Это теплое, и ставшее уже историей, слово "Винил" (пластинки)

В советские времена было огромное количество пластинок, которые предлагались советским людям. Но интересовали их не такие, какие можно было купить в магазине, а такие, которые надо было привозить в страну, проходя через опасности и так далее. Купить такие пластинки было непросто, и работали над этим спекулянты, а также и настоящие меломаны, которые стремились поделиться музыкой со всеми остальными.

Но сначала давайте узнаем, как появились электропроигрыватель, виниловая пластинка и стерео? Появлению хорошо известного моему поколению электропроигрывателя и виниловой пластинки предшествовало несколько важных изобретений. Все они были направлены на то, чтобы избавиться от недостатков граммофонов – сильных шумов при воспроизведении, низкого качества записи, быстрого износа и малой вместимости шеллачных дисков.

Уже в 1920-х годах тяжелые звукосниматели граммофонов стали сменяться легкими электромагнитными адаптерами. Если раньше механические колебания иглы напрямую передавались мембране, то теперь они сначала оказывали действие на маленькие электромагниты звукоснимателя.

Так как слабые электромагнитные колебания требовали усиления, то появление адаптеров было неразрывно связано с появлением усилителей, работающих на вакуумных радиолампах. Усиленные электромагнитные колебания на выходе из динамиков превращались в сильный и очищенный от большинства шумов звук. Так ко во второй половине 1930-х годов грубые иглы сменились легкими пьезоэлектрическими корундовыми адаптерами. Они стали самыми распространенными, но не самыми качественными головками. У меломанов ценились более дорогие алмазные электромагнитные адаптеры. Если пьезоэлектрических головок хватало на 50-100 часов проигрывания, то алмазных – на 500-1000 часов. В итоге электродвигатель и электромагнитный адаптер, помноженный на ламповый усилитель, привели к появлению электропатефона (он же – электрофон, он же – проигрыватель, или, как мы его называли в обиходе, «вертушка»). Следующей проблемой, которую предстояло решить, был пятиминутный формат фонограммы. Большего (без ущерба для звучания) одна сторона граммофонной пластинки не вмещала. И вот в 1948 году американская фирма «Columbia» наконец явила миру первую долгоиграющую пластинку – «long play» (LP).

Для демонстрации ее достоинств провели акцию. В зале одной из гостиниц Нью-Йорка сложили башенку высотой 2,5 метра из старых пластинок на 78 оборотов, а рядом – в семь раз меньший столбик «лонгплэйев», имеющих ту же продолжительность звучания. Конечно же, такой экономии места добились за счет сужения звуковых канавок. Если в старой пластинке глубина канавки составляла 140 мкм, то в новой – всего 55 мкм. Однако добиться узких дорожек на крупнозернистом шеллаке было невозможно, и для долгоиграющих пластинок был найден новый материал – полихлорвинил, который меломаны вскоре сократили до «винила». Кроме пластичности, легкости и тонкости, виниловые пластинки отличались завидной прочностью (особенно зарубежные), и чтобы сломать их, нужно было попотеть. С появлением виниловых пластинок улучшилось и качество воспроизведения, снизились шумы, а диапазон частот практически достиг диапазона человеческого уха. К тому же, в виниловую массу можно было добавлять примеси и варьировать цвет пластинок. Так кроме классических черных появились красные, желтые, зеленые диски… В 1950 году Эдуард Рейн сделал еще один шаг в сторону увеличения длительности звучания пластинки. Он разработал так называемую запись с переменным шагом. Суть ее заключалась в том, что расстояние между канавками менялось в зависимости от амплитуды звуковых сигналов. Если сигнал был с большой амплитудой – канавки были побольше, с маленькой – соответственно, поменьше. В результате всех этих нововведений скорость вращения пластинки удалось снизить до 331/3 оборотов в минуту.

В результате на одну сторону пластинки диаметром 300 мм теперь можно было втиснуть до 30 минут звучания. Однако чрезмерно плотная нарезка дорожек тоже не несла ничего хорошего – игла была неустойчива, сам диск быстро изнашивался. В итоге для одной стороны пластинки на 33 оборота оптимальное время звучания стало составлять 20-22 минуты, соответственно, стандартом альбома стала продолжительность 40-45 минут. Фактически до заката виниловой промышленности продержался и формат пластинок на 45 оборотов в минуту. Они имели диаметр 175 мм, время звучания одной стороны – до пяти минут и изначально предназначались для проигрывания в музыкальных автоматах. До середины 1960-х годов «сорокапятки» были главным форматом для индустрии поп-музыки. Когда же поп-музыкой стали заниматься амбициозные интеллектуалы, главным форматом стал альбом, желательно концептуальный, из которого как бы песню не выкинешь. А «сорокапятки» или «синглы» (SP – Single Play) остались эдаким рекламно-коммерческим аудиороликом. На них записывалась песня, рассчитанная на раскрутку и коммерческий успех, плюс еще одна на другой стороне в нагрузку. Были и расширенные варианты синглов – EP (Extended play) – что-то вроде мини-альбома, вмещающего 4 (редко 6) песен. Кроме основных форматов существовали и так называемые «говорящие книги» – пластинки на 81/3 оборотов для записи речевых фонограмм (на одну сторону вмещалось до 11,5 часов звучания), но особого распространения они не получили. В итоге стандартная вертушка имела три скорости верчения – 33, 45 и 78 оборотов (ведь граммофонные пластинки не сразу вышли из моды).

Поэтому и иглы тоже обычно имели два конца – для граммофонных и виниловых дисков. В раннем детстве я не сразу понял, зачем нужны еще две скорости, поэтому использовал их для забавы, заставляя, какого-нибудь Кобзона пищать не хуже Преснякова. Впрочем, вращать пластинку можно было и руками. О том, что где-то подобным баловством занимаются взрослые люди – ди-джеи, я тогда и не подозревал… Установились и три стандартных размера пластинок: 300 мм («гигант»), 250 мм («гранд») и 175 мм («миньон»). На этом не закончилось. 1962 год ознаменовался выпуском гибких пластинок, которые прессовали из тонкого пластичного материала. Такие пластинки можно было использовать в виде вкладышей как звуковое сопровождение журналов (иногда – книг). Многие советские дети помнят, к примеру, замечательный журнал «Колобок» с пластинками.

Для взрослых выходил «Кругозор», но он был поскучней. Еще до промышленного выпуска гибких пластинок в СССР в 1950-х годах получило распространение замечательное в своем роде явление – «музыка на костях» (или «на ребрах»). Нет, это не записи похоронных маршей. Это квадратные рентгентовские снимки (наиболее подходящий из доступных простому человеку материал), на которых в подпольных студиях звукозаписи самодельным рекордером нарезались пластинки с запрещенным западным джазом и рок-н-роллом. И. Бродский: «…Что исторгает из глаз ручьи. Полдень. Со стороны мозг неподвижней пластинки, чьи бороздки засорены. Полдень; жевательный аппарат пробует завести, кашлянув, плоский пи-эр-квадрат — музыку на кости». Позже, когда окрепла полуподпольная торговля настоящим западным винилом, а тиражированием занялись магнитофоны, запись гибких дисков по заказу стала производиться в разрешенных точках (естественно, и заказывать вы могли только разрешенное).

Пленку записанных дисков обычно прикрепляли скобами к плотной бумаге. Нередко диски записывали и на заламинированных фото или открытках. Особую популярность имели звуковые письма с приветами и поздравлениями. Кстати, музыкальная карьера Элвиса Пресли началась именно с момента записи песни в подарок маме. Конторы записи пластинок по заказу работали вплоть до середины 1980-х годов (я успел еще пацаном записать себе популярные тогда песни про волчок и каскадеров). Конечно, качество гибких пластинок было несравнимо с виниловыми. После создания долгоиграющей виниловой пластинки оставалось решить задачу, как сделать звучание фонограмм «объемным», пространственным, приближенным к звучанию «живого» оркестра или ансамбля. Ведь при «живых» выступлениях звук не льется с одного маленького пятачка. Работы по созданию стереоэффекта велись давно. Еще в 1910 году его пытались достичь, записывая один канал эдисоновской глубинной записью, а второй – берлинеровской поперечной. Однако такая запись оказалась одновременно и некачественной, и ненадежной. Не намного удачнее была и идея, высказанная в 1952 году американским инженером Куком. Он предложил записывать два канала отдельно, но с двух сторон одной пластинки. Специальный адаптер с двумя головками должен был считывать оба канала одновременно. Слаженности и синхронности считывания достичь было трудно, и от затеи отказались.

Зато вспомнили идею, которую еще в 1931 году высказал английский физик Блюмлейн. Тогда технологии были еще не готовы к ее воплощению, но в 1957 году это стало возможным. А советовал Блюмлейн вот что. Стереозапись проводилась в одной канавке, стенки которой были срезаны под углом 45 градусов. Если монофоническая запись была просто извивающейся канавкой, то теперь на каждой стенке был вырезан свой рельеф, имитируя правый и левый канал. Таким образом они без труда считывались одновременно одной головкой. Сначала для стереопластинок выпускалась специальная аппаратура, потом моно- и стереоэффект совместили для одного аппарата. Со времен Берлинера претерпела некоторые изменения и технология производства пластинок. Теперь фонограмму сначала записывали на магнитофонную ленту (так называемый Original Master Tape). А уже с нее механическим способом запись переносилась с помощью рекордера на лаковый диск, представляющий собой лаковый полимерный слой на алюминиевой подложке. Уже с него путем гальванопластики и нескольких переходных копий изготавливали никелевые матрицы, которыми и прессовали винил.

Главными советскими заводами, выпускающими грампластинки, стали Московский, Апрелевский, Ленинградский, Рижский, Ташкентский, Таллиннский, Тбилисский и Бакинский. Так как в СССР фирма «Мелодия» была монополистом в сфере грамзаписи, у всех советских пластинок был один каталог и одна маркировка.

Ассортимент грампластинок, доступных широким массам, был хоть и довольно велик, но удручающе уныл. Просто так в магазинах продавались:
- сборники речей Ильичей;
- классическая музыка, интересная лишь узкому кругу ценителей;
- детские сказки и замечательные аудиоспектакли (чего не отнимешь — постановки были отменными, начитывались и напевались они лучшими тогдашними артистами, музыка порой была очень доставляющей), музыка и песни из мультфильмов;
- записи Большого детского хора Гостелерадио;
- изрядно всем надоевшие по радио и ТВ Хиль, Кобзон, Лещенко, Пугачёва, Ротару, «Весёлые ребята», «Песняры» и прочие всякие «Самоцветы» с «Голубыми гитарами»;
- одобренные цензурой иностранные исполнители, преимущественно из стран Варшавского договора (пластинки, при этом, были импортные — «Супрафон», «Балкантон» и т. д.), но изредка и западные (пластинки в 95% случаев — не фирмА, а мелодиевские переиздания) — эстрада, кое-какое диско, немного рока и или этого вашего джаза.

Записи в нашей стране в то время выпускала только одна фирма, «Мелодия», но далеко не все пластинки позволяли выпускать. Поэтому многие записи, да и полноценные фирменные записи можно было достаточно только на черном рынке. И распространен он был достаточно широко, а стоимость пластинок была огромна.

Большинство сделок всегда совершались по договоренности, и в обществе друг друга прекрасно знали, причем даже в лицо, то есть рынок существовал в небольшом круге знакомых.

Потом стали появляться и стихийные рынки, которые можно было посетить даже без предварительной договоренности.

Но это было уже во времена большей свободы.

Но даже в то время на каждый из таких рынков могли в любой момент совершить налет, и как результат приобретение музыки превращалось в весьма захватывающее занятие.

Да и там диски были все равно такой ценностью, что чаще всего происходил обмен, а не продажа.

Стоимость пластинок была огромна.

Например, свежее творение популярной группы могло стоить не менее пятидесяти рублей при условии, что упаковка была запечатана.

И это минимальная цена в столице.

По всем регионам стоимость подобной пластинки на черном рынке могла достигать даже двух сотен рублей.

Стоили дороже всего британские и американские изделия, Италия или Франция были менее привлекательны.

Винил привозили поштучно, так что и достать и купить их было крайне сложно, особенно в регионах.

Основное количество товара, который попадал на рынки, проходило через руки просто торговцев.

Те люди, которые предпочитали заниматься коммерческой деятельностью, особенно никогда не котировались среди поклонников настоящей музыки, точно так же как и продавцы не особенно увлекались музыкой, больше чем то, что требовалось для работы.

И часто пытались заработать как можно больше, так что находились настоящие обманки и хитрости, которые могли прекрасно испортить возможность прикупить дорогую и редкую в СССР западную пластинку.

Участники всех рынков, в том числе и просто покупатели, были объединены сложными отношениями, которые представляли собой нечто сродни системе каст.

Поэтому купить нечто подобное просто так было невозможно – большинство участников рынка не пускали к себе человека без рекомендаций, и лишних там не было.

Не менее интересно было и при работе со спекулянтами.

У них был свой сленг для пояснения стоимости товара, в котором все цены назывались меньше.

10 рублей становились рублем, а 30 – трояком или трешкой. То есть даже если человек спрашивал, сколько стоит то или иное творение, то ответ обычно радовал, пока не пришло бы время платить.

Ценители музыки прекрасно знали о таких словах, так что они покупали уже рассчитывая на такие цены. Хотя и всегда были недовольны тем, сколько стоят такие любимые многими пластинки.

Приобретение пластинки, если вы не считались членом одной из каст, было настоящей лотереей, и не только в плане стоимости.

Нередко люди покупали то, что на самом деле не надо было.

Ведь во время черного рынка проверить пластинку прямо там и прослушать что на ней записано было просто невозможно.

Точно так же как и невозможно было вернуть незаконно приобретенное.

Так что нередко бывало, что за тридцать а то и сорок рублей, огромные деньги по тем временам, покупали классические произведения или просто шуточные записи.

Интересно, но на самом деле в то время за свои шутки с винилом многие могли лишиться авторитета, работы или многочисленных других прав. Но это не останавливало путешественников за таким ценным винилом.

Часто курьерами были люди искусства, артисты, которых выпускали на гастроли.

Многие из них сами любили и ценили музыку других стран и поэтому с удовольствием провозили диски, которые приносили им еще и огромное количество прибыли.

Ученые и моряки также занимались таким делом, но среди моряков военного флота подобного почти не было.

Специалисты, которые работали на иностранных объектах, часто везли с собой именно винил, а не более ценные предметы.

Диски везли тайком, что вполне понятно, и это была полноценная контрабанда.

Они могли лишиться крайне многого, причем для некоторых это был бы конец карьеры вообще – если они бы становились невыездными, но при этом имели контракты с другими странами или место на корабле, то они теряли всю карьеру и место.

Студенты часто за такое получали и просто осложнения по линии партии и даже отчисление.

А если учесть что простым студентам, которые ничем не отличились, так и не было позволено путешествовать за границу, то таким занимались отличники, которые могли бы иметь блестящее будущее.

Но даже при таких угрозах, при таких проблемах пластинки все равно везли, и никогда не забывали о них – музыка для некоторых стоила дороже.

Да и можно было всегда найти даже в милиции тех, кто ценил и любил винил. Правда, их было немного.