Как в одиночку менять облик города (фото)

«Российская Газета» побеседовала с екатеринбургским художником, нарядившим фонари в абажуры. От фотосъемок Тимофей Радя отказывается, не желая акцентировать внимание на своей личности.

Зато его работы в городе можно увидеть довольно часто. Это он разрисовал опоры моста на улице Челюскинцев в виде костяшек домино, написал на крыше одного из домов на проспекте Ленина теплые слова: «Спасибо, Юра, Космос наш», которые видны со смотровой площадки соседней высотки.

Недавно Радя снова стал героем новостей: он умудрился надеть на два уличных фонаря, что стоят на аллее напротив оперного театра, огромные оранжевые абажуры. Удивительно, насколько уютными они сделали небольшой, покрытый снегом участок. Как будто это и не улица вовсе, а жилая комната в доме дореволюционного профессора. Так и хочется мысленно поставить рядом стеллаж с книгами и покрытое клетчатым пледом кресло-качалку.

Тимофей рассказал «РГ», что заставляет его, 24-летнего молодого человека, не спрашивая разрешения и не требуя похвал, в одиночку менять город.

О чем ты думаешь, когда одеваешь фонари в абажуры или развешиваешь старые ковры на трамвайных остановках, делаешь скворечники из фанеры с рекламой, пришпиленной к деревьям?

Тимофей Радя: Если говорить про абажуры, то я думал в первую очередь про тепло. Дело в том, что моя подруга зимой очень мерзнет, и мне за это даже как-то стыдно. И вот я заметил: иногда бывает такое вдохновленное состояние, когда ты вроде бы одет как обычно, но тебе тепло. В другой раз на тебе та же самая одежда и погода такая же, но почему-то холодно. Значит, тут дело в какой-то внутренней температуре. Так вот, такие вещи, как эти абажуры, могут просто изнутри согреть, а когда на душе тепло, холода уже не страшны.

А ковры?

Тимофей Радя: Ковры — просто ради смеха. Это ирония по поводу советской традиции вешать их на стену. Но у них есть еще одна функция. Идея была в том, чтобы как-то прикрыть доски с объявлениями, которые есть на каждой остановке. Они выглядят очень страшненько: все каких-то кричащих цветов, создают визуальный мусор. Вот я и повесил поверх одной такой доски ковер. Получилось, на мой взгляд, очень забавно: люди стоят на фоне ковра и ждут трамвая, как будто они дома у себя его ждут.

А скворечники из объявлений?

Тимофей Радя: Я очень не люблю, когда к дереву что-то привинчивают. Я не понимаю, как на такое вообще может рука подняться. Вот поэтому я эти доски отвинтил и сделал из них скворечники. Причем они до сих пор там висят, видимо, ребята поняли, что я хотел сказать.

Наш город кажется тебе неуютным, поэтому ты его меняешь?

Тимофей Радя: Да, я считаю, что он объективно неуютен. Большой вопрос, может ли вообще какой-то мегаполис быть уютным. Но в любом случае уют просто нужно создавать. Вот я и показываю, что можно сделать, с надеждой на то, что постепенно люди будут учитывать эту возможность и делать что-то сами. Иначе дело дрянь в общем-то.

Почему ты работаешь ночами? Это ведь не крамола, не вандализм, а наоборот, то, что делает город действительно лучше.

Тимофей Радя: На самом деле это технический вопрос. То, что можно сделать днем, мы делаем днем. Но когда ты используешь кран, нужно, чтобы людей поблизости не было. Поэтому в таких случаях мы и работаем поздно вечером.

То есть это не способ спрятаться от властей, от полиции?

Тимофей Радя: В том числе и способ спрятаться. Но сам «акт прятанья», если его так можно назвать, гораздо сложнее. Если делаешь что-то днем, ты менее заметен. Ты у всех на виду, поэтому никто ничего не подозревает. Как что-то сделать и уйти целым — это отдельная большая тема, глава в уличном искусстве.

Тебе не приходило в голову, что, может быть, пора уже начать согласовывать свои проекты с властями?

Тимофей Радя: С одной стороны, это логично. С другой — я не совсем понимаю, зачем. Ведь это значит — тратить силы, тратить себя на убеждение людей. Я уверен: там, в муниципальной власти, есть те, кто понимает и любит то, что я делаю. А есть люди, которым это все абсолютно не надо. И я не собираюсь с ними разговаривать, мне это скучно.

Может быть, после согласования инсталляции дольше бы радовали глаз?

Тимофей Радя: Согласен. Но меня как раз вполне устраивает этот момент временности. Важно, чтобы вещи, которые я делаю, не успевали надоесть людям, стать скучными, как, к примеру, памятники. Вообще сама форма памятника неоднозначна. Конечно, важно увековечить поступок или имя человека. Но со временем памятник перестают видеть, потому что он всегда на своем месте. Никто, к примеру, не думает про Чайковского, который стоит рядом с домом Метенкова, для людей это просто истукан какой-то. К вещам, которые, как мои, постоят и исчезнут, люди более чутки.

Есть предметы, которые ты вообще никогда бы не тронул, не стал переделывать на свой манер?

Тимофей Радя: Конечно. Я вообще чаще всего в качестве объектов использую разрушенные или очень грязные, неухоженные места. Взять хотя бы эти фонари, на которых висят абажуры. Их основания уже наполовину разрушенные, разрисованные. Если бы это были блестящие, только что поставленные или отреставрированные фонари, может быть, я и не стал бы ничего с ними делать.

Да, формально моя работа нелегальна. Но гораздо важнее внутреннее чувство, имею ли я право что-то делать или нет. Мне приходится постоянно думать над этим вопросом.

Вообще, у стрит-арт-художников есть какой-то собственный кодекс профессиональной этики?

Тимофей Радя: Да, в нем как раз и говорится, что надо десять раз подумать, перед тем как начать что-то, потому что очень многие увидят результат. Если делать хорошо, заметят даже те, кто обычно невнимательно смотрит по сторонам. Нужно понимать: то, что ты скажешь, прозвучит очень громко.

В таком случае как ты относишься к подросткам, которые баллончиками рисуют непонятные каракули на свежевыбеленных стенах?

Тимофей Радя: Если честно, я никак к ним не отношусь. Граффити — достаточно дерзкая и замкнутая культура, зацикленная на себе. Тем не менее иногда в ней прорывается какая-то мысль, и мне это нравится. Но чаще на стенах действительно пишут что-то непонятное, что мне не по душе. Хотя для подростков граффити — это институт, который в определенном смысле перенаправляет их агрессию. В таком случае его существование важно. Пусть лучше молодой человек берет в руки баллончик с краской, чем нож.

Кому адресованы твои работы?

Тимофей Радя: Любому из тех, кто увидит. Демократичность уличного искусства — очень важный момент. Картина, которая висит в музее, может тебе не нравиться. Но есть авторитеты, которые давят на твое мнение. И ты начинаешь считать себя дураком оттого, что не понимаешь картину. На самом деле это далеко не всегда правда. На улице такого отношения нет, как нет и самой власти авторитета. Там художник выстраивает разговор со зрителем на равных, лицом к лицу. Именно поэтому, я думаю, уличное искусство популярно и люди его ценят.
Мнение

Денис Сухоруков, пресс-секретарь мэрии Екатеринбурга:

- В целом администрация города поддерживает действия горожан, которые пытаются своими силами улучшить город. Но мы предлагаем все же предварительно обращаться к нам для того, чтобы согласовать размещение той или иной инсталляции. Если говорить об абажурах на Ленина, то их придется убрать, ведь их появление согласовано не была. Идея, конечно, интересная, но специалисты нашего департамента архитектуры пришли к заключению, что абажуры не вписываются в общий архитектурный ансамбль территории вблизи оперного театра.