Екатерина Кузнецова: считаю себя вожанкой
В Северном дворе Нарвского замка работает художник Екатерина Кузнецова, автор замечательных изделий из кожи. Однако наше внимание к ней привлек не столько ее талант, сколько еще одна удивительная ее особенность. Дело в том, что Екатерина принадлежит к народу водь.
В большинстве случаев наши знания о том, кто такие водь, ограничиваются туманными воспоминаниями, что водь - это некий финно-угорский народ. Часто высказывается предположение, что название водь произошло от слова вода, так что, скорее всего, этот народ живет по берегам рек и, наверное, среди них много рыбаков. Любителей «мыслить логически» огорчим - это в корне не так. Как объяснила Екатерина, русское слово «водь» было заимствовано из водского языка и к воде отношения не имеет. Это самоназвание народа, которое происходит от водского слова «вадья» -клин.
Как известно, водь - очень древний народ, но сейчас он исчезает, в мире осталось всего несколько десятков носителей языка. Вместе с людьми уходит культура, фольклор, верования, предания и сказки. Екатерина, одна из немногих представителей этого внесенного в Красную книгу народа, согласилась ответить на вопросы газеты "Виру Проспект".
- Я родилась в Санкт-Петербурге, - рассказывает Екатерина. - Мой папа был вожанин, а мамиными предками были и финно-угорские (карелы и мордва), и другие народы. Папа был художник-иллюстратор. Я больше похожа на отца и считаю себя вожанкой. Поскольку у меня европейская внешность, никто из одноклассников не считал меня нацменкой. Да и вообще в это время — конец восьмидесятых — в России никто уже не выстраивал отношения по национальному признаку.
А в семье о водских культурных ценностях и традициях я узнавала от бабушки. Она говорила на водском языке и рассказывала водские предания и сказки, пела водские колыбельные, благодаря ей я знаю обычаи и верования. От нее я и научилась говорить по-водски. Водский язык очень похож на эстонский. В принципе, я даже понимаю эстонскую речь, однако сама говорить на нем не решаюсь. Теперь, когда мы с мужем окончательно перебрались в Эстонию из Санкт-Петербурга, конечно, займусь изучением государственного языка плотнее.
Кто есть кто
- Екатерина, расскажите, пожалуйста, о своем народе, о вероисповедании, о преданиях.
- Ну, в водских деревнях почти каждый занимался целительством. А еще мы всегда знаем, где кто находится и что с ним происходит. У меня с папой тоже была такая телепатическая связь.
- Интересно, а почему у современных городских людей такие способности не часто наблюдаются?
- Просто большинству в детстве не сказали, что такая связь между людьми существует. Что так и должно быть. Поэтому люди, повзрослев, не воспринимают такие способности всерьез.
- А правда ли, что водь не относится к глубоко верующим народам? Пытались и православие привить, и лютеранство насадить, однако водский народ сохранил языческие представления о мире.
- Да, так и есть. Меня в детстве бабушка в церковь на экскурсию водила - чтобы я познакомилась с религией как с культурным феноменом. А когда бабушка умерла, ее кровать разобрали. Спать на ней больше нельзя было. Это у нас такой обычай. А чтобы кровать не выбрасывать, у нас в прежние времена умирающего выносили из дома и клали на солому. А когда он умирал, солому сжигали. Потому что есть такая смертная болезнь - калма. Она может передаваться другим людям. То есть, смерть, по нашим поверьям, это заразная болезнь. Человек, который умирает, на самом деле заболел калмой, то есть смертью.
- А вы боялись когда-нибудь заразиться смертью?
- Конечно, нет. Калму может наслать умерший, эта болезнь исходит только от покойников. Поэтому кровать, на которой человек умер, выносили из дома прочь. А еще, когда кто-то в семье умирал, зеркала занавешивали. Дело в том, что в зеркале образуется проход в другой мир, то есть в мир мертвых, и обязательно надо его прикрыть, чтобы других членов семьи туда не затянуло.
- А что, может и здорового затянуть?
- Конечно, может. У нас в деревне ведунья одна, когда умирала, подмышку себе яйцо положила. И попросила похоронить ее с этим яйцом. Это она сделала, чтобы никого с собой в мир мертвых не утянуть. Яйцо - это как жертва. Таким образом, умирая, она уже одну жизнь - жизнь будущего цыпленка - с собой забирает. Тогда незримые двери захлопываются, и больше никого она не утащит на тот свет.
- Выходит, вожане сильно боятся смерти? А что там будет после смерти по вашим поверьям?
- Я не боюсь. Просто у меня еще очень много дел в этом мире. А умирая, люди попадают в нижний мир, это роща под землей, там деревня, и живут умершие так же, как принято здесь.
- А у вас принято посещать кладбище, навещать своих ушедших родственников или друзей?
- Конечно. Только раньше кладбища у нас не было. И памятников на могилах тоже не было. Просто близкие люди всегда знали, где могила. Они приходили и стучали палкой в гробовую доску, чтобы умерший понял, что к нему пришли гости. Стучали как во входную дверь. В советское время запрещали палками в могилы стучать, бабушек гоняли. А в царское время заставляли водружать кресты. Однако те, которые не хотели креста на могиле родственника, нарочно изготавливали его из такого дерева, чтобы он за год сгнивал. А еще на могилу приносили подношения мертвому, печенье или еще что-нибудь. И обязательно корм для птиц рассыпали. Потому что птицы, летая, осуществляют связь с другим миром.
- А есть ли у вашего народа какие-нибудь характерные однотипные фамилии?
- Нет. У нас простые российские фамилии. Например, Суворовы, Виноградовы, а мы - Погодины. Другое дело - семейные прозвища. Их давали по названиям птиц. Например, семья глухарей, кто-то вороны. А мы - совы.
- А у води на протяжении истории была какая-нибудь своя страна или территория?
- Конечно. Мы жили на территории сегодняшнего Ида- Вирумаа, до Копорья и Новгорода, и простиралась она вплоть до Чудского озера. Называлась Водской пятиной. Войны, завоевания — и мы исчезли как Водская земля. А в шведский период наши географические границы почти совпадали с Ингерманландией.
- А где сейчас в основном живут вожане?
- В России, в Усть-Луге, деревнях Лужицы и Краколье.
Когда мы встречались с 4 американскими индейцами на съезде коренных народов в Петербурге, они сообщили, что в Америке их от исчезновения в какой-то степени спасают резервации, где есть возможность жить традиционным способом, и поинтересовались, как у нас обстоят дела. Мы сказали, что у нас такого нет. В ответ они удивились: как мы вообще сохранились до сегодняшних дней?
Однако в СССР существовала другая форма поддержания национальной культуры — автономные округа. Существовали Марийский автономный округ, Еврейский автономный округ и так далее. Но у народов Ленобласти не было никаких специально выделенных территорий, где они могли бы вести привычный образ жизни. И поэтому угрозой оставалась ассимиляция коренных малочисленных народов. То есть их исчезновение. В России есть закон о том, что малочисленные народы из Списка имеют право на охраняемую территорию. Ленобласти это не касается, поскольку люди здесь, как считают чиновники, не занимаются традиционными промыслами. Рыболовство, сбор ягод и грибов промыслами не засчитали, хотя они являются как раз традиционными.
— Чем вы предполагаете наполнить свою жизнь в Эстонии?
— Мы собираемся вместе с эстонскими энтузиастами, студентами и преподавателями Тартуского университета, Вильяндиской академии, с вожанами, живущими здесь и приезжающими из России, популяризировать водскую культуру и традиции. Мы уже начали это делать. В Нарвском замке провели Водские дни в конце мая. Мы хотим сделать их ежегодным традиционным праздником. Нарва — очень удобный пункт назначения, а также исторически является территорией традиционного проживания води.
3 ПРОСТЫХ ВОПРОСА:
- Сколько лет вашей дочке и собираетесь ли учить ее водскому языку?
— Дочке четыре с половиной, уже немного говорит, будем продолжать заниматься.
- Как в Эстонии относятся к води?
— В Тартуском университете до сих пор изучается водская культура и фольклор. Огромный вклад в это внес профессор Пауль Аристе, который по деревням собирал водские предания, сказания, песни и записывал их на водском языке.
- Как вы видите будущее вашего народа?
— Надеюсь, в Эстонии нам удастся реализовать многие наши планы, связанные с укреплением национальной идентичности.
Сергей Трохачев, "Виру Проспект"
Комментарии
Ну да... это то, что нужно Нарве и Нарвскому замку! В Северном дворе работают кто угодно, только НЕ нарвитяне. Политка Тооде.
Это музей или супермарк?...почему я на всех "экспонатах" вижу только ценники?!...
Впрочем, как заметили выше, это всё наглядная политика барыги-Тооде...
Что не удасться продать или втюхать - на
помойку, то есть на "свалку истории"....)неВерной дорогой идёте, товарищи Тооде и С0 ...(с)вы уж совсем с ума не сходите в своей критике! Давайте теперь на работу принимать по свидетельству о рождении
, а то, что в любом музее можно купить какие-то сувениры - абсолютно нормальная практика.
А я не понял... В музее она себя экспонирует, как вожанка? Тогда почему в Нарвском музее, а не там где они живут в России, в Усть-Луге, деревнях Лужицы и Краколье?
Просто все, что связано с Замком у многих людей вызывает негативные эмоции. Замку нужна полная перезагрузка! Пока там не сменится руководство - все будет плохо.
А стоило бы! Уезжают люди-то из Нарвы.
мда, даже гугл не знает что такое/кто такой вожанин
Водь (самоназвание ва́ддялайзыд (водск. vaďďalaizõd), вадьякко, водь, редк. вожане) — малочисленный финно-угорский народ в России, коренное население Ленинградской области. Относится к списку исчезающих народов России.
Моя статья по теме
О глобазизации, ассимиляции и слиянии народов
2 процесса, противоположных друг другу шли и идут в мире:
1. Обособление этнических групп.
2. Их сближение и слияние.
В течение истории Человечества, первый процесс преобладал над вторым. В племени произошла ссора. Племя разделилось. Часть пошло на север, часть – на юг. 2 части племени живут в разных условиях, мало общаются с другой частью племени или не общаются вообще. Появляются и накапливаются различия в обычаях, культуре и, главное, в языке. И вот это уже 2 разных народа. Посмотрите, какое разнообразие народов мы имеем сейчас!
Но шёл и противоположный процесс. Представители разных народов, жившие вместе бок о бок постоянно общались, перенимая что-то друг у друга, их культура приобретала общие черты, слова из одного языка входили в другой. Бывало, этнические группы и сливались. Слияние, обычно происходило по одному из двух сценариев:
1. Ассимиляция. Представители малого народа, проживавшие среди представителей большого народа, вынуждены были принимать его образ жизни, культуру, а потом и язык. Пример – растворение фино-угорских племён, таких как мещера, меря, мурома в русском этносе. К сожалению, бывали и случаи насильственной ассимиляции, когда представителям какого-то народа запрещалось говорить на родном языке, жить по своим обычаям.
2. С появлением централизованных государств, появлялась и потребность в государственном языке, который унифицировал местные диалекты. Рост мобильности населения, особенно, с появлением всё более совершенных транспортных средств, появление и развитие средств массовой информации сводило различия в языке и культуре на нет.
В настоящее время, процесс сближения этнических групп начинает преобладать над процессом их разделения. Даже, несмотря на рост национализма и сепаратизма и образование новых независимы государств, признанных и непризнанных.
Радио, телевидение, Интернет, самолёты, поезда постепенно превращают весь мир в одну большую коммунальную квартиру. Жители самой глухой деревни смотрят телевизор, а значит не забудут язык метрополии, а значит, из них уже не образуется новая этническая группа. Процесс дальнейшего дробления народов остановлен.
Многие страны упрощают процесс въезда иностранцев на свою территорию. Между государствами заключаются договоры о безвизовом режиме въезда. Шенгенское соглашение превратила Европу в единое экономическое пространство с почти прозрачными границами. А задумался ли кто-нибудь о том, что объединение Европы приведёт к постепенному размыванию европейских наций? Каким образом? Одним из признаков нации является общность территории. Если часть нации живёт в диаспоре, то эти люди, даже если они всячески этому сопротивляются, становятся всё больше похожи на представителей титульной нации и всё меньше на своих соплеменников, живущих на исторической родине. С другой стороны, они влияют и на представителей титульной нации (и других диаспор), что-то добавляя в их культуру, манеры, язык.
Разумеется, швед, съездивший на экскурсию в Париж, останется шведом. Вернётся в своё Стокгольм и будет показывать друзьям свои фотографии на фоне Лувра и Эйфелевой башни. И только. Но ведь Шенгенские соглашения предусматривают не только возможность съездить в турпоездку. Жители Шенгенской зоны могут свободно перемещаться внутри неё, селиться, устраиваться на работу. Швед может взять, да и поселиться в Париже, жениться на француженке или, скажем, на немке. Жители Европы всё чаще станут селиться вне своей страны, заключать смешанные браки. И всё больше станет общего между жителями Рима и Хельсинки, Берлина и Ниццы. СССР был единым экономическим пространством. Народы в нём полностью не слились. Но процесс шёл! Да, в Грузии большую часть населения всегда составляли грузины, а в Литве – литовцы. Но и там и там слышалась русская речь. В любой республике можно было встретить немало русских, украинцев, евреев, татар. Заключались смешанные браки. Даже сейчас, когда в некоторых республиках всеми силами стараются вытравить само воспоминание о жизни в одном государстве с Россией, где русский язык лишён какого-либо статуса а российские телеканалы блокируются, всё рано русский язык силён и в обозримом будущем все попытки его вытравить будут терпеть неудачу.
Грани между народами во всём мире начинают постепенно размываться. Все мы, большей частью живём в квартирах с примерно одинаковым набором удобств, пользуемся телефоном, телевизором, ездим в автомобиле или в общественном транспорте. В старину национальность человека можно было определить по его костюму. Римляне одевались не так, как германцы, а те не так, как египтьяне. Теперь национальные костюмы можно увидеть в музее или на фольлёрных праздниках. Европейцы, американцы, японцы, россияне, арабы одеваются примерно одинаково. Большие народы от слияния удерживает, прежде всего, язык. И ещё долго будет удерживать. Что нельзя сказать о народах малых и о диаспорах. Они всё быстрее будут растворяться среди тех народов, среди которых они живут. Но и большие народы, вероятнее всего, когда-нибудь сольются. Очень нескоро, но, думаю, неотвратимо. И будет на Земле один народ, один язык, одна культура. Хорошо это или плохо? Помогать ли процессу сближения и слияния народов или бороться с ним или пусть идёт как идёт?
Полагаю, большинство читающих эти строки, проголосует за второй вариант. Как же так? Исчезнут национальные различия, особенности, самобытность. Все станут такими похожими, скучными. Мир обеднеет. Так?
А я приветствую этот процесс. От исчезновения деления на народы и нации, конечно же мир что-то потеряет, но приобретёт гораздо больше.
Представим себе вот такую вполне реальную ситуацию. В некотором государстве живёт себе маленький народ с ничтожным, почти нулевым запасом прочности. Народ находящийся на грани полного исчезновения. Прямо сюжет для романа родился!
Живёт этот народ где-то в лесах. не очень дремучих. Цивилизация рядом. До ближайшего города - 3 км. Живут эти люди в 3-х деревнях. Всего их осталось 70 человек. В одной из деревень на ладан дышит последняя национальная школа.
А народ этот, надо сказать, интересный и самобытный. Национальная одежда, национальные песни и танцы, старинные обычаи, поделки из дерева и глины и т.д. И всё это умирает. Идёт ассимиляция. Молодёжь едет в город в поисках работы, юноши и девушки вступают в брак с представителями других национальностей. 2-3 поколения - и нет древней культуры. Жалко? Жалко.
Так что же делать? Держать и не пущать? Понравился девушке парень из города, замуж захотела - запретить! Пусть за своего выходит. Ну, мало ли что любовь? Подумаешь! Сохранение национальной самобытности важнее! Парень толковый хочет поступать в университет - обойдётся! А то ещё выучится и не вернётся в родную деревню. Или вернётся, нахватавшись чуждых идей.
А тут ещё мэр ближайшего города, вот сволочь, что надумал, а? Построил в городе многоквартирный дом и предложил всем жителям 3-х деревень туда переселиться. А ведь это - точно, конец многовековой истории народа. Быстренько все ассимилируются.
Отсюда, предложение. Никого не выпускать. Контакты с внешним миром ограничить до минимума. Возвести вокруг деревень забор из колючей проволки, запретить радио, телевидение, Интернет, газеты и, глядишь, поделки из дерева и глины ещё 100 или 200 лет будут радовать интуристов.
А вот сейчас я скажу нечто, что, вероятно, вызовет у многих ярость, смешанную с удивлением.
Существование народа, любого, абсолютной ценностью не является. Жизнь и счастье людей, из которых народ состоит я считаю гораздо важнее, чем существование народа как такового. Геноцид какого-либо народа - гнуснейшее из преступлений. Однако если народ исчезает по естественным причинам, например в результате ненасильственной (!!!) ассимиляции, то и пусть себе исчезает. Не надо ни ускорять этот процесс ни мешать ему. Главное, чтобы ассимилированные потомки были живы и счастливы.
Бен Гурион говорил (воспроизвожу по памяти и за точность не ручаюсь) что если бы ему предложили выбрать из двух вариантов:
1. Все еврейские дети Европы спасаются и остаются там, где они есть.
2. Половина гибнет, а половина репатриируется в Израиль,
то он, Бен Гурион выбрал бы вариант второй. Страшноватенько звучит, а? Лучше пусть половина еврейских детей сгорит в печах «Освенцима» и «Треблинки», чтобы другая половина могла поселиться в Тель-Авиве или Беер-Шеве, чем дети останутся живы и будут любить, работать, смеяться, радоваться солнышку в Вене или Варшаве! А ведь этому человеку ставят памятники и его именем улицы называют!
Теперь, станут ли все одинаковыми и скучными? А посмотрите на представителей своего народа или/и (для представителей диаспор), народа, среди которого вы живёте или любого другого народа. Они что все одинаковые, похожие? Похожи ли Фамусов, Дубровский, Печорин, Чичиков, Безухов, Обломов, Раскольников, дядя Ваня, Сатин, Корчагин, Нагульнов, Тёркин, Жеглов? А ведь все они – русские.
А вот ещё один аспект, один из самых главных, если не самый главный: с исчезновением национальностей исчезнет и национализм. Никого не будут дискриминировать, оскорблять, бить и убивать за цвет кожи, форму носа или окончание фамилии. Уйдут в прошлое национальные войны, нацистские марши, молодчики с бритыми черепами, газетёнки с вонючими коричневыми статьями, погромы, этнические чистки. Неужели это малая цена за национальные костюмчики и вышивочки?
Что? В национальном – наша духовность? Без корней человек уже не человек? Видели мы духовность черносотенцев и духовность гитлеровцев и вот во время последних локальных войн такая духовность была! А какая духовность в «Хамасе» и «Хизболе»! Люди на смерть за национальную идею идут! Снимите шляпы… вместе с головами!
Жалко когда исчезают народы? Мне жалко, когда гибнут люди!
Вот нет в мире больше таких народов, как меря, мещера, мурома. Потерял ли от этого мир? Потерял, несомненно. Мы не можем посмотреть по телевизору выступления их фольклорных ансамблей. Зато мы не видели геноцида мещерцев, марша мерян-националистов в Иванове. Зато Муромская республика не потребовала автономии. Не началась война, не было уличных боёв Муроме, не резали беременных женщин, не выбрасывали детишек из окон. А потомки этих народов живут себе среди русских, в ус не дуют.
Ещё раз повторяю. Я за естественную и ненасильственную ассимиляцию, которая завершится полным исчезновением с лица земли всех народов. Ну, кроме, конечно, случая при котором учёные откроют рецепт бессмертия. Тогда, конечно, народы останутся на Земле в лице их вечно живых представителей.
Я категорически против любых насильственных попыток остановить, замедлить или ускорить этот процесс. Глупо пытаться замедлить или ускорить, скажем, наступление весны. В равной степени глупец тот, кто выносит на улицу электрообогреватель, чтобы снег скорее растаял, и тот, кто расставляет над сугробами зонтики, чтобы снег не таял подольше. Придёт срок, всё равно растает. И народы тоже сольются в один. Хотим мы этого или нет. Но любая попытка противостоять этому процессу или, наоборот, пришпорить его – это удар по людям. Это травмы, в лучшем случае, только психологические. Если человек хочет говорить на своём языке, читать на нём газеты, смотреть телевидение, если он пытается организовать клуб песни и пляски – никто не должен ему мешать. Человеку комфортно жить в его национальной среде и это его право. Но если человеку хочется выйти за рамки национального – тоже его право. Нельзя мешать и запрещать! Нельзя навязывать мононациональные браки. Это преступление. Пусть человек вступает в брак с тем, с кем ему хочется. Но если в какой-то местности живёт достаточно представителей какой-то национальности, нельзя закрывать национальные школы, газеты, под предлогом «Пусть учат государственный язык!» Хотят – пусть учатся на родном языке. А хотят – на государственном! Вот это и есть демократия!
Отправить комментарий