Припять - покинутый город в Киевской области Украины. Город расположен на берегу реки Припять в 2 км от Чернобыльской АЭС, неподалёку от границы с Республикой Беларусь. Расстояние до Киева — 94 км. Основан 4 февраля 1970 года. Статус города Припять получила в 1979 году на основании постановления Верховного Совета Украинской ССР № 1264/686.

Генеральным поводом основания города стало строительство и последующая эксплуатация одной из самых крупных в Европе атомных электростанций, Чернобыльской — градообразующего предприятия, которое и дало Припяти звание города атомщиков. Припять стала девятым в Советском Союзе атомоградом. По последней проведённой до эвакуации переписи (в ноябре 1985 года), численность населения составляла 47 тысяч 500 человек, более чем 25 национальностей. Ежегодный прирост населения составлял на тот момент свыше 1500 человек, среди которых около 800 были новорождённые, и приблизительно 500—600 человек — прибывшие на постоянное место жительства из разных областей Советского Союза. Проектная, изначально рассчитанная численность населения — 75—78 тысяч человек.

Население Припяти было эвакуировано 27 апреля 1986 года из-за Чернобыльской аварии. Для проживания обслуживающего персонала ЧАЭС был построен новый город-спутник Славутич в 50 км от АЭС. Сейчас Припять находится в Чернобыльской зоне отчуждения. В административном отношении городская территория входит в Иванковский район Киевской области. После аварии проводились работы по дезактивации территории города, что привело к значительному снижению радиационного фона. Сейчас в Припять регулярно организуют экскурсии.

Серия снимков, сделанных в Припяти в период с 1979 по 1986 гг. Прогулки по улицам города, повседневная жизнь припятчан. Фото из личного архива.

***

Из Припяти с опаской: Чернобыльская авария в воспоминаниях одной семьи

Родители Андрея работали на ЧАЭС: Валентина — заместителем начальника отдела оборудования, Валерий — начальником смены 1-го блока. Андрею на момент катастрофы было двенадцать лет; его сестре Наталье — шесть. Они рассказывают, как впервые услышали об аварии, как увидели пожар на станции, как ждали новостей и уезжали в неизвестность.

Валентина

25 апреля у меня был день рождения, отмечали вечером дома. Потом младшая дочь раскапризничалась, уложили детей только к полуночи.

В 4 утра звонок с работы, от старшего мастера. Говорит — взрыв на четвертом блоке, пожар. Разбудила мужа, он говорит: такого быть не может, если бы было что-то серьезное, то эвакуировали бы город через полчаса. Легли спать, а в 7 утра позвонил наш друг [Боря] и подтвердил, что был взрыв.

Припять. Вид на гостиницу «Полесье»

Город, который был построен посреди леса и теперь практически поглощен им. Припять

Никто не мог сказать, что случилось. Я собиралась на дачу и около 10 утра встретилась на остановке с коллегой. Она сказала, что в городской медсанчасти много пострадавших. Мы отправились туда; по дороге видели, как на «ракете» из Киева прибыла какая-то делегация. Потом я зашла на почту дать телеграмму отцу, что у нас все в порядке, — а там уже дежурил «товарищ» в гражданском, проверял все телеграммы.

Вернулась домой. Закрыли окна, двери, все щели заткнули мокрыми тряпками — сидим ждем, что дальше будет. Продуктов как раз к 1 Мая заготовили на несколько дней, так что не волновались особо. Документы всегда были собраны на всякий случай; деньги, к счастью, тоже были тогда на руках: около 1 000 рублей, хорошая сумма на то время (у меня зарплата была около 300 рублей в месяц, у Валеры где-то 400).

Вид на ЧАЭС с высотки на краю города

Чернобыль. Хозяева покинули этот дом, но каждый год возвращаются — встречаются с бывшими соседями, ходят на кладбище проведать родственников

27-го объявили эвакуацию. Всех собрали на улице, приказали квартиры закрыть и не заходить даже в подъезды — мы стояли во дворе под сосной. Жарко, пыльно, рядом валяется дохлая ворона — воняет страшно. Автобусы долго ждали, часа три. Нас повезли на три дня в эвакуацию — колонной на запад, по Полесской трассе. Когда проезжали села, видели, как люди выходили к дороге, крестились и плакали.

Остановились в селе Бобер, в 90-х оно тоже попало под эвакуацию. Дозиметрами нас никто не проверял, конечно же. Местные отнеслись к нам очень хорошо — накормили, разобрали по хатам на ночлег. Помыться, правда, было негде. На следующий день в селе появились военные. Майор собрал нас всех и сказал: «У кого есть возможность уехать — немедленно уезжайте». Мы поехали в Полесское, оттуда в Киев, там еще спокойно было. Есть только в ту ночь было нечего — в буфете шаром покати, дети плачут. Сразу же купили билеты в Горловку к родственникам. Спасибо им и друзьям — [пришлось ездить по всей стране, но] все нам помогали. Всей семьей собрались только осенью, в новой квартире в Киеве.

Туристы в селе Залесье, недалеко от Чернобыля

Валерий

Мне Боря Алфимов [друг, тоже работник АЭС] позвонил рано утром, сказал, что на станции что-то случилось. Я тогда ответил: что там могло случиться, может, водород взорвался? Не придал этому значения, о радиоактивном выбросе и мысли не было.

У меня был выходной, отвел дочь на рисование и поехал с приятелем в гараж — чинить мой мотоцикл. Город недалеко от ЧАЭС, километрах в трех, а гаражи еще чуть ближе. И вот мы выкатили мотоцикл, готовим аппарат для сварки — а я чувствую, что кисло во рту, как будто мы в подреакторном помещении (у меня стоят металлические коронки). Говорю: что-то не то, похоже, [радиоактивный] фон серьезный.

Чувствую — кисло во рту, как будто мы в подреакторном помещении.

Поехали обратно. Зашли к приятелю — он на 9-м этаже жил, с балкона станция как на ладони. И все понятно стало.

Я забрал дочь с рисования и бегом домой. Оттуда дозвонился на блочный щит, спросил, что случилось. Отвечают: «Что-то страшное, нам не говорят, но дело плохо».

Завтрак в брошенном, но не забытом доме в Чернобыле. Многие люди возвращаются сюда каждый год

27-го [началась] эвакуация. Милиция ходила по домам, выгоняла всех на улицу. Семья уехала, а я к 16 часам отправился на смену. Автобус нас повез окольными путями на станцию, не как обычно. Заехали, а там солдат уже привезли, молодых совсем пацанов. Реакторы заглушены, все блоки стоят. Я понимал, что это все надолго — какие там три дня.

Персонал станции уже ночью перевозили в пионерлагерь «Сказочный». Нас отправили домой и дали пару часов на сборы. Под домом дежурил милиционер, которого я уговорил зайти хотя бы в подъезд: у него на дозиметре 4 рентгена [в час] уже было. Дом на 600 человек, а кроме меня и этого милиционера ни одной живой души вокруг. Ночь была теплая, почти летняя — я стоял у открытого окна и играл на кларнете блюз пустому городу.

Чернобыльское кладбище

Чернобыль. На подъезде к городу

Бассейн «Лазурный». Здесь я тренировался и отдыхал в детстве

«Вход» в библиотеку. Припять

Центральная площадь Припяти

Наталья

Утром 26-го папа отвел меня на занятие по рисованию в школу искусств. Вскоре после его начала в класс постучали, учительницу попросили выйти [в коридор]. Она вернулась напуганная и сказала, что меня забирает папа.

Дома была напряженная атмосфера. К родителям пришла соседка-медсестра, и они что-то обсуждали на кухне: «таблетки», «дозировка», «йод». Все чего-то ждали — мне тогда было непонятно, чего.

В воскресенье родители сказали, что я, мама, брат и папина мама, которая в это время гостила у нас, сегодня уедем, а в Припяти останется только папа: у него ночная смена. Напряжение немного спало, но все продолжали ждать, что скажут по радио.

Одно из самых популярных мест в зоне — Чернобыль-2. Радарная система «Дуга» работала как станция обнаружения баллистических ракет раннего предупреждения. Скорее всего, будет распилена на металл через пару лет

Я помню, как мы с родителями на кухне слушали этот эфир. Конечно, я не помню саму речь, но голос диктора — «автобусы», «с 14 часов», «эвакуация жителей», «вещи на 2-3 дня» — до сих пор слышу, когда меня спрашивают про этот день.

Выходя из квартиры навсегда (я с тех пор не возвращалась в Припять), я спросила у мамы, можно ли мне взять с собой новую «прыгательную резинку». Но мама сказала, что ничего с собой брать нельзя. Тогда я спросила: но мы же еще вернемся? Мама ответила: нет.

Весь многоподъездный 9-этажный дом собрался на улице. Очень долго ждали автобусы. Было жарко, дети носились по двору, взрослые нервничали. Мой брат и другие ребята сидели на заборе — их согнали, а мама потом ругала брата, говорила, что нельзя ни к чему прикасаться.

Я спросила: но мы же еще вернемся? Мама ответила: нет.

Нас привезли в какую-то деревню, где местные жители разобрали нас по домам. Меня и брата поили молоком «из-под коровы», которое мы отказывались пить. Спать уложили всех вместе на широкой кровати. Я до сих пор помню немного прелый запах этого дома. Утром мы уехали в Киев — и дальше, дальше, дальше.

Вид на город с балкона моей квартиры. Станция чуть правее, но ее уже не видно за тополями

Шлагбаум и колючая проволока на въезде в Припять. Еще несколько лет назад, на «гробки», бывшим жителям можно было въехать без всяких разрешений

Андрей

Утром я еще ничего не знал — родители нам с сестрой ничего не сказали, они сами толком не понимали, что происходит. Обычный день, я пошел в школу. Зарядка была во дворе: время теплое. Помахали руками-ногами, подышали апрельским утром. А на втором уроке нам уже раздавали таблетки «для профилактики» — йод в каком-то виде, по две мелких желтоватых пуговки.

Всех отпустили пораньше, сказали, что лучше бы идти сразу домой. Суббота, у многих родителей выходной. Папа с мамой были растеряны — вроде и знали, что беда, но пытались заниматься обычными делами. Соседи приходили, долго говорили о чем-то.

Понемногу на улице стала появляться техника (БТРы и пожарные машины), а на школьную площадку перед нашим домом приземлился вертолет. Пыль столбом стояла. Многие пацаны из нашего двора там были — шутка ли, вертолет в школе. Я тоже погнал туда, но папа выловил меня у подъезда и отправил домой. Сейчас понимаю, что он мне здоровье сохранил, а тогда обидно было до слез. Дома нашелся театральный бинокль, в него с 8-го этажа станцию прекрасно было видно — пожар, дым. Так день с сестрой и провели, глядя в окна.

На улице стала появляться техника (БТРы и пожарные машины), а на школьную площадку перед нашим домом приземлился вертолет.

Встреча одноклассников, которые учились в Припяти в школе № 2. Многие из них покинули город еще до аварии и приехали сюда впервые за много лет

Памятник Ленину в Чернобыле

Утром 27-го мы с приятелем собирались на рыбалку, но родители, конечно, не пустили. Очень переживал, что подвел парня — теперь не вспомню даже его имени.

Позже по радио объявили об эвакуации — на три дня. Я и не думал, что мы не вернемся: думал, так, короткое приключение, в школу ходить не надо. С друзьями только жаль было расставаться, некоторых не видел с тех пор ни разу.

Берег реки Припять в Чернобыле

Причал в Чернобыле (город в 12 км от ЧАЭС). В городе живет и работает довольно много людей (в 2008 году в зоне отчуждения проживало около 300 человек)

Возвращаться в Припять было тяжело. Первый раз после аварии я попал туда в 2001 году, ничего не снял. Жуткое ощущение было — думал, забылось все, но нет. Позже несколько раз ездил с друзьями и в Припять и в Чернобыль. Там уже туристов была тьма — веселые, некоторые с пивком, с камерами.

В одной из поездок в местном загсе нашел книгу выдачи свидетельств о рождении, а в ней — свою фамилию и подпись отца. Наверное, я возвращаюсь сюда снова и снова, потому что ищу доказательства своего существования в то время.

Улица Ленина. С крыши дома открывается панорама на город и ЧАЭС. На самом деле крыши — одни из самых «грязных» и опасных мест в Припяти

Все фото: Андрей Ломакин