Первый иностранный лауреат "Оскара": "«Разгром немецких войск под Москвой»" (док. фильм)

Не так давно мы с вами смотрели на Великую Отечественную войну глазами немецкого кинооператора. Сегодня будем смотреть фильм, снятый уже советскими военными журналистами.

Семьдесят лет назад пятнадцатая церемония вручения кинопремии «Оскар», проходившая 4 марта 1943 года в Лос-Анджелесе в концертном зале отеля «Амбассадор», началась с сенсации. Впервые награда американской киноакадемии вручалась зарубежной картине. В новой номинации за лучший полнометражный документальный фильм первой стала советская кинолента «Разгром немецких войск под Москвой». На латунной табличке бронзовой статуэтки значилось: «За героизм русского народа при защите Москвы и за работу над фильмом в условиях чрезвычайной опасности».

Годом раньше картина получила сталинскую премию первой степени, а на экраны она вышла 12 января 1942 года. Первым же зрителем, само собой, был Сталин, после внесения всех его поправок фильм был напечатан в количестве 800 копий и показан в день 24-й годовщины РККА, 23 февраля 42-го. 

• Известно, что в последний момент время парада 7 ноября было перенесено на два часа раньше, из-за чего не была вовремя налажена синхронная звукоаппаратура, и звук выступления главнокомандующего записан в итоге не был. Повторная съемка на Мавзолее исключалась, и тогда операторы Марк Трояновский и Иван Беляков предложили построить в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца фанерный макет трибуны Мавзолея, покрасить его под мрамор, а для того чтобы у Сталина во время речи шел пар изо рта, открыть все окна. Однако зал оказался излишне протоплен, пар изо рта не шел, и решили оставить все как есть. Эти кадры стали одной из самых известных киномистификаций XX века. Советы ее признали, в отличие от Штатов, до сих пор настаивающих на подлинности хроники высадки людей на Луну.
• Идея создать фильм о битве под Москвой принадлежала Сталину, он не единожды вспоминал съемки на параде и после него. В конце ноября 1941-го он вызвал из Средней Азии председателя Госкино Ивана Большакова и сообщил ему: «Мы собираемся нанести немцам удар огромной силы, думаю, что они его не выдержат и покатятся назад… Надо все это заснять на пленку и сделать хороший фильм». А затем потребовал лично докладывать ему о подготовке и ходе съемок.
• Большаков же в свою очередь определил ответственного, точнее даже сразу двух для надежности - режиссеров Леонида Варламова и Илью Копалина. "Это были суровые, но и радостные дни, - воспоминает последний. - Суровые, потому что мы создавали фильм в условиях прифронтового города. Подвальный этаж студии превратился в своеобразную квартиру, где мы жили, как в казарме... Но сознание того, что враг откатывается от Москвы, что рушится миф о непобедимости фашистских армий, придавало силы... В конце декабря 1941 года монтаж картины был закончен. В огромном холодном павильоне студии началось озвучание. Наступила самая ответственная волнующая запись: «Пятая симфония» Чайковского. Светлая русская мелодия, гневный протест, рыдающие аккорды. А на экране - сожжённые города, виселицы, трупы, и на всём пути отступления фашистов следы насилия и варварства. Мы слушали музыку, смотрели на экран и плакали. Плакали оркестранты, с трудом игравшие замёрзшими руками...".

• К началу советского контрнаступления фронтовые кинооператоры были направлены практически во все наступающие армии. Над фильмом работали в итоге 18 операторов: Иван Беляков, Георгий Бобров, Теодор Бунимович, Павел Касаткин, Роман Кармен, Анатолий Крылов, Алексей Лебедев, Борис Макасеев, Борис Небылицкий, Василий Соловьёв, Михаил Шнейдеров, Виктор Штатланд, Борис Шер, Александр Щекутьев, Александр Эльберт, Марк Троянский, Владимир Сущинский, Владимир Ешурин и Павел Павлов-Росляков. Последние четверо в тирах фильма указаны не были. «…Главная задача военного оператора - сделать кинорепортаж из земного ада, – писал некогда в письме погибший в 1945-м при съемках боев в немецком городе Бреслау оператор Владимир Сущинский. — Необходимо снять острые моменты боя и превратить их в произведение искусства». И через этот ад за все годы войны всего прошли 282 советских кинооператора.
• Операторы выезжали к месту съемки на прикрепленном за ними автомобиле, как правило, это была полуторка с фанерной будкой в кузове под романтическим названием «Коломбина», где шофер выполнял функции повара и завхоза одновременно. Будка была сконструирована в виде купе, где кроме спальных мест была печка, хранилась кинопленка, аппаратура, продовольствие и горючее. Ну а в условиях сильных, небывалых даже для наших широт, морозов 41-го, когда замерзали механизмы кинокамер, из-за снежных заносов кинохроникам приходилось совершать длительные переходы на лыжах и пешком с грузом аппаратуры на плечах. Несмотря ни на что тысячи метров отснятой кинопленки оперативно поступали с фронта. Причем операторы практически не смотрели отснятые материалы, стараясь их как можно оперативней отправить в "монтажку", сопровождая лишь пояснениями. В ответ на каждый материал приходила рецензия от московских редакторов. Нетрудно представить, как смеялись операторы Шнейдеров и Панов, снявшие знаменитые кадры с водружением Знамени Победы над рейхстагом, когда получили от рецензентов-редакторов следующее указание: «Брак — переснять!».
• Стоит отметить, что и по другую линию фронта войну снимали столь же интенсивно. В вермахте в каждой группе армии были организованы так называемые роты пропаганды, состоявшие из писателей, художников, журналистов и кинооператоров. Всего на Восточном фронте действовало около 17 таких рот. Иногда они повзводно придавались наступающим частям. Так, в декабре при дивизии СС «Мертвая голова» действовал взвод в составе восьми операторов и фотографов. Немецкие операторы были гораздо лучше технически оснащены, они имели на вооружении дорогие кинокамеры «Аррифлекс» с электроприводом, а ближе к концу войны так и вовсе цветную кинопленку. Однако стоит отметить, что в дни советского контрнаступления под Москвой с экранов гитлеровской Германии исчезли репортажи с Восточного фронта, а в печати появилось заявление министерства пропаганды о том, что в России, особенно под Москвой, стоят сильные морозы, которые препятствуют киносъемке.
• У советских же операторов основным оружием были менее солидные камеры «Аймо», у которых, впрочем, была одна конструктивная особенность, высоко ценимая на фронте. В бленду объектива 75 мм с навинченным светофильтром входило 40 грамм спирта из неприкосновенного запаса для протирки объективов.

• Вышедшая на экраны лента «Разгром немецких войск под Москвой» впервые столь масштабно и откровенно показала лицо германского нацизма. Обугленные трупы военнопленных, расстрелянных партизан, горящие дома, виселицы в Волоколамске, взорванный Новоиерусалимский монастырь; разоренный дом-музей Льва Толстого в Ясной Поляне, полусгоревший дом Чайковского в Клину. Режиссерам и операторам даже не приходилось вносить никаких пропагандистских приемчиков, достаточно было показать все как есть на самом деле. Стоит отметить, как следует из воспоминаний самих операторов, многое и для них самих тогда оказалось откровением, ведь многие из них, надо признать, до этого в 30-е, при съемках предвоенной кинохроники внесли немалую лепту в оболванивание советского населения, насаждая шапкозакидательские настроения. Но с осени 41-го во фронтовых кинорепортажах все явственнее ощущалось стремление дать подробную и честную информацию с фронта.
• За рубежом фильм вызвал эффект разорвавшийся бомбы и был показан в 28 странах. Только в США и Великобритании более 16 млн зрителей посмотрели фильм в 1,5 тыс. кинотеатров. В США «Разгром» был перемонтирован, переозвучен, сокращён на 10 минут и выпущен под названием “Moscow Strikes Back”, которое у нас обычно не вполне точно переводят как «Москва наносит ответный удар». В таком виде его и смотрели американские киноакадемики. Озвучивал картину американский актер Эдвард Робинсон, которого в последствии Американский институт киноискусства поместил на 24-е место в списке «100 величайших звёзд кино».
• Сталин, которому очень нравился фильм, часто пересматривал его сам и показывал при любом подходящем случае его иностранным гостям. После одного из просмотров генералиссимус заметил: «Один хороший фильм стоит нескольких дивизий»...