Пишет Вадим Гилис, бизнесмен из Латвии: Где-то в 1989 году меня попросили сопроводить по Прибалтике в качестве гида одного американского дедка, который оказался очень непрост. Он честно сказал, что его состояние составляет что-то около ярда зелени. Замечу — ярда конца 80-х. Он занимался производством собачье-кошачьего корма, у него было несколько заводов в США и Канаде.

Дед был суперразговорчив и любопытен. Состоял в какой-то там ассоциации туристов-фотографов-любителей штата Теннеси. Мир повидал. Говорили много и обо всем. Говорили и об одежде, ибо даже тогда американские штаны джинсы стоили у нас немыслимых денег. Он искренне удивлялся, зачем мы платим такие деньги. Сам этот мильярдер был очень доволен тем, что рассекал в парусиновых штанах цвета хаки за 6 баксов, пошитых на какой-то мексиканской фабрике. Ему вполне хватало. Они были с огромными карманами, по которым он рассовывал кучу фотопленок, поскольку аппарат у него работал не переставая.

И вот я смотрю на это нынешнее убожество и думаю — ну почему у них мильярдеры просто нормальные мужики в штанах за 6 баксов, а у нас — хрен знает что?

Рекомендую посмотреть настоятельно. Я совершенно не понимаю, откуда это. А главное — зачем?

Что это за люди, их родители? Каким образом они зарабатывают деньги, если настолько тупо их тратят?

Еще менее мне понятно, зачем за обычную фланельку столько платить.

Мне скажут — завидуешь! Да ничуть. Вот то, что на них надето, меня никак не торкает, абсолютно. Как по мне — фуфло и дешевка. Дерьмо, завернутое и проданное лохам. Интересно, а они сами понимают, что они лохи?

P.S. Знаете, чем еще занимался тот американский дед? Он каждую неделю, когда не был в путешествии, приходил в дом престарелых, в содержании которого сам участвовал. Знаете зачем? А просто «посидеть рядом» с одинокими и немощными стариками. И так — много лет... Пока и сам не стал стариком. Млять, что с нами не так?

Инструменты управления постиндустриальным обществом

Первая и главная задача, которую ставит народ перед властью — обеспечить управляемость на подконтрольной территории. Не будет выполнена эта задача — будет хаос. Будет хаос — не будет государства. Не будет государства — не будет власти. Так что, борясь за управляемость, власть борется за свое существование.

Для того чтобы реализовать эту задачу, власть должна получить кредит доверия на случай применения силы и стандартизировать подконтрольное население (из нестандартных стройматериалов крепкое здание не выстроишь). Для решения этой задачи вместе с явными (авторитет, юстиция, армия) применяются неявные инструменты, которые в стандартной теории инструментами управления не считаются. 

1. Город как инструмент управления населением

За период с 1800 по 1950 годы городское население увеличилось в 15 раз при общем росте населения в 2,5 раза. В 1800 году доля городского населения в мире составляла 5%, в 1900-м — 13 %, в 2000-м — 47,5%, или 3 млрд. чел. K 2030 году, как ожидается, городское население увеличится почти до 5 млрд. человек. Гегель, Вильде и Гирке видели города только как политико-юридические образования. 

Но прежде всего города были необходимы для развития экономики. Только город позволял эффективно концентрировать мобилизационный ресурс не только для военных целей, но и для гражданских предприятий, сокращал время доставки товара от производителя до потребителя, создавал идеальные условия для обучения и для прикладных наук. 

Однако ничто не вечно, и в конце XX — начале XXI века, с развитием и глобализацией средств доставки информации, грузов и людей, с переносом индустриальных предприятий, научных и учебных учреждений сначала за городскую черту, а потом и вообще в третьи страны, с развитием военных технологий до уровня гарантированного дистанционного уничтожения любого города, попадающего в прицел врага, мегаполис теряет свои созидательные и оборонительные функции и превращается в паразита на теле реального сектора экономики. 

Тому, кто хочет услышать научно выверенное обоснование данной сентенции, предлагаю ознакомиться с огромным количеством публикаций по проблемам урбанизации, из которых можно выделить «Человейник» и «Запад» Александра Зиновьева. 

В настоящее время 30% населения стандартного города занято в сфере управления различных уровней, еще 30% — в сфере услуг и технического обслуживания, еще 30% — обеспечение сервиса для вышеупомянутых групп. Увеличившаяся плотность населения вступает в противоречие с этологическим наследием, поскольку скученность всегда способствовала накоплению агрессии. Сразу хочу остановить занесенный меч: не масоны так сделали — это естественная плата за прогресс. Но то, что получилось, лучше всего подходит для управления населением. 

Горожане, скученные на крохотном пятачке (0,4% от всей территории), пользующиеся централизованной инфраструктурой, снабжаемые всем необходимым по стандартизированным каналам, пользующиеся стандартными средствами массовой информации, подчиняющиеся единому ритму — идеальные отформатированные кирпичики для любой власти, какого бы цвета она не была и какую бы религию не исповедовала. 

То есть город, как пылесос, затягивает разнокалиберный человеческий материал и очень быстро выпекает из него стандартные и удобные в управлении кирпичики. 

2. Гламур и виртуальные ценности как инструмент управления населением

Виртуальные ценности получили массовое распространение одновременно с виртуальными средствами расчетов и такими же виртуальными накоплениями. Тем, кто считает, что кредиты под залог других кредитов (вторичные деривативы) – это благо, изобретенное ради людей и для людей – прошу сюда, потому что серьезно на эту тему разговаривать невозможно. Это как если бы игроки в "Монополию" вдруг решили, что их фишки можно менять на реальные товары. 

А вот с сиамским близнецом вторичных деривативов — гламуром — все сложнее, потому что его явное предназначение — быть опознавательной меткой «свой-чужой» маскирует реальную сущность — не дать капитализировать шальные деньги и создать конкуренцию для капитала существующей элиты. Гламур, в структуре цены которого реальные затраты не превышают одного процента, работает как пылесос, не давая его рабам создать накопления и влить их в реальную экономику. 

Кроме этого сама гламурная тусовка обладает ценностями, которые существуют ровно до тех пор, пока их делают таковыми средства массовой информации. Один щелчок тумблера на популярном ТВ-канале способен в одночасье отменить существующие эти самые ценности и (или) его носителя и заменить их другими. Поэтому гламурная тусовка является идеально управляемой и, соответственно, обласканной и приближенной к власти. 

3. Налоги как инструмент управления населением 

Современное государство, оперирующее инструментами глобального рынка, контролирующее энергетику и инфраструктуру (где частный бизнес, кстати, уже доказал свою неэффективность), вполне может обходиться вообще без налогов. Сборы, «зашитые» в цену естественных монополий, рента за использование природных ресурсов, инфраструктуру, пограничные (таможенные) сборы и пошлины позволяют отказаться от привычных методов пополнения казны и перейти к косвенным, которые не обойдешь и хочешь — не хочешь, а заплатишь. 

Но отказаться от них государство не торопится. И дело не в недостатке средств для существования. Просто налоги уже давно превратились из инструмента содержания государственного аппарата в инструмент управления налогоплательщиками. И чем сложнее и запутаннее система налогообложения, тем эффективнее она давит на население, заставляя его хитрить и ошибаться, а значит, делая его виноватым и более управляемым, готовым к компромиссам с властью вообще и с конкретным чиновником в частности. 

Добавлю, что налоги, как и гламур, мешают налогоплательщикам бесконтрольно капитализировать свои доходы и дают возможность быстро и эффективно расправляться с неугодными. 

4. Право и пенитенциарная система как инструмент управления населением 

Несправедливость существующей правоохранительной системы и неэффективность системы наказания (пенитенциарной системы) стали притчей во языцех и постоянным поставщиком самых драматических сюжетов для кинематографа и литературы. Однако постоянное декларирование реформ в этих областях заменяется различными декоративными скороделами, а сама система остается неизменной уже — только вдумайтесь — больше 2000 лет. 

Заведомо неравный процесс сбора доказательств, когда государственной машине, имеющей право на любые действия, противопоставляется частное лицо, никаких прав не имеющее, венчает система наказаний, которая не имеет никакого экономического или социального обоснования и фактически является местью государства человеку по принципу «око за око». Оставляя в неприкосновенности этот реликт, государство никогда не преследовало и не преследует декларируемую цель предупреждения преступлений и исправления оступившихся. 

Реальной целью является поддержание преступности на контролируемом уровне и использования ее для собственной цели — повышения управляемости населения, которое в обмен на защиту от лихих людей согласно и на сокращение собственных прав и свобод, и на дополнительные расходы. Эволюция использования преступности в своих корыстных целях не могла не привести власть туда, куда она пришла в настоящее время: передача в руки преступности самого жестокого оружия, ранее всегда считавшегося абсолютной монополией государства — террора. 

5. Террор как инструмент управления населением 

Власть очень серьезно восприняла уроки XX века и кардинально модернизировала указанный инструмент. Никому не хочется примерять скомпрометированный кровью мундир инквизиторов, нацистов или коммунистов, которые творили террор от своего имени и теперь прокляты навечно. Но ведь совсем не обязательно самим убивать! Даже наоборот — можно постоянно бороться с теми, кто это делает, получая гораздо больший и политический, и экономический эффект. 

В чем категорически расходятся террористы XXI века и их предшественники, так это в приложении своего гнева. Если 200 лет назад виновным в бедах народных считали царя, то тогда и стреляли в царя, в крайнем случае — в генерал-губернатора или другого императорского топ-менеджера. В настоящее время с криками «мы сейчас эту преступную власть разнесем вдребезги пополам»… террористы рубят налево и направо простых людей, которые и сами бы эту власть готовы были поджарить на медленном огне. 

«Закопаем преступный режим!» — орут современные террористы и лезут взрывать метро, где не только сама власть, но даже ее младшие помощники отродясь не бывали. «АТУ террористов!» — смело отвечает террористам власть и лезет в карман простых людей, озабоченно бормоча: «Все для фронта, все для победы!»

Что ж это за террористы такие, у которых главная, а может, и единственная цель – простое население? Что же это за власть, у которой главный, а может, и единственный результат борьбы с террористами — это право рыться в карманах граждан, извлекая из них «на память» то, что больше понравится? 

У меня такое впечатление, что ОНИ — одна команда, которая играет с населением в незатейливую игру «хороший полицейский — плохой полицейский». А население смотрит как зачарованное на это представление и, проникшись отвагой и патриотизмом, подставляет то лоб, то карман... 

Вместо заключения, или Камо грядеши 

Указанный (не полный) джентльменский набор управления электоратом символизирует современную демократию и олицетворяет современную западную цивилизацию. Не касаясь этических параметров этих инструментов, отмечу только их чрезвычайную дороговизну. С этим, собственно, никто и не спорит. Такая модель управления не может быть дешевой и может существовать только в условиях построения государственных кредитных пирамид, которые имеют свойство когда-нибудь рушиться. 

Что же должно произойти, чтобы изменился управленческий инструментарий, и что произойдет, если он вдруг окажется неэффективным? Настоящий кошмар для современной власти — это человек, производящий реальный продукт, то есть работающий в реальном секторе экономики, продающий этот продукт по реальным, не искаженным ценам, живущий вне мегаполисов и имеющий независимый источник энергоснабжения. 

В городе таких быть не может по определению. А вот на лоне природы что-то похожее постоянно прорезается. Именно поэтому главным врагом власти, против которого постоянно направлено острие государственных махинаций и репрессий, был и остается фермер-феодал-помещик, который всегда наиболее независим, наименее управляем, а значит, наиболее опасен. Последний рубеж обороны, вокруг которого сегодня заняли круговую оборону сильные мира сего — это энергетическая зависимость агросектора. Разрушь эту зависимость, предоставь индивидууму источник энергии, не привязанный к внешнему снабжению, — и карта современного мира изменится до неузнаваемости буквально за пару десятилетий, рассыпавшись на независимые от национальных пережитков государства-корпорации. 

И это не будет чем-то новым — национальное государство является изобретением времен кардинала Ришелье, а до этого времени известная карта мира состояла из причудливой мозаики разнокалиберных феодов, которые по сути своей были агропромышленными экономически независимыми корпорациями. 

Не обещаю, что этот мир будет богаче и справедливее, но перечисленных уродливых квазиинструментов управления будет меньше, это точно. На них просто денег не хватит. Что, в свою очередь, я надеюсь, оздоровит этическую составляющую власти. Во всяком случае, мне лично всегда больше нравились рыцари Круглого стола и Камелот, чем герои фильма «Уолл-стрит» и Нью-Йорк.

Гламур, как школа начинающих фашистов

Экономику, работающую в виртуальном пространстве с виртуальными ценностями, уже обозвали глэм-капитализмом. У меня лично этот термин вызывает устойчивую ассоциацию с големом (человек из неживой материи — глины, оживленный каббалистами с помощью тайных знаний, искусственный человек, который делает то, что по закону «неприлично» или даже преступно для естественно-живого человека).

Внимание в этой экономике переносится с реального товара на его символы, с реальных денег на их производные, с реальных ценностей на придуманные здесь и сейчас и существующие ровно столько, сколько существует рекламный бюджет на их раскрутку и поддержание. То есть спрос в такой экономике формируется искусственно и извне.

В результате в тартарары летят все классические теории о балансе спроса и предложения, о насыщении рынка и о пирамиде потребностей. За счет правильно организованной рекламы можно загнать голодного человека в очередь за абсолютно бесполезным для него товаром, который можно свободно выбросить сразу после приобретения.

Главным делом вашей жизни
Может стать любой пустяк,
Надо только твердо верить,
Что важнее дела нет.
И тогда не помешает
Вам ни холод, ни жара,
Задыхаясь от восторга
Заниматься чепухой.
(Григорий Остер)

Такая экономика не могла не породить особую потребительскую модель поведения, которую называют — гламуром. Гламур представляет собой стиль жизни, подчеркнуто сосредоточенный на статусах — реальных или мнимых. «Престижное потребление» воспитало особый класс покупателей, которые готовы платить внушительные суммы не за качество изделия, а за известные символы, обозначающие «раскрученный» бренд.

«Потребление из личного дела превращается в гражданский акт».

(Ж.Бодрийяр)

При этом Бодрийяр рассматривает как наиболее показательный пример именно «престижное потребление», которое предназначено не столько для удовлетворения насущных потребностей, сколько для фиксации определенного социального статуса.

1. Гламур — это показное потребление. Его цель вовсе не в удовлетворении физических и духовных потребностей. Его цель — впечатление, произведенное на окружающих.

2. Гламур — это такое показное потребление, которое можно капитализировать и продать.

3. Гламур — это не роскошь в классическом понимании этого слова, хотя бы потому, что гламурные вещи категорически не подходят для клада. Они имеют ценность только как результат грамотного маркетинга. Убери рекламу — исчезнет цена.

Жизненные приоритеты и духовные идеалы христианского социума «Вера, Надежда, Любовь» успешно заменяются примитивными, но более простыми для восприятия понятиями — «Статус, Возможность, Выгода».

Важно понимать, что гламур — это не уникальное самобытное явление «как-то так само собой получилось», а хорошо спланированное социальное оружие, работающее строго в том же ключе, в каком работает и вся пирамида финансовых деривативов. Один из поражающих элементов этого оружия — универсальный финансовый пылесос, работающий с разными группами по-разному, но наиболее эффектно и эффективно — в борьбе с потенциальными конкурентами — высокооплачиваемыми звездами и топ-менеджерами.

Делается это по примитивной, но от этого не менее эффективной методике — как только к пациенту попадает опасное количество денежных знаков (например, молодой спортсмен подписывает миллионный контракт, молодая актриса становится звездой шоу-бизнеса, молодой политик становится лицом партии), его одобрительно хлопают по плечу и говорят: «Ты теперь один из нас, сильных мира сего. Но для того чтобы оставаться на уровне, тебе нужны дом, машина, одежда, семья, соответствующая твоему изменившемуся статусу»...

В результате реализации этих статусных требований пациент стремительно превращается из того, у кого есть миллион, в того, кто должен миллион, и таким образом уже не представляет собой опасности для реальной, а не придуманной элиты, обладающей реальным, а не придуманным капиталом.

Гламур уродует психологию предпринимательства. Практически всегда моя работа с клиентом начинается с просьбы помочь снизить затраты, сэкономить. Работа нелинейная, коллективная, эвристическая, не на один день. И в мою старомодную голову не вмещается, как с таким трудом добытый результат можно пустить на приобретение кусочка шелка стоимостью 800 евро или швейцарского бренда с китайской начинкой стоимостью 8000.

Бренды поглощают индивидуальность современного человека. В сущности, процесс потребления превращается в бесконечную погоню за престижностью бренда. Его символическая природа теперь заменяет собой те качества товара, которые важны при его эксплуатации, и буквы, обозначающие марку (бренд) или символическое изображение, вытесняют собой применимость товара в повседневном опыте.

(Американский культуролог и социолог Н.Кляйн)

Второй поражающий элемент гламура — зависимость от средств массовой информации. Как любая придуманная ценность, гламур чрезвычайно чувствителен к вниманию со стороны масс-медиа, точнее — к отсутствию такого внимания. Ну, и контроль над масс-медиа автоматически приводит к контролю над апологетами гламура.

«Закономерным итогом «престижного потребления» является «устойчивая психофизиологическая зависимость потребителя от конкретной марки представляемого на рынке товара». Таким образом, наиболее продаваемым товаром на рынке в постиндустриальном обществе становится не вещь, а представление о самом себе со знаком «плюс», то есть «собственная позитивная идентичность».

(Тульчинский Григорий Львович. Доктор философских наук, профессор
СПб Государственного университета культуры и искусств)

Но самый разрушительный элемент гламура — его идеологическая составляющая. Гламур - это школа социального превосходства, на котором идеально произрастает любая тоталитарная идеология, особенно фашистская, ибо от осознания своего социального превосходства до осознания превосходства расового - меньше одного шага. Гламур отсекает нравственность, гуманизм и совесть, как рудименты, мешающие блистать, и оставляет цинизм и целесообразность. Какое уж тут раскаяние по сделанному — это ведь нецелесообразно.

Гламур есть пародия на чистоту. Гламур демонстрирует не чистоту, а богатство, не умение отчистить чайник, а способность купить новый чайник или купить труд чистильщика. Гламур имитирует вечную жизнь, убивая все живое и заменяя его искусственным.

На вопрос по поводу грязных детей: «Этих вымыть или новых народить?..» — гламур отвечает: «Мыть бесполезно». Грязных детей проще топить. Гламур смертоносен и разрушителен, потому что стреляет в голову своим жертвам, заменяя реальные цели человека виртуальными, реальные отношения — выдуманными имиджмейкерами, реальную жизнь — скроенной по чужим лекалам глянцевой сказкой.

Посольства гламура в гражданском обществе - гламурные издания - задают шаблоны эмоциональности желания и наслаждения, очищенные, яркие, однозначные, концентрированные эмоции, призваны служить индикатором степени наслаждения. Шкала задана, воспроизводится и подкрепляется в глянцевой публицистике, журналах по психологии, на экране телевидения. Таим образом "глянец" структурируют повседневность современника, навязывая тенденции в сфере потребительского поведения, а вслед за ним - и мировоззренческие стереотипы

Всё, написанное выше, имеет конкретное прикладное значение. Мы все думаем. что фашизм начинается с факельных шествий и с репрессий рассово неполноценных. Но это совсем не так. Фашизм начинается гораздо раньше - с проникновения каст homo glamuricus ("могущих себе позволить") в повседневную жизнь нашего соотечественника, существующих в условиях изменения традиционных способов формирования человека как социального субъекта.

Что делать?

Вы не поверите, насколько прост рецепт противодействия на бытовом уровне - смеяться. Гламур готов быть каким угодно - экзальтированным, пугающим, оскорбляющим, вызывающим рвоту и презрение. Он не готов быть только смешным. Король, над которым хохочут, моментально превращается в шута, которого повелителем умов назвать можно только с издёвкой. А гламур ведь реально смешон, причем в любом своем проявлении, просто ему никто об этом не говорит. И вы не говорите. Просто смейтесь. Можно при этом даже показывать пальцем, чтобы дошло до самых тупых:  No pasaran! Venseremos!...