Гипернервное животное: как научиться справляться с паникой, слушать интуицию и использовать свой страх

Наш мозг работает эффективнее всего, когда нам что-то угрожает, — надо только научиться правильно считывать его сигналы. В экстренных случаях, для которых логическое мышление слишком медленное, безопаснее положиться на интуицию, уверен эксперт по насильственному поведению Гэвин де Беккер. В издательстве «Альпина Нон-фикшн» вышла его книга «Дар страха: Как распознавать опасность и правильно на нее реагировать».

«Боярыня Морозова», Василий Суриков (1887), фрагмент

Журнал T&P публикуют отрывок о том, почему нельзя бояться каждого незнакомца в лифте, как справляться с тревогой и каким образом паника убивает нас, а страх помогает выжить.

Известно множество причин, вызывающих в определенных ситуациях страх перед людьми. Вопрос в том, когда наступает такая ситуация. Слишком много людей всегда испытывают состояние настороженности, их интуиция неправильно информирует их о том, что действительно представляет опасность. Так не должно быть. Когда вы правильно воспринимаете точные сигналы интуиции и анализируете их, не отвергая (т.е. понимаете, что возможен как благоприятный, так и неблагоприятный исход), то вам не нужно все время быть настороже, ведь вы знаете, что правильно оцените сигнал, который заслуживает вашего внимания. Страх заслужит ваше доверие, когда вы перестанете бояться впустую. Когда вы принимаете сигнал выживания как существенную весть и быстро анализируете ситуацию, страх сразу исчезает. Таким образом, доверие к интуиции — это прямая противоположность жизни в страхе. На самом деле роль страха в вашей жизни уменьшается по мере того, как тело и дух привыкают к тихим «китайским колокольчикам», и вам больше не понадобятся клаксоны.

Настоящий страх — очень краткий сигнал, простой слуга интуиции. Но, несмотря на то что все признают разрушительность длительного, бессмысленного страха, миллионы предпочитают жить в нем. Наверное, эти люди забыли или никогда не знали о том, что страх не похож на печаль или радость и другие чувства, каждое из которых можно переживать долго. И страх — не то же самое, что состояние беспокойства. Настоящий страх — это сигнал выживания, который звучит только в присутствии опасности. Но ничем не мотивированный страх обрел над нами власть, какой он не имеет ни над одним созданием на земле. В своем «Отрицании смерти» (The Denial of Death) Эрнест Беккер объясняет, что «животные, для того чтобы выжить, должны быть защищены реакцией страха». Некоторые дарвинисты считают, что первые люди, которые испытывали больший страх, имели больше шансов выжить. Результатом, говорит Беккер, стало «появление человека, каким мы его знаем: это гипернервное животное, которое все время придумывает причины для волнения там, где их нет». Так быть не должно.

Я опять убедился в этом во время недавней поездки на Фиджи. Там во всей стране опасностей меньше, чем на некоторых перекрестках в Лос-Анджелесе. Это было на мирном и гостеприимном острове Вануа Леву. Однажды утром я отправился на пешую прогулку вдоль главной дороги. С обеих сторон вдоль нее рос низкий папоротник. Время от времени я слышал звук мотора грузовика, который заглушал легкий шелест океанских волн слева от меня. Возвращаясь на плантацию, где я жил, я на ходу закрыл глаза. Даже не задумываясь, я оставался с закрытыми глазами, потому что интуитивно чувствовал, что идти так прямо по середине дороги совершенно безопасно. Когда я проанализировал это странное ощущение, я пришел к выводу, что оно было совершенно точным: на острове не было опасных животных и полностью отсутствовала преступность; если бы я отклонился в сторону, то почувствовал бы под ногами высокий папоротник; звук мотора приближающейся машины я бы услышал заранее и успел бы открыть глаза. К моему удивлению, я прошел более полутора километров с закрытыми глазами, прежде чем мимо меня проехала машина. Я верил в то, что мои чувства и интуиция достаточно бдительны.

Когда речь идет о сигналах выживания, то к тому моменту, когда мы только пытаемся разобраться, что происходит, наш мозг уже успевает проделать всю работу. В сущности, мы достигаем финишной черты и ловко выигрываем гонку еще до выстрела стартового пистолета, если только слушаем без полемики.

«Если человек боится всех и всегда, то он не воспримет сигнал тогда, когда это действительно необходимо»

Вернемся к той прогулке с закрытыми глазами на Фиджи. А можно так пройти по большому американскому городу? Недавно я оказался в лифте с пожилой женщиной, которая спускалась в подземный гараж после работы. Между ее пальцев торчали ключи, которые она собиралась в случае необходимости использовать как оружие (что также было проявлением страха). Она испугалась, когда я вошел в лифт. Точно так же она, скорее всего, боится всех мужчин, с которыми сталкивается, когда считает себя уязвимой.

Я понимаю ее страх, и мне грустно оттого, что миллионы людей часто чувствуют его. Проблема, однако, заключается в том, что если человек боится всех и всегда, то он не воспримет сигнал тогда, когда это действительно необходимо. Мужчина, который зашел в лифт на другом этаже (и, следовательно, не преследует ее), не оказывает ей ненужное внимание, нажимает в лифте кнопку не того этажа, который ей нужен, нормально одет, спокоен, стоит на достаточном расстоянии, не нанесет ей вреда, не подав какой-нибудь сигнал. Бояться его — пустая трата эмоций. Не придумывайте себе лишние страхи.

Я настоятельно рекомендую быть осторожными и принимать меры предосторожности, но многие уверены — и нас даже учат этому, — что для того, чтобы оставаться в безопасности, мы должны все время проявлять максимальную бдительность. В действительности это, как правило, снижает вероятность правильного восприятия опасности и, таким образом, снижает безопасность. Тревожно оглядываться по сторонам и думать, что «кто-нибудь может выпрыгнуть из-за этого забора», «наверное, кто-то спрятался в той машине», — значит подменять восприятие фактически происходящего образами того, что могло бы произойти. Мы более восприимчивы к любому сигналу, когда не фокусируемся на ожидании конкретного сигнала.

Вы, наверное, думаете, что когда небольшое животное беспорядочно мечется по полю, оно чем-то напугано, даже если нет никакой опасности. На самом деле, этот бег с прыжками из стороны в сторону — мера предосторожности, а не реакция на сигнал страха. Меры предосторожности конструктивны, а постоянное пребывание в состоянии страха — деструктивно. Оно может привести к панике, а паника сама по себе обычно более опасна, чем результат, которого мы с ужасом ожидаем. Альпинисты и любители плавания в океане на длинные дистанции скажут вам, что убивают не горы или вода — убивает паника.

Мег — женщина, которая каждый день работает с душевнобольными, склонными к насилию. Она редко чувствует страх во время работы. Но она сказала мне, что панически боится каждый вечер, когда идет от своей машины до квартиры. Когда я высказываю парадоксальное на ее взгляд предположение, что безопаснее будет расслабиться, пока она идет к квартире, Мег фыркает: «Это смешно. Если я расслаблюсь, меня, наверное, убьют». Она настаивает, что в любую секунду должна быть готова встретить опасность. Возможные события, объясняю я ей, — это плод воображения. Безопасность только повышается, если адекватно оценивать происходящее вокруг — то, что происходит, а не то, что может произойти.

Но Мег упорствует: нет, ее ежевечерний страх спасет ей жизнь. Хотя она решительно защищает «ценность» своего ужаса, я знаю, что она хочет от него освободиться. […]

Я объясняю ей, что если она каждый вечер боится до смерти, намеренно фокусируется на том, что может случиться, то пропустит сигнал, который поступит в случае, который действительно потребует ее внимания. В принципе, когда есть ощущение страха, мы оглядываемся, стараемся понять, что происходит. Если мы ищем какую-то конкретную ожидаемую опасность, то, скорее всего, не заметим неожиданную опасность. Я призываю ее расслабиться и внимательно наблюдать за тем, что творится вокруг, вместо того, чтобы фокусироваться на воображаемом.

Я знаю, что Мег нервничает и что это какой-то сигнал, но в данном случае это не сигнал об опасности. Я спрашиваю ее о том, с какими опасностями она сталкивается, каждый вечер, идя от машины домой. […]

Взволнованная Мег говорит, что не понимает вопрос и не хочет больше его обсуждать, но она обдумает его за ночь. Когда она звонит мне завтра в середине дня, она не только понимает мой вопрос о том, как она общается сама с собой, но знает ответ. Она согласна с тем, что ее интуиция действительно подсказывает ей что-то, и это что-то не неизбежная опасность. Интуиция подсказывает, что Мег не хочет оставаться в Лос-Анджелесе и на своей работе. Вечерняя прогулка от машины до квартиры — то пространство, где ее внутренний голос может звучать максимально громко.

«Аленушка», Виктор Васнецов (1881) фрагмент

***

Каждый день я по работе сталкиваюсь с людьми, которые испуганы, нервничают или просто волнуются. Моя первейшая обязанность — разобраться, что с ними происходит. Если причина их страха реальна, то мне нужно найти и собрать необходимую информацию, которая, возможно, будет иметь значение для обеспечения их безопасности.

Существует два важных правила относительно страха. Если вы их примете, то сможете лучше использовать страх, уменьшить частоту его появления и в буквальном смысле трансформировать ваш жизненный опыт. Я знаю, что требую от вас слишком много, но «не бойтесь» обдумать их непредвзято.

Правило 1. Сам факт того, что вы чего-то боитесь, является доказательством того, что этого не случилось

Страх мобилизует мощные ресурсы, которые выдают нам прогноз того, что может произойти. Это именно то событие, которого мы боимся, которое может произойти, но не происходит в данный момент. Проиллюстрировать это можно на до смешного простом примере: когда вы стоите недалеко от края высокой скалы, вы можете бояться подойти слишком близко к нему. Если вы стоите на самом краю, то больше не боитесь подойти слишком близко. Теперь вы боитесь упасть. […]

Панику — величайшего врага выживания, можно представить как неуправляемый калейдоскоп страхов. С ней можно справиться, если придерживаться второго правила.

Правило 2. На самом деле вы боитесь не того, о чем думаете, а чего-то другого, связанного с этим страхом

Вспомните что-нибудь, перед чем вы испытывали сильный страх, и разберитесь в возможных ситуациях и последствиях. Настоящий страх проявляется либо в присутствии опасности, либо связан с болью или смертью. Когда мы получаем сигнал страха, наша интуиция уже установила и проверила много контактов. Чтобы среагировать правильно, запомните все связи и следуйте за ними к их важнейшему пункту назначения, если они ведут туда. Когда вы сосредотачиваетесь только на одной связи, допустим, на страхе перед человеком, который идет в вашу сторону по темной улице, вместо того, чтобы испытывать страх перед тем, что кто-то изобьет или ограбит вас на темной улице, то этот страх бесполезен. Он бесполезен именно из-за того, что к нам приближаются многие, но мало кто из них может нанести нам ущерб.

Исследования показали, что в иерархии страхов страх смерти находится очень близко к страху перед публичным выступлением. Почему же человек ощущает сильный, прямо-таки животный страх перед публичным выступлением, которое, казалось бы, не имеет никакого отношения к смерти? Как раз из-за того, что между ними можно установить связь. Те, кто боятся выступать перед публикой, на самом деле боятся потери собственной идентичности из-за неудачного выступления, а это, в свою очередь, коренится в свойственной человеку потребности выживать. Для социальных животных, от муравьев до антилоп, собственная идентичность является пропуском в общность себе подобных, что, в свою очередь, является ключом к выживанию. Если детеныш теряет идентичность как дитя своих родителей, то возможным результатом этого будет их отказ от него. Для ребенка это равносильно смерти. Для взрослого, потерявшего идентичность члена племени, общины или культуры, вероятным исходом будет изгнание и смерть.

Поэтому страх выйти на трибуну и обратиться к пяти сотням человек на ежегодной конференции профессионалов в вашей области знаний — это не просто боязнь опозориться. Это боязнь показаться некомпетентным, что связано со страхом потерять работу, дом, семью, возможность приносить пользу обществу. Это связано со страхом потерять смысл существования или, если коротко, потерять свою идентичность и свою жизнь. Облегчить этот страх можно, если установить связь немотивированного страха с предполагаемым ужасным исходом. Прежде чем связать публичное выступление со смертью, нам предстоит длинное и невероятное путешествие.

Примените два этих правила к страху перед тем, что в вашу гостиную может ворваться грабитель. Во-первых, само наличие страха можно интерпретировать как хорошую новость, потому что оно подтверждает — внушающего ужас результата на данный момент не было. В жизни полно опасностей, которые настигают нас без предупреждения, поэтому мы можем только сказать: «Благодарю тебя, Господи, за сигнал, в соответствии с которым я могу действовать». Однако намного чаще мы предпочитаем сначала этот сигнал не воспринимать, пытаясь понять, сможем ли как-то обойтись.

Помните, страх говорит вам: что-то может произойти. Если это действительно происходит, мы перестаем бояться и начинаем реагировать, справляться с бедой или капитулировать или же мы начинаем бояться следующего исхода, который, как мы предсказали, может наступить. Если грабитель вломился в нашу гостиную, мы больше не боимся этого, мы боимся уже того, что может произойти дальше. Чего бы мы ни страшились, речь идет о том, что еще не произошло.

© «Неравный брак», Василий Пукирев (1862), фрагмент

***

Давайте в наших исследованиях феномена страха спустимся на ступеньку ниже: в 1960-х гг. было проведено исследование с целью выявить слово, которое оказывает на человека самое сильное психологическое воздействие. Исследователи тестировали реакцию на слова «паук», «змея», «смерть», «изнасилование», «инцест», «убийство». Самую сильную реакцию вызвало слово «акула». Но почему акулы, с которыми человеческие существа сталкиваются так редко, вызывают в нас такой страх?

Причина в кажущейся случайности их нападения. Мы боимся, потому что акула нападает без предупреждения, потому что огромное создание может появиться бесшумно и бесстрастно «отделить душу от тела». Для акулы мы — никто, не более, чем мясо, а для человеческого существа потеря идентичности сама по себе равносильна смерти. Жан-Мишель Кусто в своей книге «Большая белая акула» (Great White Shark) называет акулу «самым страшным животным на Земле», хотя, конечно, есть животное намного более опасное.

Ученые восхищаются приспособленностью большой белой акулы к предопределенному ей природой образу жизни, ее скоростью, жестокой силой, остротой ощущений и решительностью. Но человек — это хищник, который обладает намного более впечатляющими способностями. Акуле не присущи сообразительность, хитрость, лукавство, ловкость, лицемерие. У акулы нет нашей звериной жестокости, потому что человек может творить такие мерзости по отношению к другому человеку, о которых акула не может даже помыслить. Это знание сидит у нас глубоко в подсознании, поэтому непроизвольный страх перед другим человеком выглядит вполне естественно.

Так же как и в случае с акулой, наибольшие опасения мы испытываем перед непредсказуемостью и случайностью проявления человеческой жестокости и насилия. Но вы уже знаете, что они редко проявляются случайно и без предупреждения. По общему мнению, опасность, исходящая от человека, — более сложное явление по сравнению с опасностью, какую представляет собой акула. Ведь все, что вам нужно знать о том, как уберечься от акул, сводится к четырем словам: не купайтесь в океане. Все, что вам нужно знать о том, как спастись от людей, находится внутри вас. Эти знания подкрепляются вашим жизненным опытом (и, я надеюсь, они теперь лучше организованы благодаря этой книге).

Мы можем время от времени заглядывать в кинотеатр и там баловаться придуманными страхами перед невероятными опасностями. Страх перед реальными людьми, который может оказаться благом, мы зачастую игнорируем. Но поскольку мы каждый день сталкиваемся с самым опасным животным на Земле, понимание принципа страха может существенно улучшить нашу жизнь.

Люди используют слово «страх» достаточно бессистемно. Чтобы понять, как он соотносится с паникой, волнением и тревогой, вспомните о подавляющем страхе. Описывая свое пребывание в страшной ситуации, люди говорят: «Я окаменел». Но, если отбросить ситуации, когда замереть на месте — это часть стратегии, то надо подчеркнуть, что настоящий страх не парализует. Он придает энергию. Родни Фокс узнал об этом, когда столкнулся с источником самого сильного страха: «Я вдруг почувствовал, что двигаюсь в воде быстрее, чем когда бы то ни было раньше. Затем я понял, что меня тянет вниз акула, схватившая меня за грудь». Мощный хищник тянул его под воду, но под действием еще более мощной силы Родни ощупывал голову и морду акулы, ища ее глаза. Он нажал большими пальцами на единственные мягкие точки, которые нашел. Акула сразу отпустила его, но Родни крепко держался за нее, чтобы не дать ей возможности атаковать снова. После показавшегося вечностью погружения в бездну, он отшвырнул акулу и устремился к поверхности сквозь красное облако, расплывающееся в толще воды.

Страх закачивал кровь в руки и ноги Родни и заставлял его делать то, что он никогда бы не сделал сам. Он никогда бы не решился сражаться с большой белой акулой, но поскольку страх не позволил ему задуматься, он выжил.

Родни, который как безумный сражался с акулой, и Келли, не дыша пробиравшуюся к выходу из квартиры, подпитывала энергия из одного и того же источника: настоящего страха. Воспользуйтесь моментом, чтобы понять, как сильно он отличается от волнения, тревоги и паники. Самое сильное волнение не заставит вас сражаться с акулой или бесшумно убегать от потенциального убийцы.

«Бурлаки на Волге», Илья Репин (1873), фрагмент

***

Недавно меня попросили выступить перед группой сотрудников одной корпорации с лекцией на тему безопасности, но, как это часто бывает, лекция превратилась в дискуссию о страхе. Прежде чем я начал, несколько человек сказали мне: «Поговорите, пожалуйста, с Селией, она с нетерпением ждет эту встречу уже несколько недель». Оказалось, что Селия очень хочет рассказать мне о том, что за ней следят. Ее коллеги уже много чего слышали на эту тему. Когда человек приходит ко мне из страха (перед незнакомцем, коллегой, супругом, фанатом), то я, в первую очередь, всегда пытаюсь определить, действительно ли он испытывает страх, а не волнение или фобию. Это довольно просто сделать, потому что, как я указывал выше, настоящий страх появляется в присутствии опасности и всегда связан с болью или смертью.

Чтобы понять, действительно ли Селия реагирует на сигнал страха (который не является добровольным) или волнуется (что происходит добровольно), я спросил ее, боится ли она, что за ней следят, в данный момент, прямо в комнате, в которой мы сидим.

Она засмеялась. «Нет, конечно, нет. Я боюсь этого, когда иду одна поздно вечером от офиса до машины. Я ставлю машину на большой запирающейся парковке, и моя машина остается там последней, потому что я работаю допоздна. Парковка тогда уже пуста, и на ней стоит мертвая тишина». Она не назвала ни одного признака настоящей опасности, следовательно, ее ужас представлял собой не сигнал страха, а волнение, которое позволяют себе только человеческие существа.

Чтобы заставить Селию рассказать о страхе, я попросил ее пояснить, что именно пугает ее, когда она говорит, что за ней следят. «Меня пугает не то, что за мной следят. Я боюсь, что меня схватят. Я боюсь, что кто-нибудь схватит меня сзади и затащит в машину. Со мной можно сделать все, что угодно, потому что я прихожу на стоянку последней». Она несколько раз «запускала» сателлит насчет работы допоздна.

«Паника сама по себе обычно более опасна, чем результат, которого мы с ужасом ожидаем»

Волноваться или нет, каждый решает сам, поэтому люди волнуются, если им это в каком-то смысле на пользу. Волнение из-за выступлений на публике послужит в качестве оправдания для отказа от подобных мероприятий или для оправдания неудачи («потому что мне было так страшно»). Но каким образом волнение Селии могло ей помочь? Люди всегда расскажут, в чем действительно заключается проблема, и Селия уже это сделала.

Я спросил, почему она не может уходить с работы раньше. Ее ответ был таким: «Если бы я так поступала, все подумали бы, что я ленивая». Таким образом, Селия переживала насчет потери своей идентичности сотрудницы, которая всегда работает допоздна и уходит последней. Ее частые рассказы об опасности и страхе гарантировали быстрый перевод любого разговора на тему ее работы допоздна. Вот таким образом волнение сослужило ей службу.

Мудрые слова Франклина Делано Рузвельта: «Единственная вещь, которую мы должны бояться, — это сам страх» — можно немного перефразировать: «Нечего бояться до тех пор, пока вы не почувствуете страх». У волнения, настороженности, тревоги, озабоченности есть цель, и они все же не страх. Поэтому каждый раз, когда нет оснований связывать ужасный исход, которого вы опасаетесь, с болью или смертью и вы не получили сигнал об угрозе, не следует путать свои переживания со страхом. Наверное, это какая-то проблема, которую надо попробовать понять и решить, но волнение в этом плохой помощник. Скорее, оно будет отвлекать вас от поиска решения.

Известный синоним глагола «беспокоиться» — «изводить себя», т.е. буквально «сводить себя на нет», «изничтожать». Чтобы не позволять беспокойству играть важную роль в нашей жизни, мы должны понять, что это такое на самом деле.

Беспокойство — это страх, который мы создаем сами. Оно не аутентично. Если вы решили беспокоиться о чем-то, беспокойтесь, но знайте, что это ваш собственный выбор. Чаще всего мы беспокоимся, потому что это дает нам некую вторичную компенсацию. Тут существует много вариантов, ниже мы приведем несколько самых популярных:

Беспокойство — это способ избегать перемен; когда мы беспокоимся, мы ничего не делаем, чтобы решить проблему.

Беспокойство — это способ избежать признания собственного бессилия в каком-то деле, потому что оно создает иллюзию того, что мы что-то делаем. (Молитва также создает впечатление, будто мы что-то делаем, и даже самые убежденные агностики согласятся с тем, что молитва более продуктивнапо сравнению с беспокойством.)

Беспокойство — это навязчивый способ поддерживать связь с другими людьми, суть которого состоит в идее, будто беспокоиться о ком-то — значит любить. Обратная сторона этого утверждения — если не беспокоишься, значит, не любишь. Но многие люди расскажут вам, что беспокойство о них — плохая замена любви или влюбленности.

Беспокойство — это защита от разочарований в будущем. Например, написав важный тест, студент может беспокоиться о том, не провалил ли он его. Если он может почувствовать опыт провала сейчас, отрепетировать его, так сказать, с помощью беспокойства по этому поводу, то перенесет сам провал (если он произойдет) легче. Но тут мы наблюдаем интересный выбор: поскольку в данный момент студент все равно не может ничего поделать, как будет лучше: провести два дня в беспокойстве и затем узнать, что тест он провалил, или провести два дня, не беспокоясь, и узнать о проваленном тесте? И главное: хочет ли студент узнать, что тест сдан успешно, а он провел два дня, беспокоясь без всякой причины?

Дэниел Гоулман в своей книге «Эмоциональный интеллект» приходит к выводу, что беспокойство — это своего рода «магический амулет», который, по мнению некоторых, отводит опасность. Эти люди считают, что беспокойство о чем-либоне даст этому случиться. Гоулман правильно отмечает, что вероятность большей части того, о чем эти люди беспокоятся, заведомо низка, потому что мы склонны предпринимать какие-то действия только в отношении событий, которые, по нашему мнению, могут произойти. Это значит, что очень часто сам факт нашего беспокойства о чем-либо является индикатором того, что это событие не произойдет!

«Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», Илья Репин (1885), фрагмент

***

Отношения между настоящим страхом и беспокойством аналогичны отношениям между болью и страданием. Боль и страх необходимы и являются важнейшими компонентами жизни человека. Страдание и беспокойство разрушительны и бесполезны. (Вспомните — великие гуманитарии работали для того, чтобы прекратить страдания, но не боль.)

Я десятки лет наблюдал за проявлениями беспокойства во всех его видах и пришел к выводу о том, что оно вредит больше, чем помогает. Оно не дает четко мыслить, приводит к пустой трате времени и укорачивает жизнь. Когда вы беспокоитесь о чем-либо, задайте себе вопрос: «Как это может мне помочь?» — и, скорее всего, вы поймете, что цена беспокойства намного больше цены перемен. Есть три цели, к которым надо стремиться, чтобы меньше зависеть от страха, но принимать его дар. Достигнуть их нелегко, но попытаться стоит:

1. Когда вы чувствуете страх, то слушайте.

2. Когда вы не чувствуете страх, то не создавайте его.

3. Если вы чувствуете, что сами придумываете причину для беспокойства, подумайте, зачем вы это делаете.