215 лет Александру Сергеевичу Пушкину. "Донжуанский список".

Пушкин, как известно, любил приударить за женским полом. Женщина и погубила его. И любовь не была безответной. Многие женщины умирали от пылкой любви к нему. В блестящих петербургских залах его принимали не только за блеск таланта и умение быть «садовником строк в своем саду», но и за то, что отдаваясь тому или иному чувству, Пушкин всего себя вкладывал в это чувство.

Если присмотреться, то известный всем «донжуан­ский список» его увлечений живо рисует нам богато ода­ренную в сексуальном смысле натуру и пламенный тем­перамент. Самые разнородные чувства уживались в этом удивительном характере: и «бесстыдное бешенство же­ланий», внушаемое мессалинами типа Закревской, и нежная, полуплатоническая симпатия к милому подро­стку, каким была Катенька Вельяшева, и светлое пре­клонение перед «мадонной», воплощением которой для него стала Н. Н. Гончарова (Пушкин называет ее "любовью №113"!), и могучая, отравленная рев­ностью страсть, которую он испытал к Амалии Ризнич и Собаньской, и вечный благоговейный трепет при вос­поминании об одной из всех, единственной и таинствен­ной любимой женщине, которую поэт зашифровал бук­вами NN.

Ниже вы найдете донжуанский список Пушкина — два параллельных списка женщин, которыми увлекался А.С. Пушкин и/или с которыми был близок, в хронологическом порядке. Пушкин сам составил их в 1829 году в альбоме Елизаветы Николаевны Ушаковой.

Впервые списки были напечатаны в 1887 году в «Альбоме Пушкинской выставки 1880 года», где в «Биографическом очерке» А. А. Венкстерна было указано: «по объяснению П. С. Киселева [мужа одной из сестёр Ушаковых] — это дон-жуанский список поэта, то есть, перечень всех женщин, которыми он увлекался». Первой посвященной спискам работой явилась статья Н. О. Лернера «Дон-Жуанский список». Популярность термин получил после одноименной работы П. К. Губера (1923). На основании этих работ большинство имен списков с большей или меньшей вероятностью можно считать расшифрованным. 

Представляет собой запись в два столбца. По мнению Вересаева в первой части списка имена женщин, которых Пушкин любил сильнее, во второй — женщины, которыми он был увлечен.
Широко известно также высказывание поэта в письме к В. Ф. Вяземской (1830):«Моя женитьба на Натали (это, замечу в скобках, моя сто тринадцатая любовь) решена»

.."Не следует забывать, что перед нами только салонная шутка. Дон-Жуанский список в обеих частях своих далеко не полон. Кроме того, разделение увлечений на более серьезные и на более легкие не всегда выдерживается"(П. К. Губер).
Существует несколько расшифровок ряда имён из этих списков.

ПЕРВЫЙ СПИСОК-

1.«Наталья I» — вероятно, актриса царскосельского театра («К Наталье», «Посланье к молодой актрисе») или гр. Наталья Викторовна Кочубей (1800—1855), которой посвящены стихотворения «Воспоминаньем упоенный» и «Чугун кагульский, ты священ», по другой версии- Наталья Степановна Апраксина (в замужестве Голицына).

2.«Катерина I» — Екатерина Павловна Бакунина (1795—1869) — сестра лицейского товарища Пушкина, предмет его безответной любви, фрейлина, художница. Адресат стихотворений: «К живописцу», «Итак я счастлив был», «Слеза», «Окно», «Осеннее утро», «Разлука», «Бакуниной» и др. В 1834 г. Е.Бакунина выходит замуж за А. А. Полторацкого.

3.«Катерина II» — вероятно, Екатерина Андреевна Карамзина — жена историографа Карамзина, сестра П. А. Вяземского, известно, что Пушкин вздумал за ней «приволокнуться» в 1819 году и был поднят супругами на смех, после чего Екатерина Андреевна осталась другом поэта.

4. «NN» — Утаённая любовь Пушкина — предположительно глубокое чувство, испытанное поэтом на юге, с ним обычно связывают поэму Бахчисарайский фонтан и ряд стихотворений. По одной из версий, «утаённая любовь» выступает в собственноручном донжуанском списке под литерами NN. Пушкинистами предлагалось множество теорий о том, кто была вдохновительницей утаённой любви — Мария Раевская (впоследствии княгиня Волконская, жена декабриста), Елизавета Воронцова, Екатерина Карамзина (версия Ю. Н. Тынянова) и многие другие, вплоть до экзотической гипотезы Д. Дарского о пленной татарке Анне Ивановне. Существует также точка зрения, согласно которой легенда об утаённой любви Пушкина представляет собой вымысел.

5.«Кн. Авдотья» — Евдокия Ивановна Измайлова (в замужестве Голицына) (1817—1818) — первая петербургская возлюбленная Пушкина, княгиня, хозяйка салона, известная под именем Princesse Nocturne. (в собственноручном списке; Пушкин явно не собирался скрывать её личность, выписывая титул). Об увлечении Пушкиным ею в 1817—1818 гг. писали Н. М. Карамзин и А. И. Тургенев. Пушкин посвятил ей стихотворение «Простой воспитанник природы» и «Краев чужих неопытный любитель». Написав имя «Авдотья», Пушкин потом приписал: «Кн.», то есть княгиня. 

6. «Настасья»- женщины с таким именем в окружении Пушкина мы не знаем. Не так ли звали билетершу при зверинце, о которой писал А. И. Тургенев кн. Вяземскому 12 ноября 1819 г. «Его <беснующегося Пушкина> мельком вижу, только в театре, куда он заглядывает в свободное от зверей время. Впрочем и жизнь его проходит у приема билетов, по которым пускают смотреть приведенных сюда зверей, между коими тигр есть самый смиренный. Он влюбился в приемщицу билетов, сделался ее cavalier servant; наблюдает между тем природу зверей и замечает оттенки от скотов, которых смотрит gratis»

7. «Катерина III» — вероятно, Екатерина Николаевна Раевская (1797—1885), по мужу (с мая 1821 г.) Орлова. Пушкин писал Вяземскому 13 сентября 1825 г. по поводу «Бориса Годунова»: «Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова! знаешь ее? не говори однако же этого никому», и в следующем письме. По другой версии- актриса Екатерина Семенова.


8. «Аглая» — Аглая Антоновна Давыдова (1789—18..), рожд. герцогиня де Граммон, жена владельца Каменки А. Л. Давыдова, во втором браке жена маршала Себастиани. Ей посвятил Пушкин стихотворение «Кокетке» и написал на нее эпиграммы: «Иной имел мою Аглаю», «A son amant Eglé sans résistance» и «Оставя честь судьбе на произвол». 

9. «Калипсо» — Калипсо Полихрони (1803—18..) — гречанка, бежавшая в 1821 г. вместе с матерью из Константинополя в Кишинев, где с ней познакомился А. С. Пушкин. Она будто бы была возлюбленной Байрона, что особенно пленяло Пушкина. Говорила она лишь на румынском и греческом языках. К ней обращено его стихотворение «Гречанке» и, вероятно, «Иностранке», и рисунок «Портрет Калипсо» (1821 г.).

10. «Пульхерия» — Пульхерия Егоровна Варфоломей (1802—1863), по мужу Мано, дочь богатого кишиневского «бояра»; красивая, холодная девушка. Об увлечении Пушкина ею рассказывают В. П. Горчаков, Липранди, Вельтман. Ей посвящено стихотворение «Если с нежной красотой». О ней писал Пушкин в письме к Вигелю (от ноября 1823 г.).

11. «Амалия» — Амалия Ризнич (1803—1825), рожд. Риппа, полунемка-полуитальянка, дочь венского банкира, жена богатого коммерсанта из Триеста. С весны 1823 г. жила с мужем в Одессе, откуда в мае 1824 г. уехала в Италию, заболев чахоткой. Пушкин в числе многих был в нее влюблен, и все его стихи, связанные с ней, говорят о ревности: «Простишь ли мне ревнивые мечты», XV и XVI строфы шестой главы «Евгения Онегина» (строфы эти Пушкин не включил в печатный текст). Ризнич упоминается под именем «негоциантки молодой» в «Странствиях Онегина» и в недошедших до нас стихах Пушкина на одесских дам, начинающихся стихом: «Мадам Ризнич с римском носом». Узнав о смерти Ризнич, Пушкин написал элегию «Под небом голубым страны своей родной». Осенью 1830 г. ее же памяти посвятил он стихотворение «Для берегов отчизны дальной». 

12. Элиза» — гр. Елизавета Ксаверьевна Воронцова (1792—1880), рожд. Браницкая, жена новороссийского генерал-губернатора гр. М. С. Воронцова, выславшего Пушкина из Одессы в 1824 г. Главной причиной высылки Пушкина была, вероятно, ревность к нему Воронцова. С ее именем связывают предположительно стихотворение «Ангел», «Сожженное письмо», «Желание славы», «Всё кончено, меж нами связи нет», «Ненастный день потух» и, может быть, «Талисман», «Храни меня, мой талисман» и «В пещере тайной». По другой версии- Елизавета Михайловна Хитрово; в письмах только ее Пушкин называет Элизой, Лизой.

13. «Евпраксея» — Евпраксия Николаевна Вульф (1809—1883), по мужу (с июля 1831 г.) бар. Вревская, вторая дочь соседки Пушкина по Михайловскому, П. А. Осиповой. Ей написаны стихотворения «Если жизнь тебя обманет» и «Вот, Зина, вам совет». Она же под именем Зизи упоминается в XXXII строфе пятой главы «Евгения Онегина». 

14. «Катерина IV» — Пушкин увлекался многими Екатеринами, и кого имел он в виду под Екатериной IV — сказать трудно. Навряд ли это была Екатерина Николаевна Ушакова, в альбоме сестры которой Пушкин писал этот список. Это указывало бы на то, что чувство уже прошло, о чем он не стал бы ей говорить. Вернее предположить, что это была Екатерина Николаевна Карамзина (1809—1867), по мужу (с 1828 г.) кн. Мещерская, дочь историографа и значащейся в этом списке Екатерины I. Пушкин был увлечен Екатериной Николаевной в 1827 г., памятником чего осталось его стихотворение «Акафист К. Н. К-ой» Об «обожании» ее Пушкиным вспоминал В. П. Титов. Но возможно, что под Екатериной IV следует разуметь не Карамзину, а Екатерину Васильевну Вельяшеву (1812—1865), по мужу (с 1834 г.) Жандр. Пушкин познакомился с ней в январе 1829 г. в Старице. Несмотря на ухаживания Пушкина и А. Н. Вульфа, она, по словам последнего «осталась холодною». Ей посвящено стихотворение «Подъезжая под Ижоры».


15. «Анна» — скорее всего Анна Оленина. Анна Оленина, по мужу Андро (1808—1888) — фрейлина, в 1829 г. Пушкин к ней сватался, но получил отказ. Ей посвящены стихотворения «Увы, язык любви болтливой», «Ты и вы», «Предчувствие», «Ее глаза», «Я вас любил», «Город пышный, город бедный»; ее упоминает он в стихотворении «To Dawe, Ecqr». Если предположить, что Катерина IV — Карамзина, а Анна — Оленина, то оказывается совершенно соблюденной хронология. 

16. «Наталья», завершающая первый список, — конечно, Наталья Николаевна Гончарова (1812—1863), будущая жена поэта, в которую Пушкин был влюблен в 1829 г., в пору писания комментируемого списка. Наталье Николаевне посвящены Пушкиным стихотворения: «Когда в объятия мои», «Мадонна» и «Пора, мой друг, пора». 

ВТОРОЙ СПИСОК-

1. «Мария» — может быть Мария Николаевна Раевская (в замужестве Волконская), Мария Егоровна Эйхфельдт, Мария Васильевна Борисова, либо Мария Суворова (в замужестве Мария Аркадьевна Голицына), либо Мария Урусова (в замужестве Мусина-Пушкина).

2. «Анна» — вероятно, Анна Николаевна Вульф (1799—1857), старшая дочь П. А. Осиповой, соседка Пушкина по Михайловскому. Ей посвящены стихотворения «К имениннице» и «Я был свидетелем златой твоей весны». Письма ее к Пушкину опубликованы. По другой версии- Анна Гирей, с которой списан образ Заремы.

3. «Софья» — Софья Федоровна Пушкина (1806—1862), дальняя родственница Пушкина, была замужем (с 1827 г.) за Валерьяном Александровичем Паниным. В 1826 г., по приезде в Москву из Михайловского, Пушкин познакомился с ней и сватался к ней через две недели. Ей посвящено стихотворение «Зачем безвременную скуку...», о ней же говорит Пушкин в стихотворении «Нет, не черкешенка она». По другой версии- Софья Потоцкая (в замужестве Киселева), либо Софья Урусова ( в замужестве Радзивилл).

4.«Александра» —падчерица П. А. Осиповой, возлюбленная ее сына А. Н. Вульфа, замужем (с 1833 г.) за П. Н. Беклешевым. Ей посвящено стихотворение «Признание» («Я вас люблю, хоть я бешусь...»). 

5. «Варвара» — возможно, Черкашенинова Варвара Васильевна (1802—18 III 1869) — близкая знакомая семьи Вульфов

6. «Вера» — вероятно, Вера Федоровна Вяземская (1790—1876), рожд. княжна Гагарина, жена (с 1811 г.) приятеля Пушкина кн. П. А. Вяземского. С Верой Федоровной познакомился Пушкин в Одессе, куда она приехала с двумя детьми 7 июня 1824 г. и где жила до 26 августа. Она увлеклась Пушкиным и вместе с гр. Е. К. Воронцовой подготовляла побег его за границу морем. До конца жизни поэта у нее сохранились с ним дружеские отношения. 

7. «Анна» — Анна Ивановна Вульф (ок. 1801 - 1835), племянница П. А. Осиповой, замужем (с 1834 г.) за В. И. Трувеллер. Её знакомство с Пушкиным состоялось в марте 1825 г. в Тригорском. Ей посвящено мадригальное четверостишие «За Netty сердцем я летаю...». 

8. «Анна» — Анна Керн (1800—1879), рожд. Полторацкая) — адресат самого известного любовного стихотворения Пушкина — «К * * *» («Я помню чудное мгновенье…»), хотя в биографии Пушкина и шутливое игровое увлечение в Псковской губернии, и мимолётная близость через три года в Петербурге серьёзной роли не играли; в письмах Пушкина друзьям есть и довольно циничные замечания о Керн.

9.«Варвара» — либо Варвара Ермолаева, либо Варвара Суворова;может быть, это имя надо связывать с нарисованной Пушкиным в альбоме Е. Н. Ушаковой «Варварой мученицею». Кто такая была эта Варвара — неизвестно, но, судя по одежде, она могла быть горничной, и вероятнее всего, Ушаковых. 

10. «Елизавета» — скорее всего это Елизавета Михайловна Хитрово (1783—1839), рожд. Голенищева-Кутузова или Елизавета Ксаверьевна Воронцова.

11. «Надежда» — возможно, Надежда Святополк-Четвертинская.

12. «Аграфена» — конечно, гр. Аграфена Федоровна Закревская (1799—1879), рожд. гр. Толстая. Ей посвящены стихотворения «Портрет» («С своей пылающей душою») «Наперсник», «Счастлив, кто избран своенравно». С ней связывают и стихотворение. «Когда твои младые лета». Ее образ отразился в Зинаиде Вольской в «Египетских ночах».

13. «Любовь» — возможно, Любовь Суворова.

14. «Ольга»- вероятно, Ольга Михайловна Калашникова (1806—18..) «крепостная любовь Пушкина». К ней относил «открывший» ее П. Е. Щеголев стихотворный набросок «О боги мирные полей, дубрав и гор». Сохранились ее письма к Пушкину, одно от февраля 1833 г. и другое, еще неопубликованное. Возможно, Ольга Потоцкая (в замужестве Нарышкина).

15. «Евгения»- неизвестна.

15. «Александра»- вероятно, Александра Александровна Римская-Корсакова (Алина, Александрина), жена (с февраля 1832 г.) кн. Александра Николаевича Вяземского. Кн. П. А. Вяземский указывал, что к ней относятся начальные стихи III строфы седьмой главы «Евгения Онегина». Она должна была быть выведена в неосуществленном замысле «Роман на Кавказских водах», либо Александра Смирнова-Россет.


16. «Елена» — Может быть, Елена Николаевна Раевская (1803—1852), которой посвящено стихотворение «Увы зачем она блистает». Может быть, княжна Елена Михайловна Горчакова (1794—1855), по мужу кн. Кантакузен, сестра лицейского товарища Пушкина, которой он еще в 1814 г. посвятил, по преданию, стихотворение «Красавице, которая нюхала табак» и с которой он общался в Кишиневе. Может быть, Елена Федоровна Соловкина, о неравнодушии к которой Пушкина вспоминает Липранди. К одной из двух последних, надо думать, относятся строки из написанной в пору знакомства с ними «Гавриилиады» — «Елену видел я». 

17.«Елена» — может быть, та самая Елена, о которой мы ничего не знаем, кроме того, что Пушкиным сказано в строках лишь начатого стихотворения «Зачем, Елена, так пугливо», написанного им в бытность его в 1829 г. на Кавказе, а возможно Елена Завадовская. «Красавица Клеопатра Невы» — так называл ее Пушкин. В строфах «Евгения Онегина» А. С. Пушкин, по свидетельству современников, в образе Нины Воронской писал о Елене Завадовской.

18. «Татьяна» — возможно, Демьянова Татьяна Дмитриевна (1810—1876) — цыганка, певица московского цыганского хора.

19.«Авдотья» — неизвестно, но можно вспомнить Истомину Евдокию (Авдотью) Ильиничну- романтический символ русского балета, кумира всего общества первой половины девятнадцатого столетия. «Блистательна, полувоздушна, смычку волшебному послушна, толпою нимф окружена, стоит Истомина...», — вот слова Александра Сергеевича Пушкина о «русской Терпсихоре». В течение некоторого времени Пушкин даже считал себя влюбленным в Истомину — как он сам писал, «когда-то волочился» за нею. Знаменитые строки из «Евгения Онегина», посвященных Авдотье Истоминой:

«...она, одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет…» 

.."В своей поэзии Пушкин заплатил богатую дань литературному романтизму, особенно в первой половине двадцатых годов. Но в нем самом крепко сидел человек XVIII столетия -- чувственный и вместе с тем рассудочный, способный порою увлекаться почти до безумия, но никогда не отдававший себя целиком. Мы имеем право сделать этот вывод, ибо из всех многочисленных любовных увлечений, нами рассмотренных, нельзя указать ни одного, которое подчинило себе вполне душу Пушкина. Кровь бурлила; воображение строило один пленительный обман за другим. Но в глубине своего существа поэт оставался "тверд, спокоен и угрюм". Он признавался в любви многим, но в действительности, как правильно указала княгиня Н. М. Волконская, любил по настоящему только свою музу" (П. К. Губер).

Пушкин, как известно, обожал шумные светские вечера, окружение великосветских дам. О женской люб­ви, женской ласке поэт всегда мечтал, как о последнем прибежище, как о надежном щите против превратнос­тей судьбы. Но именно женщина и явилась одной из причин его гибели; скорее всего, даже и не причиной, а поводом.

Пушкин в любви не был амебой. Ни у кого из по­этов не выражены с такой силой тоска по женской люб­ви, так глубоко не описаны муки и радости, вызывае­мые слабым полом. Любовные мотивы поэта звучат в его поэзии всесокрушающе.

Пушкин очень любил легкий флирт, ни к чему не обязывающий обе стороны. Но когда ему не удавалось удержать нарожда­ющееся чувство в должных границах, когда любовь при­ходила не на шутку, она обычно протекала, как тяжелая болезнь, сопровождаемая бурными пароксизмами. Ему нужно было физическое обладание, и он подчас готов был буквально сойти с ума в тех случаях, когда женщи­на оставалась недоступной.

Одна мелкая, нехарактерная черта показывает, как сильно плотское начало было выражено в любовных порывах Пушкина: образ женской ноги всего ярче за­жигал его эротическую фантазию. Многочисленные памятники этого своеобразного при­страстия сохранились в его стихах; о том же говорят весьма выразительные рисунки, набросанные в черно­вых рукописях

Пушкин потерял счет своим забавам, то глубоким и мучительным, то несерьезным и легкомыс­ленным. Любовь к женскому телу, женской ласке, жен­скому обаянию была всегда в бездонном омуте его души до самой могилы. Иногда она оставляла его, но нена­долго, лишь для того, чтобы вспыхнуть с новой силой — «и сердце вновь горит и любит — оттого, что не любить оно не может», — писал Пушкин в самом проникно­венном своем стихотворении.

Еще будучи лицеистом, Александр окунался в пи­рушки молодых гусаров, на которых сполна отдавал дань Бахусу и Венере, волочась за очаровательными горнич­ными, а в стихотворениях этого периода выразил обу­ревающие его страсти с искренней силой и откровен­ностью. Все эти Натальи, Делии, Лаисы, Лиды и про­чие имена актрис и субреток, действительные или вы­мышленные, заполняют страницы его юношеских сти­хотворений.

Поэт был не очень разборчив: в его «коллекции» нашлось место и знатным дамам, и крепостным актри­сам, бесстыжим блудницам и совращенным девствен­ницам, мамашам под сорок лет и их юным дочерям, знакомым и малознакомым женщинам, родственницам, ветреным барышням, женам его лучших друзей и т.д.

«Женщинам Пушкин нравился, — вспоминает брат поэта, — он бывал с ними необыкновенно увлекателен и внушил не одну страсть на веку своем. Когда он ко­кетничал с женщиной или когда был действительно ею занят, разговор его становился необыкновенно заман­чив». Его друг по амурным похождениям в Тригорском, Алексей Николаевич Вульф, верно отмечает какую-то бесовскую привлекательность поэта: «Пушкин говорит очень хорошо; пылкий проницательный ум обнимает быстро предметы; но эти же самые качества причиною, что его суждения об вещах иногда поверхностны и односторонни. Нравы людей, с которыми встречается, узнает он чрезвычайно быстро: женщин же он знает, как никто. Оттого, не пользуясь никакими наружными преимуществами, всегда имеющими большое влияние на прекрасный пол, одним блестящим своим умом он приобретает благосклонность оного». С одной стороны, он увлекал их блеском своего ума, веселостью, непри­нужденностью в разговоре, остроумием и какой-то осо­бенной вдохновенностью выражения своих мыслей.

Пушкин сам сознавал свою некрасивость. А вот что записала в своем дневнике в 1836 году графиня Д.Ф. Фикельмон: «... невозможно быть более некрасивым — это смесь наружности обезьяны и тигра; он происходит от африканских предков и сохранил еще некоторую черноту в глазах и что-то дикое во взгляде». Но поэт был настолько очарователен с женщинами, что многие находили его внешне привлекательным и даже красивым.

Неудивительно, что первыми женщинами на его пути были гризетки, актрисы и веселые девицы, т.е. женщи­ны, на которых общество смотрело как на источник удовольствия, но к которым нельзя испытывать чувство любви. Но именно им отдал Пушкин всю свою нарождающуюся, бурную, выливающуюся через край сексуальную энергию юности. Жуткие венерические болезни приковывали поэта к постели.

Поэт, при несколько потребительском отношении к женщине, воспевал это прекрасное создание в своих стихах. Все лучшее, созданное поэтом, — это его лю­бовная лирика.