Русофобия: откуда взялся «Русский медведь»?

Антропоморфные образы медведя у европейских народов коренным образом отличаются от русского образа. У русских - это образ царя зверей. Сильный, умный, спокойный, но опасный. Он хозяин леса, подобный льву в Африке или тигру в Индии. Он бунтарь, всегда голоден и всеяден... и т.д.

Daumier, Honore. Un ours contrarie. 1854.

В Европе медведь это образ силы, но коварной. Образ тирании, ретроградства, темного дохристианского прошлого...

Для начала знаменитый стих с не очень знаменитым продолжением:

Мишка косолапый
По лесу идёт,
Шишки собирает,
Песенки поёт.

Вдруг, упала шишка.
Прямо мишке в лоб...
Оступился Мишка
И об землю - хлоп!

Засвистел на ветке
Пересмешник дрозд:
- Мишка косолапый
Наступил на хвост!

А за ним вдогонку
Пятеро зайчат:
- Мишка косолапый! -
Из кустов кричат.

Похватил дразнилку
Весь лесной народ.
- Мишка косолапый
По лесу идет!..

Бросился к берлоге
Маленький медведь:
- Чем такие ноги -
Лучше умереть!

Спрятался за шкапом
И ревёт ревмя:
- Мишкой косолапым
Дразнят все меня!

Мама удивилась:
- Глупенький сынок,
Я всегда гордилась
Формой твоих ног.
Я ведь косолапа,
И папа косолап,
Косолапил славно
И дедушка Потап!

Мишка косолапый
Стал ужасно горд.
Вымыл с мылом лапы,
Съел медовый торт.

Вышел из берлоги
И как заорёт:
- Мишка косолапый
По лесу идёт!

©А. Усачев

В древних европейских мифах обычно молодая девушка, как символ новой, просвещенной, непорочной жизни встречается со злой силой прошлого (медведем). Где подвергается телесным мукам или рабству. Медведь это хитрый, злой тиран...»

Пилецкий

С XVIII столетия «русский медведь» стал хрестоматийным образом в европейской карикатуре и журналистской риторике. Именно медведь традиционно выступает субститутом верховного правителя России в политическом бестиарии Западной Европы. При этом внутренних причин к выделению медвежьей символики в качестве общенациональной в России никогда не было: лишь в последнее десятилетие образ медведя утвердился как позитивный устойчивый атрибут российского государства. Об истории «русского медведя» и коннотациях, связанных с ним в российской и западной культурах…

С XVIII в. и до наших дней в европейской карикатуре и журналистской риторике медведь выступает устойчивым атрибутом российского государства и субститутом ее верховного правителя (царя-императора-генсека-президента). Законодателями в этом были английские графики, которые первыми освоили массовое производство сатирических листов на актуальные политические темы.

Самые ранние графические работы, на которых медведь выступал визуальным маркером России, фиксируются в Англии еще в 1737—1740 гг. — это серия аллегорических гравюр «Европейская гонка» («The European Race»). С конца XVIII в. «русский медведь» стал почти хрестоматийным образом в политическом бестиарии карикатуристов Великобритании, а позднее — с периода Крымской войны — и других стран.

Стоит подчеркнуть, что внутренних причин к выделению медвежьей символики в качестве общенациональной в России никогда не было. Это исключительно взгляд с Запада. На гербах российских городов и областей медведь встречается часто, но ни один из них не перешел за рамки локальной эмблемы. Вплоть до XX в. медведь не выступал в качестве государственного атрибута даже в карикатуре. Лишь много позже медвежий символ, несущий изначально исключительно отрицательный заряд, был подхвачен в самой России и приручен: по сути (если не учитывать олимпийского Мишку 1980 г.), это произошло на наших глазах — в последнее десятилетие.

Для Западной Европы образ медведя довольно рано стал вплетаться в информационные потоки о России. Указания на обилие этого зверя и описание приключений, связанных с ним, регулярно встречаются в отчетах путешественников, посещавших Московию в XVI в., и схоластов, собиравших о ней сведения. Обычно это просто констатация множества медведей в России (Матвей Меховский, П. Иовий, И. Фабри, М. Фоскарино) или фиксация необычной его породы, проживающей там, — белого медведя.

Иногда сообщаются забавные эпизоды, связанные с медведем. Послы нередко отмечали выразительный элемент особенно роскошно оформленных экипажей и саней — красивые большие медвежьи шкуры (часто белые). Медведь или его шкура были частым подарком для иностранных дипломатов. Английский поэт Дж. Тербервилль, посетивший Москву в 1568—1569 гг., писал в своих стихотворных эпистолах, опубликованных в 1587 г.:

Когда гость ложится, то в знак особого почета

Вместо постели у него будет медвежья шкура,

А вместо подушки ему кладут седло под голову.

В России не бывает другого покрова.

Первой монографией, специально уделившей значительное место описанию Московии, была книга Матвея Меховского «Трактат о двух Сарматиях», изданная в Кракове в 1517 г. Медведь в ней отмечен лишь как один из многих других животных. Однако образ этого лесного хищника — самого крупного для Восточной Европы — уже тогда стал обретать демонические черты. Одна из рукописей, приписываемых Яну из Глогова — содержит аллегорическое изображение Европы в виде дракона, которому противостоит медведь-Азия, на котором написаны названия стран, среди которых Московия занимает центральное положение.

С другой стороны, немецкий исследователь Ханс Лемберг, специально занимавшийся вопросом выявления истоков сращивания медвежьего образа с Россией, отмечал, что для европейцев страна считалась северной. А для этой географической координаты естественным был образ северного животного — медведя (ср. греч это и север, и медведь).

Ведь и Полярная звезда, важнейший ориентир для определения сторон света в нашем полушарии, входит в созвездие Малая Медведица (? Малой Медведицы) и до сих точно указывает на Север, для которого у средневекового европейца был припасен сонм отрицательных ассоциаций. Лемберг указывал на книгу аллегорий бенедиктинца Иеронима Лауретуса, впервые изданную в 1570 г. и ставшую классической для эпохи барокко, где Север — средоточие зла, прегрешений и нечисти, а символом его выступает медведь.

Непреложным фактом может считаться то, что позднее поставки дрессированных медведей в Европу производились преимущественно из Московии, отчего этот хищник стал прочно с ней ассоциироваться. В частности, английские материалы XVI—XVII вв. хорошо это демонстрируют. Демонстрируя на ярмарке кровожадное лохматое чудище, зрителю твердили, что это настоящий — «московитский» — медведь. В Англии это превратилось в устойчивую традицию, которая в XVIII в. фиксируется в прессе как рекламный слоган.

Так, 30 ноября 1749 г. «Кембриджская хроника» печатает объявление, приглашающее посмотреть на травлю «великого московитского медведя» (the Great Muscovy Bear). Во второй половине XVIII в. метафора «русского медведя» успешно перекочевала в разряд политических категорий. Однако вернемся в XVI век.

Уже на самых первых географических картах Московии медведь выступал анималистическим маркером восточноевропейской окраины. Он встречается уже на «Морской карте», составленной и откомментированной шведским священником Олаусом Магнусом (Olaus Magnus; 1490—1557) в 1539 г. Позднее, в 1555 г., он опубликовал трактат «История северных народов», выдержавший в последующее столетие 25 изданий на всех европейских языках.

В этой книге присутствует немало «медвежьих» сюжетов и иллюстраций: описаны и изображены белые медведи, сбор медведями меда и охота, упоминаются люди в медвежьих шкурах. Однако это еще только северные, но не «русские» медведи. Тем не менее именно с русскими оказался связан сюжет о медвежьих поводырях: «русские и литовцы, храбрые и воинственные народы, самые близкие соседи шведов и готов на Востоке, находят особое удовольствие, имея диких зверей, которых приручают так, что они слепо повинуются их малейшему знаку».

Вероятно, в XVI в. по Европе бродило немало дрессированных медведей, вызывавших и любопытство, и страх. Олаус Магнус пересказал популярный слух, что скоморохи с медведями, наводнившие Европу, являются шпионами московского великого князя.

На карте Московии гданьского сенатора Антония Вида, изданной в 1544 г., в качестве виньетки использован сюжет ловли медведя: шесть человек вяжут вставшего на задние лапы хищника. Впоследствии похожую композицию можно было увидеть на многих других картах. Например, на карте Московии 1562 г., составленной английским послом Энтони Дженкинсоном и опубликованной в варианте, вошедшем в атлас «Зеркало мира земного» 1578 г. Эта карта с медведем неоднократно переиздавалась уже в XVI в. и стала почти хрестоматийной.

Важнейшим этапом в утверждении образа «русского медведя» стала книга Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии». Герберштейн как посол императора Священной Римской империи посещал Москву дважды — в 1517 и в 1526 гг. Его сочинение — самое большое и самое подробное для того времени — впервые было издано на латыни в 1549 г.

«Записки о Московии» по праву можно назвать бестселлером XVI в. — за 50 лет эта книга выдержала 21 издание на пяти языках. Почти на столетие сочинение Герберштейна закрыло тему историко-географического описания Московии. Последующие авторы, желая рассказать про эту страну, просто переписывали, чуть переиначивая, фразы из Герберштейна, выступавшего главным и бесспорным авторитетом в «познании» Восточной державы.

«Записки о Московии» были политизированным, но не антирусским сочинением. Это был и отчет о миссии, и собрание диковинок, и предостережение партнерам. В этой связи исследователи трактуют и качество фактологии, представленной Герберштейном. Многие наблюдения его, автора внимательного и трудолюбивого, можно назвать уникальными, а форма их представления убеждает в достоверности.

Медведь для Герберштейна не был ни экзотическим, ни даже специфически русским животным. Чаще всего он упоминался просто наряду со многими остальными зверями. Лишь однажды писатель выдвинул медведя в качестве особого образа, обрамлявшего ужасы русской зимы. Это пассаж из раздела «Хорография Московии», посвященного описанию природы, жителей, городов и другим социально-географическим характеристикам. Здесь автор сообщал свои знания о климате, а заодно пересказал впечатления от поездки в Москву зимой 1526 г:

«Мы лично, приехав туда и видели, как от зимней стужи прошлого года совершенно погибли ветки плодовых деревьев. В тот год стужа была так велика, что очень многих ездовых, которые у них называются gonecz, находили замерзшими в их возках. Кроме того, тогда находили мертвыми на дорогах многих бродяг, которые в тех краях водят обычно медведей, обученных плясать. Рассказывали также, и сами медведи, гонимые голодом, покидали леса, бегали повсюду по соседним деревням и врывались в дома; при виде их крестьяне толпой бежали от их нападения и погибали вне дома от холода самою жалкой смертью».

При всей беспристрастности изложения Герберштейна все же можно уличить в желании несколько преувеличить значение медведя в повседневности московитов. В издании на немецком языке, вышедшем в Вене в 1557 г., он внезапно удалил из приведенного нами рассказа несколько фраз, служащих указанием на случайный характер события: вместо — «рассказывали также», и «гонимые голодом», просто - «врывающиеся в дома» медведи, что было представлено как обычное явление для московитской зимы.

В результате появление медведей зимой в селах и городах стало восприниматься как событие регулярное и вполне характерное для России в целом. Так его поняли все позднейшие читатели и переписчики. На протяжении ста последующих лет это сообщение Герберштейна повторили очень многие сочинители: сначала итальянец Р. Барберини, писавший в 1565 г., но изданный только в 1658 г.; затем польский подданный А. Гваньини в 1578 г.; англичанин Дж. Флетчер в 1591 г.; немецкий аноним в 1630 г. и даже голландский парусный мастер Ян Стрейс в 1676 г. Частное известие о суровой зиме 1526 г. превратилось в расхожий анекдот о медведях, бегающих по русским городам.

Стоит отметить, что первая карта Московии, на которой в качестве виньетки представлен медведь, была изготовлена сенатором из Гданьска Антонием Видом на основе данных московского беглеца И.В. Ляцкого специально для Герберштейна, о чем гласит гравированная подпись на карте.

Герберштейн особо отметил Вида в предисловии к «Запискам о Московии». Окольничий И.В. Ляцкий составил описание Московии и эту карту по просьбе Герберштейна в 1541 г., а Вид в Гданьске в 1542 г. выгравировал ее и предоставил Герберштейну, а затем передал копию Себастьяну Мюнстеру для его «Всеобщей космографии» 1544 г. Существует предположение, что Вид чуть дополнил и поправил схемы Ляцкого, но уж точно именно он добавил композицию с ловлей медведя в районе Онежского озера.

Карта Вида шесть раз переиздавалась в составе «Космографии» Мюнстера и оказала сильное воздействие на картографию XVI в. Незаметно, что изображение медведя у Вида как-то повлияло на Герберштейна, но в исторической ретроспективе эта иллюстрация является первым примером выдвижения медвежьего маркера для России. И если не учитывать рукопись Яна из Глогова, то гданьская карта Антония Вида — это первый пример визуализации «русского медведя». Чуть позже медведь был использован Джакомо Гастальдо в оформлении карты Московии, прилагавшейся к венецианскому изданию «Записок о Московии» 1550 г.

Но ведущим продолжал оставаться литературный образ, запущенный Герберштейном. Для его распространения и трансформации в миф особое значение имеет пример первого его пересказа в другом сочинении. Речь о книге Александра Гваньини «Описание Европейской Сарматии» изданной в 1578 г. в Кракове. Это многотомное сочинение включало отдельные книги о Руси (современная Западная Украина), о Московии (современная европейская часть России до Волги) и о Тартарии (Поволжье и Урал).

Большая часть этой книги была посвящена истории Польши и польских королей. Другим регионам, хотя и выделенным в отдельные тома, уделено существенно меньше внимания. Московии отведен VII том. В части ее «хорографии» Гваньини полностью зависел от Герберштейна. Он почти дословно воспроизвел сюжет о холоде, изгоняющем медведей из леса, но уже писал об универсальном, а не случайном явлении:

«Да и людей, окоченевших от холода, часто находят мертвыми под открытым небом в телегах; мало того, лесные медведи, гонимые голодом, и то покидают леса, разбегаются по соседним деревням и врываются в деревенские дома; когда толпа крестьян убегает перед их нападением и силой, то за стенами дома жалким образом погибает от жестокого холода».

Собственно оригинальных известий в «Описании Европейской Сарматии» почти не было. Фактически переписаны две работы: первая — Герберштейна, а вторая — Альберта Шлихтинга «О тирании великого князя Московии Иоанна Васильевича», переполненная чудовищными подробностями казней, издевательств и пыток, которым подвергал своих приближенных Иван Грозный; среди этих зверств особую роль занимал медведь как орудие пыток и травли.

Текст Шлихтинга впервые был опубликован только в 1872 г., а до того хранился в архиве Ватикана. Гваньини и Стрыйковский, вероятно, имели доступ к копии, сделанной в польской королевской канцелярии, но свой источник нигде не упоминали. Из-за этого в XVI—XVIII вв. текст Гваньини считался оригинальным и уникальным.

В целом, здесь перед нами череда тиранических бесчинств, важным участником которых был медведь — именно такой вывод напрашивается после прочтения книги Гваньини, ставшей вторым по популярности после Герберштейна «путеводителем по Московии». Уже в 1581 г. книга была переиздана, в 1582 г. переведена на немецкий, в следующем году на итальянский, а в 1590 г. том о Московии был переведен на чешский и издан в карманном варианте. За полстолетия сочинение Гваньини выдержало девять изданий на пяти языках.

Любопытно свидетельство современника о форме использования сочинений о Московии. На завершающем этапе Ливонской войны русская армия терпела поражения, но поляки не были достаточно уверены в своих силах и вступили в переговоры. Иван Грозный писал едкие и пространные письма, замучив польскую канцелярию. Один из секретарей канцелярии ксендз Станислав Пиотровский летом 1581 г. вел дневник.

По его свидетельству, последнее письмо царя крайне возмутило Стефана Батория, названного в послании и клятвопреступником, и еретиком, и даже почти мусульманином. К пространному ответному посланию король потребовал приложить несколько актуальных страноведческих сочинений, в том числе Герберштейна и Гваньини:

«Герберштейна, Гваньини и несколько разделов из Кранциуша по-латыни, чтобы почитал, что о его обычаях в мире пишут» («Do tego tyz?es.my Moskiewskiemu poslali Herbersteina, Gwagnina i kilka rozdzial?ow z Krancyusza po l? acinie, aby sobie poczytal? , co o jego obyczajach s.wiat pisze»).

Особенно примечательно, что прилагался и Гваньини! Эта пропагандистская книга заменяла перчатку, была форменной пощечиной.

В 1611—1612 гг. в Кракове под руководством Гваньини вышло переиздание «Описания Европейской Сарматии» на польском в переводе Марцина Пашковского. При этой публикации Гваньини существенно расширил VII книгу, посвященную Московии.

Оборванное в первом издании на 1578 г., изложение было продолжено: сообщено о смерти Ивана Грозного, правлении Федора Иоанновича, убийстве и спасении царевича Дмитрия, который после правления самозванца Бориса Годунова вернул себе трон в 1605 г., но уже в 1606 г. был убит новым выскочкой — Василием Шуйским, на борьбу с которым двинул свои войска польский король Сигизмунд и наконец — после тяжелейшей осады Смоленска — восстановил справедливость, воцарившись в Москве. Великому событию объединения всей Восточной Европы под скипетром короля Речи Посполитой (Польши, Пруссии, Литвы и Руси), Швеции и Московии Сигизмунда III посвятил свой труд счастливый старец Гваньини.

Это издание было богато иллюстрировано. Большинство гравюр наследовались из книги 1578 г., но в части недавней истории Московии были использованы и новые, в частности портреты: Ивана Грозного (скопированный с портрета Василия Ивановича из книги Герберштейна), Лжедмитрия I, Марины Мнишек, Афанасия Власова Безобразова и Василия Шуйского. Источник портрета Шуйского остается неизвестным.

Знаменитый коллекционер графических работ, Д.А. Ровинский, первым обратился к характеристике портрета царя Василия Шуйского, опубликовав его в 1886 г. в пятом выпуске своих «Материалов для русской иконографии». Эту ксилографию он описывал следующим образом:

«Грубое фантастическое изображение его, в меховой шапке; справа виден медведь, слева зажженные свечи (для пытки?). Гравюра на дереве. Выш. 3,7 1/2, шир. 3,41/2. В книге «Guagnini, Kronika Sarmacyey Europskiey 1611»».

Издавая в том же, 1886 г. «Подробный словарь русских гравированных портретов», Ровинский вновь упомянул: «Карикатурное изображение Шуйского, в меховой шапке; справа виден медведь, слева зажженные свечи.».

Характерно, что искусствовед отметил карикатурность образа московского царя, атрибутами которого выступают свечи для пытки и медведь. Изображение лесного хищника, выходящего из леса в сторону городского поселения, прямо отсылает к мифу о медведях, которые якобы бродят по русским городам.

Перед походом на Москву летом 1609 г. король Сигизмунд развернул полномасштабную пропагандистскую кампанию. Были выпущены листовки с описанием причин войны, польских прав и перспектив для русских, оказавшихся под польским протекторатом. Не все они сохранились в библиотеках. Можно предположить, что рассматриваемая гравюра с Василием Шуйским происходит из некоего «летучего листка», распространявшегося во время польской осады Смоленска и похода на Москву 1609—1610 гг.

Вполне вероятно, что портрет русского царя-узурпатора с медведем — результат работы какого-то военно-полевого ксилографа из польской армии вторжения. Если б этот ремесленник запатентовал свои права на изображение «русского медведя», то, наверное, обогатился бы, обеспечив и детей, и прапраправнуков на 500 лет вперед — вплоть до наших дней. Случайный образ, возникший под пером Герберштейна, впервые обрел графические черты и сразу оказался на острие политического антагонизма, актуального и в наши дни.

За сто лет — от Яна из Глогова через Антония Вида и Герберштейна до Гваньини — немецкие и польские авторы протянули нить, на которой возрос и возмужал вплоть до карикатурной визуализации «русский медведь», вскоре экспортированный в Англию, где вошел в разряд политических и ментальных стереотипов, распространившихся ко второй половине XIX в. уже на все континенты.

1. Герб Пермской земли. 1672 Подробнее см.: Евгений Пчелов.  Медведи в старинной русской геральдике: Семантика образов //«Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	2  Allain Mallet. Russia. 1719	3 J's Gillray. Allied-Powers, Un-booting Egalite. 1799. Подробнее см.: Василий Успенский. Типология изображений «русских медведей» в европейской карикатуре XVIII – первой трети XIX века // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)
4. [Elmes, William (worked 1811-1820)] General Frost Shaveing Little Boney. 1812.	5. Daumier, Honore. Un ours contrarie. 1854.	6  Daumier, Honore. L'ours du nord, le plus desagreable de tous les ours connus 1854 Подробнее см.: Цыкалов Дмитрий.  «Русский медведь» в европейской карикатуре  второй половины XIX – начала ХХ века// «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)
7. Будильник. 1877. № 35. С. 1	8. Thomson, John.  The Russian Pig (A Study at the International Cattle Show) 1878 Подробнее см.: Андрей Россомахин, Денис Хрусталев. «Русские медведи» из журнала «Фан» // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	9. Лакомый кусок (к английской экспедиции в Тибет) // Будильник.1904.  № 19. С. 1.
10. Der Russisch-Japanische Krieg.1904	11. Moya. El oso enfurecido // Gedeon. 26.01.1905. P. 3. Подробнее см.: Иван Гарсия Сала.  Отголоски медвежьего рычания: Российская Империя как белый медведь в испанской прессе  // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	12. Satyrische Europa Karte Weltkrieg. 1914 by E Zimmerman; Hamburg, W. Nolting, 1914)
13 Сангурский П. <Медведь и царь> // Будильник. 1917. № 16. С. 10.	14. B. Fedyszyn. Kazdy kij ma dwa konce // Mucha. 1938. № 18 См. подробнее: Анджей де Лазари, Олег Рябов. Два медведя: Государство и народ  в польской межвоенной карикатуре // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	15.  Evolution of a Bear! // Washington Daily News. December 4,1939
16 Amorico, Alberto. Se non ci fosse stata la marcia su Roma non ci sarebbe oggi la marcia su Mosca, 1942 // Родс Э. Пропаганда. Плакаты. Карикатуры. Кинофильмы Второй мировой войны 1939-1945. М.: Эксмо, 2008.	17. Nach Sewastopol // Simplicissimus. 1942. # 30. Подробнее см.: Магдалена Жаковска.  Изображение России-медведя в немецкой карикатуре 1914 – 1945 годов //«Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	18. Ursa Major (Mikhail Uriokovitch Ursus) (персонаж комикса Hulk)1981 Подробнее см.: Олег Рябов. «В лесу есть медведь»: Медвежья метафора как оружие Холодной войны // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)
19.  Черепанов Ю. На потоке // Крокодил. 1982. № 35. С. 11	20. Социалистическую Польшу, братскую Польшу не дадим в обиду… Движение «Солидарность», Польша. 1980-е. Подробнее см.: Русские и поляки глазами друг друга: Сатирическая графика. Иваново: Ивановский государственный университет, 2007. 170 с. (соавтор – А. де Лазари).	21. «Доктор, мне кажется, я медленно распадаюсь» // Dadzis.1991. Подробнее см.: Ирина Новикова. В тени рейгановского зверя: «Расхристанный» медведь и «чужой» медвежонок в латвийском медиапространстве 1990–2000-х годов // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)
22. Историческая память. 1992. № 2	23. Нинзя-черепашки и Русский Мишка, 1994г. Комикс-раскраска. «Велес»: 1994 Подробнее см.: Анджей де Лазари. Почему Европа боится «русского медведя»? // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	24. Деревянная резная композиция «Преподобный Серафим Саровский кормит медведя». 2000-е Подробнее см.: Елена Фурсова.  Пережитки культа  медведя в верованиях крестьян Сибири: Традиции и трансформации //«Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)
25.  Постер Музея коммунизма в Праге. 2000-е Подробнее см.: Ирина Новикова. В тени рейгановского зверя: «Расхристанный» медведь и «чужой» медвежонок в латвийском медиапространстве 1990–2000-х годов // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	26. «Russian Bear Vodka» Подробнее см.: Михаил Тимофеев.  Русский медведь/Russian Bear: Потребительские свойства //«Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)	27. К. Копейкин. Да! 2005. Подробнее см.: Людмила Кривцова.  Медведь в постсоветском искусстве: Семантика и прагматика образа// «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)
28. Видео State of Russia (реж. - Jorn Threlfall). More4 / Channel 4. 2006	29. «Вперед, Россия!» 2008	30.  «Геть, кровавый медведь!»2008.
31. Mario Brancaglioni, 2010 Подробнее см.: Михал Беняш. Не дразнить медведя!: Образ России в шведских СМИ (зарисовка вопроса) // «Русский медведь»: история, семиотика, политика / под ред. О.В. Рябова и А. де Лазари. М.: НЛО, 2011 (готовится к изданию)