Записки не героя Афганской войны

Пишет Игорь Ристолайнен (Латвия): Долго собирался записать свои воспоминания о службе в Афгане. Тридцать лет с небольшим. Даже не знаю, правильно ли поступаю. Я не герой и не писатель. Но годы летят и мне уже не двадцать лет. Читая воспоминания ветеранов, удивляюсь: наверно служил я в другой армии, в другом Афганистане.

Продолжение ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Дороги Афганистана. Просто дороги, дорожки, тропы и направления. Без поэтической яркости. Дорог в Афганистане (в нашем понимании) очень мало. Асфальтированные серпантины, связывающие основные города страны, построены на совесть и содержались в идеальном состоянии. Помех, связанных с постоянными, круглосуточными военными действиями, горящими машинами, с искрами проносящейся мимо гусеничной техникой я не наблюдал.

Весь день по дороге медленно катились замызганные ЗИЛы-130 с ремонтными бригадами неулыбчивых афганцев. Немногочисленные дорожные знаки были изготовлены из железобетона и служили основным развлечением для изнывающих от дорожной скуки и нервного напряжения советских солдат. Проехать мимо дорожного знака и не выстрелить в него из верного «калаша» было просто невозможно. Знаки стояли, набирая к вечеру свою долю дырок, свидетельствующих о меткости проезжающего мимо ограниченного контингента.

Дорожные рабочие с восточной невозмутимостью замазывали каждый день эти пробоины, и особым шиком у солдат-путешественников считалось выстрелить в свежее пятно цемента, обязательно рядом с афганцем-дорожником. Если стрелок попадал в бетонную ногу знака, его критиковали сослуживцы — упавший знак никакой пользы и радости не приносил, афганцы такие знаки ремонтировали редко и долго. Очень скоро эта дорожная инфраструктура годилась только на роль мишеней — о чем предупреждали знаки, стало нечитаемо из-за постоянных ремонтов.

Вернувшись домой, я отправился отдохнуть В Краснодарский край. Меня удивило количество камней на горных дорогах мирного СССР. Машины местных водил щеголяли битыми лобовыми стеклами и самодельными аляповатыми защитами фар. На мой вопрос: «Подметать не пробовали?» местные жители уверенно говорили: «Невозможно! Ведь горы!» И я вспоминал дорожных рабочих из воюющего Афганистана на раздолбанном ЗИЛке с лопатами-метелками в руках. У них подметать получалось.

Наблюдать за дорогой, стоя у обочины, было очень интересно, да и других развлечений было не много. Основные действующие лица на трассе — грузовики-барбухайки. Первое знакомство с ними всех наводило на мысль о массовом передвижении бродячих цирков, так не привычно выглядели афганские грузовики. Первоначальную марку этих авто можно было прочитать только на капотах и решетках радиатора. Преобладали марки ЗИЛ и «Бедфорд». Других родных деталей на этом транспорте не было. Высоченный, похожий на железнодорожный вагон грузовой кузов с балконом над капотом, кабина водителя сколочена из досок, максимально широкая (больше влезет пассажиров) и узкая (пару мешков дополнительно в кузов). Вся машина увешана разноцветными цепями, колокольчиками и бахромой, вручную раскрашена картинами в стиле Пиросмани. Водитель важен как раджа. Окружен многочисленными помощниками и учениками, сидящими, стоящими и лежащими в кабине, на подножках, крыльях. И это не считая многочисленных пассажиров, облепивших со своими узлами и коробками всю барбухайку.

Если машины, катящиеся по своим делам по асфальту, еще имели тормоза, то колымаги из афганской глубинки были лишены даже этого. Спуск с горы и страховка при подъеме происходили при помощи оравы учеников-помощников, соскакивающих с машины на ходу и подкладывающие под колеса «ГОРНЫЕ ТОРМОЗА», деревянные колоды в виде гиганских молотков на длинных ручках. Так же происходило и экстренное торможение этих экипажей, например по требованию армейского патруля для проверки документов и груза.

Иногда эти колымаги просто разваливались под весом груза, но все быстро перегружалось на проезжающие попутки и дорога опять была в чистоте и порядке. Был свидетелем нескольких столкновений, в том числе и лобовых, барбухаек с нашей бронетехникой. На глазах афганский грузовик превращался в облако пыли и летящих мешков и мусора. В итоге разлетевшиеся в разные стороны за секунду до катастрофы, поцарапанные, недовольные, но живые афганцы принимались собирать свои пожитки, а БТР с разбитой фарой и одним спущенным колесом продолжал свой военный путь. Во время массовой перевозки урожая дынь и арбузов мы устраивали пиратские абордажи барбухаек.

Повторюсь, но в полку было голодно, устраивать набеги на поля было стыдно и опасно, и мы нашли другой путь для пополнения нашего рациона. БТР с открытыми боковыми люками (так закрывались боковые номера) стоял в засаде на обочине перед затяжным подьемом. Появлялась одинокая барбухайка, нагруженная горой сельхозпродукции и начинала свой медленный-медленный тяжелый подъем. На середине этого пути сзади своим носом ей в задний борт упирался БТР-флибустьер. Несколько бойцов карабкались на высоченный борт афганского грузовика и по цепочке перекидывали десяток-другой дынь в чрево бронетранспортера. Как своеобразную плату за еду мы всегда помогали в качестве толкача барбухайке добраться до вершины подъема. Часто без нашего своеобразного участия местным грузовикам с первой попытки такой маневр не удавался.

Глаза и разум очень быстро привыкают к необычному, даже дикому. Вид горящих БТРов или КамАЗов очень скоро не казался чем то необычным. Просто бытовая деталь. Пролетая по серпантину туда-сюда по армейским нуждам, мы только толкали друг друга локтем: смотри — полчаса как тут были, а вот танк подбили, или — только с этими ребятами из чужой колонны болтали на привале-перекуре, а они уже с дымящимся оружием в руках грузят тело, накрытое брезентом, в ЗИЛок. Просто рядовое проишествие, разговора минут на пять.

Конечно, если за поворотом шел бой, то мимо не проезжали. Без команд все знали, что делать. Обычно на технике или на своих двоих все старались забраться повыше во фланги противника. Обычно, если моджахеды видели нас на одном уровне с собой, они сразу уходили в горы, и бой прекращался в течение минуты. Партизанская тактика одинакова и в болотах, и в лесах, и в горах, и во все времена. Обочины дорог очень скоро покрылись фантастическим переплетением остовов разнообразной техники. На особо любимых участках для засад-обстрелов не редкость было проезжать мимо горящих машин. Когда и кто их поджег? Что тут произошло? Все остались целы? Таких вопросов уже никто не задавал.

Кроме обстрелов на излюбленных, традиционных местах, иногда инциденты происходили на совершенно безопасных участках дорог. Мне довелось участвовать в завершении «разгрома» кавалерийской атаки конной банды. Более нелепого боестолкновения трудно представить. В необитаемой, выжженой солнцем микродолине группа конных моджахедов напала на колонну связистов, только-только въехавшую в ДРА. Своеобразное удовольствие получили все участники стычки. Связисты, боевое крещение в первый афганский день, мы, проезжавшие мимо разведчики, участие в грандиозной, азартной и безрезультативной погоне по отрогам, ущельям и тропам за ускользающими всадниками.

Если будут писать пособие «погоня на современной бронетехнике за кавалерией в горах», могу поделиться опытом, это очень весело, захватывающе, но бесполезно. Басмачи тоже, наверное, получили удовольствия от произведенного шума и переполоха. Итогом была поцарапанная о валуны краска на броне и россыпи гильз. Потерь и ущерба стороны не понесли.

Привлекали внимание пассажирские автобусы. Большие, блестящие, с неведомыми нам звездами на боку, они очень отличались от ЛАЗов и ПАЗов, привычных нам с детства. Они, как инопланетные звездолеты, смотрелись на фоне древних гор, барбухаек и бэтээров. Они рассекали по горным дорогам, не обращая внимания на окружающий серый мир. Проходили, не тормозя через бои на трассе, мимо колонн техники. За все время я не видел ни одного подбитого или сгоревшего междугороднего лайнера. С басмачами у них, наверное, были свои отношения, а у нас и мысли не могло возникнуть взять на прицел сверкающего гостя из другой жизни.

Есть еще одна особенность автобусных перевозок в Афганистане, очень обсуждаемая в солдатской среде. Это момент, когда по естественной надобности пассажиров эти бусы останавливались. Привычного «мальчики налево, девочки направо» не происходило. Все было быстро и компактно, причем весьма не европейским способом. Но оставим это за рамками моего рассказа.

Такси. Они четко делились по внешнему виду. Сам я их услугами, конечно, не пользовался, поэтому расскажу как видел. «Волги» ГАЗ-21, они в Союзе уже были тогда слегка раритетными, но в Афгане! Сияющие хромом и лаком, великолепные "волжанки" важно несли в своих салонах ВИП-пассажиров, могущих оплатить такое путешествие. Легендарная надежность этой модели, континентальный климат и отсутствие соли на дорогах сделали 21-ю «Волгу» долгожительницей в этой стране. Такси классом попроще, в основном сильно ободранные «опеля» и «москвичи», возили всё и всех, причем могли ездить без крышек багажника, стекол и части дверей. Пассажирскими местами считались: багажник, багажник на крыше, сам салон (везде без ограничения количества пассажиров), проемы стекол дверей (ноги в салоне, руки на поручне багажника на крыше), ну и, конечно, багаж — тюки, мешки, козы, куры, привязанные по всей машине. Если сидящие «по турецки» в багажниках афганские мужчины скоро перестали привлекать к себе внимание, то к виду торчащих в виде черных матрешек женщин с узлами, корзинами и детьми мы привыкнуть не смогли.

Довелось охранять гражданских специалистов из социалистической Чехословакии. В Пули-Хумри строился местный гидротехнический гигант. Грузовики были всем известные по стройкам в СССР чешские «Татры». У афганцев были претензии к двигателям с воздушным охлаждением этих самосвалов. На горных дорогах они сильно грелись. Представители завода-изготовителя приехали разобраться в проблеме. Руководителем этой группы оказалась энергичная, стройная красавица в джинсах. Не знаю, как к этому отнеслись суровые афганские строители социализма, мы были в восторге и шоке от ее присутствия. Попробуйте не видеть вообще ни одной женщины несколько месяцев (афганки в черных чадрах не в счет), и вы поймете, почему у нас так горели глаза. Эта богиня села за руль «Татры», посадила в кабину недовольное качеством чешского автопрома местное руководство — и рванула на серпантин. Наш БТР постарался не отстать. Эта была еще та поездка! Мы уже привыкли к горному автоэкстриму, и водила у нас был опытный, но... Каково было местным в кабине с валькирией из страны пива и Швейка, я мог догадываться по неоднократно открывавшейся пассажирской двери несущегося впереди грузовика и виду готовых прыгать на ходу афганских специалистов.

Все кончилось хорошо, из кабины никто на ходу ни сиганул, наш мини-караван вернулся в целости. Вердикт был прост: на скорости движки не греются, машины в порядке, а вот управлять ими нужно уметь. Красавица, не удостоив нас взглядом, убыла по своим делам, а у нас остались впечатления от поездки, мокрые спины и память о прекрасной гостье из сказки. Много лет спустя по телевизору смотрел чемпионат по автотриалу — и вдруг увидел ее, водительницу-валькирию из военной юности. На огромной многоколесной «Татре» она творила чудеса на гоночной трассе. И была так же красива и недоступна.

Встретились однажды на военной дороге Афганистана с гражданским земляком из Союза. Шла большая операция в равнинной части этой страны. Многие не знают, но там есть равнины и даже пустыня. Наш полк воевал на бэтээрах-60пб. Особенностями этих боевых машин было наличие двух двигателей и коробок КПП в каждой. Получилось так из-за отсутствия подходящих движков в СССР на момент создания этого броневика. Что ни делается — то к лучшему! Наши бэтээры эту пословицу подтверждали постоянно. Благодаря легендарному «качеству» механизмов советского автопрома в пути внутри бэтэров постоянно что-то ломалось, и можно было на ходу производить необходимый ремонт, не теряя возможности самостоятельно двигаться. Часто в колонне один бронетранспортер тащил своего сломавшегося собрата. За рулем сидел пехотинец, умевший рулить, а водилы на ходу реанимировали технику.

Во время марша по равнинной дороге у нас сломался и БТР-тягач. Кругом степь, басмачей в округе нет, и нас оставили одних ремонтироваться своими силами. Стоим, осматриваем окрестности, смотреть не на что, на горизонте — неизменные опостылевшие горы со снежными вершинами, какой то завод, по силуэту — явно советской постройки, и лента идеальной дороги из щебенки. Стоим, скучаем, водители ремонтируют боевых железных коней. На горизонте появляется пыльный завиток, кто-то едет. Мимо нас проехал песочного цвета открытый УАЗик с гражданским европейцем лет 50 за рулем. Как обычно, земляка из Союза можно всегда безошибочно узнать, и этот мужик не был исключением. Заинтересованно посмотрев на нас, он проехал мимо. Скоро он вернулся и стал нас разглядывать, мы тоже смотрели на него. Ведь интересно, не каждый день на местной дороге встретишь соплеменника, не одетого в форму СА. Пауза затянулась и стала похожа на иллюстрацию к анекдоту «Ленин и мальчик-пастушок в Разливе». Мы готовились к интересному разговору со свежим человеком, а мои курящие друзья явно надеялись стрельнуть сигарет. Наш таинственный гость встал во весь свой (маленький) рост в своем УАЗе и обратился к нам.

Честно, я сначала немного обалдел — такого потока мата, оскорблений и обвинений даже для армии было с перебором. Если коротко, то звучало следующее: понаехали неумехи-хамы-дармоеды, стоят на дороге не по правилам дорожного движения, позорят великую страну победившего социализма, и т.д. и т.п. Явно по внешнему виду не инженер и не работяга с видневшегося вдали завода впал в раж. Лицо покраснело, и он заливался со своей трибуны соловьем. Через минуту замешательства мы слушали местного (явно партийного) вождя уже с удовольствием, ведь развлечений так мало выпадало в серых армейских буднях. Когда он таки надоел и стал мешать (водители отвлеклись от ремонта), мы решили продолжить веселье. Громко стуча в броню, стали требовать немедленно найти и дать нам в руки трофейный китайский «Калашников» калибра 7,62 (у нас были клибра 5,45), мол надо одного постороннего говоруна завалить и списать на басмачей. Все шутку охотно поддержали и стали усердно искать неучтенный ствол с калибром моджахедов (которого у нас в БТРе отродясь не было). При этом обсуждая сценарий предстоящей кровавой забавы и как мы расскажем командирам о нашей находке тела погибшего красного спеца. Хама-говоруна проняло быстро и всерьез. Наверно, его убедили наши серьезные лица и фразы — «как в прошлый раз», «минимум медаль» и «отметят в приказе». Никогда я не видел больше такого резвого старта на УАЗе. Надеюсь, урок от нашей безобидной шутки пошел впрок этому ревнителю социалистических ценностей, и он перестал хамить окружающим.

 
Война быстро меняет людей, и мастерство наших механиков-водителей росло от выезда к выезду. Только вчера получившие права парни, приученные ездить медленно в колоннах на маневрах под руководством офицера, старшего машины, очень быстро стали настоящими асами горных дорог. Выработалась своеобразная техника езды. На спусках разгонялись до максимальной скорости, не отмеченной ни в одном справочнике, массивные бетонные отбойники на опасных поворотах (похожих на борта бобслейной трассы) использовались как средство скоростного прохождения дороги. Гусеничные БМП (иногда и колесная броня) пускались в занос и отлетали от края, ударившись о бетон.

Благодаря этому (ну и краям ущелий), БМП очень быстро лишались нарядных боковых накладок над гусеницами. Вид несущийся с воем и свистом на предельных скоростях по асфальту горных дорог разнообразной военной техники останется в моей памяти как одно из ярких воспоминаний тех лет. Ну и, конечно, все водители справедливо хотели быстрее попасть в охраняемую точку прибытия и надеялись проскочить на скорости мимо вооруженного врага.

Но не все водители были одинаково успешны на дорогах этой страны. У нас во взводе долго не хватало одного водителя БТРа. Прикомандированный парень доехал на этой коробочке до места и убыл в свою часть. Наконец появился новый водила. Он представился очень опытным специалистом, до армии несколько лет работавшим по специальности за рулем ЗИЛа на дорогах родного Узбекистана. Наверное, неинтересно рассказывать обо всех его подвигах за рулем, но из отделения, за которым был закреплен его бэтээр, правдами и неправдами перевелись все, включая сержанта, в течение недели. Когда пришло молодое пополнение, они и составили экипаж его боевой машины. Как яркий пример его мастерства помню падение этого бэтээра в ущелье на ровной дороге в идеальных условиях с командиром взвода внутри. Старлей сел к нему в машину, доказывая солдатам на своем примере, что с этим водителем можно ездить. Как оказалось, солдаты были правы. Хорошо, дело кончилось только синяками.
 
Еще в разведке был водитель-легенда полка по прозвищу Камикадзе. Это был замечательный друг, товарищ, собеседник. Красавец, высоченный белобрысый литовец. Только звезды решили, что управлять БРДМом под небом Афгана — это не его. Многие смеялись и не верили, списывая все на солдатские шутки и байки. И очень зря! Ни одного выезда на операцию не прошло для его БРДМа без ЧП. Крупного или мелкого. У него отказывали тормоза (постоянно), отказывал или заклинивал руль, он горел, бился, переворачивался. Его броневичок уничтожил в авариях столько военной и гражданской техники, что не снилось небольшой банде басмачей. Жаль, что запрещалось наносить рисунки, не предусмотренные уставом, на броню, как в годы Отечественной. Его машина могла быть опоясана силуэтими грузовиков, ослов, верблюдов, афганских солдат и декхан.

Сам по неопытности и незнанию оказавшись в составе экипажа его разведывательной машины, я пережил несколько драматических минут. Сначала на затяжном извилистом спуске у его бронированного болида традиционно (как оказалось) отказали тормоза, и мы неслись, раскачиваясь вниз, все вцепившись в руль, помогая нашему пилоту на поворотах. В конце пути на осевой стояли заупрямившийся осел и его не менее тупой хозяин. На отчаянные сигналы нашей летящей ракеты они не реагировали. ИНШАЛЛА! Всё в руках Аллаха — судя по всему, думал в последние секунды жизни владелец животного.

За время службы не раз приходилось срочно покидать боевую технику — и тонущую БМП, и горящий БТР, но так быстро, как в конце того спуска, я не выскакивал из бронированного чрева никогда. Причем прихватив не только оружие, но и матрас с подушкой. Очень скоро Камикадзе или оставался со своим железным конем в расположении части во время операций, или, когда выгоняли в горы всех, ехал в одиночестве. В разведроте из за нехватки людей и спаянности солдатского коллектива это было несложно делать, не привлекая внимания командиров. Повторюсь, как солдат и человек он был чистое золото, и никто не держал на него зла за эти приключения. Просто за рулем боевой машины он был неудачлив. Сама машина, он сам и экипаж всегда отделывались испугом и царапинами.

На одной из больших операций в его машину сели все офицеры разведроты вместе с начальником разведки полка. Видимо, решив, что пустую машину им предоставили догадливые подчиненные, они смело двинулись в путь. Слава об особенностях передвижения на проклятом БРДМе еще не дошла тогда до командирских ушей — или они не придали этому значения. Как все командиры сели в одну машину? Не знаю. Впереди была долгая дорога на всю ночь по мирной степи, они хотели поговорить и, может, немного выпить — у одного взводного был день рождения, у другого через день начинался отпуск. Итак — поехали! Только утром, к удивлению окружающих, но не разведчиков, было обнаружено наличие отсутствия в полковой колонне нашего БРДМа с разведчиками-командирами.

Быстро-быстро рано утром помчались на поиски и легко обнаружили пропажу. Ровная дорога в ровном поле делала поворот. Наш камикадзе поехал прямо, о чем свидетельствовали зубчатые отпечатки колес на сухой траве. Едем по следам, уходящим прямо за горизонт. Скоро видим темную точку. Посреди ровной, как стол, полупустыни стоит огромный валун. Он тут стоял миллионы лет — или прилетев из космоса, или вылетев из жерла доисторического вулкана. И в эту единственную каменюку врезался герой моего рассказа. Как обычно, обсолютно целый БРДМ лежал на башне, задрав свои колеса к чистому афганскому небу. У БРДМа есть одна конструктивная особенность — если он переворачивался вверх колесами, из него выбраться было невозможно. Боковых люков у него не было. И наши командиры могли внутри бронированной ловушки только ждать. Или помощь, или группу афганских повстанцев.

Сами понимаете, не все офицеры, запертые в лежащем на башне броневике, были одинаково любимы солдатами. Не удержались мы от жестокой шутки, цепляя тросы и ползая вне видимости из бойниц по корпусу машины, мы гортанно орали: «Бакшиш-костамыш, мангал-хургал!» Поставив броневичок на колеса и достав из него своих несколько взволнованных офицеров, мы, конечно, как один твердили, что это им послышалось на нервной почве. От радости спасения они с нами согласились.

С тех пор этот БРДМ всегда ездил с очень ограниченным экипажем. Из за проблем с местами на гауптвахте арест заменялся поездкой в компании с Камикадзе. С другой стороны, вооруженные афганцы тоже обходили этот броневик стороной...

 
Постскриптум
 
Близится красивая круглая дата — 25 лет окончания войны в Афганистане. Или, более политически корректно и красиво — 25 лет со дня вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Общество латвийских ветеранов той войны установит памятник в Риге, столице Латвии, всем погибшим в этой далекой стране, нашедшим вечный покой в латвийской земле. Памятник планируется установить на День Лачплесиса в Тихом саду.
 
Откликнулись и предложили свою помощь много людей и организаций, но, увы, средств катастрофически не хватает — только транспортировка камня стоит серьезных денег. Поэт, композитор и исполнитель своих песен, ветеран той войны, рижанин Сергей Оболевич все деньги от продажи своих дисков направляет в фонд строительства памятника.
 


 
Вы можете приобрести его диск с автографом по адресу: Рига, ул Кр.Барона, 136F. Цена — от 3 латов. Предварительно лучше позвонить по телефону 26396771.
 
 
Я изготовил несколько армейских сувениров, а именно — большую настольную лампу из снарядных гильз и солдатской каски. Из солдатской каски так же изготовлена конфетница в армейском стиле. Их тоже можно купить по этому адресу, деньги поидут на строительство памятника. Цену я не назначаю, сколько вы посчитаете возможным.
 

Если вы можете и хотите помочь афганцем в этом начинании:
 
БАНКОВСКИЕ РЕКВИЗИТЫ:
 
Получатель: Afganistānā kritušo piemiņas fonds (Фонд памяти погибших в Афганистане)
Регистрационный номер: 40008204229
Банк получателя: AS Swedbank
Код банка, BIC/SWIFT код: HABALV22
Мультивалютный счет: LV04HABA0551036702999
Цель платежа: пожертвования на памятник воинам, погибшим в ДРА
 
 
Будем благодарны за подержанный ноутбук в хорошем состоянии. Спасибо.
 
Художник Андрей Симачев сделал майки «афганского» дизайна — наш ответ американским империалистам. Майки могут быть именные, и конечно, вашего размера.
 
За эти 25 лет находились подонки, собиравшие средства на памятник афганцам — очень верю, что уже кипит смола для их глоток в загробном мире на всю сумму денег, собранных с искренних, доверчивых людей.