О чем говорят голые женщины. Один день в городской женской бане.

Подслушивая женские разговоры в бане, можно многое понять про женщин: они умеют над собой посмеяться, хотят казаться независимыми и гордятся своими мужьями, хотя и считают их недотепами.

Фото: Надежда Городецкая/PhotoXPress

— Ой, красотка! Кто это жопу кофейным скрабом намазал и думает, что превратился в Дюймовочку?! — приветствует одна тетка 56-го размера другую, тоже немаленькую.

— О! — отвечает та, размазывая кофе с медом по огромному животу. — Я кра-со-пе-та!

Кабинки в женском зале общественной бани похожи на вагонные купе — рассчитаны на четырех человек. Но если народу мало, можно занять все «купе», застелив полку полотенцем, и улечься с маской на лице ногами кверху. А если много, срабатывает «синдром попутчика» — вас втягивают в разговор о чем попало: о детях, кошках, смысле жизни. И только о политике в женской бане почти не говорят. Политика и распаренные женские тела сочетаются плохо.

— Наташа, чай с чабрецом. Большой чайник. И дубовый веник.

Пока администратор делает чай, можно найти местечко, раздеться и отправиться на поиски тазика. По сути, каждый человек в бане занимает три места: в зале для отдыха, на каменной лавке с тазиком и в парилке. Среди посетителей всегда есть кто-нибудь, кто готовит пар, для кого баня — хобби. Если это толковая банщица, многие приходят «на нее». Это она кричит на весь зал:

— Девочки, парная!

И все бросают недопитый чай, сдирают с век примочки «с коллагеном акулы и золотом» и бегут, виляя красными бедрами, в парилку.

В общественной бане принята самоорганизация: «девочки» сами метут парилку «между паром», проветривают, поддают пару, машут полотенцами, чтобы пар осел. Готовить баню — целое дело. Сначала бывает «первый пар» — очень горячий, ароматный, с эфирными маслами мяты и эвкалипта. Если резко двигаться под этим паром, можно получить ожоги. А потом — «под веник»: мягкий, когда махать веником или скрестись щетками уже безопасно. После второго пара парилку обязательно проветривают, подметают, и весь цикл повторяется сначала.

— Бабоньки, закрыли рты, сожрете пар! — Это опять банщица. Она раскручивает полотенце над головой, и пар горячей волной садится на голые спины дам. Вырываются стоны. Банщица строго следит за дисциплиной и резко обрывает нарушителей:

— Париться, девочки, париться! Не болтать!

Горячий пар — закрыть рот. «Под веник» — можно открыть. Главное — не перепутать.

О гениях и волшебном пенделе

— Да, представляешь, дочка вышла замуж за американца. Он типа гений.  И он ей говорит: главное — слушай меня, и ты очень быстро продвинешься в своей области. Ну, на психолога она училась. Она там поступает в университет и берет не пять предметов, а десять — чтобы за год сдать экзамены за два курса. Пишет все эти работы, работает, работает — аж с ног п­адает. Но дело у нее особенно не движется. Год за годом. И тут он ей буквально пару слов, какую-то свою гениальную идею. А у нее уже такие наработки, что достаточно искорки… Ну, у нее все пошло, завертелось. Я про что: б­ывает, человеку нужно, чтобы его кто-то подтолкнул.

— Ага. Волшебный пендель. Он, конечно, каждому нужен.

В отличие от мужского зала, где превалируют пиво и рыба, в женском разворачивается кустарный СПА-салон. Дамы, конечно, и пивом не брезгуют, а иногда и шампанским, и даже коньяком, но чаще все-таки — чай на травах. Тут не до пива: в перерывах между паром женщины намазывают друг на друга кофе с медом, втирают в волосы соль, приклеивают пластырь к отвисающим подбородкам и шлифуют пятки вулканическими камнями.

О том, как стать блондинкой

— Юлька, краску взяла?

— В цвет «спелый баклажан»…

— Надо было в блондинку — была бы как Мэрилин Монро.

— Сама ты Монро. Я девушка образованная. Мать двоих детей, между прочим. И блондинкой один раз уже была.

— И чего, не понравилось?

— Нет! Как-то пришла ко мне в гости подруга, парикмахер. Выпили. Хорошо пошло. Детей уложили, муж под компьютером — мы и продолжили. Чего потом было, не помню. Проснулась поздно. Голова раскалывается. Подруга давно ушла, детей в школу муж отвел. Заползаю в ванну, умываюсь, поднимаю голову к зеркалу… И остолбенела — в зеркале чужое лицо, распух­шее, копна пережженных бело-желтых волос… У меня вообще-то свои волосы черные… Оказывается, подруга меня спьяну покрасила «в блондинку», а я в упор не помню. Сначала подумала: рехнулась. И выглядит… как дешевая девка подзаборная. Тут дети со школы пришли. И муж вернулся. Ржет. А дочке нравится: «Мама у нас Златовласка!» Я шапку на голову — и в магазин за краской. Купила тюбик, дома намазалась, а с похмелья соображаю плохо — не хватило краски! О!! Пакет на голову, снова шапку, опять в магазин — за вторым тюбиком. Муж меня до сих пор Златовлаской называет…

В некоторых банях есть такая роскошь — бассейн, в котором можно поплавать. Но чаще дело ограничивается купелью — маленьким, но глубоким, иногда почему-то железным, с виду напоминающим огромный бак резервуаром с ледяной водой. Летом там вода вполне сносная: нагревается в трубах. А зимой разве что лед не плавает. Но самые отчаянные и зимой прыгают в эту импровизированную полынью. А прямо над ней: «Мойтесь в душе перед бассейном».

Про бассейн и справку

— Отдыхала я, значит, как-то в санатории. И м­ужик мой ко мне приехал. Я как раз с утра в бассейне плаваю. Он подходит к бортику и г­оворит: «Что, и трусы снимать?» Вот дурак-то. «О! Мы о­дни в бассейне! Можем и сексом з­аняться». Я ему: «Дурак! Каким сексом? Тут камеры». А он сметливый такой у меня, прямо как агент 007. Быстро на другую сторону бассейна переплыл — посмотреть, есть ли вторая камера.

— И?

— Что — и? Тут его санврач и застукал. Справки-то у него не было.

— Какой справки?

— О состоянии здоровья. Ну, там, вдруг лишай какой или грибок… Если всех в бассейн пускать без справок, будет не бассейн, а помойная яма. А мне же еще отдыхать в этом санатории неделю. В общем, пришлось заплатить сто рублей врачу, чтобы мужа на месте проверили.

Разговоры в бане летучие. Все время прерываются криками: «Девочки, париться!.. Кто может помахать в парной?!» Баня — живой организм, который движется по своей собственной логике: от шоколадного обертывания к имбирному чаю, от антицеллюлитных баночек к березовому венику. Разговоры начинаются и угасают. Но такое ощущение, что молчать в бане невозможно, зал гудит. Лишь несколько человек, замотавшись в простыни, сидят с закрытыми глазами по своим углам. Это те, кто ищет уединения в общественном месте. И это удается — если пришел в баню один и никого там не знаешь. Создается странное ощущение непроницаемости этого шумного голозадого карнавала. Но чаще всего постоянные посетительницы ходят все-таки компаниями в один и тот же день недели. И обсуждают темы сугубо личные, порой даже драматичные.

Про женскую долю

— …А главное, про жену — тема закрытая. О­тмалчивается. Я вообще не понимаю, как она не замечает: он же практически живет у меня. С детьми уроки делает! На ночь домой, а утром перед работой ко мне — кофе выпить. Вечером — с продуктами. Холодильник новый к­упил. Как будто он мне муж, а не… Ну, в общем, в­едет себя как муж.

— Либо жене плевать и у нее своя личная жизнь, либо умная женщина, предпочитает не замечать.

— А может, он ей так мастерски врет?

— Ага! Да я бы через полчаса узнала, если бы мой налево пошел! Каждая это чувствует!

— Ну, праздники-то он все равно в семье все о­тмечает. И в отпуск с ними ездит.

— Там еще дети есть?

— Ну да. Двое.

— Понятно, из-за детей не уходит. Хотя мужику дети не помеха. Просто удобно ему так: там с­емья, тут новая любовь… Разнообразие. М­удак он, короче.

— Так он и мне говорит: рожай! Хочу, говорит, детей от тебя! Куда детей? Я тогда в качестве кого?

— Это чтобы привязать тебя. Типа с дитем никуда не денешься. А так еще найдешь себе кого-нибудь: он женат, но ты-то свободная.

— Да. Я тоже так думаю. С другой стороны, з­аботливый. Серьезный. Болела — каждый час звонил, привез лекарства. Ремонт на кухне з­атеял… А на Рождество с женой в Финляндию укатил. Я неделю ревела.

— Бабе в любом случае ждать. Хоть в роли любовницы, хоть в роли жены. Женится на тебе, родишь, а через несколько лет — с тобой в Финляндию, а по вечерам еще к какой-то на ужин…

— Девочки, вино должен наливать мужчина.

— У нас сегодня мужчина — Лидия Петровна! Лучше никто пар не делает.

— На здоровье, на здоровье. А мужики там опять своим пивом и горчицей навоняли.

Мужское отделение этажом ниже, и если дамы добавляют в парилке мяту и эвкалипт, то мужики — горчицу и пиво. И эти мужественные ароматы через вытяжку попадают в женскую парилку.

Бывают в женской бане и праздничные з­астолья — дни рождения, например. Если компания спетая, то тетки приносят с собой огурцы, грибы, мясо, вино, коньячок. Правда, в отличие от мужиков, потом на спор в парилке не отжимаются и по стриптизу не сокрушаются.

Про домашний стриптиз

— Девоньки, стрип-данс заказывали? С веником и тазом?

— Смотри не упади, звезда! У меня подруга как-то пошла на стрип-данс поучиться, специально чтобы мужу ко дню рождения подарок сделать — станцевать дома стриптиз. И вот этот день настал. Нацепила она туфли — семь сантиметров каблук, — белье экстравагантное, еще что-то. Они сначала немного выпили. Она давай танцевать. Разошлась, влезла на стол. А на подоконнике спал кот — его из-за шторы не видно было. Он проснулся, увидел хозяйку, пляшущую голой на столе, да еще с каким-то меховым хвостом на жопе — офонарел и бросился ей под н­оги. Ну, она со стола слетела, сломала ногу — открытый перелом. Муж срочно в «скорую» з­вонит, приезжает бригада: пострадавшая орет на полу, меховый хвост тут… Врачи ее упаковывали — еле сдерживались… В общем,  пару месяцев в гипсе точно провалялась.

— Нужно было не на стол лезть, а лучше вокруг швабры… Я вообще не понимаю этого извращения — домашний стриптиз. На фоне баночек с вареньем и сковороды с котлетами? Так можно мужика импотентом сделать.

— Девочки, пар!

Про берег турецкий и различие менталитетов

— А моя-то внучка, представляешь, турка п­олюбила. Ужас!

— Чего ужас — женат?

— Да нет вроде. Но он же на ней не женится. Они с нашими только гуляют, а женятся на своих. Родителям он по крайней мере своим ничего не говорит.

— Да женятся они на русских прекрасно!

— А если женится, еще хуже. Увезет к себе, з­аставит носить паранджу, она ему родит, а он снова по бабам.

— А наши мужики — что, по бабам не ходят? Ч­его вы привязались к девке? Может, наоборот, будет ей хорошим мужем. Восточные мужчины к семье очень привязаны.

— Там покорность нужна, с восточным мужем. А она вся в мать. Чуть что не по ней — орать.

— Да ладно вам, у меня подруга в Стамбул у­ехала со своим турком, живет там прекрасно. Вполне у них равноправные отношения. И никто ее не заставлял ислам принимать, светская вполне семья. Они, кстати, не пьют так, как русские. Многие девочки специально восточного мужа с­ебе подыскивают, потому что у них традиции и семья на первом месте. А мой придурок как н­апьется, начинает чудить. Один раз рыбок в а­квариуме руками ловил и пытался скормить коту.

Тема «про любовь» в самых разных вариациях действительно самая ходовая в бане. Ч­асто можно услышать горделивые рассказы на тему: «А мой-то какой идиот! Вашим до него в этом плане далеко!» Таким тоном рассказывают курьезные истории про домашних животных — любимых, но абсолютно невменяемых. В бане нет места глухому одиночеству, тому, что из гордости скрывается за самодостаточностью, когда все дамы в одеждах.

Про любовь и колдовство

— Эх, молодец Лидка! Какой пар — всю нечисть выгонит!

— Раньше в бане ворожили. Считается, что вся нечистая сила как раз тут…

— Одна, рассказывали, девчонка пошла к бабке — полюбила мужика какого-то, сил нет. Коллегами они были по работе. А он женат. Ну, сделала приворот. Там чего-то они нахимичили с вином, и она ему подарила бутылку… не знаю… В общем, он как привязанный стал за ней ходить. И сильно пить начал. До этого так, выпивал н­емного. А как протрезвеет, пытается к жене у­йти. Но и без той, что приворожила, не может. А бабка ей говорит: раз в год, чтобы он не ушел, нужно подправлять приворот. Чтобы действовал. Мужик спивается, уже девчонка та и не рада, уже бы и сама от него отвязалась. Но не тут-то было, так он к ней прилип. И любви-то нет — скорее ненавидит он ее, драться начали. А уйти не может. Повесился он, бедный, в конце концов. Вот так: сломала жизнь человеку, разрушила семью, сама пострадала и грех на душу взяла…

— Есть, говорят, приворот белый — это когда не насильно и не для того, чтобы увести из семьи, а если встретиться по-настоящему люди не могут, хотя и предназначены друг другу…

— Бред это все, девчата. Что значит «встретиться не могут»?

— Ну, бывает, не умеют общаться, не получается завязать отношения.

— Так к психологу нужно идти, а еще лучше к психиатру…

Иногда под конец банного дня самые стойкие делают «баньку по-черному» — притаскивают в парилку тазы с ледяной водой и прямо в раскаленной парной обливают г­олову — уже без всяких войлочных шапок. Пар как молоко. Вокруг ничего не видно, а в голове резко проясняется. Аттракцион не  для слабонервных. Тут уже одновременно и свежий пар, и веники.

— Эх, бабоньки, жизнь прекрасна! Хорошо-то как! Дай вам бог всем здоровья!

— Спасибо, милая, и тебе легкого пара.

Удивительно, как московские барышни — те самые, что работают менеджерами, рекламными агентами и начальниками отделов сбыта, — вдруг переходят на какой-то чуть ли не деревенский говор, что-то архаичное просыпается в их языке и повадках. И­нтимность, грубоватость, полная незащищенность тела и никаких попыток втянуть живот и сохранить лицо.

— Вы мне спинку не намажете? Тут мед и к­укурузная крошка… Хотите? Давайте я вам тоже намажу.

Чувствуешь себя членом какого-то таинственного ордена. Кукурузной крошки, кофейного жмыха с медом и женской судьбы.

Про надувные шарики и настоящий праздник

— Але? Да! Могу, могу говорить! Сколько шариков надули? Есть еще один заказ на воскресенье. Свадьба. Да, за городом. Нужно оформить помещение.

— Девочки, простите, с работы, — дама в войлочной папахе снова отвлекается на мобильный телефон и бешено жестикулирует, изображая множество праздничных шаров. Она директор фирмы, устраивающей праздники.

— Да, позвоните Мише, он закажет еще партию шаров. — И тут же, поворачиваясь к товаркам: — Не сезон сейчас, работы мало. Но люди хотят праздника. Не просто забухать — а чтобы красиво. А бывает креатив. Вот у нас недавно заказ был: мужик один поссорился с женой, н­акосячил там чего-то. Хотел ее вернуть. Заказал сотню шаров, на каждом надпись: «Прости меня». И заполнил ими всю квартиру.

— А мой-то, мой-то какой идиот!..

Эти истории можно продолжать бесконечно. Но время заканчивается. В помывочном зале начинают гаснуть лампы — это предупреждение, что пора выходить. Администратор просит забрать верхнюю одежду из гардероба. Барышни натираются кремом и занимают очередь к фену. А на улице курит и прогревает машины компания мужиков. Тех самых, что навоняли  в женской парной горчицей и пивом. Идиотов, одним словом.

Светлана Скарлош