В редакцию журнала "The Village" Екатеринбург анонимно обратился молодой человек, который сейчас отбывает свой срок в одной из российских колоний за то, что однажды решил получать легкие деньги и полтора года работал закладчиком в двух городах. В большом интервью он поделился историей знакомства с миром наркотиков и российских колоний, а также рассказал, как устроена индустрия торговли наркотиками и почему в нынешнем виде статья 228 УК РФ наносит стране больше вреда, чем пользы.

ИСКЛЕЙМЕР: Редакция The Village не поддерживает поступки и убеждения героя. Незаконные производство, сбыт и пересылка наркотиков регулируются Уголовным кодексом и наказываются лишением свободы на срок до 15 лет. Этот текст стоит прочесть всем, кто думает, что заработать на наркотиках можно много, легко и без последствий.

Знакомство с наркотиками

Я родился в самой обычной семье: мать, отец, сестренка. Родители старались воспитать меня добрым, щедрым и трудолюбивым. Если с добротой и щедростью у них что-то и получилось, то с трудолюбием — точно нет. С самого детства я старался избегать трудностей. Никогда не любил работать и всегда хотел получить все и сразу, прикладывая при этом минимальные усилия.

Мне всегда было интересно попробовать покурить траву. Впервые такая возможность появилась в 16 лет. Я встречался с девушкой, которая жила в самом опасном районе города и имела знакомых, через которых можно было купить что-нибудь. Мы купили грамм — как я тогда думал, грамм травы. Только через полгода узнал, что на самом деле нам подсунули спайс. Но тогда я ничего не понял, ведь курил впервые.

После школы из своего маленького городка я переехал в Санкт-Петербург. Там с наркотиками все проще: они практически повсюду, и если ты их ищешь, то обязательно найдешь. С 16 лет до сегодняшнего дня я почти все время курил гашиш или траву. Но были и периоды, когда я сидел на более жестких наркотиках.

Соль убивает в человеке все человеческое. Остается только одно: стимул найти еще, чтобы ********* [принять] снова

Сначала это был фен — амфетамин, который я впервые попробовал во время рейва на открытом воздухе. Мне понравилось, и на фен я подсел довольно плотно. Я работал в сфере продаж, и наркотик помогал раскрепоститься и находить общий язык с незнакомыми людьми. Я употреблял его почти каждый день примерно на протяжении года, пока в моей жизни не появилась соль. Это был ****** [кошмар]. Соль убивает в человеке все человеческое. Остается только одно: стимул найти еще, чтобы ********* [принять] снова. Никогда не пробуйте соль, если не хотите закончить, как последний…

Сейчас я переосмыслил свое отношение к наркотикам, и стимуляторы больше не вызывают у меня тяги к ним. Из всего, что я пробовал, на данный момент курю только гашиш и траву — в общем, природный кайф. Он помогает расслабиться. Но, как бы ни убеждал себя, что трава — это не наркотик, что от травы никто не умирал, что она не несет вред, она вызывает привыкание, как алкоголь или сигареты. Когда ты накурен, все вокруг становится лучше: еда вкуснее, музыка красивее, кино интереснее. И это затягивает. Когда куришь много, учишься держать себя в руках, контролировать себя и, в принципе, можешь посреди дня, находясь на работе, скурить пару плюшек гашиша и сохранить работоспособность.

Деньги

В самый сложный период моей жизни, когда я употреблял соль, я жил вместе со своим приятелем. Мы вместе платили за квартиру, вместе покупали наркотики, вместе их употребляли. Приятель работал закладчиком, а у меня была хорошая работа и управляющая должность, но постепенно наркотики стали занимать 100 % моего времени, и я уволился.

Нужно было как-то себя обеспечивать, поэтому я стал помогать приятелю делать закладки. Так я узнал о том, что есть работа, которая может принести довольно большую прибыль при минимально приложенных усилиях. Тогда я не работал официально и получал 20 % от зарплаты друга. Спустя какое-то время решил завязать с тяжелыми наркотиками и попытался вернуться к обычной жизни, но снова устраиваться на работу, снова начинать свой путь с самого низа совсем не хотелось.

Магазинам постоянно нужны новые рабочие руки, потому что в основном закладчики — это тупые наркоманы, которые не заморачиваются о безопасности и очень быстро садятся в тюрьму

Я уже привык к тому, что у меня всегда есть деньги, и не был готов вкалывать за гроши. Я хотел получить много и как можно быстрее, поэтому стал рассматривать вакансии закладчика. Я постоянно покупал закладки, поэтому хорошо знал, как работает индустрия и к кому нужно обратиться. Выбрал магазин, который торгует в основном легкими природными наркотиками — травой, гашишем, — и меня взяли на работу. Магазинам постоянно нужны новые рабочие руки, потому что в основном закладчики — это тупые наркоманы, которые не заморачиваются о безопасности и очень быстро садятся в тюрьму. Грубо говоря, закладчики — это расходный материал. Мне удалось проработать закладчиком больше полутора лет.

Индустрия

Сейчас в российском интернете есть две основные площадки по торговле наркотиками — Legal и Hydra. Legal продает синтетику: спайс, соли и подобную дрянь, а на Hydra есть все остальные наркотики на любой вкус и цвет: от марихуаны до кокаина, героина и ЛСД. В свое время я успел поработать и там и там. Между двумя этими площадками я обнаружил огромную разницу как в отношении к клиенту, так к своим сотрудникам: на Legal большинство покупателей — это никчемные люди, которым уже ничем не помочь, и относятся к ним как к биомусору, а Hydra намного профессиональнее.

У каждого магазина есть свод правил: как нужно себя вести, чтобы не попасться полицейским, что делать, если все-таки тебя приняли. Если аккуратно соблюдать инструкцию, в принципе, можно проработать достаточно долго. Ни для кого не секрет, что работа магазинов наркотиков построена на принципе анонимности. Как закладчик ты не знаешь ни других закладчиков, ни оператора, ни владельца магазина. Ты знаешь только их цифровое имя, никнейм, но даже не догадываешься, мужчина это или женщина. Анонимность гарантирует безопасность владельцу магазина и другим сотрудникам, ведь если тебя примут, то начнут допрашивать и пытаться выяснить, на кого ты работал. Если ты никого не знаешь, то никого не сможешь выдать.

Если ты работаешь закладчиком, твой рабочий день выглядит следующим образом. Сперва ты забираешь оптовый клад — так называемый мастер-клад, в котором лежат разные наркотики (к примеру, 50 граммов гашиша и 20 граммов амфетамина). После того как забираешь мастер-клад, получаешь задание, как именно нужно расфасовать товар. После этого отправляешься делать закладки.

Само трудоустройство выглядит так: ты вносишь на счет работодателя залог — определенную сумму (допустим, 5 тысяч рублей) и получаешь на эту сумму наркотики. За 5 тысяч тебе дают 30 граммов марихуаны. Когда забираешь 30 граммов в виде единой закладки, то получаешь задание: например, расфасовать вес на 30 пакетиков по одному грамму. После того как делаешь первые 30 закладок, специальный человек проверяет качество работы.

Анонимность гарантирует безопасность владельцу магазина и другим сотрудникам: если ты никого не знаешь, то никого не сможешь выдать

Если закладки оказываются в указанных местах, работодатель увеличивает кредит доверия: в следующий раз тебе дают уже не 30 граммов, а 50, в третий раз — 70. Стартовый депозит не возвращается, но отбивается с первой зарплатой. В магазине, где я работал, кроме товара на продажу, мне давали по пять-десять граммов сверху для личного употребления. Меня это полностью устраивало. Работодатели стараются заботиться о своих сотрудниках и помогать по мере возможности. Когда мне понадобилось сменить город, мне оплатили проезд, помогли заплатить за квартиру.

Самым главным в моей работе было серьезно относиться к безопасности: никогда не появляться на одном и том же месте чаще двух раз в месяц, не снимать деньги в одних и тех же банкоматах, не покупать слишком дорогие вещи, чтобы не вызывать лишних вопросов. Важнее всего — цифровая безопасность. Когда я делал закладку, сразу же надиктовывал шепотом на диктофон в телефоне, а записи хранил в зашифрованной папке. На компьютере использовал различные виды шифрования и двухфакторную авторизацию.

Важно было контролировать, как именно мне переводили зарплату — именно в этот момент шансов спалиться было больше всего. Если бы на карту пришло 50 тысяч рублей, на следующей неделе — еще 60, а затем — еще 100, налоговая служба наверняка мной заинтересовалась бы. Поэтому я получал зарплату в биткоинах и выводил на карту маленькими суммами по 5–10 тысяч рублей. Биткоины отследить довольно проблематично, поэтому в плане финансовой безопасности у меня все было в порядке.

Рабочий день

В среднем я делал по 30–40 закладок в день, но работал не каждый день, а два-три раза в неделю — все остальное время отдыхал. Это было мое решение: я не жадничал, не гнался за слишком большой зарплатой. Денег мне хватало, чтобы заплатить за квартиру, купить одежду, еду, сходить в бар или в клуб, купить себе наркотиков. У всех работодателей условия оплаты различаются: за одну закладку я получал минимум 800 рублей. Если вес закладки был больше грамма, то платили больше: за пять граммов я получал тысячу, за десять — полторы. При желании можно было зарабатывать гораздо больше. Чем больше работаешь, тем больший вес тебе доверяют. При желании можно одному выполнять работу десяти закладчиков и получать огромные деньги.

Существует мнение, что закладки, сделанные за чертой города, где-нибудь на трассе или в лесу, надежнее, чем закладки, сделанные в центре. Возможно, отчасти это правда, ведь за городом обычно практически никого нет — ты можешь поехать искать закладку под покровом ночи. Лично мне никогда не нравились закладки за городом, потому что у меня не было своего автомобиля и добираться до мест было проблематично. Приходилось вызывать такси и просить таксиста высадить меня где-нибудь на трассе — обычно он смотрел на меня как на дебила. Был риск, что однажды таксист поймет, зачем в три часа ночи мне понадобилось ехать в лесной массив за городом, и вызовет полицию.

Был риск, что однажды таксист поймет, зачем в три часа ночи мне понадобилось ехать в лесной массив за городом, и вызовет полицию

Я всегда старался ставить себя на место покупателя, вспоминать свой опыт покупки закладок и делать их в местах, откуда их было проще забрать. Работал в основном либо в центре города, где-нибудь в оживленных местах, либо в спальных районах. Достаточно было просто неприметно одеться, слиться с толпой и перемещаться по улице, не привлекая внимания. В основном я либо закапывал клады возле домов рядом с какими-то опознавательными знаками, чтобы клиенты без проблем могли их найти, либо цеплял на магниты на металлическую поверхность, которая не бросается в глаза и куда вряд ли полезет кто-нибудь, кроме клиента. Мне было проще слиться с толпой, потеряться и незаметно сделать закладку в центре города, чем в одиночестве где-то в лесу.

Магазинов наркотиков очень много, и конкуренция между ними очень большая. В основном клиенты берут закладки либо у тех, у кого они уже покупали, либо на основе отзывов других покупателей, поэтому за обратной связью тщательно следят. Если ты сделал закладку, но клиент приехал на место, не нашел ее и предоставил магазину доказательства того, что он искал, то потерянный клад тебе не оплатят. Это дает стимул делать клады более качественными и надежными, чтобы их не могли найти случайные люди или «чайки» — халявщики, которые ищут чужие клады.

Сама работа занимала несколько часов в день, но очень сильно выматывала морально. Когда я возвращался домой, я чувствовал такую усталость, будто с утра до вечера разгружал вагоны. Больше я не чувствовал ничего, но каждый день радовался, что сегодня меня не закрыли. Приходилось постоянно врать окружающим про фейковую работу и делать вид, что я работаю в банке и неплохо зарабатываю. Я очень люблю своих родителей, и мне было больно обманывать их каждый день. Я очень рад, что это наконец закончилось.

Разоблачение

На грани разоблачения я оказывался несколько раз. Перед тем как работать, я изучал район в гугл-картах и прикидывал примерный маршрут — так, чтобы поблизости не было отделений полиции. Однажды халатно отнесся к работе и поехал в незнакомый район без подготовки. Сделал закладку под лестницей, а как только только поднялся — из двери вышло восемь сотрудников полиции. Я думал, что меня спалили, и уже готовился бежать — было очень страшно. Но они просто прошли мимо, и только потом я увидел на стене большую табличку с надписью «Полиция».

Попался я в итоге по своей глупости и жадности — уже в другой день. Сотрудников полиции я увидел издалека, когда забирал мастер-клад за городом. У меня была возможность выбросить вес, но я решил, что все обойдется, но они почему-то решили досмотреть меня. Это не было наводкой, я не был у них в разработке, просто именно в этот день они решили подойти ко мне и провести плановый досмотр. В моем кармане нашли пакет с целой кучей наркоты.

Мне было проще слиться с толпой, потеряться и незаметно сделать закладку в центре города, чем в одиночестве где-то в лесу

Воспоминание о том моменте до сих пор остается самым ярким в моей жизни. Я чувствовал огромный всплеск адреналина и пытался быстро сообразить, как выбраться из ситуации. Вырвал пакет из рук полицейских и выкинул его, потому что знал, что если нет вещественного доказательства, то им будет трудно что-то предъявить мне. Это не помогло — они нашли пакет.

Это были обычные рядовые сотрудники патрульно-постовой службы, поэтому первым делом я предложил им взятку. Хотя денег в тот момент у меня и не было, я знал, что если мне дадут хотя бы пару часов, то я смогу выйти на связь со своим работодателем. Я был уверен: если я обрисую ситуацию, он поможет и даст мне любую сумму, которую я бы потом отработал. Работодатель изначально предлагал поступать именно так в чрезвычайной ситуации: пытаться дать взятку, связываться с ним. К сожалению, мне попались неподкупные полицейские, и возможность освободиться за деньги мне предоставить отказались.

Сидя в тюрьме и анализируя истории своих сокамерников, я могу сказать, что как минимум 70 % из них полицейские били при задержании. Но я сам по себе очень худой, и, возможно, поэтому мне просто побоялись сломать что-нибудь и физически практически не трогали. Только в тот момент, когда отнял у них пакет, я получил пару раз по почкам и в дыхалку, но это совсем мелочи.

Обезьянник

В первый день меня привезли в обезьянник — это был просто ****** [ад]. Меня закрыли в крохотную камеру, где на полу лежали два грязных матраса. На одном спал бомж, на другом сидел какой-то алкаш. Как только меня закрыли, я стал добиваться того, чтобы мне дали совершить один звонок. Мне выделили ровно минуту, но запретили рассказывать, что произошло на самом деле. Я позвонил своей девушке и сказал, что меня задержали за хулиганство, попросил передать это моим родителям. Мне было очень стыдно: я хотел убить себя и не представлял, как произошедшее переживут мои родители.

Я боялся, что полицейские поймут, что я не простой наркоман, а закладчик: законодательство нашей страны предполагает очень разные наказания за хранение и за распространение наркотиков. За хранение я получил бы три года, а за распространение — минимум десять, поэтому сразу стал строить из себя торчка и заявил, что готов сотрудничать со следствием, готов рассказать все, лишь бы они меня отпустили.

В обезьяннике мой мозг активизировался на 200 %. С лихорадочной скоростью обдумывал варианты, представлял, какие могут повлечь последствия те или иные действия. И выбрал самый правильный вариант — решил ничего не отрицать и просто молчать, сославшись на 51-ю статью Конституции, согласно которой я имею право не свидетельствовать против себя. Разумеется, полицейские пытались всеми возможными путями добиться того, чтобы я признался в распространении. Я настаивал на своем, но было трудно — вес был слишком большим, около 150 граммов. Придумал легенду, что я наркоман и купить кучу разных наркотиков однажды мне проще, чем каждый день подвергать себя риску.

Когда я упал, он приставил заряженный пистолет к моей голове и сказал, что если сейчас не признаюсь в том, что я барыга, он вышибет мне мозги

Во вторую ночь в отделении ближе к полуночи ко мне пришел оперативник и сказал, что мы едем на следственные действия. Он привез меня в лес — в место, где меня приняли, и отвел меня от трассы на 300 метров — так, чтобы с дороги нас никто не мог увидеть. Я шел впереди, и внезапно оперативник, который был сзади, ударил меня по внутренним сторонам коленей. Когда я упал, он приставил заряженный пистолет к моей голове и сказал, что если сейчас не признаюсь в том, что я барыга, то он вышибет мне мозги. Странно, но я даже не испугался. Я понимал, что это просто психологическое давление и стрелять он не будет. Я закричал ему в лицо, что всего лишь хотел курнуть и врать не собираюсь, так что пусть стреляет. Он молча двинул мне в челюсть кулаком, поднял на ноги, и мы вернулись в машину.

Позднее, сидя в камере на следующее утро, я услышал, что в течение 30 минут должны приехать другие сотрудники и забрать меня в ИВС. В тот же момент за мной зашел тот самый оперативник и повел к себе в кабинет. Закрыл дверь на замок и стал на меня орать, угрожая «посадить на швабру и пустить в тюрьме слух, что я дырявый». Я понимал, что он не станет ничего делать, потому что за мной должны были вот-вот приехать, и просто сидел молча.

Когда, наконец, подоспел негосударственный адвокат, которого мне нашли близкие, сперва он испугался того, что я мог наговорить лишнего и уже ничего нельзя будет исправить. Как оказалось в итоге, я все сделал правильно. Я сразу понял, что меня посадят: вариантов соскочить и выйти на свободу у меня не было. Моей задачей было сесть не на десять лет, а на три года.

СИЗО

Этап следствия — это как очень-очень сложный экзамен продолжительностью в несколько дней. Ты стараешься перехитрить мусоров, а они — тебя. Так вышло, что у меня было две квартиры: одна в одном конце города, а вторая — в другом. Когда во время заполнения документов меня спросили адрес проживания, я назвал тот, где точно не могло быть никаких наркотиков, в то время как в моей основной квартире они могли найти улики.

Во время осмотра моего телефона оперативник обнаружил историю заказов такси и таким образом вычислил, где я жил на самом деле, но ключей с собой у меня не было. Меня привезли домой в наручниках — было забавно встретиться с соседями и увидеть, как их просят быть понятыми, когда только вчера ты мило беседовал с ними на лестничной площадке. Полчаса мы ждали, когда моя девушка приедет и откроет дверь, — все это время мне хамили, в мой адрес сыпали угрозами. Было интересно наблюдать, как резко менялось поведение сотрудников: когда они увидели девушку, стали милыми и вежливыми.

Если в одном лагере ты маршируешь и получаешь ***** [тумаки], то в другом можешь целый день спать, а вечером сидеть в телефоне и есть пиццу и роллы, покуривая наркотики

На время следствия меня отвезли в СИЗО. Все время, что находишься в СИЗО, не видишь свежего воздуха. По закону у каждого осужденного или подозреваемого есть право на ежедневную как минимум часовую прогулку на свежем воздухе, но на деле нас просто приводили в камеру побольше.

Меня удивило, насколько быстро и легко государство ставит на человеке крест. Когда находишься в СИЗО и до того момента, пока приговор не вступил в законную силу, ты еще не преступник. Ты только подозреваемый по делу, но отношение к тебе сотрудников тюрьмы такое, будто ты серийный убийца, который насиловал и убивал детей. Мать едет к тебе с 20-килограммовой передачей из другого города, чтобы отдать еду, выстаивает пятичасовую очередь и слышит: «Извините, но в заявлении вы неправильно написали одну букву — приходите в другой раз».

Тюрьма

Мне повезло, что я попал в такую колонию, где отношение сотрудников и условия жизни намного лучше, чем в большинстве российских тюрем. Здесь ты практически забываешь, что находишься в тюрьме: можешь работать, можешь учиться, можешь ничего не делать — никто не оказывает давления. Просто не высовывайся, сиди себе спокойно, и у тебя будет все, что захочешь. Хочешь какой-нибудь вкусной еды, хочешь телефон, хочешь наркотики — все будет.

Никто из моих знакомых не сидел в тюрьме, поэтому я даже примерно не представлял, чего ждать. Я думал, что в реальности зона выглядит как в сериалах на НТВ: зэки в наколках, которые чуть что воткнут заточку тебе под ребро. На самом деле все совсем не так. Каждая тюрьма, централ, лагерь сильно между собой различаются, и положение дел везде абсолютно разное. Если в одном лагере ты маршируешь и получаешь ***** [тумаки], то в другом можешь целый день спать, а вечером сидеть в телефоне и есть пиццу и роллы, покуривая наркотики.

Условия содержания не такие уж и ужасные, можно жить: трижды в день довольно плотно кормят, на обед дают первое и второе с большим количеством мяса. В камере есть телевизор, есть доступ к книгам. Само заключение только официально имеет целью перевоспитание и исправление. На самом деле тебя просто закрывают в одном помещении с сотней точно таких же наркоманов, как и ты. Интересно, как это должно способствовать исправлению?

На самом деле зэки такие же люди: оказаться в тюрьме может кто угодно

Я понимаю, как это звучит: если бы я читал это интервью, будучи на воле, то подумал бы, что зэки там совсем ****** [от рук отбились]. На самом деле зэки такие же люди — оказаться в тюрьме может кто угодно. Ты можешь вести законопослушный образ жизни и попасть в тюрьму за грехи другого человека или просто для того, чтобы сотрудники полиции улучшили раскрываемость дел, связанных с оборотом наркотиков. Я сижу нормально: работаю, нахожу общий язык со всеми.

Администрация особо не препятствует тем, кто хочет освободиться условно-досрочно. Здесь очень много тех, кто поднялся с малолетки, колонии для несовершеннолетних преступников. Очень много тех, кто просто считает, что быть преступником, нарушать закон — это круто, и, сидя здесь, в тюрьме, они продолжают делать какие-то глупые вещи просто назло системе. Достаточно просто не быть таким. Если не мелькаешь ни в какой отрицательной деятельности, то никто не будет против того, чтобы ты освободился пораньше.

228-я статья УК РФ

В тюрьме я не встретил зэков из телесериалов: 80 % людей в СИЗО оказались такими же молодыми парнями, как и я. Не преступниками по своей природе, а теми, кто однажды оступился. Вместе со мной в камере было 13–14 человек: все были примерно моего возраста, большинство попалось на закладках. Мне было очень больно за парней, которые в 18 лет за одну ошибку получали сроки в 15 лет.

Это очень большая проблема. Если к распространителям, к барыгам такое наказание, возможно, и справедливо, то сажать наркомана, который просто курил траву, минимум на три года, а чаще всего на пять или шесть лет — это перебор. В соседней камере сидел человек, который хладнокровно убил свою мать и получил три с половиной года. А рядом со мной сидел 18-летний пацан, которого друг попросил помочь ему купить наркотики, за передачу которых тот получил 13 лет строгого режима. Разве это справедливо? Это же бред.

В соседней камере сидел человек, который хладнокровно убил свою мать и получил три с половиной года. А со мной — 18-летний пацан, которого друг попросил помочь ему купить наркотики. Он получил за передачу 13 лет строгого режима

Я был в ужасе от того, как много по 228-й статье УК РФ сидит тех, кто на самом деле невиновен — кому наркотики подкинули сотрудники полиции. Голунову повезло, что он работает в крупном медиа и за него вступились известные личности. Но таких, как он, очень-очень много. Со мной в камере сидел человек, который никогда в жизни не употреблял наркотики, имел хорошую работу, двоих детей, жену — все как положено. Его двоюродный брат был барыгой, и в один день к нему приехали сотрудники полиции и любезно предложили дать показания против брата. Естественно, он отказался, в ответ на это ему сказали: «Раз ты отказываешься сдавать брата, значит, поедешь сидеть сам». С этими словами ему подкинули пакет с амфетамином, в течение минуты откуда-то появились понятые, все это сняли на камеру — пожалуйста, человек присел на пять лет. За что?

Суды по 228-й статье — это конвейер. У всех одна и та же история: все признали свою вину, даже если не были виноваты, потому что отрицать бесполезно. Если отрицать и пытаться доказать свою невиновность, могут дать большой срок — скажем, не три года, а десять лет, потому что ты усложняешь следствие. Поэтому проще согласиться с тем, что вменяют, и спокойно отбывать свою троечку. Во время суда всем вообще плевать, кто ты, чем ты занимался, действительно ли ты виновен. Достаточно того, что в твоем деле написано «228».

Выводы

Когда я освобожусь, я хочу продолжить обучение в университете. Хочу обычную жизнь, как у всех. Не высовываться, чтобы не дай бог не пересечься с нашей системой и правоохранительными органами снова.

Конечно, я переживаю из-за того, что теперь на мне будет клеймо отсидевшего и, как только какое-нибудь преступление совершится в моем районе, я автоматически стану подозреваемым — просто потому, что уже сидел. Но я сделаю все, чтобы снова здесь не оказаться.

То время, которое я здесь провел, сделало меня сильнее, умнее и хитрее. Я научился действительно многому и теперь могу найти общий язык вообще с любым человеком — даже с тем, с кем на воле я ни при каких обстоятельствах не стал бы общаться.

Если бы я сразу знал, что меня посадят, я бы лучше ограбил какую-нибудь ювелирную лавку или банкомат — получил бы так же много денег, но сел бы на гораздо меньший срок

Пока точно не знаю, чем буду заниматься на воле, но точно не вернусь к работе с наркотиками, какие бы большие деньги это ни приносило. Это точно не та тема, которой надо заниматься. Если бы я сразу знал, что меня посадят, я бы лучше ограбил какую-нибудь ювелирную лавку или банкомат — получил бы так же много денег, но сел бы на гораздо меньший срок.

Я действительно очень рад, что мне больше не нужно работать закладчиком. Все это время я жил в напряжении и глушил его наркотиками. Это такой замкнутый круг: заработал денег, купил наркоты, чтобы забыться, заработал денег снова, забылся — и так до бесконечности. Пока однажды тебя не поймают.

Текст САША НОВИКОВА. Иллюстрации КАТЯ СПИРИНЦОВА.

Источник