Африка: бояться не надо, ехать!

В начале ноября прошлого года 14 студентов International Teacher training college (DNS) в Дании отправились в Африку на старом автобусе, который они переделали в свой дом на последующие 4 месяца. За это время ребята посетили Марокко, Мавританию, Сенегал, Гвинею-Бисау и Гамбию, преодолели более 15 тысяч километров и повстречали сотни людей. В своем путешествии они исследовали женские права в Мавритании, систему образования в Сенегале, ислам в Марокко и многое другое, чтобы преодолеть собственные стереотипы и расширить представление об Африке.

Двое студентов школы Рамона Буллита и Евгений Клочко поделились с 34travel своими наблюдениями, а также лайфхаками для путешествия по континенту.

  МАРОККО  – европейская страна с африканской культурой

Женя:  Мы ехали на автобусе, поэтому могли видеть, как все постепенно меняется, как одна культура переходит в другую. Как правило, мы вместе пересекали на автобусе только границы, потом делились на небольшие группы и разъезжались со своими спальниками на 5 дней кто куда. Первая африканская страна, в которую мы въехали – Марокко. Если у человека какие-то очень сильные стереотипы по поводу ислама и мусульман, то это сразу бьет в голову. Я тоже через это прошел, т.к. никогда в жизни не встречал мусульман. Ты въезжаешь в страну и тебе просто становится страшно от мечетей и «Аллаху акбар» на каждом шагу. Но после первых же автостопов и ночевок в местных семьях, ты сразу замечаешь гостеприимство. Начинаешь думать, почему люди такие добрые, и понимаешь, что это просто часть их культуры.

Рамона: Мы автостопили в горах и застряли на высоте 2000 метров, было холодно, одна машина в два часа, и те не останавливались. Мы решили спускаться пешком, а это 40 километров. В конце концов, нам повезло, остановилось такси, водитель нас взял бесплатно, мы доехали до города и стали искать кемпинг. Спросили у одного прохожего, где у них кемпинг. Он зашел домой за курткой, и я решила попроситься остаться у них, за деньги. Он сказал, да, конечно, но платить не надо. Нас накормили, познакомили с семьей. Они положили нас в своей спальне на большой кровати, а сами спали с детьми. В Европе, очевидно, никто никогда не возьмет людей с улицы просто так.

«У людей нет понимания возраста, потому что они не знают, когда у них день рождения, не празднуют его, не знают, сколько им лет»

Женя:  И почти у всех нас в группе были такие же истории. Вообще, Марокко – еще переходная (как Турция), вполне европейская страна, с большими городами, с Макдональдсами, со всеми делами. Но в деревнях – настоящая марокканская культура. Люди ходят в мечеть по пять раз в день, занимаются земледелием, животноводством. В таких местах люди довольно сильно отрезаны от остальных, поэтому у них есть проблема в образовании. Дети где-нибудь в деревнях не могут пойти в школу, потому что она слишком далеко. Не у всех есть доступ к здравоохранению. Не все продукты можно найти в деревнях. Магазины почти все выглядят одинаково, и если ты попадешь в европейский, то там цены в 2-3 раза выше могут быть. Но Марокко – это самая нейтральная страна, дружелюбная. Хотя и европейская по инфраструктуре, но у людей уже совсем другая культура. Вследствие колонизации все общаются на французском, но всегда можно найти и того, кто говорит по-английски. В Марокко очень много образованных людей.

Рамона: Сразу после Марокко мы поехали в Западную Сахару – это часть Марокко, но там в данный момент конфликт. Западная Сахара не считает себя частью Марокко, но марокканские власти решили их удержать из-за ресурсов. У них очень много серебра, золота, нефти. Через Западную Сахару мы ехали четыре дня – все время по пустыне. Но это не такая пустыня, как на картинках с большими дюнами. Я была очень разочарована. Мы ехали по набережной, там только океан и обрывы. Но все равно красиво.

  МАВРИТАНИЯ  – рабство и ранние браки

Женя: Да, по сути, там только Дахла – это вроде административной столицы. Пару городов и какие-то бензоколонки с дешевым дизелем. И тут ты въезжаешь в Мавританию, которая уже не такая, как Западная Сахара, а просто пустыня. Пустыня и три города. Население у Мавритании – 3 миллиона, 1 миллион в столице Нуакшот живет, и может, полмиллиона – в Нуадибу, на самом побережье, на севере. А все остальные люди – кочевники, они в палатках живут. На карте видно, что Мавританию во время колонизации просто отрезали, как кусок пирога. В результате внутри одного государства оказалось много этнических племен.

Рамона: 3-4 главных и еще 20 более мелких. Там живут арабы и африканцы. И, соответственно, много конфликтов. Арабы считают себя лучше. Это видно и в правительстве, и на улице. Мы встретили одну женщину, не совсем черную, но потемнее, которая сказала, что она боится, чтобы ее ребенок играл с арабами: если что-то случится, то подадут в суд или будут очень большие проблемы, она останется виноватой.

Женя: Рабство очень сказалось. Черная раса принижена, если смотреть с нашей перспективы. Я был в 5 университетах в Нуакшот, ни в одном из них я не видел ни одного черного, только арабы. У черных вообще нету доступа к образованию. В основном они торгаши на улицах и самый низший класс. Они работают барменами официантами, подходят, обращаются к тебе «сэр», но не потому, что это его работа, а как будто он реально чуть ли не поклоняется тебе.

Мы останавливались у одного богатого араба по каучсерфингу, он работает на золоте, на переработке. И у него двое черных слуг. Бывают такие богатые семьи из поколения в поколение. У людей, которые на них работают, рождаются дети, и они с самого рождения живут в такой атмосфере, постоянно что-то делают, помогают, у них ни образования, ничего, они привыкают быть этим обслуживающим персоналом.

Рамона:  Они не умеют читать. А поскольку это очень исламская страна – по статистике, на 100 % исламская, то есть ты должен быть там мусульманином, – то часто черных просто запугивают. Если ты не будешь мне помогать, то разочаруешь бога. Потому что бог хочет, чтобы ты мне помогал. Они верят и даже не задумываются. В Мавритании рабство запрещено на бумаге, но это все осталось в менталитете. То есть, даже если человек не совсем раб, то он будет работать за копейки, а это почти рабство.

Женя: Рабство уже устаревшее понятие, но существует в каких-то формах. Ну и Мавритания славится своей своеобразной культурой, в плане строения семьи. Это было темой моего исследования. Во-первых, у людей нет понимания возраста, потому что они не знают, когда у них день рождения, не празднуют его, не знают, сколько им лет. Поэтому на девушке обычно женятся в тот момент, когда она выглядит уже более-менее зрелой. У родителей есть интерес, чтобы отдать дочку намного раньше замуж, поэтому они ее откармливают с самых ранних лет, чтобы она становилась полнее и выглядела более взрослой. Из-за этого в 11-14 лет девушка может выглядеть зрелой. А мужчина начинает искать жену, в тот момент, когда он может себе это позволить – содержать семью. И количество жен зависит тоже от твоего желания и финансового положения.

Рамона: Мавритания очень интересная страна. Когда я туда приехала, мне было не по себе из-за того, что там очень ветрено, песок, пустыня, и все ходят завязанные полностью, только глаза видны, особенно у мужчин. Столица Нуакшот выглядит совершенно не так, как мы представляем город. Пару перпендикулярных дорог, песок и просто дома стоят какие-то. А когда едешь больше на юг, там все начинает зеленеть потихоньку, трава из песка вылезает, и мы приближаемся к Сенегалу.

 СЕНЕГАЛ  – мусор, экономика обмена и дети

Женя:  Между Мавританией и Сенегалом протекает река Росо. На одной границе можно пересечь ее через мост, на другой – небольшим паромом. И здесь климат кардинально меняется. Из этой саванны, где песок и немного травы к югу Сахары – сразу деревья, зелень, запахи разные, от леса влажность, комаров дофига. В Сенегале начинается малярия. Первое, что ты чувствуешь, когда въезжаешь в Сенегал – смену климата, и это очень сильно на тебя влияет физически. Чем южнее ты продвигаешься, тем выше и выше температура. Это было в декабре и там было + 40.

Рамона:  Первое, что мы заметили, это что там детей немерено. Но там уже живут черные люди. Они очень добрые, но все-таки пытаются все время что-то продать. Часто встречаешь детей, которые подходят и просят деньги, кричат «тубаб-тубаб!» («белый»). Но если углубиться, то люди очень добрые. Это тоже меня поразило. Потому что там люди гораздо беднее, но они готовы поделиться последним, что у них есть. Получается, чем беднее – тем добрее.

«Там люди гораздо беднее, но они готовы поделиться последним, что у них есть. Получается, чем беднее – тем добрее»

Женя: И то бедность познается в сравнении. В Сенегале все равно еще есть инфраструктура, дороги везде, электричество. Климат такой, что можно выращивать очень много фруктов и овощей, чем люди и занимаются в большинстве – земледелием. Там люди еще знают, что такое земледелие, поэтому они совсем уж не голодают, у них хотя бы есть доступ к продуктам. В плане денег они постоянно друг друга поддерживают. В городе механик едет покупает уличную еду у женщин, которые ее там продают, они в свою очередь тоже у кого-то что-то купят. Они так крутятся и друг друга поддерживают. В более отделенных деревнях, где нет даже наличных денег, происходит бартер, когда реально меняются чем-то. Иногда люди просто не думают о деньгах, это как часть еще той племенной культуры – делиться.

Рамона: В Сенегале мы встретили одну американку из благотворительной организации «Корпус мира». Они выучивают людей и на два года отсылают их в какую-то деревню, чтобы они там помогали в сельском хозяйстве и другом. Она нас приняла, привезла в свою семью, организовала поход в школу и еще в одну деревню подальше, в 9 км от главной дороги. Там нет ничего, люди живут посреди нигде. У них там даже машины не было, только ослик и что-то вроде мотоцикла.

Женя: Там 5 семей живет в таких хижинах, и в каждой семье минимум 7-10 детей. То есть детей там просто везде очень много. Мы в школе организовали спорт, показали волейбол. И дети такой толпой по 50 человек с каждой стороны один мяч перекидывали.

Рамона: В Сенегале очень быстро растет население, и соответственно, образование никакое. В одном классе может быть 80 детей, которые учатся в гараже с человеком, который даже не понимает, что он делает, потому что он не учитель. Дети могут говорить на двух диалектах – фула и волоф, а все обучение на французском, как осталось после колонизации. То есть они не могут просто научиться читать и считать, они должны сначала выучить язык. Это уменьшает шансы. Если в 6-м классе они не проходят экзамен, то забрасывают школу.

Женя:  Ну и проблема мусора. Она начинается еще в Марокко, когда люди просто выкидывают весь мусор на землю, даже в ресторане. А в Сенегале у людей вообще нет понимания, что с этим мусором делать. В Марокко еще более-менее его вывозят, но в Сенегале весь мусор просто везде. Весь пляж в мусоре, там можно найти все.

«Они просто застряли в ментальной установке, что ничего нельзя изменить»

Рамона: Белые люди привезли продукты, сказали что это хорошо, а они все в пластиковой упаковке. Черные это начали покупать, но что с этим мусором делать, они не знают. Нет никакой системы, как избавляться от пластика. Поэтому они его сжигают. И когда мы приехали в столицу Дакар, то мало того, что там ездят очень старые машины, которые сильно дымят, так еще и смог от того, что они рядом сжигают городской мусор. Неба просто не видно. Очень много проблем с астмой у людей, рак.

Женя:  В Дакар вообще не рекомендуется ехать. Это, наверное, одно из самых грязных мест в мире. Если ты всю жизнь живешь в Дакаре, то максимум ты проживешь до 40-50 лет, если повезет. + 40 температура, все везде вокруг гниет, везде грязно, песок просто черный, пробки нереальные. Дороги есть, но правил дорожного движение нигде нету. Город большой, индустриальный центр, но там просто ужасно.

Рамона: Мы провели там два-три дня только потому, что у нас сломался автобус в очередной раз, и мы его там чинили. И там в городе есть парк, где есть какие-то деревья. Когда мы туда зашли, это было такое облегчение, потому что наконец-то можно подышать. Дальше мы поехали в Гвинею-Бисау, это очень маленькая страна, и это уже португальская колония. Предыдущие – французские.

 ГВИНЕЯ-БИСАУ  – португальская колонизация и

индийский орех

Женя:  Те страны, которые были колонизированы португальцами, сейчас самые бедные – Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау. Колонии отходили в 70-80 годах, разные страны по-разному выходили. И португальцы не особо хотели уходить с африканских стран, потому что сама Португалия очень маленькая и они сами хотят ресурсов. И гвинейско-бисауские люди выгоняли португальцев небольшими группами, как партизаны. Когда португальцы уходили, они сжигали все учебники, школы, всю технику, мануалы, как чинить технику или строить. Когда они покинули страну, она вернулась на век назад. Сейчас здесь выращивают монокультуру – индийский орех, который экспортируется в Индию. Его выращивают, продают за доллар килограмм в Индию, потому что у них нет заводов, чтобы его обрабатывать. А из Индии он продается за 10 долларов килограмм в Европу. То есть Гвинея-Бисау очень много теряет. Они сами не сажают ничего, из-за монокультуры у них очень портится земля, и им тоже нечего есть самим. Они в основном живут на рисе, который меняют на орех один к одному.

«В одном классе может быть 80 детей, которые учатся в гараже с человеком, который даже не понимает, что он делает, потому что он не учитель»

Инфраструктуры тоже нет. Все электричество идет с дизельных генераторов и работает днем пару часов. Генераторы есть у бизнесменов, у богатых.

Проблемы воды в пустыне нет такой, как о ней думают. Ты всегда ее можешь купить, ее привозят откуда-то еще. Или 400 метров под землей. Но в Гвинее-Бисау у людей нет понимания, насколько глубоко нужно копать колодцы. Они откопали яму на 10-20 метров и берут эту воду, пьют. Но ее нельзя пить, потому что туалеты, которые они строят, находятся недалеко от этой ямы, где они берут воду. Поэтому там очень много заболеваний тифом. Если взять Сенегал, Гвинея-Бисау – это самые опасные страны в плане еды, воды и гигиены. Это первые три вещи, которые нужно постоянно в голове держать. Никогда не покупать уличную еду. Ты можешь рисковать, тебе может повезти. Но вообще наш организм три недели реально сходил с ума.

Рамона: Но я бы посоветовала любому человеку поехать в Сенегал или Гвинея-Бисау, просто чтобы посмотреть, как люди несмотря ни на что живут, как радуются жизни, хотя у них нет даже базовых каких-то вещей, как знания гигиены и что, если тебе плохо, то надо идти в больницу. Они очень часто умирают, даже не доходя до больницы. Почему не умирают от рака – потому что умирают раньше от чего-то еще.

ЕДА

Рамона: Даже если это тот же самый рис, он приготовлен по-другому, с другими приправами. Наверное, самая вкусная еда в Марокко. Я в жизни никогда так много не ела. У них есть национальная еда, называется таджин, они варят кускус и мясо, всякие орешки могут быть. Таджин такой круглый, его жарят на огне, и потом из этой большой круглой тарелки все едят вместе. У них культура есть руками – таджин объединяет семью, людей. В Мавритании питание очень зависит от семьи. Я попала в богатую семью, там были и овощи, рис. В Сенегале тоже едят все вместе, но уже рис и рыбу, как и в Гвинея-Бисау. В Сенегале, конечно, побольше этой рыбы.

«Это самые опасные страны в плане еды, воды и гигиены»

Женя:  На любом уровне там везде проблемы, даже на уровне рыболовства. Государства сами по себе небогатые и особых дипломатических пониманий нету. У них у всех контракты с разными странами, как Россия, Франция, Испания, Китай. Есть статистика, что одно большое европейское судно вылавливает столько же рыбы за день, сколько 56 маленьких сенегальских лодочек за год. Они вылавливают все, оставляют местных без рыбы и уничтожают всю местную экосистему.

АВТОСТОП И ГРАНИЦЫ

Рамона: В Марокко автостопить очень легко, в Мавритании не советую девочкам автостопить. Мы начали, и нам удалось проехать только 40 километров, дальше нас остановил полицейский пост и посадил на автобус. А вот Жене удалось бесплатно всю пустыню объехать. Если в группе есть хотя бы один парень, то нормально. В исламской культуре девушка не может путешествовать без сопровождения мужчины. Они или не берут, или просят очень большие деньги, боятся. А в Сенегале только если очень богатая машина, последний BMW, то будет бесплатно. А если старая машина, то попросят деньги, правда копейки. За 50 центов можно проехать 30-40 километров, и в Гвинея-Бисау тоже. Мало у кого машины есть, поэтому все ездят, подвозят за небольшую плату. Все, у кого машины большие, работают как публичный транспорт. Но если более упорным быть, то можно и бесплатно найти.

В основном, мы только границы пересекали все вместе на автобусе, потому что границы не такие, как у нас. Там за каждый штамп, за каждый разговор будут просить деньги. Очень много разводят и с этим приходится бороться. Если непонятно, за что платить, надо всегда просить чек. Конечно, некоторые начинают говорить, что в Африке чеков нету, но надо быть очень настойчивым. В Мавритании есть виза, она стоила € 120, сейчас € 60. В Гвинея-Бисау она стоит € 25, но ее надо покупать в Сенегале в городе перед границей.

КАК ПРАВИЛЬНО ТОРГОВАТЬСЯ

Женя:  Они разводят адски, говорят 20, ты говоришь 10. Он такой, а ну ладно, 10. На рынках надо занижать цену, особенно в Сенегале, в Гвинея-Бисау, всегда нужно торговаться. Но тоже надо думать, потому что иногда они готовы уже продать за копейки, ничего не выручая. Самое распространенное ремесло – делать статуэтки из черного дерева для туристов. Они реально стоят € 10-20, в зависимости от размера. И они тебе, конечно, скажут € 100, но если ты не покажешь свой интерес, и будешь торговаться, они продадут ее и за € 5-7. Но в этот момент он продает ее не потому, что набил хорошую цену, а потому что иногда за день они не могут продать вообще ничего, и уже хотят хоть какие-то деньги выручить, чтобы элементарно поесть. Так что надо тоже быть осторожным, когда торгуешься. У меня реально были случаи, когда я опустил цену до € 5, а потом вовремя опомнился. Иногда бывало что покупал, а уже потом понимал.

КАУЧСЕРФИНГ, БЕЗОПАСНОСТЬ И ПРИВИВКИ

Рамона: По каучсерфингу только два или три раза останавливались. В Марокко и Мавритании он есть. А дальше ты уже вряд ли найдешь людей, которые этим занимаются, зато всегда можно просто поспрашивать. В деревушках можно попросить место под крышей, куда можно поставить палатку, чтобы не опасно было. И тебя там уже и покормят. Они очень любят делиться своей едой и очень ценят, когда ты ешь с ними. Иначе могут обидеться, если откажешься.

Женя: В Сенегале мы были в деревушке. Обычно они убивают живность, какую-то курицу или ягненка, в религиозные праздники или если кто-то рождается. Мы приехали, и наш хозяин решил убить две курицы. Одну зарезал я, для него это была честь. Я хотел сам это сделать. Это европейская проблема, что у нас нет контакта с едой. Давно потерялась эта взаимосвязь, что животное надо убить, чтобы съесть. А там дети с самого детства спокойно к этому относятся. В Гвинея-Бисау больше мяса свиней, которые питаются непонятно чем, их даже кормить не надо. Когда бедные-бедные – едят рис со специями, иногда эти специи для нашего организма могут быть непонятными просто потому, что их очень много.

«Это, наверное, одно из самых грязных мест в мире. Если ты всю жизнь живешь в Дакаре, то максимум ты проживешь до 40-50 лет»

Рамона: Лучше к людям всегда идти, не надо ставить палатку посреди пустыни, потому что может случиться все. Если договориться с местными, то они всегда могут защитить. Всегда ходили вдвоем-втроем, чтобы если что-то происходит, какой-то конфликт, то один всегда может отреагировать правильно. Еще у нас были зоны, в которые мы не ездили, так называемые красные зоны. Есть сайт gov.uk, который их описывает. В Мавритании мы не заезжали внутрь страны, а ехали по побережью, потому что там в деревнях может случиться все что угодно. Всегда нужно сделать исследование, посмотреть, где какие конфликты. Мы въезжали в Африку в декабре, и в тот момент начинался конфликт в Гамбии, там были выборы, диктатор президент не хотел уходить, оппозиция вышла, президентские армии. Но через три месяца уже как-то все успокоилось, и когда мы ехали обратно, некоторые решили поехать в Гамбию. Хотели поехать в Мали, но там, во-первых, визы ввели, а во-вторых, чем дальше ты в вглубь уходишь, тем больше всяких экстремистов, которые белых людей, можно сказать, недолюбливают. Если ехать в Мали, то не дальше, чем 150 км от границы, ближе к Алжиру – нельзя. А так опасность я как девочка не чувствовала ни разу. Меня всегда оберегали, местные хорошо относились, как к своих дочек охраняли.

Женя: Опасность – если ты где-то посреди леса останешься, не знаешь, или змея, или какое-то дикое животное, либо там же тоже люди все время ходят по лесам, в темноте могут испугаться. А так сами по себе люди не приветствуют преступления. Если кто-то что-то украдет или убьет, то его народ забьет раньше, чем какое-то другое правосудие до него дойдет. В арабских странах это по исламу, в африканских странах это чисто по культуре, в какой-то степени тоже как эффект ислама.

Рамона: А так бояться ехать не надо. Я очень скептически относилась, но оказалось, самые большие опасности – это гигиена, вода и еда. Воду реально люди везде разносят, и всегда надо проверять, чтобы она была не открыта. Потому что в Сенегале, в Гвинея-Бисау они где угодно эту воду достанут и будут ходить ее продавать. А если негде купить, рядом нет деревни, то можно добавить немножко хлора или йода и подождать, либо залить в стеклянные бутылки и поставить на солнце на несколько часов, все микробы лучами солнца убиваются.

От малярии нет прививки. Главные прививки – от дифтерии, желтой лихорадки, тифа – это обязательно. И всякие еще дополнительные. От малярии в  Сенегале и Гвинее-Бисау мы пили таблетки доксициклина каждый день. Но все равно надо осторожным быть, не ходить с открытыми руками, особенно вечером, пользоваться спреями. Таблетки уберегают только от того, что если малярийный комар укусит, сразу в кому не попасть. Они симптомы сильно облегчают.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ И МЕНТАЛИТЕТ

Рамона: Помимо исследований, у нас еще был такой период как «to do good», когда мы выделяли какой-то бюджет и делали что-то не для людей, а вместе с людьми. Первый такой опыт был как раз в Гвинее-Бисау. Женя чинил компьютеры вместе со студентами, я сажала медицинский сад вместе со студентами. Мы все чинили велосипеды. Самое главное не дать что-то, а мотивировать, показать, как можно делать, и сделать это вместе. В Сенегале мы ходили в коранскую школу, там живут бездомные дети, которые учатся Корану. Там мы красили комнату, где они спят, купили краску. Строили стенку и красили фасад вместе с ними. Дети и заведующий были счастливы. А так я против того, чтобы просто давать. Как говорят, давай я не дам рыбу, а научу, как ловить.

Женя: Гвинея-Бисау – одна из бедных стран, и если люди хотят попасть в правительство, то первый интерес – это деньги. Сложно найти людей, кто работает в государстве из добрых побуждений. Из-за этого большая ротация и изменения проходят очень сложно. В Гвинее-Бисау я был в государственной партии, там люди говорят по-русски, потому что образование получали в России. Т.к. у них нет университетов, а коммунизм для них был идеалом еще в 70-х. Так вот там премьер-министр меняется каждые полгода. ЮНИСЕФ пишет проекты, чтобы что-то изменить в стране, например, в медицине. Политическая партия пишет план, на который выделяются деньги, возможно тем же ЮНИСЕФом. Но в тот момент, когда выделили деньги, есть план – бах, половина людей из партии уходит, и деньги не могут быть реализованы из-за того, что нет политической стабильности, а еще половина разворовано. Что действительно работает, это организовывать сообщества и делать что-то вместе с ними, мотивировать их. Все внутри страны говорят, что им не хватает единства – собрать всех вместе и начать что-то менять в стране. Они просто застряли в ментальной установке, что ничего нельзя изменить.

Они не ленивые, у них просто нет знаний и смелости, чтобы что-то сделать, самоуверенности. С теми же великами история. У них была комната с сотней сломанных великов, и никто не знает, как их чинить, не наберется смелости, чтобы взять и попробовать. Пришли наши два человека, вытащили все эти велики, начали их ремонтировать. И они, как только увидели возможность, как что-то делать, сразу за нее схватились. В итоге наши ребята только пару велосипедов починили, все остальные сделали местные сами. Еще, когда мы чинили компы, я говорю, что не могу паяльник нагреть – электричество не очень сильное. Чувак говорит, так давай разведем огонь и разогреем – я бы до такого не додумался. Когда им очень надо, они найдут способ.

Рамона: Они вообще очень креативные, когда у нас автобус ломался каждые 100 метров, мы встретились с очень многими механиками. Голова у них креативно работает, но они боятся, что могут что-то сделать не так, не хватает самоуверенности. И привыкли, что придет белый человек и даст.

Женя:  Люди живут другой реальностью, одним днем, зарабатывают € 1-3 на день, просто на сегодня купить поесть, а завтра – «иншаллах». У них нет понимания, как копить деньги, живут, как могут. Сам факт, что им каждый день надо искать способ, как дожить до завтра, делает их креативнее. И в плане семей, нам тоже есть, чему научиться. Мы живем в пузырьке, не замечая, что вокруг есть люди, семья. Для нас нормально прийти домой, погреть еду и есть одному, для них же – это дикость. Для них даже друзья – семья. При этом, ты пришел, сказал «привет» – и вы уже друзья. Они очень доверяют людям, в нашем понимании, это можно назвать наивностью, а для них это просто так, как есть.

Фотографии предоставлены героями материала