Необычная выставка проходит в столице - гробовщики и похоронные ритуальные службы со всей России съехались в Москву, чтобы обсудить последние новинки похоронной моды, обменяться опытом и заинтересовать потенциальную клиентуру.

При входе посетителей встречали девушки из модельного агентства «Вечность»....

Ниже интересующиеся смогут заглянуть на эту выставку, побывать в единственном в России Музее Смерти и узнать кое что из истории погребения на Руси...

Особый интерес у посетителей вызывали новые картонные гробы по антикризисным ценам. 

Новосибирский Музей Смерти

В Новосибирске имеется музей, совершенно неожиданный для мегаполиса, который большую часть биографии прожил в праведном советском образе «города-кузницы». Это «Музей смерти». Или, как он официально именуется, «Музей мировой погребальной культуры».

Рунет всегда был подчеркнуто равнодушен к классическим музеям российской провинции – ко всем достижениям краеведения, к нюансам почитания знаменитых земляков. Но судьба «Музея смерти» в этом смысле радикально отличается от всех остальных: он стал объектом пристального внимания, едва открывшись в мае 2012-го. Быстро, словно газ, наполнил собой блогосферу, заворожил эмо-готическое сообщество. Его экспонаты быстро разошлись по копипстам, превратились в юзерпики. А сам музей превратился объект межрегионального туризма: за весомой дозой готичности сюда приезжает гото-эмо-молодёжь со всей России. Да и партикулярные граждане относятся к экспозиции заинтересовано.

В любом областном городе собирательное понятие «музей» состоит из музея краеведческого, художественного и дома-музея какого-нибудь знаменитого земляка. В советские времена в обязательно-желательный комплект входил еще музей Ленина. Но в среднем и общем музейный образ любого российского города – эта та самая триада. Разительным исключением в этом ряду выглядит Новосибирск, в котором есть все перечисленные элементы комплекта, но кроме этого еще и «Музей смерти».

Готичненько и не только

 
За короткое время (и даже несколько неожиданно для своих создателей) Музей смерти превратился в один из моднейших туристических брендов Новосибирска. Три других – гигантский Оперный театр с операми голливудского размаха, столь же монументальный зоопарк и, разумеется, Академгородок – понятия, культовые для зрителей телеканала «Культура», почитателей Николая Дроздова и журнала «Наука и жизнь». Музей же – марка самая терпкая, яркая и провокационная. Нынешние гости города не могут устоять перед соблазном посетить это особенное место. Равнодушным тут и впрямь остаться невозможно – посетители испытывают либо эрудитский восторг перед неожиданными гранями темы, либо оторопь. 

В России такой музей единственный. И еще до открытия он попал в список ЮНЕСКО. 
Разместился Музей мировой погребальной культуры в Парке Памяти Новосибирского крематория, но к профилю этого предприятия музей имеет косвенное касательство. Он – не реклама крематория, а своего рода гигантское материализованное эссе о погребальной практике разных наций и эпох. Кремация в этом списке – лишь одна из строк, а крематорий – фактически один из экспонатов. 

К слову, сам крематорий совершенно не мрачен на вид и совершенно не похож ни на инфернальную декорацию из «кино про фашистов», ни на крематории других городов СНГ (тяготеющих к мрачно-храмовой эстетике). Новосибирский окрашен в жизнерадостной гамме, окружен привольным парком со множеством декоративных финтифлюшек и даже с детской площадкой.

К детской площадке неожиданно подкрался... Впрочем, «дитЯм нравится». 

«Смешанные чувства» — очень точное определение для описания эмоционального «послевкусия» от этого необычного музея. С одной стороны, смерть – понятие, внушающее опасливое почтение. С другой стороны, она удивительно многообразна. «Другой мир» — это не книжный трюизм. Нюансов, деталей и оттенков там столько, что и впрямь наберется на целую вселенную. Ту, что за гранью.

Именно «взгляд за грань» стал побуждающим моментом при создании музея. Владелец и разработчик концепции музея, бизнесмен, культуролог и журналист Сергей Якушин, будучи онкологическим больным, сам имеет экзистенциальный опыт по этой теме. Он же - инициатор создания крематория, Парка Памяти и многочисленных арт-акций, которые там проходят. Вопреки своему профессиональному контексту, Сергей Якушин - человек не сумрачный, а напротив, очень энергичный, позитивный и творческий. Да, жизнь там кипит (при всем сюрреализме этой фразы): концерты, календарные торжества сменяют друг друга. Кстати, мемориальный «тихий салют» из белых воздушных шаров, вошедший в российскую мемориальную моду, изобретен именно там. 

Преславная Виктория

От XIX до первого десятилетия XX века – таковы хронологические рамки стартовой экспозиции. Такой выбор не случаен: эта эпоха отличалась наибольшей проработанностью мемориальной культуры. В ней было вровень и эстетства, и гуманизма. Была у нее и своя законодательница – английская королева Виктория. Она сформировала всю этику и эстетику европейского траура.

В безмолвной команде музейных манекенов вдовы всех сословий и возрастов – самые многочисленные персонажи.
 

Счастливой и цветной была молодость Виктории, большую же часть своей жизни она прожила в оттенках черного. Но сделала это стильно. Множество траурных платьев, траурные украшения из каменного угля (черный и не блестит), мемориальная бижутерия из волос покойных, специфический фотожанр «post mortem» — все это дары викторианской мемориальной культуры.

Флёр времени, затуманивший семантику этих предметов и их старинное изящество, делают процесс любования ими удовольствием естественным и нетяжелым. Только траурных платьеd позапрошлого века в коллекции музея более 100.

В экспозиции музея полторы тысячи старинных гравюр на тему погребения и траура, около тысячи живописных полотен, миниатюр и скульптур. 

Бюсты и статуи девушек в траурной вуали - популярнейший артефакт XIX века. И трогательно, и позволяет скульптору продемонстрировать мастерство контакта с мрамором. 

Многоликая смерть

Одна из «фишек» музейной коллекции – открытки с репродукциями картин Вильгельма Которбинского. 

Тема смерти, загробной жизни и умирающей юной красоты особо завораживали этого художника. А открытки с его репродукциями были в 1900-х самым авантажным сувениром. 

Декадентская молодёжь писала на них свои милые глупости, а скорбящие родственники использовали в уведомительных целях. На обороте некоторых встречаются тексты вроде таких: «Душа нашей Таточки уже отлетела, а ты, милый ангел Ниночка, слушайся маму и не оставляй прилежанием фортепианных уроков». До революции Которбинский был знаменит даже больше Врубеля и Васнецова — именно благодаря ажиотажному со стороны тогдашний «прото-эмо». Он был не только соперником этих художников, но и их партнером при росписи храмов-новостроек. Но если Васнецов и Врубель потом были известны каждому советскому школьнику, то славе Которбинского помешала именно погруженность в тему смерти. Для советских искусствоведов эта тема была заведомо запретной, потому Которбинского забыли надолго. 

Имеется в музее коллекция гробов разных этносов и конфессий, коллекция кружевных гробовых подзоров и прочего спец-декора. 

Протестантский гроб, расписанный яркими наивными цветами, напоминающими русскую городецкую роспись, напротив, излучает какую-то странную, несвойственную своей функции праздничность. 

Урны. Некоторые из них «обитаемые». То есть с прахом.
Есть в музее и творение Веселого Гробовщика - мастера из Ганы Эрика Аджетея — гроб в форме рыбы. 

Оцените, к слову, как приоделся Эрик для визита в Новосибирск — сходство фирменной гаммы детектед! Возможно, не нарочно получилось. Но стильно. 

Многие аспекты старинной погребальной культуры представлены в виде сюжетных инсталляций-диорам. Опознание в старинной прозекторской, прием заказа в погребальной конторе, пошив траурного платья, прощание родных с умершим ребенком – все сюжеты в детально воспроизведенных интерьерах разыгрывают манекены, облаченные в одежду XIX века. От своих магазинных собратьев они отличаются и типажами, и эмоциональным состоянием. Никаких улыбок, никакого кокетства. У некоторых на лицах при помощи специальной слюды даже изображены слёзы. 

Коллекция миниатюрных катафалков пробуждает столь же детский восторг перед «бибиками».

Впрочем, на открытой площадке музея есть и полноразмерные образцы последнего транспорта - от крестьянских дрог с домовиной до «цэковских» и зарубежных автокатафалков. 

Многие декоративные «финтифлюшки» украшавшие дома в на рубеже прошлого и позапрошлого веков, о смерти говорили по-свойски.

Похожие одновременно на портал склепа и отбойник паровоза часы с латинской надписью TEMPUS FUGIT (время бежит). Это паровозом напирающее время хватает за кольца отчаянный атлет. Вот такие бытовые приборы рождала томная, склонная к пессимизму и меланхолии эпоха art noveau.

Аллегорическая композиция «Смерть героя» преспокойно стояла в кабинете модного викторианского джентльмена. Смерть вообще всегда была где-то рядом. 

Во дворе, рядом с мрачным пирамидальным курганом, увенчанным черепом, возлежит ярко раскрашенный сфинкс. Добродушный и какой-то дурашливый. Но он тоже тут по делу – как страж египетского загробного мира. 

Как ни странно, большинство посетителей покидает этот яркий музей в приподнятом настроении. В особом восторге остаются дети. К слову, детские и взрослые экскурсии различаются расстановкой акцентов. Детей, например, не посвящают в визуальные и технические нюансы бальзамирования, а вот образ смерти в народных сказках – тема для них вполне посильная и располагающая. Замыкающей частью экскурсии может быть посещение крематория. При желании экскурсантов, разумеется. И желание такое, как ни парадоксально, возникает у многих. 

И еще один альтернативный взгляд на музей:

Прогулки по Новосибирску. Новосибирский крематорий.

До сих пор мне доводилось пару раз бывать в нашем крематории в Новокузнецке. Довольно тягостные ощущения от тех визитов, в принципе понятно - почему...
А вот Новосибирский крематорий, не побоюсь этого слова, прям таки произведение искусства...
Ну... не сам крематорий, а территория вокруг него...
Даже на фото весьма впечатляет...

Находится это все довольно далеко за городом, минутах в 40 езды, так что мимоходом туда не заглянешь, нужно выбираться специально...

Вид на главное здание... Не знаю почему был выбран оранжевый цвет... Как-то слишком жизнерадостно для крематория...

При крематории имеется музей - Музей мировой мемориальной культуры... В простонародье - Музей смерти =)
Оттуда фотографий нет, хотя судя по материалам из инета, там круто...

И по сути то, что снаружи под открытым небом - тоже можно считать частью музея. На мой взгляд, именно так оно и воспринимается. А может, так и есть по факту...
Во всяком случае, смотрится это вовсе нетривиально...

Завораживает))

Тут понятно что про что... На заднем плане - колумбарий...

Буддистские мотивы... Рядом с Буддой гонг.

Гонг)) Слева - колотушка. Можно даже ударить))

А тут что-то египетское...

Память о Великой Отечественной... Без лишнего пафоса...

На задних планах можно увидеть много интересного =) Так что - присматривайтесь))

Красивая скамья, рыбка, тележка и что-то, напоминающее остров Пасхи))

Панорама...

Ангел...

Симпатичный домик))

Знакомый всем образ))

Декор со скелетиком =)

Инсталяция "Домик Бабы-Яги". Интересно, зачем ей канат?)))

Еще панорама...

Красиво..

Тематический декор...

Еще одна скамья с декором...

Шикарный гроб...

Еще гробик...

Какая-то странная конструкция))

И вот совершенно внезапно среди всей этой готики - мини-зоопарк =))

Красные глаза в полутьме прям в тему здесь)))

Автор фотоэкскурсии на фоне колумбария...

Мультфильм "Леди и Смерть"

И для самых стойких и пытких немного истории: Погребальная обрядность у древних славян

Этапы развития языческого мировоззрения древнего славянства в значительной мере определялись среднеднепровским историческим центром. Здесь произошел отказ от веры в реинкарнацию, здесь рано возникла идея кремации, а в дальнейшем именно здесь произошел переход племенной знати к сочетанию ингумации с торжественными погребальными кострами. Люди Среднего Поднепровья прокладывали "священные пути" в греческие города и ставили каменных идолов с рогом изобилия на этих путях. Где-то в центре золотого царства на Днепре должно было быть главное святилище всех сколотов-земледельцев, в котором хранился священный небесный плуг. В религиозной истории Киевской Руси многое разъяснится благодаря обращению к далеким предкам Руси.

Эволюция погребальной обрядности и разные, порою резко отличные друг от друга, формы погребального обряда отмечают существенные перемены в осознании мира, в той картине мира, которую древний человек создавал себе из сочетания познаваемой реальности с изменяющимися представлениями о предполагаемых, вымышленных силах, рассеянных, как ему казалось, в природе.

Резкий перелом в воззрениях древнего славянина произошел еще в праславянское время, когда в рамках тшинецко-комаровской археологической культуры (от Днепра до Одера) погребение скорченных трупов в земле стало заменяться сожжением покойников и захоронением сожженного праха в урнах.(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981, с.267-284.) Скорченные погребения имитировали позу эмбриона в материнском чреве; скорченность достигалась искусственным связыванием трупа. Родичи готовили умершего ко второму рождению на земле, к перевоплощению его в одно из живых существ.

Идея реинкарнации, перевоплощения основывалась на представлении об особой жизненной силе, существующей раздельно с человеком: один и тот же физический облик принадлежит и живомy человеку, действующему, двигающемуся, видящему, думающему, и мертвому человеку, трупу, внешне неотличимому от живого, но недвижному, бесчувственному - жизненная сила, ("душа") отделилась от него куда-то. Первобытные охотники помещали отлетевшую душy где-то поблизости, в своем плоскостном мире, среди тех разнообразных живых существ (в том числе и человека), которые окружали их. Скорченность трупов как массовое явление сохраняется до рубежа бронзового века и железного. Кое-где архаичная скорченность доживает до VI в. до н. э. На смену скорченности приходит новая форма погребения: покойников хоронят в вытянутом положении; умерший "спит", оставаясь человеком (спокойным человеком - "покойником") и не готовясь ко второму рождению, к воплощению в другом существе. Но самая разительная перемена в погребальном обряде связана с появлением кремации, полного сожжения трупов. Идея кремации, разумеется, тоже связана с представлениями о жизненной силе, о её неистребимости и вечности, но теперь ей находят новое местожительство - небо, куда души умерших попадают вместе с дымом погребального костра. Идея неба, заселение неба ("ирья") душами своих предков, "дзядо в", появляется в эпоху усиления земледельческого сектора хозяйства и, очевидно, связана с той несравненно возросшей ролью неба, небесной влаги, которая характерна для всего земледельческого периода.

Впрочем, следует отметить, что в реальных археологических следах погребального обряда мы постоянно наблюдаем сосуществование (с разным процентным соотношением) обеих форм - древней ингумации, захоронения покойников в земле, и новой, родившейся лишь в середине II тысячелетия до н. э. кремации. Обе они связаны с общей идеей культа предков, но, очевидно, с разной практической (с точки зрения древних людей) направленностью этой идеи. Захоронение предков в земле могло означать, во-первых, то, что они как бы охраняют земельные угодья племени ("священная земля предков"), а во-вторых, что они, находящиеся в земле предки, способствуют рождающейся силе земли. Небо в этом случае в расчет не принималось. При трупосожжении же совершенно отчетливо проступает новая идея душ предков, которые должны находиться где-то в среднем небе, в "аере" - "ирье", и. очевидно, содействовать всем небесным операциям (дождь, туман, снег) на благо оставшимся на земле потомкам. Когда в дни поминовения предков их приглашают на праздничную трапезу, то "деды" представляются летающими по воздуху. Трупосожжение не только торжественнее простой ингумации как обряд, но и значительно богаче по сумме вкладываемых в него представлений. Осуществив сожжение, отослав душу умершего в сонм других душ предков, древний славянин после этого повторял все то, что делалось и тысячи лет тому назад: он хоронил прах умершего в родной земле и тем самым обеспечивал себе все те магические преимущества, которые были присущи и простой ингумации.

Комплекс представлений, связанных с погребением предков, является общечеловеческим и этнические особенности сказываются в деталях и в сочетаниях второстепенных признаков или в разновременности появления этих признаков, тоже в большинстве случаев общих для многих народов.

Из числа таких элементов погребального обряда следует назвать: курганные насыпи, погребальное сооружение в виде человеческого жилища (домовины) и захоронение праха умершего в обычном горшке для еды.

Первые два элемента не требуют особых пояснений. Изготовление домовины прямо связано с идеей второй, посмертной, жизни, а насыпка полусферических насыпей, по всей вероятности, отражает представления о трех горизонтальных ярусах Вселенной: курган изображает средний, земной, ярус, он является как бы моделью кругозора видимого земного пространства; зарождается эта идея, как мы знаем, в открытых степных областях и именно тогда, когда пастушеские племена начинают перемещаться по пастбищам. Куда бы они ни попали, везде земля представлялась им выпуклым кругом, шаровым сегментом, и они схематизировали свой видимый мир в форме кургана. Над курганом-землей находится небо, верхний мир, а под курганом - подземный мир мертвых. Значительно труднее объяснить появление во многих местах (конвергентно) устойчивого обычая захоронения сожженного праха покойников в горшках для приготовления пищи. Археологи настолько привыкли к глиняным погребальным урнам, что совершенно не задумываются над весьма странным, на первый взгляд, сочетанием: горшок для пищи и в нем - останки покойника, только что перешедшего в разряд предков-покровителей. Вопрос о появлении идеи такого сочетания достаточно сложен и потребует от нас некоторого отступления в сторону и специального разыскания.

ДАЛЕЕ ЧИТАЕМ ЗДЕСЬ