Лечить, учить, просвещать и заботиться: школа-санаторий над рекой пирита в Таллине

Восемьдесят лет назад в Таллинне открылось одно из самых необычных учебных заведений столицы — Санаторная школа имени президента Константина Пятса.

Июнь — месяц, традиционно и заслужено ассоциирующийся не с началом учебного года, а с его завершением. Единственное, вероятно, исключение — по крайней мере в таллиннской истории — датируется четвергом, 2 июня 1939 года: школа, распахнувшая двери в этот день, сама по себе была исключением из правил. Расположенная не среди жилых кварталов, а в самом натуральном лесу. С соломенными крышами и стеклянными стенами — в придачу еще и раздвижными. С собственным бассейном и… электростанцией.

Открытие необычной школы почтил своим присутствием Константин Пятс: не только потому, надо полагать, что имя его было присвоено учебному заведению. Но и в знак особого интереса к социально-педагогическому новшеству.

Сила воздуха

Здоровье среднестатистического горожанина по всей Европе вплоть до середины прошлого столетия оставляло желать лучшего.

Таллинн, на рубеже ХIX-ХХ веков превратившийся в крупный промышленный центр, не был тут исключением: народное название туберкулеза в эстонском языке — «квартирная хворь» — служит тому подтверждением.

До открытия антибиотиков основным — и единственно эффективным — методом лечения пресловутой «чахотки» оставался свежий воздух, лесной или морской, способный «провентилировать» пораженные микробом легкие.

К строительству легочных санаториев европейская медицина пришла лет сто пятьдесят назад. Спустя еще несколько десятилетий родилась мысль совместить лечение с… учебой: жертвами туберкулеза всё чаще становились дети и подростки.

Вскоре после окончания Первой мировой войны школы-интернаты санаторного типа стали открываться во многих государствах Европы. На восточном побережье Балтийского моря о сооружении их начали активно говорить в конце двадцатых годов.

Вопрос о необходимости строительства в Таллинне школы для детей, проживающих в неблагоприятных, с точки зрения эпидемиологии, квартирах, поднимался на страницах газет регулярно, однако перейти от слов к делу удалось лишь в середине тридцатых.

17 июля 1935 года государственный старейшина Константин Пятc в сопровождении руководителей эстонского отделения Красного Креста и главнокомандующего Силами обороны Йохана Лайдонера заложил краеугольный камень будущей школы.

Строить ее было решено подальше от городского шума, гари каминных и печных труб, уличной пыли и фабричного дыма: в Козе-Люкати, ближайшем к столице зеленом дачном пригороде, связанном с ней первоклассным шоссе.

Дорога была, что называется, накатана в прямом и переносном смыслах: здесь, на живописных берегах реки Пирита, еще с царских времен располагались летние пансионаты и дачи зажиточных таллиннцев.

Что там новоявленные буржуа — сам глава государства имел поблизости загородную резиденцию: хутор с приусадебным хозяйством, вокруг которого вырос позднее Таллиннский Ботанический сад.

Почти что Швеция

Со времен античности педагогика, вроде бы, считалась вотчиной сильного пола: лишь в самом конце XIX века женщина в роли учителя перестала быть явлением из ряда вон выходящим.

Не исключено, что руководствуясь подобными «новыми веяниями», проектирование первой школы санаторного типа доверили первой же эстонской женщине-архитектору Пауле Ильвес-Делашье.

Выпускница Будапештского технического университета, переселившаяся в Париж и вышедшая там замуж, она была вдохновенным последователем самого современного архитектурного стиля — функционализма.

В подчеркнуто функционалистической манере — простые, тяготеющие к «машинной эстетике» прямоугольный и цилиндрические объемы, обилие стекла и бетона — был решен ею и первоначальный проект школы в Козе-Люкати.

Подобный модернизм был для Эстонии тридцатых годов не то чтобы не знаком — не слишком привечаем. Особенно главой государства: как всякий авторитарный политический лидер тех лет, Пятc мнил себя, в известной степени, архитектором.

Пятсовская архитектура делала ставку на «представительность» и «народность». Под последним подразумевалось широкое использование строительных приемов и элементов, позаимствованных у облика традиционных крестьянских жилищ.

Переработать полученный из Парижа проект и «подогнать» его под более консервативные вкусы было поручено архитектору-остзейцу Константину Бёлау — мастеру сочетать новейшие инженерные решения со стилизацией под старину. С задачей Бёлау справился: не изменяя планировки комплекса, он смог обрядить его в привычные для архитектурного пейзажа Эстонии «одежды» — увенчанная остроконечной башенкой высокая черепичная крыша, резные эркеры.

Боковые флигеля архитектор решил и вовсе покрыть специально доставленным с острова Сааремаа тростником — в сочетании с обильным остеклением стен подобные крыши смотрелись, откровенно говоря, несколько неожиданно. Современникам подобное сочетание нравилось: повидавшие свет говорили, что настолько стильной и современной школы не сыскать ни в одной из стран Балтийского региона — разве что в Финляндии или Швеции.

Кто знает — может быть, именно поэтому таллиннской санаторной школе выпало в семидесятые годы XX века сыграть в кино роль шведского интерната в экранизации одной из повестей Астрид Линдгрен.

Светучения

Восхищали таллиннцев восьмидесятилетней давности не только сугубо эстетические вопросы, но и внутреннее устройство затерянного в пригородном лесу школьного комплекса.

«На первом этаже главного здания расположены кухня, столовая и рекреационные залы, — писала газета «Maahääl». — Между собой они разделены огромными стеклянными перегородками.

На втором этаже — детские спальни, умывальный комплекс, комната дежурной сестры и педагога. Окна выдаются из плоскости стены остекленными эркерами, что позволяет больше попадать внутрь солнечному свету.

Чуть в стороне — три стеклянных здания. С одной его стороны — огромное окно, с другой — раздвижная, как меха гармоники, стеклянная же стена. Здесь, защищенные от северного ветра, при хорошей погоде, дети смогут учиться».

Описывая оборудованную во дворе игровую площадку, издание сокрушалось, что спланирована она, по причине дефицита земли, несколько тесноватой, хотя и оснащена горками, качелями и всем прочим необходимым для отдыха.

При этом, как отмечал корреспондент, у санаторной школы имеется отдельный участок для учебного сада и подсобного огородного хозяйства, с которого ученики в будущем смогут получать овощи и зелень, выращенные при их непосредственном участии.

Поблизости планировалось соорудить и бассейн под открытым небом, совместив при этом приятное с полезным: затон для купания на реке Пирита должен был служить плотиной небольшой школьной электростанции.

С наступлением осени огни электрического освещения, горящие за прозрачными стенами учебных корпусов, должны были недвусмысленно свидетельствовать округе: учение — действительно свет.

Расти и набираться сил в его лучах предстояло сотне маленьких таллиннцев в возрасте от восьми до четырнадцати лет: санаторную школу было решено открыть для начала шестиклассной.

В будущем, впрочем, не исключалось, что к ним будут добавлены еще четыре класса — и тогда учебно-лечебное заведение сможет ходатайствовать о присвоении ему статуса полной гимназии.

***

«Вспомним, в каком диком состоянии находилось то место, где сейчас стоит эта новая школа, — напомнил присутствовавшим на церемонии освящения здания глава государства Константин Пятc.

Проходили века, и никто из носителей власти не задумывался над тем, что дети, принужденные жить в домах на узких улочках нашего города, носят в себе зародыши болезней еще до вступления на жизненный путь.

Как только мы стали хозяевами своей земли, мы никак не могли, просто не имели морального права, не подумать о тех, кто уже в ранней молодости заболевает вследствие недостатка солнца, воздуха, попечения и заботы.

На этом диком участке, где гнездились одни лишь гадюки, возник прекрасный очаг воспитания и просвещения. Это — лучший ответ на вопрос о том, чего способен достигнуть народ если он самостоятельно работает над своим развитием».

Увы, нормальное развитие лесной школы-интерната было прервано очень скоро. Всего через три года после начала учебной работы — в сентябре 1941 года — здание было реквизировано для нужд военного госпиталя войсками нацистской Германии. После изгнания с территории Эстонии вермахта комплекс на четыре года перешел в ведение советского военно-морского госпиталя. Школьный звонок и голоса учеников вновь зазвучали в его стенах только осенью 1948 года.

Звучат они и по сей день. И хотя туберкулез давно уже не является для таллиннских школьников угрозой номер один, учить и лечить санаторная школа успешно продолжает и по сей день.

В начале девяностых годов ей было возвращено имя Пятса. Пожалуй, заслуженно. Ведь для создания школы-санатория он некогда пожертвовал два с половиной гектара своих хуторских угодий.

Йосеф Кац, Столица»

Источник