Этого не может быть! Как я рассказывал датчанам о негражданах.

Пишет Владимир Шилин, доктор технических наук из Латвии: Недавно мне предложили встретиться с корреспондентом и фоторепортером одной датской газеты. Их интересовала, как мне сказали, жизнь рядового негражданина Латвии, чтобы понять, что это такое.

Наше общение происходило в течение четырех дней, в среднем по три-четыре часа в день. Попытаюсь рассказать о своих впечатлениях от этих встреч, и о моем мнении о Дании, сложившемся после наших бесед и моего беглого знакомства с ее историей.

Итак, моими собеседниками были два любознательных, вежливых человека примерно 26-27 лет, приятных в общении, чему в немалой степени способствовала переводчица Катя, владеющая русским, немецким, английским и латышским языками.

Начнем с того, что мое согласие на эти встречи было связано с давним интересом к Дании, поскольку именно эта страна занимает особое место в мифотворчестве тримды и творческой интеллигенции Латвии. Причем экономическими успехами этой страны они пользуются в качестве учебного пособия — для демонстрации якобы имевших место экономических потерь Латвии в результате «пятидесятилетней оккупации Советским Союзом».

Внедрение в сознание молодежи оказалось столь эффективным, что в это стали верить и сами латышские «андерсены» и их сотоварищи.
 
Напомню, в конце 30-х годов прошлого века Латвия, по прошествии двадцати лет республиканской и диктаторской независимости, была в основном аграрной страной, где 65,9% населения было занято в аграрном секторе.
 
Приписываемый Латвии огромный экспорт сливочного масла (на что делал ставку НФЛ после 1991 года) выглядел на примере Дании не столь убедительным, как в тримдовских мифах. Так, экспорт масла на душу населения в стране в то время достиг 10 кг. В то время как в Дании этот показатель был равен 41 кг (причем население в Дании вдвое больше, чем в Латвии).
 
Промышленное производство к тому же периоду в Латвии достигло всего 56% от уровня 1913 (предвоенного) года, во всей промышленности было занято всего 94 тыс. человек (41,5% от уровня 1913 г.).
 
Неграмотных в стране было 11%. Высшее образование за 20 лет получил 6841 человек, или 0,36% населения. 70 тыс. крестьянских хозяйств были безлошадными, 45 тыс. не имели даже коров. С 1925 по 1930 гг. за долги с молотка было продано 4764 хозяйств, а с 1930 по 1939 гг. — 26 тыс. крестьянских хозяйств.
 
Общий объем производства на единицу населения в Латвии в середине тридцатых годов составлял 192 лата в год, в Дании — 1820 латов, т.е в Латвии этот показатель был почти в десять раз меньше, точнее — 10,55% («Латвия: история в цифрах»).
 
И это равный исходный уровень? К тому же в результате войны разрушения народного хозяйства обеих стран были несравнимы. Ущерб Дании был некритичным для возрождения экономики.
 
В Латвии же за время войны были превращены в руины города Елгава, Даугавпилс, Резекне, Балви, Валмиера и др., разрушены и взорваны практически все электростанции и ряд промышленных предприятий, 550 мостов, 1990 км железнодорожных путей (более 62% от их общей протяженности), немцы вывезли и вывели из строя практически весь железнодорожный подвижный состав, вывезли в Германию и вывели из строя сельхозмашины и инвентарь совхозов и МТС, конфисковали 800 тыс. голов крупного рогатого скота, 500 тыс. свиней и свыше 100 тыс. лошадей.
 
И все это восстанавливалось в основном приезжими, а вывезенная и уничтоженная техника была возмещена советской властью в избыточном количестве.
 
Потери почти трети рабочей силы (за время войны Латвия потеряла убитыми и бежавшими на Запад 400 тыс. человек).
 
Возмещались эти потери за счет приезжих из других регионов СССР, зачастую из регионов, где их жилье, иногда вместе с жителями, было сожжено эсэсовцами — не без помощи сбежавших с немцами латышских легионеров СС.
 
Благодаря совместной работе местного населения и приезжих и огромным, непропорциональным населению вложениям союзного правительства к 1990 году Латвия превратилась в развитую промышленную страну с высоким уровнем сельскохозяйственного производства.
 
При этом благодаря переводу в Ригу ряда военных академий и заводов оборонной промышленности технологический уровень производства был на самом высоком уровне в СССР. 
 
Чтобы его постоянно поддерживать, в Латвии было организовано большое количество средних и высших образовательных учреждений, научно-исследовательских институтов и специальных конструкторских бюро. Это — помимо опытно-конструкторских бюро на самих предприятиях.
 
Получило развитие санаторно-курортное дело. Социальные и коммунальные службы фактически полностью обеспечивались государством. Здравоохранение было полностью бесплатным.
 

Итак, 1990 год: 
 
Латвия — в промышленности работало 391 тыс. человек (30% в доле ВВП), по показателю доли ВВП на душу населения в 1990 г. Латвия была на 40-м месте.
 
Дания — в промышленности работало около 450 тыс. Человек (27% в доле ВВП и 75% в экспорте). По показателю ВВП на душу населения — стабильно в первой двадцатке.
 
 
А теперь перечислю виды промышленных производств в Дании в 1990 г. И позволю себе задать вопрос читателю, если, конечно, вам больше 45 лет. 
 
Каких видов из этого перечня не было до 1990 года в Латвии?
 
Промышленность начала девяностых годов в Дании: сталелитейная, машиностроение, с/х машиностроение, выпуск доильных установок, электронного оборудования, электромашиностроение, производство холодильников, телевизоров, бытовой техники, производство кабелей, цементное производство, текстильная промышленность, химическая промышленность, производство высокохудожественных фарфоровых изделий, деревообработка, фармацевтическая промышленность.
 
Не кажется ли старожилам Латвии, что по всем этим направлениям в Латвии на тот же период времени существовали, успешно работали и развивались многотысячные коллективы предприятий и объединений?
 
Причем при каждом из них существовали информационно-патентные отделы и опытно-конструкторские бюро по совершенствованию и разработке новых перспективных видов продукции и отладке новых технологических процессов их производства. И сбыт продукции был стабильным и устойчивым.
 

Все эти направления:
 
— в Дании продолжают жить и развиваться и сейчас, спустя 25 лет. Не разогнав предприятия и исследовательские и опытно-конструкторские бюро предприятий, не изобретая сверхновых изделий, постоянно совершенствуя свою продукцию и внедряя новые технологические процессы, датчане стабильно обеспечивают экспортные поставки своей высококачественной продукции;
 
— в Латвии все эти предприятия либо полностью закрыты, либо существуют жалкие их остатки в лучшем случае из нескольких сот рабочих.
 

Почему это было сделано?
 
Нужно было создать такие условия, чтобы все русские уехали из Латвии. Однако тримда «забыла», что их жилища в России она сожгла еще во время Второй мировой, а нового жилья на этнической родине им никто не построил, русские сами строили это жилье здесь, в Латвии. И в домах 1960-1990 года постройки живет 57% жителей современной Латвии.
 
Результат: если в 1990 году ВВП на душу населения в Латвии был всего в 1,2- 1,5 раза ниже, чем в Дании (смотря как считать социальные и коммунальные услуги), то в 2013 г. доход на душу населения в Дании составил 59 850 $, а в Латвии — всего 14 120 $.
 
Характерно и то, что на экономике Дании практически не сказался кризис 2008 года.

 

К каким же выводам позволяет прийти все вышеизложенное?
 
1. На 1940 год экономика Латвии была слабее датской примерно в десять раз.
 
2. Разрушения во время войны Латвия получила значительно большие, чем Дания, то есть экономическое положение Латвии стало уже не в десять раз хуже, а раз в двадцать (более точные цифры может, вероятно, дать В.В.Бузаев).
 
3. Благодаря вложениям из союзного бюджета и правильной политике развития региона к 1990 году уровень экономического развития Латвии и Дании практически сравнялся.
 
4. В дальнейшем из-за безграмотной политики правительства, не имевшего опыт управления государством со столь развитой структурой народного хозяйства, за 25 лет экономика Латвии опустилась по сравнению с Данией более чем в три раза.
 
 
Начал анализировать, почему экономика Дании, при столь этнически однородном национальном составе (датчан более 90%, что, видимо, и привлекло внимание тримды к этой стране), остается столь устойчивой к различным кризисным влияниям.
 
Естественно, обратился к интернету. Начал с истории и понял, что история Дании столь запутана, что для ее уяснения потребуется очень много времени. Но натолкнувшись на статью К.Гайворонского «Урок немецкого для Дании», проникся уважением к профессиональным знаниям истории. Жаль, что эту статью я нашел уже после того, как ребята из Дании уехали.
 
Но до этого я уже знал о проблемах в Дании со Шлезвигом. Знал, что в Шлезвиге осталось около шестидесяти тысяч датчан, а в Южной Ютландии (северная часть бывшего Шлезвига) — двадцать тысяч немцев. Поэтому на вопрос корреспондента, что меня особенно тяготит, как русского, в сегодняшней Латвии, я ответил: прежде всего — состояние человека, который восстанавливал страну, всю жизнь способствовал ее интеллектуальному развитию, платил, как все, налоги, и вдруг стал в этой стране человеком второго сорта.
 
Второй проблемой является факт использования в стране, где фактическое большинство знает русский язык, латышского языка в качестве инструмента для издевательств, ограничения человеческих прав и ассимиляции русских детей.
 
На немой вопрос «как?» я пояснил, что сейчас существует норма, по которой незнание языка препятствует приему на работу в государственные учреждения, позволяет ограничить права негражданина по сравнению с гражданином по 80 позициям. Для ассимиляции русских детей даже в русских школах 60% предметов должны вестись на латышском языке (включая химию, физику, математику), остальные 40% пока, до 2018 года, можно вести на русском языке.
 
Кстати, историю и культуру России в необходимом для русского человека объеме никто давать не собирается, хватит с них знания и латышской культуры. С 2018 года все обучение должно перейти на латышский язык — как в детских садиках, так и в школе.
 
«Этого не может быть! — в один голос заявили датчане. — Как это так?»
 
Тогда я предложил им представить, что датские дети, проживающие в Шлезвиге, без согласия их родителей, принудительно будут обучаться в школе только на немецком языке. И опять ответ: этого не может быть, потому что не может быть никогда!
 
Не может быть  — в Шлезвиге, где на более чем миллион немцев приходится шестьдесят тысяч датчан. А в Латвии, где на 1100 тыс. латышей приходится шестьсот-семьсот тысяч русских — можно. 
 
Но, кажется, моя арифметика на датчан не подействовала.

 
...А теперь — пример необходимости знания мне, как специалисту, латышского языка. 
 
Ровно пятьдесят лет тому назад в Рижском политехе я защитил кандидатскую диссертацию по специальности динамика машин. И с тех пор моим языком общения стал язык математики, физики, механики, чертежей и графики.
 
И вот этим летом я готовил студента РПИ к сдаче экзамена по строительной механике, достаточно сложному ее разделу — статически неопределимые системы.
 
Поскольку сдавать экзамен он должен был на латышском языке, по методикам, также написанным на латышском, то я, не будучи оригиналом, многие задачи брал из его методик.
 
Однажды, сидя в машине, я готовился к очередному занятию. В это время подошел ко мне человек и достаточно настойчиво стал от меня что-то требовать по латышски. Ничего не понимая, я попросил говорить его по-русски, чтобы понять, чего он хочет.
 
На что он в еще более агрессивной форме, тыча в лежавшее на моих коленях пособие, произнес, насколько я понял, что я, мол, читаю латышскую книгу, а значит, прикидываюсь не знающим латышского.
 
Из размахивания руками я, к счастью, сообразил, что моя машина ему мешает работать, и отъехал от места стоянки.
 
Скажите, насколько же мне для выполнения моих функциональных обязанностей необходимо знание латышского языка, если из всего пособия мне нужны формулы, чертежи и уравнения?
 
Кстати, экзамен студент сдал с первого захода — это для оценки функциональной эффективности моей работы при полном незнании языка оригинала.
 
И вряд ли кто меня убедит, что если работа может быть выполнена без дополнительных затрат человеческого труда, ее все же нужно загрузить сизифовым трудом, чтобы это было приятно какому-то человеку, стремящемуся показать свою власть надо мною.
 
А для того чтобы принципы цивилизованного общества начали действовать и в Латвии, страна должна иметь, как мне кажется, длительную историю своего государственного развития, которую нельзя заменить, глядя на чужие исторические шишки.
 
Вернемся к той же Дании. Первое крещение короля Дании Харальда I (Синезубого) произошло в 960 году. И пошел опыт накопления государственного устройства общества со всеми его загибами и перегибами. При короле Христиане IV (XVII век) дворяне добились специального закона, запрещавшего всем сословиям (кроме дворянского) обращаться к королю с петициями без предварительного согласования с местными властями, т.е. с теми же дворянами. Правда, с 1660 года право подачи петиций получили и бюргеры.
 
Не правда ли, похоже на запрет подачи заявлений и петиций негражданам в государственные органы Латвии? Только в Дании это было в XVII веке, а наши националисты только сейчас до этого догадались.
 
В конце XIX века нередки были случаи предания суду оппозиционных депутатов за их речи в народных собраниях, за манифесты, обращенные к народу, и т.д. И здесь мы по времени запаздываем лет на двести...
 
Набив шишки в своей истории, датчане при разделении Шлезвига в 1920 г. между Германией и Данией обоим меньшинствам гарантировали культурные права — и проблем в межгосударственных отношениях нет до сих пор. Более того, существует межгосударственная экономическая зона ЕС «Южная Ютландия — Шлезвиг». Даже для облегчения прохождения немцев в органы власти к ним не применяются ограничения на выборах, действующие для датских партий.
 
...Глядя на обоих ребят из Дании, я понял, что даже их пунктуальность — это стиль жизни в Дании.
 
Удивителен исторический факт. После войны в 1658 году Дания была вынуждена отдать свою провинцию Сконе на юге Скандинавского полуострова. В 1660 году эта уступка была признана «вечной». И даже когда по результатам очередной войны появилась возможность вернуть эти земли датчанам, будучи верны своему слову, они этого не сделали.
 
Сравним это с ситуацией выплаты Петром I шведам за земли Лифляндии, где в договоре было указано, что эти земли «закрепляются за Россией на вечные времена». Причем договор был заключен, несмотря на победы Петра над Карлом, и сумма являлась значительной для русского бюджета, договор был составлен в 1721 году, а не в 1660-м, и платил Петр за земли, а не за тримду и сегодня живущих... но — честности и датской гордости у наших националистов нет и в помине.
 
Как ее не было и в 1918-м, когда страна получила независимость из рук незаконного правительства России.
 
И последний штрих разницы между Датским государством и Латвией.
 
Согласно данным Индекса восприятия коррупции за 2013 год, Дания является наименее коррумпированным государством в мире. Ну а какое место занимает в этой иерархии Латвия, особенно после продажи очередного банка, вы сами знаете...

 
Этого не может быть? Оказывается, может — если страна не имеет истории становления своей государственности и возникла благодаря цепи исторических случайностей, с шараханьем от одного хозяина к другому. 
 
Страна, коренная национальность которой утверждает себя в основном путем насилия над негражданами и присвоением различным объектам, зачастую чужим, звания «национальный»: театр, парк, банк, библиотека, музей и так далее...