"Детское счастье в СССР - было!": школьные воспоминания читателей Delfi

Читателей Delfi попросили прислать свои воспоминания о школьном времени, в награду обещали 2 билета на шоу “Барбоскины” за лучший по мнению читателей. Победителем с большим отрывом стал последний, четвертый рассказ.

Фото иллсютративное

1. Наша школа находится в Нарве и учились мы с 1978-1988 годы. Был это конец 1985 — начало 1986 года (точнее сейчас не вспомню). В тот период времени весь советский союз готовился к 27-му съезду КПСС. Каким-то образом в одном из наших классов были большие плакаты к этому самому съезду, в которые нужно было вписать задачи и достижения и вывесить на стенд (что-то в этом роде).

Мы с подругами (одноклассницами) недолго думая, взяли этот самый плакат и вписали то, что по нашему мнению было смешным и интересным для всей школы. Туда были вписаны разные смешные случаи про наших одноклассников и не только про наших, но и из всей нашей школы. Были также и предложения, с нашей точки зрения тоже прикольные.

Состряпав такую стратегию к съезду КПСС, мы поздно вечером вывесили этот плакат на общий стенд школы. Замечу, что, в принципе, мы были хорошистками и с хорошим поведением, только чуть больше остальных веселыми. С утра школьники все это заметили и всем было весело, но не всем конечно, когда учителя заметили толпу ребят у стенда и прочли все это… думаю, им было не до веселья.

В тот день мы были на уроке истории, историю нам преподавала парторг школы Галина Владимировна Микулич (к сожалению, нет ее уже с нами). Неожиданно посреди урока в класс зашла директор школы (о ней я напишу чуть позже), почему-то сразу она назвала наши три фамилии и пригласила в кабинет завуча. Надо было видеть наши глаза, а еще больше глаза наших одноклассников. Ведь мы не были хулиганками, и к директору нас прежде не вызывали, этим у нас грешили мальчики.

Так вот, войдя в кабинет завуча (она там тоже была, вот ее то боялась вся школа) нас встретила наша любимая директор школы Анелия Фердинандовна Варуль. О нашем директоре знала не только вся Нарва, но и вся Эстония. Это была великолепный педагог и директор. Низкий поклон ей за все, что она сделала для школы, школьников и Нарвы.

В руках у нашего директора был тот самый плакат, который мы старательно написали и повесили на стенд для всеобщего обозрения. Определить, кто это сделал, ей не составило труда, так как Анелия Фердинандовна преподавала нам литературу, наши почерки она знала как свой.

Был разговор с нами, спокойный и рассудительный. Она, конечно, поняла, что все это было нами сделано из шалости и принести какой-то вред нашей партии мы не хотели.

Что они обсуждали далее, мы не знали, и теперь не узнаем.

Нас вернули в класс, и мы закончили успешно свою 10-ти летку.

По прошествии многих лет, мы разбирали с подругами наш поступок, и думаем, что не будь тогда нашим директором А.Ф.Варуль, а кто-то другой, неизвестно как бы закончилась наша школьная жизнь на тот момент. Времена то все-таки были немного другие….

Но в те времена львиная доля учеников уважала учителей и не позволяла себе разных вольностей по отношения к ним.

2. Первого сентября 1946 года я с мамой иду в школу. На мне новое школьное платье, сшитое мамой вручную из солдатских портянок и выкрашенное в коричневый цвет, белый передничек из марли, белый воротничок и манжеты, связанные мамой из белых ниток 10 номера.

В правой руке я несла, как драгоценность, новый портфель. У многих детей, особенно мальчишек, были отцовские полевые сумки или сколоченные из фанеры чемоданчики. Да им было и удобнее кататься на них зимой с горок.

Наш путь лежит от дома, что стоит напротив студенческого кафе, по улице Ülikooli, / г. Тарту / мимо Ратуши, мимо разрушенного театра ’’Ванемуйне’’. Слева — тоже развалины от нескольких домов.

Теперь я понимаю, как трудно было разместить военный гарнизон с его обслуживающим персоналом в маленьком городке. Люди жили на чердаках, в подвалах домов, в бараках, построенных для немецких военнопленных. Школ не хватало, поэтому мы учились во вторую смену. Заканчивались уроки около 7 часов вечера. Представьте себе ужас ребенка, который поздним вечером идет мимо развалин; мое воображение представляло себе, что в каждом подвале сидит фашист, готовый меня убить…

Через пару лет нас перевели в 4-ю среднюю школу, бывшую женскую гимназию. Это старинное здание с просторными классами, высокими окнами, спортивным залом, а главное — шикарным актовым залом, с потолка которого свисали 6 больших хрустальных люстр. Паркетный пол был тоже украшением его. На вечерах мы танцевали парами вальсы, танго, факстроты, как на балах 19-го века.

Директором школы был Андрей Дмитриевич Зарубин, фронтовик, преподавал нам историю. Так же фронтовиками были и учитель физики Иван Иванович Падесепп, с контуженными ногами и оттого ходил он с трудом. Екатерина Кузьминична, учительница по литературе, тоже воевала на фронте. Эти люди формировали наше мировоззрение, прививали нам общечеловеческие ценности.

Особенно мы любили учителя по математике Давида Борисовича Саломон. Он любил нас, умел создать на уроке спокойную, дружескую обстановку, к месту были его шутки. Обладал он феноменальной памятью: сначала раздавал нам тетради с контрольной работой, потом открывал журнал и по памяти выставлял оценки с минусами и плюсами. Иногда кто-то возражал, что у него нет минуса, на что Давид Борисович говорил: ’’ Да, минуса нет по тригонометрии, а по геометрии у вас — минус.’’ Помню такой случай на уроке математики; сидящий за мной одноклассник тихонько пел. Давид Борисович услышал и говорит: ’’Кто это там поет?’’ Тишина. ’’Ах, так это Алексин поет! Выйдите из класса!’’ Через некоторое время учитель начинает объяснение нового материала и вдруг прерывает и спрашивает:’’ А кому это он пел?’’ Смотрит на меня и говорит:’’ Пойдите, найдите его и приведите в класс.’’ Я вышла, но его и след простыл… Когда я сказала об этом учителю, он был огорчен.

В школьной жизни было все: и первая 2 по биологии за невыученное домашнее задание о дождевом черве и многие шалости. Однажды закончился урок рисования с натуры, рисовали какую-то птицу. Пока учитель собирал свои вещи, все вышли из класса. Учитель с журналом и чучелом подходит к двери, а пацаны подперли ее и прислушиваются, что происходит в классе. Слышен топот, учитель разбегается… в этот момент ребята отошли от двери и учитель вылетает в коридор под общий смех, хватает первую попавшуюся ученицу и ведет ее к директору, но парни выручают ее и извиняются.

В классе училось более 30 человек, большая часть — коренные , были и дети военнослужащих, которые часто переезжали. В 10-м классе к нам пришли Койт, Кая, Лембит, Мери. Их семьи в далеком 46-ом году выселили в Сибирь. Держались они в сторонке. Лишь позже мы узнали, как это все происходило. Не дай Бог, чтобы такое повторилось еще где-либо!

3. Наш класс в 12 классе состоял из 14 человек . Нам было очень весело проводить время вместе, играть, гулять, иметь общие шутки и тд. Как бы сильно на тот момент не хотелось бы сказать им всем пока, и прочувствовать свободу от школьных стен, все равно очень и очень скучаешь по этим временам. Цените каждую секунду с людьми которые приносят вам радость.

4. — Детского счастья во времена СССР не было!

Заявила наша президент-инна

- Как?

Удивилось большинство.

- А так!

Ответили нам. Пишут. То мяса детка в детстве не видела, то советская пропаганда играм мешала. Комментаторы возмутились. По их воспоминаниям было иначе. Семидесятые — восьмидесятые не древняя история. Кто тогда в детях ходил, еще помнят. Разное оно у всех было, но это ведь детство! Я расскажу про свое. Честным надо быть, как нас тогда учили.

Наша семья переехала на улицу “Каламая” когда мне было 6 лет. Деревянные бараки с общим туалетом в коридоре, бывшие буржуйские квартиры, коммуналки с высокими потолками и даже ванной. Сады, кусты крыжовника да корявые яблони в периметре забора. Во дворе две всегда открытые прачечные, где текла из крана самая вкусная вода моего детства и много всяких сараев, у кого с дровами, у кого с брикетом. Магазины, магазинчики, в нашем доме — “Уцененные товары”. Кафе и забегаловки. Все это было и во время первой республики. Только в наше детство, уже поношенное. Сравнивая современную жизнь с довоенной, можно подвести параллель, и сейчас и тогда, кому общий коридор и ярмо с арендой, а кому гордое превосходство. Советская власть всех уровняла. Такое было наше время.

Детей во дворе было много. Все почти одного возраста. Ученые потом найдут сотни объяснений, почему рождение наследников не откладывали на потом. Денег за это не платили, а вот надежду на лучшие времена — гарантировали. В нашем дворе, как бы сказали сейчас, в основном поселились “оккупанты”. То есть — русские. Разные русские. Кто армянин, еврей, кто украинец — все русские. Жили и эстонцы. Коммунисты и те и другие. Но кто их тогда делил? Мы были просто детьми. Общие игры и честная конкуренция — быть лучшим. Русские, если их было меньшинство, моментально учили эстонский, и наоборот. Эстонцы очень скоро начинали мастерски материться, а русские, коверкая, вплетали в речь эстонские слова. Были дети полу/полу. Как правило, мама русская, папа эстонец. Наоборот, не помню. В русской школе учились и эстонцы. Дети тех, кто вернулись. Им было сложней. Они отличались от русских и были отвергнуты местными эстонцами. Здесь их считали … не своими. Наверное, свои были из Канады, Австралии или Швеции. В семидесятые они приплывали навестить родню с чемоданами набитыми колготками, джинсами и другими достижения свободного общества. Тогда это уже было без проблем. Погостив, возвращались к себе. Махали ручкой с палубы белого корабля, провожающим родственникам. Счастливые, что именно их, а не сестру или брата взяли с собой отец с мамой, покидая Эстонию навсегда. А знаете, что везли они к себе в Швецию? Простую “Докторскую” колбасу, творог, сырки и жутко кислый “Космос” в тюбиках. Только сейчас мы поняли, что значит ностальгия. Но это взрослых мир. Мы же дрались двор на двор, а кто там живет, национальность, не важно.

Так мы дружной компанией и пошли все в первый класс 5-ой, тогда еще восьмилетней школы. Позже ее переделали в десятилетку. После нас совсем закрыли. Много лет она стояла, обсыпаясь и мельчая. Я как-то потом, спустя годы, зашел. Прогулялся — удивился. Как мы в детстве успевали разгоняться в этих коридорчиках? Невероятно.

Мы в меру хулиганили, курили в межсарайном пространстве, дрались за девчонок, дружили. Может воспоминания тех, кто помнит из детства только портрет Ленина над доской потому и мрачные, что зубрили да в рот учителю заглядывали? Какая разница, каким идейным “дустом” нас травили тогда и каким сейчас? Тогда пропаганда, сейчас навязчивая реклама. В принципе, одно и то же. Зомбирование. Но нормальные дети этого не замечают. Не подвержены. Кто читает лозунги или призывы? Борьба за коммунизм или еще больше демократии! Мир во всем мире, или победим потепление! Кого из нас тогда интересовало, кто такой Косыгин, а кто Суслов? Спросите сейчас деток, в чем разница между нашими Рыйвасом и Ратасом? Передовицы газет как тогда никто не читал, так и сегодня. Кого действительно интересует партийная грызня? Да, под барабаны маршировали, но поверьте, не каждый мечтал стать комсоргом. Я в комсомол не вступил и никто меня за это не гнобил.

Я не учился в эстонской школе, или в продвинутых 26-ой, или 15-ой, русской. Нет. Наша пятая была самой обычной, для простой коплинской детворы. И учителя наши были простые, иные в пенсионном возрасте, с послевоенным образованием, закончив только курсы. Добрейший учитель истории Иван Иваныч, ветеран с боевыми медалями. Ему можно было задать вопрос про войну и услышать правду от фронтовика. Ботаник Иван Петрович. До сих пор стыдно, как мы с ним… Были и молодые учительницы, энергичные, но лучше бы в школе было больше учителей.

Недавно у нас в СМИ трубили, как построили учителям многоквартирный дом. Живите! Платите аренду и поживите. Именно в семидесятые, город разрастался как на дрожжах. Район за районом, новые квартиры и … бесплатно. Жили без страха быть выселенным, если потерял работу. Как ее вообще потерять? Трудно поверить, но общежитие для медиков на Ретке 30, комната с общей кухней и холодильником на 4-х жильцов, две ванны, в середине восьмидесятых стоила, включая все платежи, телевизор и даже свежее пастельное белье - меньше десяти рублей! Как сравнивать? Правда тогда, при Горбачеве, нам было уже по 25 и мы были взрослыми людьми. В 25 на родительской шее никто не сидел. А в семидесятые, при Брежневе, были еще детьми и думали — так будет всегда. Как иначе? Союз советских продержался 70 лет. Сомневаюсь, что союз европейских столько же. И что будут вспоминать через 50 лет те, кто сегодня ковыряют песочек на детских площадках? Постепенно мои друзья разъезжались по новым районам. Последних выселили не понятно кто, уже в девяностые. После шестого класса, переехали и мы. Но школу я не бросил. Регулярно собираемся и сейчас, вспоминаем.

А кто забудет Московские булочки в кафе у бани, в который мы забегали на большой перемене? А пирожки за 5 копеек? Какой такой вкусностью можно сейчас перебить это счастье?

Скажете жвачка? Но был флот и были моряки. Кого тогда резинкой удивишь. Всегда можно выменять на марки, или значки. Да и просто делились. Накормить и друзей, если пришел ребенок домой не один, было правилом. Помогали. Признайтесь, наши родители в долг под проценты друзьям деньги не одалживали. Позорно это было. Были конечно среди нас и попрошайки, которые у гостиницы “Виру” у финнов пуру-кумм клянчили. Но их было не больше, чем диссидентов среди взрослых.

Скучать нам точно не приходилось. В кино? Запросто. 15 копеек у любого пятиклассника всегда было в кармане. Позже. Театр — рубль. На концерт — три. Библиотека в школе, большая, по дороге домой. Читали с фонариком под одеялом. В нашем дворе был хоккеист, ходил с гигантским рюкзаком на каток экскаваторного. Боксеры, футболисты, девчонки, если не гимнастки, то пианистки. Я же занимался в авиамодельном. Нас учили склеивать кордовые модели и все, все, было бесплатным. И моторы и даже безумно дорогая бальса. После каникул, в школе, на сочинение задавали всегда одну тему — Как я провел лето. Половина писала про пионерские лагеря, другая, про деревню. Мало у кого были живы дедушки. А вот бабушки. Бодры и бдительны. Пенсионерки с 55-и лет. Это не сейчас, когда квартплата с пенсию и к врачу, если доживешь. Да. В Турцию и Египет, на недельку-две в теплый бассейн нас не возили. Но у кого были не скучные родители, то те Кавказ, Уральские горы и Байкал до сих пор помнят.

В городе было спокойно и не скучно. Летом всегда приезжал чешский “Луна парк”. Рублика вполне хватало покататься на машинках и выиграть в стрелялках подушечку жвачки с нелепым названием — “Педро”. Восьмой автобус, пусть и битком, но вез в Пирита. Там тогда никто не запрещал подняться по винтовой лестнице на стену монастыря св. Бригитты и, замирая от страха прогуляться по ней туда и обратно. Покататься на лодке и покатать на ней девчонок. Просто посмотреть на пляже раздетых теток. Потом вернуться в город, такой родной и тогда живой, с жителями и бельем на веревках в проходных дворах.

Понаблюдать за настоящими хиппи, позже за панками. Они мне тогда напоминали марсиан. Может и милиции, потому те их регулярно проверяли, требуя предъявить паспорта. За огромными, аквариумными стеклами окон кафе, чинно сидели попивающий кофе старушки-проува. Вечные, уцелев после нескольких оккупаций, они лениво помешивали ложечкой сахар в чашке, наверное, вспоминая своих героев. Потом их разогнала не советская власть, а уже рыночная. Тех кафе больше нет, а старушки, надеюсь, живы. Интересно. Может только они тогда искренне верили, что над башней “Германа” когда-нибудь снова взовьется эстонский флаг? Те, кто сейчас кричит, мол мы боролись! Не видел.

Из района “Копли” мы переехали в “Лиллекюла”. Частные дома, соседи эстонцы. На всех домах на государственные праздники они сами вывешивали флаги ЭстССР. На всех. Мы никогда. И не было случая, что бы нам когда напомнили, или того хуже — угрожали. Никто не заставлял, а соседи вешали. Возможно. Скрипели зубами. Я лично не слышал. Кто тогда в семидесятые, начале восьмидесятых, при Брежневе, кто хотел менять свою жизнь? Планомерную и устроенную. К проблемам привыкли, все решали связи. Дефицит, очереди, уравниловка, вранье и расписание своей жизни на много лет вперед… Скучно, но жить можно. Привычно. Картошка, огурцы, капуста, все эстонское. Фу-фу колхозное. Финское телевидение смотрели все, там показывали… Конечно, хотелось попробовать какие они, яблоки из Франции, картошка египетская, израильская морковка, свинина бельгийская, говядина из Ирландии да и масло польское … Что нам неизведанное киви и авокадо? Как-то выжили. Над властью подшучивали, но не ругали, как сегодня. Анекдоты разве в парткомовских курилках не рассказывали. А может и там, уже не стеснялись?

Что еще?

Но я не хочу обратно в те времена.

Такого уже не будет никогда.

Но и “сейчас“ — не радует.

Возраст?

Ностальгировать по прошлому и бурчать на настоящее?

Нет.

Скорей ощущение, что сейчас будильник звенит все чаще и все пронзительней. В завтра уже не вериться…

Было детство, которое назвать несчастным, никак нельзя. Холодильники не пустовали, сосиски, конфеты, сыр, шпроты, лучше всякой “Пепси“ — “Байкал”… Да я своего кота кормил хеком по 40 копеек. Знаете, какой он был? Треска была дороже, а салаку он не любил. Не в зажратости детское счастье, а в яркой жизни. Индейские луки, выструганные из доски ружья, самодельные парусники, которые уходили в море с берега, где потом построили Горхолл. Их уносило ветром, пока не заканчивалась нитка на катушке. Мы отливали оловянных солдатиков на кухне, на газе, используя черпак. Знали, что попадет, но разве можно было оловянных сравнить с пластмассовыми? Кружки, фотография, “Смена 8М”, увеличитель, проявитель-фиксаж, мопед, который я сам собрал из движка “Д-6” и велосипеда “Украина”. Заработанный своим трудом в ЭДэШа магнитофон “Романтик 304”. Записи и перезаписи всех тех музыкантов, которые теперь зовутся — Легенда. Нас не задаривали и не баловали. А первая влюбленность, вторая … следующие!

Думаю главное в детстве что помниться — хорошее.

А оно было.

И при СССР — было.

Это — личное мнение.

Delfi.ee

Старые школьные открытки времен Эстонской ССР: