Как стать БОМЖом? Зарисовка.

Поморщившись, Михаил Пролевайкин, мужчина неопределенного возраста, потушил окурок некогда выуженной из мусорного куля папиросы. Обожженными пальцами потерся об одешку. Одежда на нем, типа телогрейки, прямо скажем, была не первой свежести, а изрядно поношенная. Причем, не только им самим, но и другими владельцами. Многочисленные дыры и висящие лоскуты ткани красноречиво говорили об не очень завидном положении хозяина. В животе Пролевайкина неприятно забурчало. Миша икнул, и направился в свой дом – огромный ржавый железнодорожный контейнер, в углу которого высилась печка, сложенная из кирпича. А как еще можно выжить в такой холод! Только языки пламени хоть как-то спасают!

Мужчина вывалил огромную кучу мусора в топку и поднес спичку. Мусор быстро загорелся, благо бумаги в нем было хоть отбавляй. Самую черную от копоти кастрюлю Пролевайкин снял с ржавого крюка на стене, рукавом телогрейки протер вунтри и поставил на решетку над пламенем. Из мятой и грязной бутылки из-под «Кока - колы» налил в железную емкость мутноватую жидкость. «Будем кушать готовить!» - мелькнула мысль в голове.

Бурчание в утробе мужика повторилось. Это бурчание теперь стало его внутренней песнью, его гимном тому, как теперь он живет. Михаил уселся на перевернутое ведро и стал смотреть на огонь. По контейнеру начало распространяться омерзительное зловоние: мусор не самое эффективное топливо. Но, все же, лучше, чем ничего. Пролевайкин достал из-за пазухи флягу с непрозрачной жидкостью и сделал изрядный глоток. Самогон, выгнанный из подножного корма свалки, без труда вошел в тренированное горло. По телу разлилась приятная истома. Потом, бережно убрав емкость с жидкостью, повар развернул целлофановый пакетик с суперклеем.

Нет, Пролевайкин не хотел заклеить свои разноцветные разваливающиеся башмаки, не желал выложить аппликацию с изображением солнечного неба на толстом ватмане. Он выдавил немного клея на бумажку, положил все в пакет и натянул полиэтиленовый мешок себе на голову. Так он начал комплекс дыхательных упражнений, который в медицине и в народе получил название «Полное Дыхание». Оздоровления организма особенно не происходило, но, благодаря сему мероприятию, Пролевайкин попадал в другой мир. Тот, что был в прошлом. Где нет этого контейнера, где он спит под шерстяным одеялом, на белоснежном белье, рядом греет теплое женское тело. Или, где он лежит в горячей ванне, белоснежные шапки пены обволакивают его. В одной руке он держит сигарету, в другой бокал с холодным шампанским. Он делает глоток напитка, медленно затягивается сигаретой и, улыбаясь, отламывает кусочек шоколада и пережевывает его неспешно, со вкусом. Ох уж эта пена для ванн! Огромная белая шапка с запахом лаванды, скажем.

Сейчас Пролевайкин тоже иногда принимает ванну, если так можно выразиться, с пеной. Дело в том, что в километре от свалки течет речка под романтичным названием «Чистый ключ» с почти мертвой водой, которая никогда, даже в холода не покрывается льдом. Дело в том, что в верховьях речки стоит ткацкая фабрика, и все отходы своего производства сливает прямиком в Чистый Ключ. А отходы те не простые, химические и дают обильную зловонную пену. Пролевайкин ходит туда мыться. Так он принимает ванну с пеной, грубо выражаясь. А где еще помыться? После купания, правда, чешешься потом месяц, да кожа сходит струпьями, но – гигиена - прежде всего! Так нас, советских, учили в школе! Конечно, если вспомнить те ароматные ванны в квартире, с женой и без, с горячей и холодной водой, что льется в смешенном состоянии из никелированного смесителя, то сравнение будет явно не в пользу «Чистого Ключа». Если вспомнить…

Но тут видение исчезает. Пролевайкин вновь на прежнем месте, в контейнере. В дальнем углу похрапывает как будто женское тело. Телу лет пятьдесят, а может, и тридцать. Зовет ее Миша «насосом», потому как тело может высосать любые спиртосодержащие жидкости в неограниченных количествах. Так и живет мужик. Скрюченный, промокший бычок сигареты сушится на кирпичах над печкой. В животе плещется самогон, расплавляя стенки желудка. Михаил делает еще пару глотков из фляги, потом капает снова чуточку клея на бумажку. Вода в кастрюле уже закипела.

Пролевайкин берет из ржавого ведра чьи-то кости и бросает их в кастрюлю. «По инструкции»,- думает он, высыпает следом немного вермишели, погрызенной когда-то, на каком-то складе крысами. «Соль вредна! Соль – это белая смерть!»- гипнотизирует себя мужик. Миша заботится о своем здоровье. Голову в пакет и – вперед! Вернее назад, в то время, когда он не был женат, был весел и бодр, к прошлому. И вот после нескольких десятков глубоких вдохов клеем Пролевайкин оказывается опять уже где-то там, на берегу моря. Кушает сочный арбуз, запивая его легким виноградным вином. Звуки волны ласково щекотят его слуховые перепонки и он, улыбаясь, перебирает ногами прибрежный песок. Молодая жена несет ему фрукты в огромной вазе, где ярко красные гроздья винограда водопадом ниспадают по краям. Солнце стоит высоко - высоко. А блики на поверхности моря заставляют прищуриться.

Еще несколько глубоких вдохов суперклеем. Миша уже не на море, а у себя дома. Он так все отчетливо помнит. Вот у него была свадьба. Пышная, танцующая, пестрая. Три дня гуляли. Вот заботливая, жена - красавица Елена несет ему с утра холодное пиво. Просто наслаждение. И семейная жизнь кажется ему раем…

Картина исчезает. Пролевайкин опять здесь, в контейнере. Какой-то беззубый мужик трясет его за плечо.
-Я поживу у тебя здесь, братан?!
Мише все равно. Но он мычит упрямо: «Нет!».
Гость пускает слезу. Искреннюю. Говорит:
-Я уже два года по стране брожу! Жена меня выгнала из дома, все, что было, отобрала! Пусти!

Пролевайкин думает, вздыхает, вспоминает, и легкая слеза бежит по его щеке. Он достает флягу и передает ее беззубому. Мишка улыбается, и его речь звучит четко, ясно:

- Садись, братан! Оставайся, живи. Выпей за нас, ведь мы с тобой одной крови, одной беды отрыжки… Я ведь тоже был семейный. Пока жена не выперла на улицу и все, что нажито было, не отобрала. И беда твоя мне до боли знакома…

Михаил Берсенев