От сахарной щепотки до Сахарной горы в Таллине
В рационе предков нынешних таллиннцев сахар присутствует, как минимум, вот уже последние шесть с лишним столетий. Нынешняя столица Эстонской Республики и сахар могут претендовать на известной степени родство: своим появлением они оба парадоксальным образом обязаны… крестовым походам.
Сахарная фабрика на нынешней Маарьямяги. 1830-е годы. Рисунок Карла Фридриха Буддеуса.
Известный еще древним римлянам продукт переработки сахарного тростника вновь привезли в Европу крестоносцы. Они же, потерпев поражение на Востоке, основали замок и город на месте поселения язычников-эстов.
Случилось это на заре XIII века. А две сотни лет спустя, в начале 1405 года, книга расходов ревельского магистрата впервые упоминает о сахаре: среди прочих заморских «специй» он был приобретен для нужд масленичного пира.
Сладость, надо понимать, господам-ратманам пришлась по вкусу: осенью того же года сахар упоминается в связи с закупкой снеди для ужина Дня повиновения усопших, отмечавшегося в ратуше католического Ревеля с особой торжественностью.
Доставлявшийся из Индии через Венецию, Нюрнберг и порты Балтийского побережья Германии на далекий север Европы, сахар был товаром высшей ценовой категории: даже отцы города, по-видимому, могли побаловать себя им далеко не всегда.
Во всяком случае на протяжении всего оставшегося XV века в документах ревельской ратуши он как таковой больше не фигурирует. Упоминаются, правда, изделия из него: драже, под которым подразумевали не только засахаренные орехи, но и… яблоки.
Счет за рождественский пир 1510 года позволяет представить, какова была стоимость сахара в ту пору: за восемь фунтов, а это приблизительно три килограмма и 300 граммов, было заплачено четыре рижских марки — чуть более 800 граммов серебра.
Эпоха географических открытий и колониальных захватов сделала сладость, в Средние века проходящую по разряду драгоценных специй, чуть более доступной в документах ратуши XVI века она упоминается восемь раз.
Во второй половине столетия полакомиться сахаром могли позволить себе уже не только купцы: в 1563 году он впервые упоминается в документах ремесленной гильдии Святого Канута — вместе с оливами и рисом.
Счетная книга ревельского купца Маттеуса Шпильманна за 1568-1570 годы упоминает два вида сахара: белый и коричневый. Последний назывался Канарским, но производился преимущественно на Мадейре.
Делать из этого вывод, что даже в самом начале периода шведского правления считавшаяся прежде изысканным деликатесом сладость стала частым гостем на столе горожанина, было бы все-таки преувеличением.
Местное производство
Даже полтора века спустя, когда в моду вошло кофе, пить который без сливок и сахара считалось врачами вредно. Впрочем, в инвентарях имущества горожан вплоть до самого начала XIX века сахарницы встречаются куца реже, чем солонки.
Ситуация начинает стремительно меняться в связи с событиями, прямого отношения к Ревелю, на первый взгляд, вроде бы и не имевшим: очередной перекройкой политической карты Европейского континента в ходе наполеоновских войн.
Российская империя присоединилась к континентальной блокаде Англии. Британские острова не остались в долгу: в результате, говоря современным языком, контрсанкций материковая Европа осталась без сахарного тростника из заморских колоний.
На повестке дня стал поиск аналога колониальному сырью. Вскоре он был найден: так кстати выведенная селекционерами еще в последней трети XVIII века сахарная свекла, выращивать которую можно было во внутренних губерниях России.
Именно для производства сахара из «местного» сырья ревельский купец Иоганн Готлиб Клементц приобрел землю по дороге к развалинам монастыря ордена Биргитты и основал сахарную мануфактуру — первую на территории Эстляндии.
Заработала она в 1812 году, когда внешнеполитический курс Российской империи вновь изменился: союз с Наполеоном был разорван, континентальная блокада отменена и переработка сахарной свеклы потеряла актуальность.
Предпринимателя это нисколько не разочаровало: фабрика занялась очисткой сахара-сырца, привозящегося из Германии, Британии и Бразилии. Продукция насыщала местный рынок и даже экспортировалась в Петербург.
Дела у Клементца шли неплохо: его мануфактура — по сути, единственное промышленное предприятие в тогдашнем городе — даже попала на гравюры и картины как одна из местых достопримечательностей.
Место, где она располагалась, получило прозвище «Цукеберг» («Сахарная горка»), вскоре вытеснив предшествующий топоним «Штритберг» («Гора схватки»), хранивший память о Ливонской войне.
Российская империя присоединилась к континентальной блокаде Англии. Британские острова не остались в долгу: в результате, говоря современным языком, контрсанкций материковая Европа осталась без сахарного тростника из заморских колоний.
На повестке дня стал поиск аналога колониальному сырью. Вскоре он был найден: так кстати выведенная селекционерами еще в последней трети XVIII века сахарная свекла, выращивать которую можно было во внутренних губерниях России.
Именно для производства сахара из «местного» сырья ревельский купец Иоганн Готлиб Клементц приобрел землю по дороге к развалинам монастыря ордена Биргитты и основал сахарную мануфактуру — первую на территории Эстляндии.
Заработала она в 1812 году, когда внешнеполитический курс Российской империи вновь изменился: союз с Наполеоном был разорван, континентальная блокада отменена и переработка сахарной свеклы потеряла актуальность.
Предпринимателя это нисколько не разочаровало: фабрика занялась очисткой сахара-сырца, привозящегося из Германии, Британии и Бразилии. Продукция насыщала местный рынок и даже экспортировалась в Петербург.
Дела у Клементца шли неплохо: его мануфактура — по сути, единственное промышленное предприятие в тогдашнем городе — даже попала на гравюры и картины как одна из месщых достопримечательностей.
Место, где она располагалась, получило прозвище «Цукеберг» («Сахарная горка»), вскоре вытеснив предшествующий топоним «Штритберг» («Гора схватки»), хранивший память о Ливонской войне.
Сладость воспоминаний
«Сахарный завод не боится ни волн, ни падения скал, хотя находится между морем и Лаксбергом», — писал о нем изданный в 1839 году «Путеводитель по Ревелю и окрестностям».
Погубила его не природная стихия, а изменение таможенного тарифа: обработка импортного сахара-сырца стала далеко не столь прибыльной, как при правлении Александра I.
Руины сгоревшей весной 1869 года фабрики, специализировавшейся в ту пору уже исключительно на производстве крахмала и спирта, через несколько лет были проданы генералу Анатолию Орлову-Давыдову.
Тот возвел на их месте совершенно новую постройку: летнюю усадьбу, стилизованную под нео-готический замок. Владелец нарек его Мариенбергом. Считается, что в честь супруги и дочери одновременно.
Но название «Сухкрумяги» -эстонская калька с немецкого «Цукерберг» — встречается на страницах таллиннской периодики практически вплоть до самого конца двадцатых годов прошлого века.
Что ж, сахар — неплохой консервант. И то, что экспозиция филиала Исторического музея на Маарьямяги помнит и о Сахарной горе, и о сахарной мануфактуре — подтверждение тому.
Йосеф Кац
«Столица»
Комментарии
Отправить комментарий