Исчезают ли цивилизации?

Популяризация идеи о том, что апокалипсис настиг народ Майя и жителей острова Пасхи — это результат хорошей работы телевидения и плохой работы археологов.

Принято считать, что причина исчезновения цивилизации майя — неминуемое изменение климата. Периоды крайней засухи уничтожили урожай, что привело к гибели тысяч людей в перенаселенных городах. «Майя ничего не могли изменить. В конце концов запасы еды и воды иссякли и народ исчез», — писал Ричардсон Гилл в 2007 году. Джунгли поглотили города, дворцы и пирамиды, которые лишь в 19 веке были обнаружены бесстрашными исследователями.

Есть похожая история. Так, нам известно, что жители небольшого и изолированного острова Пасхи вырубили все пальмовые деревья для создания сельскохозяйственных угодий, чтобы обеспечить продовольствием быстрорастущее население. Они не понимали, что это приведет к стремительной эрозии почвы, уменьшив урожай. Вместо того чтобы строить лодки, островитяне использовали большое количество древесины для транспортировки статуй моаи, чем фактически лишили себя даров моря и возможности покинуть остров. Европейцы, прибывшие на остров в 18 веке, недоумевали, каким образом эти первобытные люди смогли развить цивилизацию, способную создать такие величественные каменные головы.

Подобные истории весьма популярны, им посвящен не один документальный фильм с мрачным названием: «Кто убил Майя?» на телеканале History или мини-сериал BBC «Апокалипсис древних цивилизаций». Но больше всех рассуждать на эту тему любят авторы книг об окружающей среде и рациональном использовании ресурсов. Бестселлер Джареда Даймонда «Коллапс. Почему одни общества приходят к процветанию, а другие — к гибели» — одна из многих книг, повествующая о вымерших цивилизациях. Существует множество подобных историй: об индейцах пуэбло, живших на юго-западе США, о Харрапской цивилизации в долине реки Инд, о Древней Месопотамии. Некоторые считают основной причиной краха древних цивилизаций изменение климата, а другие, как и Джаред Даймонд — вырубку леса и загрязнение окружающей среды.

Истории об исчезновении цивилизаций часто преподносят как поучительные рассказы для всего человечества. Все для того, чтобы припугнуть нас и направить общество на правильный путь. Не случайно акцент в таких историях сделан на изменении климата, антропогенном воздействии на окружающую среду и перенаселении. Именно эти три фактора являются основными проблемами современного общества. Истории о гибели народов основаны на реальных событиях, поэтому они и оказывают на нас сильное влияние. Ежедневно СМИ показывают нам картины реальных и вымышленных бедствий: землетрясений, голода, болезней, цунами и прочих. Постепенно эти события обрастают новыми фактами и вымыслами в непрерывном процессе переосмысления и преемственности. Когда, скажем, мы думаем об апокалипсисе, на ум приходит готовый набор идей и образов.

Но насколько правдивы эти истории? Действительно ли майя и жители острова Пасхи исчезли именно по указанным причинам? По мнению многих археологов, причины вымирания народов не так просты, и при пристальном изучении теории, предлагающие слишком уж убедительные выводы, становятся менее убедительным. Так, выдающийся археолог Мортимер Уилер, автор книги «Древний Индостан. Раннеиндийская цивилизация», скептически отметил: «Падение цивилизации, как и ее подъем, представляет собой очень сложный процесс, который чрезмерным упрощением может быть только искажен. Можно считать аксиомой то, что для краха недостаточно одной-единственной причины».

Как любой жаргонизм, слово «коллапс» употребляется в разных значениях в зависимости от сферы науки, поэтому его можно истолковать неверно или вырвать из контекста. Многие ученые разделяют взгляды археолога Колина Ренфрю и антрополога Джозефа Тейнтера — оба занимались в том числе и изучением древних обществ. Так, они считают, что коллапс был результатом внезапных политических изменений и упрощения сложного социального устройства, которое оказало опосредованное влияние на все общество. Это хорошо прослеживается в материальной культуре. И если считать «сложное социальное устройство» неким набором элементов, или другими словами говорить о количестве уровней социальной иерархии, то представить коллапс не составит труда.

Археолог Гленн Шварц в одной из своих книг составил список условий, которые могут указывать археологам на коллапс: распад крупного государства, частичное или полное разрушение городских центров с утратой управления, упадок местных экономических систем и крах идеологии. Некоторых ученые, не имеющие опыта археологических исследований, видят коллапс как экологическую катастрофу, за которой следуют гибель людей и, соответственно, культурные, политические и социальные изменения. Археологи также учитывают значительное сокращение численности населения, но не считают его одной из основных характеристик коллапса.

Рассмотрим для примера Микенскую цивилизацию доисторической Греции бронзового века. К 1400 году до н.э сформировалось несколько городов-государств, в центре которых располагался дворец. В каждом дворце того периода был построен мегарон — простой храм с очагом, окруженным колоннами. Стены зала обычно украшали фресками. Ученые связывают становление единоличной власти с появлением явного архитектурного стиля, ставшего отличительной частью идеологии. Подтверждение этой гипотезы можно найти и на глиняных табличках с линейным письмом Б (позднейшая форма критского письма для записи текстов на древнегреческом языке в эпоху микенской культуры — прим. Newочём). В некоторых дворцах на таких табличках вели учет товаров и материалов. На них же можно найти идеограмму «ванакт», обозначающую человека, который назначал людей на должности, принимал участие в церемониях и владел большей частью земли.

В 13 веке до н.э. в течении нескольких десятилетий были захвачены и разрушены основные города Микенской цивилизации: Микены, Тиринф, Пилос и другие. Некоторые были отстроены вновь, что видно на примере дворца в Тиринфе, где новый тронный зал возведен на остатках прежнего мегарона, но выполнен в совершенно другом архитектурном стиле, без очага и четырех колон. Линейное письмо Б оказалось забыто. Дворец в Пилосе, некогда бывший центром крупного царства Месиния, был заброшен. В целом, в Греции микенского периода больших городов почти не было (кроме тех регионов, где дворцы не играли роль центров). Больше не строились огромные гробницы микенских царей — толосы, в упадок пришло и возведение крепостных сооружений, мостов, портов, дренажных сооружений. Все, что произошло с Микенской цивилизацией в 13 веке до н.э. можно с уверенностью назвать коллапсом.

Но преемственность никуда не делась. Микенская керамика прожила еще полтора века до появления новых стилей. Религия тоже выдержала испытание: многим богам позднего бронзового века, например Зевсу и Посейдону, поклонялись очень долгое время. Весьма вероятно, что сокращение количества крупных городов является следствием конфликтов и нестабильности конца 14 века до н.э. (последствия которых были ощутимы и через 2000 лет). Численность сельских поселений, по всей видимости, сокращалась из-за миграции населения в крупные города. Сегодня отследить эти перемещения почти невозможно, считают археологи. Ясно одно: греки позднего бронзового века не исчезли внезапно, хотя сокращение численности населения, скорее всего, имело место.

Примечательно, что этот «дворцовый» принцип прекратил свое существование, а его символизм был намеренно отвергнут. Микенцы могли сохранить и линейное письмо Б, и мегароны, но не стали этого делать. На смену «ванакту» пришел «басилевс» (у этого слова в то время не было соответствующих оттенков значения). Правившие после 13 века до н.э. хотели изменить сложившийся порядок, но, возможно, им не хватило власти. Но упадок для разных слоев населения ощущался более или менее остро. Для рядовых земледельцев изменения были совсем незначительными: больше не проводились пиры за счет дворца, сократилось строительство, а вскоре отменили поставки провизии ко двору правителя.

Некоторые ученые стремятся объяснить падение Микенской цивилизации природными катастрофами в совокупности с перенаселением. Но подтверждения этой теории весьма неоднозначны. Нет, например, никаких доказательств того, что Греция когда-либо была перенаселена настолько, что возникла нехватка ресурсов — такого точно не могло произойти в период позднего бронзового века. Палеоклиматология располагает очень малым количеством данных о климатических изменениях того времени, которые, возможно, подсказали бы причину масштабной дестабилизации. И даже эти данные собраны не на территории Греции, а на побережье Адриатического моря и в Израиле. На территории Греции есть только два первоисточника: озеро Вулкария в центральной части страны и восточное побережье Эгейского моря.

Учитывая, что погодные условия на территории Греции весьма разнообразны, несколько преждевременно считать климатические изменения причиной коллапса. Сегодня в Греции проводится много исследований и раскопок. Но даже если мы обнаружим что-то, что укажет на изменения климата в то время, как связать эту находку с коллапсом? И хотя некоторые ученые бездоказательно указывали на «неустанную эксплуатацию почв и ... чрезмерную вырубку древесины», археологи не видят никаких свидетельств сельскохозяйственных проблем или перебоев с поставками продовольствия. В восточной части полуострова Пелопоннес, где подобные проблемы могли ощущаться сильнее всего, наблюдается расширение городов Арголиды и Тиринфа. Это указывает на то, что нехватки продовольствия не было.

Также нужно подумать, чему конкретно мы предрекаем крах, употребляя слово «коллапс»? Принято полагать, что происходит именно крах цивилизации, но это не совсем правильно. Правильнее будет сказать, что рушится государство. Государство является независимой территориальной единицей, когда как цивилизация — более размытый термин, который относится, скорее, к набору традиций. Многие историки, в том числе и Арнольд Тойнби, автор 12-томного труда «Постижение истории» (1934–1961), пытались раскрыть содержание понятия «цивилизация», но устоявшегося определения так и нет. Тем не менее после краха Микенской цивилизации культурное и материальное наследие сохранилось, поэтому утверждать, что цивилизация перестала существовать, неверно. То же справедливо и для египетской, греческой и римской цивилизаций — они не исчезли, а приобрели другую форму по мере изменения внешних условий и ценностей. Можно было бы отождествить каждую цивилизацию с набором определенных образов: пирамидами, храмами и амфитеатрами, но это скорее отражает наши собственные интересы.

То же произошло и с майя, и с жителями острова Пасхи — в обоих случаях понятия «цивилизация» и «государство» не различались. Майя населяли огромную территорию с разными климатическими условиями: от полуострова Юкатан до низин южных рек и горных районов. Их цивилизация была довольно древней и смогла выстроить целую сеть городов. Земля майя была поделена на 60-70 независимых государств, где небольшие государства часто попадали под влияние крупных. Очевидно, что это был более масштабный и сложный мир, чем Греция позднего бронзового века.

В случае с майя нам следует говорить о последовательном разрушении одного государства за другим в так называемый классический период 750–1050 годов, а не о стремительном единовременном коллапсе. Однако стоить признать: не все государства майя исчезли. Опять же можно заметить и изменение материальной культуры — так, намеренно был отвергнут культ божественного происхождения правителя. Специалисты по культуре майя Джеймс Аймерс и Джилс Янноне считают, что коллапс следует рассматривать как один из этапов развития культуры, который происходил в государствах в свое время.

Иногда причина коллапса довольно ясна, как это было с городом Канкуэн на территории современной Гватемалы. В начале 9 века там прошла ожесточенная битва, к которой защитники города оказались почти не готовы — частокол из дерева и камня был не закончен. На месте раскопок было найдено множество наконечников стрел, а на человеческих останках — признаки ударов от копья и топора. Местные проиграли битву, и правящая элита была убита, а тела сброшены в дворцовый пруд вместе со всеми регалиями. Правителя Каан Маакса и (предположительно) его жену похоронили в неглубоких могилах поблизости. Величественные здания и памятники города были частично или полностью разрушены, и город опустел.

Эта история рассказывает нам о стремительном крахе одного из государств майя и падении власти правящей элиты. Произошедшее несомненно ужаснуло и шокировало побежденных. Они оказались во власти захватчиков, о которых нам ничего не известно. Антрополог Дэвид Фрейдел из университета Вашингтона в Сент-Луисе считает, что «возможно это было восстание знати или челяди или атака извне… Мы не знаем». Можно только догадываться о причинах произошедшего.

Разумеется, народ майя не исчез, хотя некоторые города оказались заброшены, население сократилось, а традиционный уклад жизни ушел в прошлое. Власть могущественных святых правителей, k’uhul ajaw, была свергнута. Даже в 16 веке, когда испанцы прибыли на материк, общество майя нельзя было назвать примитивным. Города и торговля процветали, знания накапливались в книгах. Появились новые города, а старые — Чичен-Ицу, Майяпану, Уксмаль — восстановили. Соперничество влиятельных семей продолжалось. Иногда элита покидала города, а иногда уходили и все жители. На то выделяют несколько причин: соперничество знати, политические интриги, голод или чума. Из исторических записей известно, что в 1441 году в Майяпане правящая династия Кокомов была свергнута представителями клана Шиу, после чего город пустовал 20 лет. Есть также сведения о непрекращающихся на протяжении двух столетий общественных волнениях. Возможно, в Канкуэне и других городах классической эпохи были аналогичные проблемы, которые привели к краху.

Почти девять столетий спустя после резни в Канкуэне, в 1697 году, армия испанцев уничтожила последнее королевство майя — королевство народа Ица, расположенное на острове посреди озера. Испанцы, будучи христианами, уничтожили всех языческих идолов, которых удалось найти, но сохранили жизнь правителю и его семье. Он был схвачен и крещен под именем Хосе Пабло, в дальнейшем Хосе выучил испанский и поселился в колониальном городе Сантьяго-де-Гватемала. Испанцы-христиане фактически уничтожили древнюю культуру майя: были сожжены тысячи книг (сегодня осталось только 4), детей отбирали у семей и насильно перевоспитывали. Но и по сей день миллионы потомков майя живут в Центральной Америке.

Идея о полном крахе цивилизации майя неверна и порождает неправильные выводы об исчезновении майя или их культуры. Учитывая многочисленные встряски: на смену классическому периоду пришел упадок, а затем настал постклассический период, изменения не кажутся парадоксальными, особенно если сравнить их с изменениями любого пятивекового периода в Европе. Народ майя продолжал меняться с приходом испанцев и в колониальный, и в постколониальный периоды, и изменения продолжаются. Если мы больше интересуемся майя классического периода, чем их культурой в какой-либо другой период, то это наш личный выбор.

Острову Пасхи посвящено множество рассказов об исчезновении культуры. Сегодня это скорее история об экологической катастрофе и предупреждение об опасностях, порождаемых потребительским отношением к природе. Экологическая катастрофа привела к стремительному сокращению населения, что повлекло за собой политический и культурный коллапс. Исчезла возможность перемещать статуи моаи, столь важные для островитян, и их оставляли незавершенными в карьере Рано Рараку или на склонах. Возникла новая религия — культ птицелюдей. Тысячи людей погибли. Оставшиеся в живых представляли собой обедневшее и невежественное общество, численностью 2 000 человек, влачившее убогое существование на развалинах некогда великой цивилизации.

Свидетельства, дошедшие до наших дней, очень субъективны. Первые посетители острова имели противоречивые мнения и составляли путанные отчеты о том, что было обнаружено. Голландский исследователь Якоб Роггевен в 1722 году сообщал, что «они принесли большое количество сахарного тростника, птиц, ямса и бананов», а также крупную рыбу, крабов, моллюсков, крыс и много пресной воды. Роггевен посчитал землю очень плодородной из-за вулканического происхождения острова. Другие сведения были менее позитивные, но жизнь на острове не могла оставаться неизменной от года к году и путешественники попадали на благоприятные или неблагоприятные периоды.

Островитяне разработали эффективную систему ведения сельского хозяйства и жизнеобеспечения. Они строили ограждения для садов, называемые манавай, оберегая растения от ветра и повышенной влажности, и использовали метод, называемый каменным мульчированием, когда камнями и галькой покрывали почву для предотвращения эрозии и повышения температуры. Археологи обнаружили несколько садов расположенных как вблизи побережья, так и на возвышенности. Еще одно рациональное решение — употребление в пищу крыс. Хотя поедание крыс может показаться нам неприятным, но это не более чем культурная особенность. Римляне ели соню, еще одного грызуна, но мы не реагируем отвращением на эту привычку или не считаем римлян примитивными.

«Печально осознавать, что на острове Пасхи … где пытается обосноваться белый человек, гибнут аборигены»

Технология производства каноэ тоже предусматривала ограничение имеющихся ресурсов. Строительство больших каноэ было невозможно из-за дефицита высоких и крупных деревьев, но, вероятно, нехватка таких деревьев — особенность природы острова, так как каноэ никогда не строились из пальмового дерева. Островитяне использовали небольшие куски дерева склеенные или сшитые вместе для строительства каноэ длинной 3 или 4 метра. Такие каноэ были рассчитаны на несколько человек и путешествия на несколько километров. Гости острова отмечали, что каноэ часто имели течь и воду приходилось постоянно вычерпывать, тем не менее их активно использовали. В ряде докладов 1722–1870 гг. зафиксирована информация о строительстве подобных лодок и в более ранние периоды, очевидно, такой способ производства каноэ — давняя практика и традиция.

Самобытная культура жителей острова Пасхи претерпевала изменения (почему бы ей не меняться?), но имел ли место коллапс в какие-либо временные периоды, остается неясным. В целом маловероятно, что на острове когда-либо существовало единое государство, которое могло бы прийти в упадок. В более поздние времена на острове было несколько вождей. Специалист по острову Пасхи, Терри Хант не видит доказательств того, что население острова когда-либо превышало отметку в 4 000 человек, этого явно недостаточно для дестабилизации ситуации на острове. Доказательства коллапса, произошедшего до первого появления белых людей на острове вследствие экологической катастрофы, не убедительны. Вырубка моаи из скал прекратилось, но существующие статуи были очень важны для островитян на протяжении века. Вражески настроенные племена прилагали огромные усилия чтобы опрокинуть моаи других племен, тем самым «убивая» и лишая их силы. Большинство статуй было в вертикальном положении в 1722 году, но к 1744 году некоторые были опрокинуты. В 1830 году всего 8 статуй оставались в вертикальном положении, а к 1868 году все моаи были опрокинуты. Другими словами, население острова не вымерло в 1680 году, когда, как принято считать, случился коллапс.

В действительности проблема жителей острова Пасхи заключалась не в изменении климата, экологической катастрофе или излишней расточительности, а в появлении иноземцев, которые принесли перемены и бедствия. Такие как насилие, болезни и христианство. Как и в случае с майя, культура острова Пасхи была обречена на уничтожение. Население сократилось из-за работорговли. В 1862–63 гг. многие островитяне были отправлены на работы в Перу или на сбор гуано на острова Чинча. К 1864 году на острове осталось около 750 коренных жителей. Возможно это и был коллапс. Как отметил в 1868 году капитан корабля британских ВМС Барклай: «Печально осознавать, что на острове Пасхи, как и в Северной Америке, где пытается обосноваться белый человек, гибнут аборигены».

Почему апокалиптические истории цивилизационного коллапса настолько популярны в отличие от более сложных и тонких повествований, предложенных археологами? По крайней мере с начала 20-го века мы с нетерпением ждем конца света. Популярный писатель, преподаватель и отец современной футурологии, Герберт Джордж Уэллс в лекции 1902 года в Королевском институте в Лондоне сказал:

«Трудно объяснить, почему определенные бедствия не должны полностью уничтожать человечество и обрывать историю, почему ночь не может спуститься и сделать все наши мечты и усилия тщетными ... что-то из космоса или чума, или глобальное отравление атмосферы, ядовитый след кометы, выброс пара из Земли или новый вид животных, которые охотятся на нас, или наркотическое или разрушающее безумие в сознании человека».

Истории массового уничтожения, социального распада и цивилизационного коллапса глубоко проникли в нашу культуру, от Содома и Гоморры, разрушенных гневным богом, до краха Атлантиды, погрузившейся в морскую пучину после сильного землетрясения. Эти истории остаются самыми известными историями в нашем обществе — драматичные и яркие, их легко представить и понять. Разрушение Помпеи на протяжении веков захватывало воображение людей, которые создавали театральные постановки, известные как «развлечения вулканов», изобилующие танцорами и фейерверками, романы, такие как бестселлер Эдварда Бульвера-Литтона «Последние дни Помпеи» 1834 года, художественные и документальные фильмы, в дополнение к многочисленным популярным и научным книгам.

Литература и современный кинематограф продолжают популяризировать идею коллапса. В апокалиптической фантастике мы можем проследить схожие сюжетные линии, начиная с таких произведений как «Последний человек» Мэри Шелли 1826 года и «Алая чума» Джека Лондона 1912 года к более поздним произведениям «Орикс и Коростель» Маргарет Этвуд 2003 года, «Дорога» Кормака Маккарти 2006 года и «Армия Кархуллан» (Carhullan Army) Сары Холл 2007 года. В кинематографе апокалиптические, пост-апокалиптические фильмы и фильмы о бедствиях часто берут за основу насущные проблемы, такие как угроза сближения с кометой или изменение климата, среди них: «Армагеддон» 1998 года, «2012» 2009 года, «Послезавтра» 2004 года, «Заражение» 2011 года и «Разлом Сан-Андреас» 2015 года. Такие истории могут оставаться популярными долгое время, например, роман Ричарда Мэтисона «Я — легенда» 1954 года был экранизирован трижды. Нас завораживает недосказанность происходящего, что же ждет нас, наше общество, наш привычный уклад, что произойдет и если произойдет, как мы будем действовать, каких моральных устоев придерживаться?

Они заимствуют истории прошлых лет о коренных народах и, ориентируясь на Запад, трактуют их по-новому.

Мы запрограммированы современными фильмами и книгами, чтобы представлять коллапсы прошлых веков только как апокалиптические события. Как сказки, рассказы о цивилизационном коллапсе захватывают — они имеют внутреннюю целостность и завершенность, которые дает им повествовательная логика. Но есть и психологический аспект размышлений о крахе прошлого и настоящего. Глядя на прошлые неудачи, мы ощущаем превосходство над древними народами, технологическое и моральное. Мы знаем, почему они потерпели неудачу, и как мы можем добиться успеха. Наш прогресс дает уверенность. Даже может быть с оттенком ехидства. Размышляя о возможности краха в ближайшем будущем, воображая, что мы в преддверии эпохальных перемен, мы чувствуем свою исключительность — мы живем в ключевой момент, и у нас есть возможность оказывать влияние на глобальную цивилизацию, как положительное, так и отрицательное.

Истории о майя и изменении климата или о самоуничтожении жителей острова Пасхи нравятся тем, кто любит драматизировать, рассуждая о жестоком обращении с природой и о возможной судьбе нашей собственной цивилизации. Эти трагичные и любимые СМИ истории преподают урок, поэтому часто встречаются в экологической литературе и журналах. Существует тенденция объяснять и другие коллапсы таким же образом. СМИ заимствуют истории прошлых лет и, ориентируясь на Запад, трактуют их по-новому, акцентируя внимание на неудачах аборигенов, вместо того, чтобы подчеркнуть их стойкость перед трудностями и вспомнить, какую роль сыграл Запад в их падении.

Государства оказались разрушены, цивилизации или культуры претерпели изменения. Люди переживали тяжелые времена и находили способы преодоления трудностей, сохраняя свою культуру и отвергая культуру других. Археологи, историки и другие ученые обязаны рассказывать истинные истории этих людей, хотя СМИ вряд ли будут довольны этим. И авторы, которые преподносят истории в качестве моральных нравоучений, должны тщательно подумать о том, что они делают и что говорят. Все должны приложить усилия, чтобы сделать историю максимально правдоподобной.

В романе «Странствия Персилеса и Сихизмунды» 1617 года Мигель де Сервантес писал: «Разумные люди должны судить о будущих событиях основываясь на том, что происходило в прошлом и что происходит в настоящем». Оглядываясь вокруг, мы видим проблемы и угрозы существования нашего перенаселенного мира, нашего чрезмерно сложного и, следовательно, более уязвимого общества. Нам не нужно рассказывать истории других народов в качестве нравоучений. Когда свидетельства об уничтожении природы коренными народами настолько незначительны, а свидетельства о зверствах иноземцев настолько очевидны, удивительно, что особое внимание уделяется экологическим проблемам. Возможно, нам следует задаться вопросом, чему именно нас должна научить история.

Автор: Гай Миддлтон — научный сотрудник кафедры истории и археологии Ньюкаслского университета. Его последняя книга «Коллапс. Древняя история и современные мифы» (Understanding Collapse: Ancient History and Modern Myths) была опубликована в 2017 году.