Держи дурман шире

в 1931 году, Политбюро 11 раз возвращалось к вопросу об увеличении урожаев конопли в СССР. А полвека спустя расширением ее посевов занялся секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Причем по странному совпадению производство этого продукта должно было достичь максимума после введения в стране сухого закона. Политику партии в конопляно-маковом вопросе изучал обозреватель "Власти" Евгений Жирнов.

"Неуместное увлечение"

Сейчас уже трудно себе представить, но в России были времена, когда правительство не обращало никакого внимания на потребление населением наркотиков растительного происхождения, а опий, гашиш и индийская конопля свободно продавались в аптеках. Правда, в научной литературе конца XIX века авторы советовали не прибегать к помощи нечистых на руку аптекарей, поскольку они частенько под видом импортного продавали товар, привезенный с южных окраин империи, и выписывать все необходимое напрямую у солидных английских фирм. Однако количество желающих, как писали в тех же книгах, "губить свое здоровье, подвергаясь то острому, то хроническому отравлению этими сильнодействующими медикаментами" в России было невелико. В особенности по сравнению с Турцией, Аравией, Персией, Индией, Бразилией, где количество наркоманов в середине XIX века исчислялось десятками и сотнями миллионов.

В России пик увлечения заморскими дурманами пришелся на 1830-1850-е годы. "Однако мода эта,— писал один из русских исследователей,— как и всякое неуместное увлечение, прошла". Некоторые опасения в медицинской среде возникли после похода русских войск для покорения Средней Азии в 1873 году. Тогда военные врачи констатировали значительный рост интереса нижних чинов и офицеров к различного рода туземным дурманам. Однако, как оказалось, аномалия была связана прежде всего с затруднениями в приобретении привычной русскому человеку водки, и, как только доступ к хлебному вину открылся вновь, пагубное пристрастие к гашишу среди участников Хивинского похода практически сошло на нет. А уж массовое потребление, как было принято говорить, "фабрикатов" из южной конопли населением присоединенной к России части Средней Азии считалось местной особенностью, и ни о каких административных запретах не было и речи. Тем более что подобные запреты могли вызвать серьезные волнения.

Мало того, по всей России конопля считалась одной из самых ценных сельскохозяйственных культур. В средней полосе, в Сибири и даже в некоторых северных губерниях ее выращивали ради семян, которые были едва ли не единственным источником растительного масла. А из стеблей делали пеньку, из которой вили веревки, крутили канаты и ткали грубое полотно. На протяжении многих столетий пенька была одной из главных статей русского экспорта. И шла ли на пеньку конопля северных сортов, практически не содержащих дурмана, или южных, заморским покупателям, крестьянам и властям было глубоко безразлично.
Когда в начале XX века во всем мире началась борьба с наркоманией, Россия предпочла остаться в стороне. Ведь обеспечить использование контролируемых веществ исключительно в медицинских и научных целях, как того требовала Конвенция о наркотиках 1912 года, можно было лишь путем переименования всех мест курения гашиша в русском Туркестане в фельдшерские пункты и прочие лечебные учреждения.
Правда, во время первой мировой проблема обострилась. Это было связано не столько с тяготами и лишениями войны, сколько с введением сухого закона. Поскольку закон не регулировал производство наркотиков из растений, некоторые ученые из самых известных императорских университетов активно взялись за эксперименты с различными сортами мака, причем результаты своих исследований беспрепятственно публиковали в солидных научных изданиях.

Постоянно растущий спрос определял предложение, и через русско-китайскую границу потоком пошли наркотики. Причем их количество не уменьшилось и после революции, поскольку никакого наказания за изготовление, хранение, продажу и употребление наркотиков не ввели и большевики. По всей видимости, в Совнаркоме считали, что проблема исчезнет сама собой после отмены сухого закона. Однако оказалось, что все далеко не так просто.

"Легализовать посевы снотворного мака"

Главной проблемой оставались южные республики. Туда непрерывным потоком шел гашиш от ближайших соседей — из Персии и Афганистана. И лишь в 1926 году, более или менее закрепившись в Туркестане, советское руководство намекнуло правительствам сопредельных государств, что не хотело бы видеть среди предметов их экспорта в Советский Союз различные вредные вещества. Впрочем, полностью остановить наркопоток с юга не удалось даже после укрепления границ в 1930-х.
Но это было только полбеды. За время гражданской войны некоторые районы советской Средней Азии стали специализироваться исключительно на производстве наркотиков. Путем административных запретов и присылкой отрядов войск ОГПУ искоренить производство опия не удавалось. В 1925 году вопрос даже рассматривался на совещании в союзном Госплане. Именно тогда было принято предложение не уничтожать маковые плантации в Туркестане, а перевести там производство опия на промышленную основу, благо это могло бы помочь решить проблему с закупкой морфия за границей. В резолюции совещания говорилось:

"1. Изготовление алкалоидов и галеновых препаратов опия должно быть обеспечено Союзным сырьем.
2. Сырья для алкалоидов опия и препаратов опия в Союзе достаточно.
3. Недобор сырья и связанный с ним импорт опия и его алкалоидов был обусловлен отсутствием постоянных организаций по сбору опия.
4. Единственным видом рентабельной сельскохозяйственной культуры в Семиреченской, Семипалатинской областях и на Дальнем Востоке пока является снотворный мак. Это обусловливается отрезанностью от магистралей, большим бездорожьем и невозможностью вывозить хлебные злаки.

5. Совершенно необходимо в целях снабжения Союза нужным сырьем и сохранения экономически необходимой культуры легализовать посевы снотворного мака, введя их в русло учета и надзора, установивши при этом такую сдаточную цену, которая была бы справедлива и вполне окупала все расходы посевщика.
6. Собираемый в Союзе опий по своим качествам не только не уступает персидскому и турецкому, но превосходит их и может вытеснить заграничный опий, употреблявшийся до сих пор везде для фармацевтических целей".
Контроль за посевами опийного мака решили передать Совнаркомам республик. Но, судя по документам ОГПУ и НКВД, наладить учет по всей цепочке производства опия так и не удалось. В 1934 году даже пришлось ввести наказание за производство опия и индийской конопли.

Однако все другие виды конопли партия не только не запрещала, но и заставляла выращивать в возможно больших количествах. После коллективизации посевы конопли уменьшились настолько, что России впервые в истории пришлось закупать зарубежный аналог пеньки — джут. Мириться с создавшимся положением партия и правительство не собирались. Только в мае 1931 года Политбюро четырежды обсуждало вопрос об обеспечении урожая льна и конопли, а всего за год конопляную проблему рассматривали 11 раз. Нужда в пеньке была настолько острой, что ЦК и Совнарком пошли на введение дополнительных льгот для колхозов, выполняющих план по сбору конопли, и подняло закупочные цены. При этом сорт конопли и ее наркосодержание принципиального значения не имели.
Понятно, что отдельные несознательные граждане могли воспользоваться посевами в целях личного одурманивания. Но руководство страны это, очевидно, не смущало. Наркоманию в Средней Азии подавить все равно не удалось бы, а в европейской части страны после начала массового производства спиртного основной контингент наркодиспансеров составляли алкоголики. Во время Великой Отечественной ограничение продажи водки вызвало рост наркомании, но в основном в южных республиках и в уголовной среде. Фронт, как положено, обеспечивался "наркомовскими". Ситуация считалась вполне нормальной, и, видимо, потому суровых наказаний за изготовление и сбыт наркотиков в УК не появилось.

"Изъято 975 кг опия-сырца, 1515 кг анаши"

Власти спохватились лишь в конце 1950-х, когда в стране сложился теневой наркорынок. В 1958 году в докладе в ЦК КПСС Министерство внутренних дел описывало ситуацию с наркотиками в стране так: "Данные органов МВД свидетельствуют о том, что в ряде районов страны, особенно в республиках Средней Азии и Закавказья, значительное распространение имеют такие преступления, как хищение и нелегальный сбыт опия-сырца, анаши и других наркотических веществ.
Так, в 1956 г. за хищение и сбыт наркотических веществ привлечено к уголовной ответственности 620 чел., у которых изъято 916 кг опия-сырца, 724 кг анаши и 3039 кг кокнара (сухие головки опийного мака). В 1957 г. и 1 квартале 1958 г. за аналогичные преступления привлечено к уголовной ответственности 1978 чел., у которых изъято 975,2 кг опия-сырца, 1515,184 кг анаши и 6134 кг кокнара. И том числе привлечено к уголовной ответственности в Киргизской ССР — 198 чел., в Туркменской ССР — 154 чел., в Узбекской ССР — 189 чел., в Азербайджанской ССР — 1154 чел.

Преступники, занимающиеся хищением и сбытом наркотических веществ, переправляют их в большом количестве в различные районы страны, где реализуют, наживая на этом крупные суммы денег. (Цены на опий-сырец достигают 8000-10 000 рублей, а на анашу 800-1000 рублей за 1 кг.) На ст. Мары Туркменской ССР были задержаны за сбыт опия-сырца Тикалов и Лавриков, у которых при обыске изъято 32,8 кг опия. В Азербайджанской ССР милицией задержана гр. Бадамшина, которая систематически выезжала в Среднеазиатские республики, где скупала анашу и переправляла ее посылками в г. Баку. В почтовых отделениях Баку было изъято 7 посылок общий весом в 80 кг. В г. Ереване у гр-на Туманяна, задержанного за сбыт анаши, было обнаружено в трех цинковых ящиках, покрытых сверху слоем топленого масла, 40 кг анаши, которую он скупил в Киргизской ССР...
Имеют место факты, когда наркотические вещества переправляются в исправительно-трудовые лагеря и колонии, где и реализуются среди заключенных. Причем зачастую в местах лишения свободы сбываются не только чисто наркотические вещества, как опий, анаша, но и их 'заменители' — кодеин и другие. Работниками Северо-Уральского ИТЛ был задержан при попытке сбыта заключенным наркотиков Ермаков, при обыске у которого изъято 436 ампул морфия. На квартире Ермакова дополнительно обнаружено и изъято 830 ампул морфия, 500 граммов настойки опия и другие наркотики. В ИТК #11 УВД Хабаровского края была изъята посылка на имя заключенного Лиснянского, в которой оказалось 1200 гр. опия, 122 ампулы морфия и шприц с иголкой".
Милиционеры сообщали, что наркотики слали в воинские части, а бывали случаи, когда распространением украденных на воинских складах наркотиков занимались офицеры. А в стране уже существовали полноценные сети сбыта и наркопритоны.
По данным МВД, нелегальные посевы опиумного мака и индийской конопли были далеко не единственным источником поступления наркотиков на черный рынок. Сырье и готовую продукцию воровали на всем пути от поля до аптек. Воровали с неохраняемых полей днем и ночью как колхозники-сборщики, так и пришлые люди. Воровали с заготовительных пунктов Минздрава СССР, с заводов, где велась переработка сырца, с аптечных складов и т. д.

Объемы теневого рынка милиционеры оценить не пытались. Они лишь отмечали, что при постоянно растущих посевных площадях наркокультур страна закупает все больше и больше наркотических лекарственных средств за рубежом. Так, в 1957 году было закуплено 123 983 кг опия и 3660 кг кодеина. МВД предлагало запретить продажу кодеина в аптеках, поскольку скупали его главным образом наркоманы, и перестать сеять опийный мак, заменив его масличным, извлечь из которого опий кустарным способом гораздо труднее. А кроме того, увеличить сроки наказания за изготовление, хранение и сбыт наркотиков. Ведь в действовавших УК республик за это предусматривались сравнительно небольшие наказания — лишение свободы до одного года, и лишь в Узбекистане и Таджикистане можно было получить до трех лет.

В 1961 году наказание ужесточили, однако ни эта, ни другие меры радикально изменить положение уже не смогли. Единственным реальным результатом этой борьбы оказалось радикальное снижение площадей, занятых коноплей. Но совершенно не той, с которой следовало бороться.

"Особенно резко сократилось производство конопли"

В 1982 году ответственному за сельское хозяйство секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву доложили о бедственном положении с производством пеньки: "До 1960 года объемы производства конопли не только полностью обеспечивали потребность легкой промышленности в этом виде сырья, но наша страна являлась крупным экспортером пеньки. Конопля выращивалась в Российской Федерации, на Украине, в Белоруссии, Казахстане и Киргизии. Под ее посевами в 1956-1960 годах было занято в среднем около 430 тыс. гектаров.
Особенно резко сократилось производство конопли за последние 12 лет. Посевные площади под этой культурой в 1970 году составляли 202 тыс. гектаров, а в 1982 году они уменьшились до 102 тыс. гектаров. Полностью ликвидированы посевы конопли в Белорусской ССР, Казахской ССР и Киргизской ССР и сократились в РСФСР — на 48%, в Украинской ССР — на 53%. В связи с этим сокращаются объемы производства различных канатов, специальных шпагатов, веревки и других изделий. В настоящее время потребность народного хозяйства в этих изделиях удовлетворяется всего лишь наполовину.

Для восполнения недостатка конопли во всевозрастающих количествах закупается по импорту волокно сизаля и джута. За десятую пятилетку было закуплено 223,5 тыс. тонн сизаля и джута, на что израсходовано более 72 млн инвалютных рублей. Только за два года одиннадцатой пятилетки этих волокон закупается почти 160 тыс. тонн на 53 млн инвалютных рублей...
Считали бы необходимым поручить Госплану СССР, Министерству сельского хозяйства СССР и Министерству легкой промышленности СССР рассмотреть вопрос об увеличении производства конопли до объемов, обеспечивающих потребности народного хозяйства".

И Горбачев лично приказал рассмотреть и решить этот вопрос. Самое забавное заключалось в том, что именно Госплан и довел колхозное коноплеводство до такого состояния. В начале 1960-х, когда развернулась борьба с наркосодержащими растениями, в главном плановом ведомстве страны, видимо, не смогли решить, подходят ли под это определение многочисленные сорта промышленной конопли или нет, и потому попросту заморозили закупочные цены на нее. В итоге к началу 1980-х закупочная цена на коноплю оказалась на треть ниже затрат на ее производство. Но теперь, получив указание сверху, все заинтересованные ведомства принялись яростно восстанавливать посевы ценнейшей технической культуры. Цены повысили на 35-60%. Восстановить производство конопли в прежних объемах решили в 1985-1986 годах, о чем и доложили Горбачеву. При этом сообщили, что катастрофически не хватает сортов, не содержащих наркотических веществ. Их выведение поручили видным селекционерам, но пока они работали, на юге пришлось сеять сорта, содержащие дурман. И надо же случиться такому совпадению. Именно в 1985 году Горбачев начал антиалкогольную кампанию, наркотические последствия которой страна переживает до сих пор.