до победы, и тех, кто замолчал раньше. Евгения начала новую карьеру с нуля в пятьдесят лет, когда на женщине уже ставили крест.

И первый же фильм был о «ночных ведьмах». «Одни сутки из тысячи ста» — об одном дне военной лётчицы. Короткометражка прошла незамеченной, как и большинство короткометражек. Но она была обещанием, что всё получится.

В 1981 году по телеэкранам прошла цветная драма: «В небе «ночные ведьмы»». Уже одним названием она закрывает вопрос, как лётчицы относились к своему прозвищу. На войне было не до ласточек! Фильм зрителей тронул, пошёл он в прокат и за границу — и многих там удивил. Не фантастика ли? Боевые лётчицы?

Больше, чем драма

Бывшая летчица 46-го гвардейского Таманского авиационного женского полка ночных бомбардировщиков, Герой Советского Союза Евгения Жигуленко (в центре) на съемках фильма «Без права на провал», 1986 год.

Пока Жигуленко снимала драмы (следующей была картина «Без права на провал», где она также появилась в одной из ролей), в её жизни разворачивались трагедии. С психическим больным сыном на руках её бросил муж. Потом сын умер. Уходили и подруги, которых Женя, даже редко общаясь, продолжала горячо любить.

В девяностых как режиссёр Жигуленко состояться не смогла. Бросила когда-то ради кино всё — и осталась ни с чем. Евгения оказалась простой пенсионеркой с пенсией, на которую едва можно было позволить себе прожить — с учётом, что в её возрасте нужны были уже не только еда и кров, но и лекарства. А тут ещё пошли разоблачения. Разоблачалось всё, что под руку попалось. Чествовали в СССР боевых лётчиц? Значит, они — дутая фигура. Ни на что они на фронте не влияли, никаких подвигов не совершали, так, немного полетали на старых самолётиках. И двести тонн бомб, получается, не значили ничего. В 1994 году Евгения Жигуленко умерла. Может быть, кто-то был из стали, но не она.

Источник