Раскол по линии Маннергейма. Когда некомпетентность опаснее злого умысла.

Российским военно-историческим обществом (РВИО) 16 июня в Санкт-Петербурге открыта мемориальная доска генералу Карлу Маннергейму. По словам участвовавшего в торжественной церемонии министра культуры РФ Владимира Мединского, это сделано, чтобы «в канун столетия русской революции преодолеть трагический раскол в нашем обществе». Однако с преодолением раскола что-то не заладилось: увековечивание памяти Маннергейма вызвало гневную реакцию как в прессе, так и в социальных сетях. Уже через пару дней на доску плеснули красную краску, и подобное, судя по всему, повторится еще не раз. Что же пошло не так?

Официальная позиция РВИО такова: мемориальная доска установлена Маннергейму как офицеру русской армии, служившему нашему Отечеству более тридцати лет. Все, что было после, ― остается за скобками. Это, однако, слишком похоже на попытку выковырять изюм из булки. Генерал Андрей Власов тоже многие десятилетия служил нашему Отечеству и был, судя по всему, неплохим командиром ― до тех пор, пока не попал в плен и не согласился сотрудничать с нацистами. Можно ли ставить мемориальную доску Власову как советскому генералу, а не нацистскому коллаборационисту? Или другой пример ― Герберт Цукурс. В межвоенной Латвии это был национальный герой, выдающийся летчик, «латышский Чкалов». Однако после нацистской оккупации он вступил в карательную «команду Арайса» и лично убил множество людей. Можно ли его героизировать как выдающегося летчика, оставляя за скобками совершенные им преступления?

Официальный ответ нашего государства на подобные вопросы давно известен. МИД России последовательно выступает с осуждением попыток героизации нацистских пособников на постсоветском пространстве; самый недавний тому пример ― выступление официального представителя МИД Марии Захаровой по поводу установки в Ереване памятника одному из создателей «Армянского легиона» вермахта генералу Гарегину Нжде. Героизация русских коллаборационистов в России тоже не приветствуется ― в мае этого года ростовские власти инициировали проверку законности работы частного музея «Донские казаки в борьбе с большевиками», уделявшего большое внимание личности сотрудничавшего с нацистами атамана П.Н. Краснова.

О недопустимости героизации нацистов и их пособников неоднократно говорил и президент России Владимир Путин, а в Уголовном кодексе РФ уже более двух лет есть соответствующая статья. Невозможно даже предположить, что позиция России по данному вопросу может измениться.

Установка мемориальной доски Маннергейму стала возможна не благодаря изменению политики Кремля по отношению к проблеме героизации нацистских пособников, а исключительно из-за вопиющей некомпетентности сотрудников РВИО. Подобно не выдерживающему элементарной критики современному украинскому мифу о непричастности ОУН-УПА и ее руководства к массовым убийствам и этническим чисткам в определенных кругах российского общества сложился миф о Маннергейме как о честном и благородном русском офицере, любившем свою вторую родину. Этот миф сформировался прежде всего благодаря мемуарам самого маршала, и согласно ему Маннергейм был вынужден вступить в Великую Отечественную войну на стороне Гитлера, однако он остановил на «старой границе» наступавшие на Ленинград финские войска и тем самым спас город. Более того, в отличие от германских войск финны не обстреливали и не бомбили Ленинград. Участие Финляндии в войне против Советского Союза ― не более чем досадная случайность, которая к тому же была преодолена в 1944 году.

Проблема в том, что многочисленные публикации профессиональных ученых, занимавшихся историей Финляндии соответствующего периода (таких, например, как профессор В.Н. Барышников из Санкт-Петербургского государственного университета или профессор С.Г. Веригин из Петрозаводского государственного университета), рисуют совсем другую картину.

В 1941-м руководство Финляндии видело целью войны против СССР не только восстановление границ 1939 года, но и приобретение новых территорий. К Финляндии должны были отойти Кольский полуостров и вся Карелия, южную границу планировалось провести по Неве. Что же касается Ленинграда, то финское правительство соглашалось с нацистами: этот город необходимо ликвидировать. В полном соответствии с общим планом финские войска замкнули северное полукольцо блокады и вопреки мифу остановились не сами, а были остановлены частями Красной Армии на рубеже Карельского укрепрайона, преодоление которого сулило огромные потери. Именно поэтому, кстати, финская артиллерия не обстреливала Ленинград ― дальности орудий не хватало. К осени 1941 года финские войска перекрыли пути сообщения Ленинграда с Мурманском и Архангельском, а также Балтийско-Волжский водный путь, тем самым внеся весомый вклад в массовую гибель ленинградцев от голода. А в октябре 1942 года финские части совместно с немцами предприняли попытку перехватить ладожскую Дорогу жизни и захватить остров Сухо — к счастью, безрезультатно. Так что гибель ленинградских блокадников ― на совести Маннергейма в той же мере, как и германских генералов.

На оккупированной финскими войсками территории Карелии все было не лучше. Первое, чем занялись там финны, ― это этнической чисткой «инородцев», то есть в первую очередь русских. В соответствии с приказом Маннергейма №132 от 8 июля 1941 года для русских организовывались концлагеря. По численности угодившего за колючую проволоку мирного населения Карелия быстро вышла на первое место среди всех оккупированных территорий СССР. Ни в одной из областей, оккупированных нацистами, не было такого количества лагерей. В финских концлагерях погибло от четверти до трети узников. А ведь были еще и военнопленные… В хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации фонде Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений оккупантов более чем достаточно материалов об этих преступлениях против человечности, совершенных в соответствии с приказами Маннергейма.

Обо всем этом известно любому мало-мальски интересующемуся историей Великой Отечественной войны человеку. Стоит ли удивляться такой бурной реакции на установленную в Петербурге мемориальную доску финскому маршалу? В российском обществе, консолидированном памятью о Победе, подобные вещи приводят к катастрофическим с политической точки зрения последствиям. И они уже очевидны.

На внешнеполитической арене осложнена проводимая Министерством иностранных дел системная работа по противодействию героизации нацистских пособников в странах постсоветского пространства. В украинских СМИ уже торжествуют: Россия-де, «потеряла моральное право осуждать “украинский фашизм”». Нет никакого сомнения, что вскоре этот тезис возьмут на вооружение и дипломаты недружелюбно настроенных нашей стране государств. Разумеется, с международно-правовой точки зрения подобные утверждения являются несостоятельными: Карл Маннергейм все-таки не был осужденным преступником и потому с правовой точки зрения установка доски ему отличается от установки памятников военнослужащим «национальных» легионов СС. Однако с информационной (да и с моральной) точки зрения проблема создана, причем проблема серьезная.

С точки зрения внутренней политики проблем не меньше. Вопреки рассуждениям РВИО о «преодолении раскола», доска Маннергейма этот раскол породила, причем прежде всего ― в лояльном власти «крымском» большинстве. Несистемная «либеральная» оппозиция установку доски либо одобряет, либо относится к ней нейтрально, а вот «крымское» большинство впервые оказалось расколото и искусственным образом поставлено в оппозицию к власти. Достигнутое в последние годы единение общества дало серьезнейшую трещину. Более того, была создана долгоиграющая «точка раскола». Доску Маннергейма уже облили краской. Что теперь делать властям? Выставлять у доски охрану? Если нет ― это будет повторяться снова и снова. Если да ― получится, что российская полиция охраняет мемориальную доску соорганизатору блокады. В этот раз атаковавшие доску люди скрылись; а что если найдется человек, который публично расколет доску и сдастся полиции? Его придется судить ― за уничтожение мемориальной доски организатору концлагерей для русского населения Карелии. Подобный процесс, вне всякого сомнения, вызовет еще большее общественное негодование и сильно ударит по власти. Причем в преддверии парламентских выборов.

Закрывать глаза на возникшие проблемы неразумно — необходимо принимать оперативные меры по исправлению ситуации. Насколько это возможно. И, разумеется, стоит задуматься о том, как предотвратить подобные инциденты в будущем.

Александр Дюков историк, директор фонда «Историческая память»

И еще одно очень показательное обсуждение известной таблички, особенно в плане аргументации