”Мужчина, которого вы видели, умер”: сумасшедшие дни в коронавирусном отделении столичной больницы

Что происходило в палатах интенсивной терапии в то время, когда антимасочники планировали атаковать торговый центр Ülemiste? Издание Eesti Ekspress побывало в ковид-отделении Ида-Таллиннской центральной больницы.

Фото: Vallo Kruuser

Скорая привезла Айту (72) и ее мужа, которые проживают в Ласнамяэ, в Ида-Таллиннскую центральную больницу 4 марта. Мужчину поместили в обычную палату, Айту — в палату интенсивной терапии. Женщину подключили к аппарату искусственной вентиляции легких.

Foto: Vallo Kruuser

Айта заболела 26 февраля. У нее был упадок сил, но о том, что это из-за коронавируса, она и подумать не могла. ”Мы так берегли себя, — говорит женщина. — У меня нет ни малейшего понятия, где мы могли заразиться”. В магазин — в основном, это Kotka Maxima — они с мужем ездили на машине, всегда носили маски.

”В Ласнамяэ настоящий хаос с масками. Не хотят носить, просто не носят и все”, — говорит она тихо.

Рядом находится ее лечащий врач, заведующая коронавирусным отделением Алис Лилль. Состояние Айты не улучшается, и это беспокоит доктора. ”Надо поднять кислород”. Она спрашивает, может ли Айта сама перевернуться на живот. Не может. Вместе с медсестрой они поворачивают пациентку, и через несколько секунд показатели улучшаются.

”Надо пролежать так 40 минут, потом придется сестра и…”

”Я не смогу так долго”.

”Это поможет улучшить показатели”, — говорит Лилль.

Foto: Vallo Kruuser

Все это происходит утром 5 марта. В самом большом ковид-отделении в Эстонии — в Ида-Таллиннской центральной больнице — в это время находится 97 больных COVID-19, из них 17 в палате интенсивной терапии и 7 на управляемом дыхании. Лилль знает, что уже к обеду перед травмпунктом возникнет очередь из машин скорой помощи, которые привезут пациентов из Маарду и Ласнамяэ (регионы, которые обслуживает больница). К это моменту ей надо успеть обойти больницу, чтобы быть в курсе ситуации. Она надевает защитный костюм, респиратор и визир и отправляется совершать обход.

Foto: Vallo Kruuser

Когда Лилль заходит в большую палату интенсивной терапии, голову поднимает лишь один человек. Здесь находятся тяжелобольные пациенты, возле каждой кровати расположен экран, за которым круглосуточно следят медсестры. Главное — не пропустить ухудшение дыхательной недостаточности, поскольку состояние больного может усугубиться очень резко. Никто из тех, кто находится в этой палате, не смогли бы справиться без аппарата искусственной вентиляции легких. Пациенты здесь нуждаются в постоянном наблюдении и помощи. Их постоянно нужно переворачивать. При этом в статистику нуждающихся в интенсивной терапии эти люди не входят, поскольку она отражает лишь тех, кто получает интенсивную терапию 3 уровня, то есть инвазивную вентиляцию легких.

Одна женщина совсем не хочет двигаться, она обессилена и пассивна. Другая тоже не идет на контакт. Она долгое время находилась на поддерживающем дыхании, а теперь получает кислород через нос. ”Очень тяжелая была пациентка”, — отмечает Лилль.

Лилль говорит, что все устали. Врачи и медсестры работают по 200 часов в месяц и более, в том числе по 6-7 ночных дежурств, которые утомляют больше всего. За год уволилось около четверти медсестер.

”Я не помню, когда я последний раз отдыхала. Все устали. Работа очень интенсивная. Каждый день поступает множество новых больных. Ситуация постоянно меняется. Врачам уже сейчас приходится делать выбор — кого подключать к дыхательному аппарату, кого нет”, — говорит доктор.

Она показывает рентгеновский снимок легких 43-летней женщины, находящейся на лечении в больнице. На снимке очень много белого. ”Весь снимок должен быть черным”, — поясняет Лилль.

Роза (73) получает кислород через назальную канюлю. Аппетит у женщины пропал 19 февраля, была температура около 38 градусов.

Fotod: Vallo Kruuser

”Это очень отвратительная болезнь, — жалуется женщина. — Самочувствие ужасное, вкуса не чувствуешь. Я четыре дня даже не могла смотреть на еду. Сидела дома, сбивала температуру, принимала парацетамол. Кашляла тоже, но думала, что пройдет. Но когда увидела кровь в мокроте, испугалась”.

Роза позвонила на инфотелефон семейных врачей, где ей велели вызвать скорую помощь. К тому моменту, когда женщину доставили в больницу, у нее развилась тяжелая пневмония и дыхательная недостаточность. Для коронавируса характерно резкое ухудшение состояния: у больного может долгое время не быть одышки, а когда она появляется, болезнь уже сильно прогрессировала.

Роза живет с мужем и младшим сыном в Ласнамяэ. Первый тест у супруга был отрицательным, сыновья анализы сдавать не стали. ”Температуры у них нет, но я все равно гоню их на тест”, — пожимает плечами Роза. "Вот все спрашивают, откуда у меня вирус. Знаете, я такая трусиха, в магазин не хожу. Муж ходит и мальчики. Скажу честно, я сидела дома, как мышка”.

Алис Лилль предполагает, что инфекцию в дом принесли сыновья. Роза соглашается. "Думаю, так и было. Или муж, который отдал машину старшему сыну, а сам ездил на общественном транспорте. Подозреваю, что так. Сама я вообще не выходила". Роза чувствует себя хорошо и очень благодарна врачам. ”Они вытащили меня с того света!”, — говорит она.

С мужем они постоянно общаются по телефону. Каждый день Роза зачитывает ему свои показатели кровяного давления и сердечного ритма. Она позвонила всем знакомым и предупредил о коронавирусе. ”К этому нельзя относиться легкомысленно, некоторые даже не надевают маску”.

Алис Лилль выписывает Розе направление на реабилитацию в больницу Магдалеэна. Там она будет заниматься гимнастикой и получать лечение, а при необходимости и кислород. Доктору известно, что пациент, который до этого раньше свободно проходил пять километров, на этапе выздоровления не может сделать и девяти шагов. Проблемы длятся по несколько месяцев, а некоторые люди и вовсе не восстанавливаются.

Алла (79) — бывший врач, училась в Ленинграде, ранее работала в Департаменте здоровья, сейчас на пенсии. Ей нужно больше кислорода, на ней надета кислородная маска с резервуаром, похожим на надутый пакет. Скорая помощь доставила Аллу в больницу 3 марта. Женщина живет одна и целую неделю пыталась лечиться самостоятельно, каждый день ее рвало. Помогала соседка.

Foto: Vallo Kruuser

”А потом он сказала: дорогая, так больше нельзя, я вызываю скорую. Так я здесь и оказалась. Из дома ничего с собой не взяла. Ни мобильного телефона, ни кошелька”.

Алиса Лилль говорит, что сегодня первый день, когда Алла может сидеть. Предыдущие два дня женщина лежала и не могла двигаться. "Сейчас она выздоравливает. Надеемся, что на следующей неделе мы сможем ее выписать”, — говорит доктор.

Алла — активный человек. Каждый день она делает зарядку, любит путешествовать и не любит сидеть дома. "Конечно, я хожу в маске. Учитывая, что к старому организму все липнет”, — говорит она.

Медики интенсива боролись за жизнь Александра пять дней. Сначала мужчина находился в общей палате, но его состояние ухудшилось, и сейчас деятельность легких поддерживается кислородным аппаратом. Мужчина очень вялый. И хотя его жена дома также болеет коронавирусом, мужчина утверждает: ”Это не коронавирус”.

Лилль не спорит. У врачей просто нет сейчас времени, чтобы переубеждать коронаскептиков. Кто-то утверждает, будто ему ввели вирус палочкой для носа. Кто-то — что его держат в отделении взаперти. Два пациента специально кашляли на врачей, чтобы те тоже заболели.

"Но большинство все-таки очень благодарны. Если у человека одышка, не хватает воздуха, чувствуется удушье и беспокойство, а потом он избавляется от этого, то он очень вам благодарен. Многие говорят, что не верили в это, а потом сами идут и рассказывают знакомым, что коронавирус на самом деле существует”.

В соседней палате находится 80-летняя женщина, она очень слаба. Сначала ее положили в обычную палату, но ситуация с дыханием постепенно ухудшалась, поэтому теперь она получает интенсивную терапию. ”Она измучена”, — объясняет доктор Лилль. Женщина пробыла в больнице десять дней, состояние апатичное.

"Возраст здесь имеет значение. У пожилых людей шансов выбраться отсюда очень мало. Даже если у них нет сопутствующих заболеваний”, — говорит Лилль, настраивая кислородные вентили.

Тем временем мужчине из ”большой палаты” становится плохо. Тому самому, который казался бодрее остальных.

Пациент из другой палаты, Евгений (65), очень рад, когда доктор Лилль сообщает, что выписывает его. ”С радостью!” — говорит он, когда доктор просит его согласия.

Foto: Vallo Kruuser

Евгений был госпитализирован 28 февраля с кислородной недостаточностью. У него долгое время держалась высокая температура, что истощило его. В интенсивной терапии он не нуждался. Сегодня его первый день без температуры. ”Очень хорошо дышит, пульс не учащенный, одышки нет, не кашляет, содержание кислорода в крови 94 процента. Я знаю, что он справится дома. Выпишу ему лекарства”, — объясняет Лилль.

”Вы понимаете, что дома вы еще не будете полностью здоровы и вам нужно будет принимать лекарства?”

Евгений кивает.

"На улицу тоже ходить нельзя. Если будете чувствуешь себя хорошо, то через неделю можно будет выйти на улицу”.

Евгений со всем согласен. Он очень хочет вернуться домой, потому что его жена и старший ребенок только что получили положительный ответ на тест на коронавирус.

Мужчина рассказывает, что у него небольшой офис в Ласнамяэ с тремя работниками. "Сначала заболел один мужчина, потом я, а потом еще одна женщина. Мы все больны, все в больнице. Да, это очень плохая болезнь, самая тяжелая из тех, которыми я болел в своей жизни”.

К полудню обход завершен. На это ушло три часа, семь фартуков и семь пар резиновых перчаток. Из палат их не выносят, все выбрасывают в расположенные там же контейнеры. Перед тем, как покинуть отделение, Лилль возвращается к мужчине, которому стало плохо. Его кровать огорожена ширмой. Содержание кислорода в крови 82%, и это очень плохой показатель. Доктор знает, что мужчина умирает. У него много сопутствующих заболеваний: ожирение, диабет, болезни сердца, ему не помогла бы даже искусственная вентиляция легких.

Foto: Vallo Kruuser

Так и происходит, через два дня мужчины не стало…