Тюремный быт во Франции: впечатления российского футбольного фаната

Пожалуй, главным событием первого круга игр на Евро-2016 во Франции стал отнюдь не футбол, а столкновения российских болельщиков с англичанами. «Британские львы» получили по буйным головушкам от «русских медведей», да так, что вся англоязычная пресса лила крокодиловы слезы по своим фанатам.

Россиянам, однако, беспорядки в Марселе круто аукнулись. «Ридус» публикует рассказ ветерана фанатского движения России Василия Петракова, который на деле познал все «прелести» французского правосудия и системы исполнения наказаний.

«14 июня 2016 года автобус ВОБа (Всероссийское объединение болельщиков, фанаты были задержаны во главе с лидером движения Александром Шпрыгиным. — Прим. „Ридус“) отъехал от отеля в Манделье (Канны) в 6:15 утра, направляясь в Лилль на вторую игру сборной России, и через минуту был блокирован машинами полиции и препровожден в местную жандармерию, которая находилась от отеля в 50 метрах. 

Все это действо сопровождалось громкими сиренами и огромным составом, оцепили весь квартал вокруг, блокировали машинами все дороги. Мы были озадачены. Главный жандарм что-то сказал нам о борьбе с хулиганами и предложил выходить по двое с вещами и документами. Первые вышедшие были обысканы и куда-то уведены. Вторыми пошли две девушки. По телефону они сообщили, что всех будут депортировать. Такой беспредел не порадовал нас, поэтому приняли решение вызывать российского консула из Марселя, и только при нем уже выходить… 

Жандармы подтянули спецназ, с щитами, с наколенниками и наплечниками, многие с оружием. Как потом оказалось, из Парижа пришел приказ брать автобус штурмом. Благо, местный полковник дружит с головой и не отдал преступный приказ спецназовцам. А то бы по частям доставляли бы нас на Родину, здоровые бойцы у них… 

Через пять часов приехал консул, при нем условия нашей сдачи были решены, и под его присмотром мы прошли обыск и проверку документов».

Поначалу французские полицейские были крайне враждебно настроены к российским фанатам — по их информации, в упомянутом автобусе находились лидеры отечественных фанатских группировок. Впрочем, увидев адекватную реакцию россиян, марсельские стражи порядка расслабились.

«Приехавший марсельский спецназ поначалу был готов к бою с русскими медведями (как они представляли себе русских фанатов), но потом присмотрелись к нам и расслабились. И даже угостили водой и разрешили сходить в туалет», — пишет Петраков

Жандармы были готовы надолго задержать российских болельщиков. Только с помощью консула удалось избавить женщин и стариков от поездки в автозаках.

«Когда я втиснулся в этот стакан, понял, что надо худеть, он неплох для людей до 50 кг, а мои 100 с лишним туда категорически не вмещались. Казанского Диму Медведя (135 кг) туда вбивали ногами. Благо, старший нашего автозака оказался добродушным челом, не стал закрывать нам двери на замки и на всю открыл окно», — пишет Петраков.

Разрешили и покурить на обочине, остановив конвой. А дальше допросы в отделении под флагами Евросоюза, Франции и почему-то США. Доктора искали признаки участия в драке, а прокурор придумывал поводы для продления ареста.

«На мои слова о том, что нельзя держать в неволе невиновных людей, он отреагировал жестко, пообещав отправить в тюрьму. Вся эта кутерьма длилась 3 — 4 часа, после чего стали спускать в подвал здания, где находились камеры предварительного задержания, бетонные комнатки 1,5×3,5 метра без окна, с решетчатой дверью с толстенным оргстеклом, чем-то напоминающей аквариум…», — рассказывает болельщик.

«Сначала в подвал отправили даже женщин, но потом по просьбе консула их вернули наверх, и ночевали они в нашем представительстве, вместе с ветераном из Владимира (деду 66 лет, попал в историю…), водителями автобуса и Лехой Большим, которого еле откачали, так как его лекарства от диабета остались в захваченном автобусе. Ну а мы расселись по одиночным камерам в полнейшем опустошении, не понимая, насколько затянется наше заключение», — описывает ситуацию Петраков.

Российских болельщиков «расселили» по одиночным камерам, пить давали только из крана в туалете. Тем временем следователи анализировали видеозаписи драки в Марселе, а также профили задержанных в соцсетях.

«Обратил внимание, что некоторые наши парни ходят понурые, глаза потухшие. Стал их подбадривать. Многие нормально переносят тяготы, а кто-то падает духом. Задача старших была поддержать их, дать понять, что они не одни, что мы все вместе и нас хрен сломаешь. Начали перекрикиваться между камерами, орать песни. Исполнил на бис „Автозаводский клуб“ и „Вставай, страна огромная“. Под „Ойся“ даже в пляс пустился…», — не унывали, в общем, фанаты.

«В нашей камере оказалась неисправная вентиляция, стало душно, ходили по камере в одних трусах, все в поту. Правда, у соседей (самарского и Гиганта) было холодно, они в куртках сидели… Хотя полиция ничего не доказала, выпускать нас они не собирались…

К вечеру начали вызывать по одному наверх, кого-то отправляли на депортацию, кого-то отпускали на свободу. Пришел следователь с переводчиком, извинился за незаконный арест, но объяснил, что по указанию префекта 20 русских болельщиков депортируют на Родину. Забрали свои вещи и документы, построились около автозаков. На всех надели наручники и запихнули в клетки. Зашибись, невиновные, в наручниках и в клетках, поехали в депортационный центр…», — вспоминает Петраков.

А дальше опять обыски, дознания, изъятия телефонов и планшетов, но зато с бутилированной водой. Депортационный центр показался раем по сравнению с КПЗ: кормят трижды в день, «в общей комнате есть телевизор, у каждого своя кровать со свежим бельем, душ, можно постираться».

Новое место пребывания российские фанаты прозвали «Русским штабом в Марселе» — так на звонки прессы и родственников отвечали: «Русский штаб в Марселе слушает!».

«Изредка к нам заходил полицейский и вызывал кого-то к врачу или на беседу с правозащитниками, которые решили опротестовать нашу депортацию и наказать полицию. Мы вначале поддержали эту затею, дали показания, но узнав, что суд и прочие действия могут затянуться на 20 дней и более, отказались от нее, тем более что выслать нас пообещали в течение трех дней».

Матчи Евро-2016 россияне смотрели по телевизору. А чтобы скрасить досуг, устроили тотализатор. 

«К местной пище мы быстро привыкли, чай и кофе пили постоянно, — рассказывает Василий. — Но ночные обыски и проверки утомляли. В последнюю ночь нас поднимали в два часа ночи и в полшестого, что-то искали… После таких поверок особо не заснешь…».

Ежедневно «сидельцев» посещали генеральный консул России Сергей Молчанов, консул Даниил Болтакс и атташе Алексей Ежов. Их усилиями и был решен вопрос о депортации в Россию.

Злоключения в заключении закончились 18 июня. «Разбудили рано, в 6:00, — рассказывает о последнем дне пребывания в Франции Петраков. — Приехали ребята из российского консульства, все свои обещания они выполнили — нас ждали четыре шикарных микроавтобуса, в каждый сели по пять арестантов и по четыре полицейских. Провожали нас из центра депортации как почетных гостей, приехал генерал пограничной службы Франции, начальница центра бегала как ошпаренная. На выезде нас ждали журналисты и телевизионщики, вывозили нас через запасной выезд. И все равно наш выезд попал в местные новости…».

До Ниццы ребята доехали за два часа, отличная трасса, полиция скоростной режим не соблюдала, устроили гонки наперегонки.

«Перед аэропортом постояли минут 20, многие покурили, кто-то сбегал в туалет, попортив местное дерево, а потом в сопровождении машин со спецсигналами нас завезли в ВИП-зал, где закрыли магазины… Тут же наши дорвались до бесплатного Wi-Fi, и до самого отлета переписывались с друзьями и близкими…».

По прибытии в Москву узников Франции ждала беседа с представителями ФСБ.

А еще через несколько дней Петраков получил «письмо счастья» из Генерального консульства Франции в Москве, в котором его известили об отмене пятилетней французской визы, что была у него.

«Скажу сразу, во Францию ехать я больше не собирался, за 20 лет я там был пять раз, и ситуация с каждым годом только ухудшается, но намеревался посетить за ХК „Крылья Советов“ несколько выездов в страны Шенгена, — заключает Василий Петраков. — Буду с ними судиться».