Лесные сестры: как лесбийские сепаратистки строили женский рай в Орегоне 1970-х
«Лавандовая угроза» — так в начале 1970-х годов глава Национальной организации женщин в США Бетти Фридан назвала лесбиянок, обвинив их в том, что те отпугивают от феминизма американских домохозяек. Лесбиянки-активистки разочаровались враждебностью своих гетеросексуальных сестер, которые, по их мнению, могли предать идеи борьбы за женскую эмансипацию, пользуясь привилегиями от традиционных отношений с мужчинами. Лесбосепаратистки начали уезжать из городов и создавать коммуны, чтобы жить вместе, помогать друг другу и строить феминистскую утопию, полностью отделенную от патриархального мира. Женская однополая любовь становилась для них не только сексуальным предпочтением, но и политическим выбором.
Многие лесбосепаратистки создавали собственные ритуалы, связанные с природой, приписывая ей женские характеристики. / Фото: Ruth Mountaingrove papers / University of Oregon Libraries, Special Collections and University Archives
О том, как всего пару десятилетий просуществовала мечта о «женской земле», журналистка Катя Александрова рассказывает в новом альманахе moloko plus «Территории», посвященном тому, как мир выдумывался, распадался и перекраивался. В статье об истории и судьбе организаторов лесбосепаратистской коммуны в Орегоне исследовательница выяснила, почему лесбосепаратистки решили покинуть города и жить на природе, как они пытались преодолеть патриархальное воспитание и вступали в отношения с сестрами, зачем придумывали природные ритуалы, вдохновленные разными верованиями, с какими трудностями сталкивались при обустройстве общинного быта и почему им не удалось воплотить романтическую идиллию о жизни за пределами бетонных джунглей.
Что такое лесбиянка? Лесбиянка — это ярость всех женщин, сжавшаяся до точки взрыва. Коллектив Radicalesbians, 1970
Вечер первого мая 1970 года, сонный актовый зал средней школы имени О. Генри на Манхэттене. На сцену выходит женщина. Проверяет, работает ли микрофон. Откашливается, приготовившись говорить.
Вдруг свет в зале выключается. Микрофон умолкает. В проходах между рядами появляются семнадцать девушек, еще несколько десятков встают с кресел по всему залу. На них сиреневые футболки с нанесенной по трафарету надписью Lavender Menace [«Лавандовая угроза» — moloko plus].
Сонный актовый зал средней школы имени О. Генри на Манхэттене будят крики: «Женское освобождение — это заговор лесбиянок!» и «Мы ваш самый страшный кошмар, самая лучшая фантазия!» По рядам расходятся брошюры.
Так лесбийская группа радикальных феминисток Lavender Menace (в будущем — Radicalesbians) сорвала Второй конгресс объединения женщин, который проводила американская Национальная организация женщин (National Organization for Women, сокращенно NOW). Среди пунктов резолюции, которую радикалки предложили участницам конгресса, были:
«Всякий раз, когда ярлык „лесбиянка“ используют против всего движения или отдельной женщины, его нужно подтверждать, а не опровергать» и «Во время любых обсуждений противозачаточных мер гомосексуальность должна рассматриваться как легитимный метод контрацепции».
Название группы — «Лавандовая угроза» — стало ответом на высказывания президентки NOW Бетти Фридан. Испугавшись, что за открытую поддержку лесбиянок движение обвинят в мужененавистничестве, она окрестила гомосексуальных женщин «лавандовой угрозой» — лавандовый цвет стал ассоциироваться с гомосексуальностью еще в XIX веке. «Лесбиянка — это слово, которое может вызвать коллективный сердечный приступ у всего исполнительного комитета NOW», — говорила Рита Мэй Браун из Lavender Menace.
Второй конгресс объединения женщин отказался от заявленного плана, и все выходные его участницы обсуждали проблемы лесбиянок в женском движении и разбирались с внутренней гомофобией. На следующем конгрессе делегатки приняли резолюцию, признававшую двойную дискриминацию лесбиянок как женщин и как гомосексуалок, а «лесбийский вопрос» — важной частью феминистской повестки. Шалость «Лавандовой угрозы» удалась.
Назад к земле
В том же 1970 году неподалеку от Нью-Йорка, в квакерском пансионате Пендл-хилл под Филадельфией, штат Пенсильвания, на собрании родителей-одиночек познакомились две женщины: Рут и Джин. Обеим было за 45, обе недавно развелись: Рут провела замужем 19 лет, для Джин это был уже второй развод. У Рут было четверо детей, у Джин — двое. Рут к тому времени четыре года как состояла в филадельфийской ячейке NOW и боролась за изменение законодательства в сфере абортов. Джин недавно получила наследство и смогла уволиться с социальной службы в Лос-Анджелесе, чтобы найти себе место в какой-нибудь сельской коммуне.
С детства Джин Маунтингроув мечтала жить на природе. Идея о жизни в коммуне предоставила ей возможность исполнить давние мечты. / Фото: Ruth Mountaingrove papers / University of Oregon Libraries, Special Collections and University Archives
Джин с детства ощущала близость к природе. На ее удачу в начале 70-х Америку охватила идея «женской земли» (чтобы уйти от корня men, ее называли womyn’s или wimmin’s land). Когда Джин была маленькой, ее отец купил небольшой участок на ферме в штате Айова, и каждое лето она с матерью, братом и сестрами уезжала туда на несколько месяцев. Теперь, став взрослой женщиной, она мечтала найти такой клочок земли для себя и своих детей.
Вместе Рут и Джин пошли на выступление активистки Lavender Menace Риты Мэй Браун. После этого женщины начали обмениваться письмами: посылали друг другу эссе известных феминисток, андеграундную прессу, книги о сестринстве. Вдохновленная новыми для себя идеями, Джин мечтала о совместной жизни на Западе и писала Рут:
«Как же будет хорошо сидеть под соснами и смотреть, как на небе появляются звезды, пока мы говорим о годах ушедших и годах грядущих. Я надеюсь, что наши руки будут заняты работой, пока мы разговариваем. Собирать бобы в заросшем саду было так приятно. В жизни в коммуне так много всего, насчет чего я полна сомнений и вместе с тем радости открытия».
В октябре 1970-го Джин переехала в религиозную коммуну Маунтин-Гроув неподалеку от города Вулф-Крик, штат Орегон. Основатель коммуны проповедовал учение популярного в Америке индийского гуру Джидду Кришнамурти. В те годы земля в Орегоне была дешевой, и это привлекало со всей страны последователей идеи back-to-the-land, возвращения к земле.
Следующим летом Рут приехала навестить Джин, призналась ей в любви и предложила жить вместе. В ту ночь Джин, по ее словам, «официально стала лесбиянкой». На Хэллоуин они всемером — Джин, Рут и пятеро их детей (старший сын Рут уже жил отдельно) — въехали в маленький треугольный дом-шалаш. В честь места, где сошлись их пути, пара взяла фамилию Маунтингроув.
Джин и Рут познакомились на собрании родителей-одиночек. Посетив выступление Риты Мэй Браун, женщины стали обмениваться письмами,. Через некоторое время они поняли, что любят друг друга, и стали жить вместе. На фотографии, сделанной в 1974 году, запечатлена совместная работа пары над первым номером WomanSpirit о спиритуальности / Фото: Ruth Mountaingrove papers / University of Oregon Libraries, Special Collections and University Archives
Исследуя окрестности коммуны, женщины нашли рощу земляничных деревьев и объявили ее священным местом. В тени невысоких земляничников они танцевали, пели, занимались сексом и, пытаясь обрести связь с землей и друг другом, проводили придуманные на месте ритуалы. В роще они символически «похоронили» ребенка Рут, который погиб при выкидыше двадцать лет назад.
Однажды утром женщины проснулись от звука бензопилы. Они пошли на шум и оказались на вершине холма. Оказалось, что глава коммуны без их согласия спилил рощу, чтобы расчистить место для нового дома. Все вопросы в общине решались консенсусом, и Рут и Джин выступили против такого нарушения договоренностей. Другие жители их не поддержали — не в последнюю очередь потому, что считали лесбийство странным. В Орегоне гомосексуальность декриминализировали только в 1971-м, как раз во время проживания женщин в Маунтин-Гроув, и к геям и лесбиянкам все еще относились настороженно. Через несколько лет местные попросили Рут и Джин покинуть коммуну. Они уехали, оставив в Маунтин-Гроув своих сыновей.
Спустя год скитаний женщины наконец нашли пристанище в коммуне Голден, принадлежавшей гей-активисту и бывшему члену движения «Студенты за демократическое общество» Карлу Уиттману. Рут и Джин поселились в бывшей бане, где еле хватало места для кровати и печки. Там, без электричества и водопровода, они провели пять лет. В конце концов отсутствие личного пространства и все большее увлечение женщин идеями сепаратизма начали приводить к конфликтам с жившими в коммуне мужчинами. Рут и Джин отправились на поиски нового дома.
«Если феминизм — теория, то лесбийство — практика»
В начале 70-х по соседству с религиозными общинами и коммунами хиппи постепенно начали вырастать «земли женщин». Больше всего американских лесбосепаратистских общин — около сорока — расположились в Южном Орегоне. Мягкая зима, жаркое засушливое лето, луга и каньоны, горы, укрывающие от посторонних взглядов, река Ампква на севере и Роуг на юге. Дикая сирень и живокость, Дугласовы пихты и сахарные сосны. Повсюду растет ядовитый дуб, который легко опознать по трем листочкам на ветке — жителей тихоокеанского побережья с детства учат поговорке «листьев три — уходи». Проходящую через Орегон автомагистраль I-5 называли «Тропой амазонок».
Джин сравнивала лесбийские земли с больницами, где женщины могут излечиться от травм, нанесенных им патриархатом. Некоторые «больные» выздоравливали и покидали коммуны. Некоторые оставались в них навсегда.
Сама идея сепаратистской женской земли стала ответом на кризис, наметившийся внутри феминистского движения к концу 1960-х годов. Лесбиянки не видели в гетеросексуальных женщинах сестер. Те, по их мнению, все еще пользовались привилегиями, которые дают традиционные отношения с мужчиной, и в любой момент могли предать своих соратниц в борьбе за свободу, променяв женскую эмансипацию на мужское одобрение.
В таких условиях лесбосепаратистские общины виделись первым шагом на пути к постпатриархальному будущему — и не «сельские лесбиянки» должны были рано или поздно вернуться из расслабляющей загородной поездки, а их городские сестры — переселиться в коммуны «женской земли», только внутри которых, по мнению жительниц общин, могла реализоваться настоящая политическая свобода лесбиянок.
Лесбийский феминизм 70-х видел женскую гомосексуальность в первую очередь как политический выбор и уже потом как сексуальное предпочтение. Этот выбор должен был олицетворять верность женщинам во всех сферах жизни. В те годы был популярен лозунг «Если феминизм — теория, то лесбийство — практика»: полная сепарация от мужчин и от гетеросексуального порядка считалась высшей формой воплощенного феминизма.
Так и для Рут и Джин толчком к лесбийству стало не столько сексуальное пробуждение, сколько знакомство с феминистскими идеями и осознание: можно жить по-другому. Рут выросла в абьюзивной семье, последний муж Джин злоупотреблял наркотиками — им нужна была тихая гавань вдали от жестокостей мужского мира, и они нашли ее в объятиях женщин, земли и Триединой богини.
Мать — сыра земля
День благодарения 1978 года Рут и Джин провели, обходя своих новых соседей с пирогами, испеченными дочкой Рут. Женщины только что купили собственный участок в три гектара, который прошлые владелицы назвали Рутворкс.
Они старались казаться как можно более обычными, чтобы избежать неприятностей: Джин рассказывала, как была социальной работницей, Рут — о своем учительском прошлом.
— Вы сестры? — спросил один из местных жителей. — Фамилии одинаковые.
— Да, — ответила Джин.
«Разве все мы не сестры?» — шутила она потом в интервью.
На своей земле женщины гуляли среди старых грушевых деревьев, собирая чернику и заглядывая в кроличьи норы, или проводили вечера в сарае (у сарая было имя — Натали Барни, в честь французской писательницы и открытой лесбиянки), разговаривая и слушая музыку. Джин разбила сад, и Рут часто любовалась ее цветами.
«Однажды я оказалась в роще неподалеку от ручейка и почувствовала странное волнение. Я испытала то, что могла бы назвать безусловной любовью. Мне ничего не нужно было делать. Я была просто любима. Я почувствовала порыв обнять дерево, прижаться лицом к коре и слушать, и чувствовать любовь. В Рутворксе есть два дерева, стоящие рядом, которые я называю своими сестрами. Я все еще хожу к ним — обнять их и прислушаться к ним», — вспоминала в одном из интервью Джин.
Джин, как и большинство лесбосепаратисток, разделяла идеи экофеминизма — течения феминистской мысли, подчеркивающего связь между эксплуатацией женщин и природы. Для них земля была абсолютным олицетворением женского начала. Рут поддерживала возлюбленную: «Женщина — это глубокая связь с землей».
Сепаратистки намеренно приписывали природе женские характеристики: она заботливая мать, вынашивающая и вскармливающая своих детей, но она же и любовница, чья грудь — это горы, а вульва — цветы. Одна из жительниц женских земель описывала свою прогулку по пляжу:
«Я увидела широко раскрытую зелено-лавандовую актинию. Я сразу поняла, что она — вагина моря! И, к своему удивлению, я увидела, что она была абсолютно открыта для меня и принимала меня как свою любовницу. Я села на камень рядом с ней, смотрела на нее и занималась с собой любовью».
Многие экофеминистки интересовались неоязыческими движениями, в частности Дианической Виккой — религией, чтящей Триединую богиню. Ритуалы, которые спонтанно придумывались в коммунах, объединяли индейские поверья и шаманские обряды, карты таро и гадания из китайской «Книги Перемен». На одной из фотографий, сделанных Рут, запечатлен плакат с описанием ритуала весеннего равноденствия. Женщины берут в руки свечи, рисуют на лицах друг друга солнце и луну. Они садятся в круг, рассказывают о своих потерях и оплакивают их, а потом жгут костер, дым которого должен унести с собой прошлое и очистить участниц ритуала. После этого женщины танцуют, поют и едят гранаты — вместе с весенним перерождением природы должны переродиться и они.
В начале 70-х издательницы калифорнийского back-to-the-land журнала Country Women предложили Рут и Джин подготовить номер о спиритуальности. Успех выпуска вдохновил женщин на создание отдельного журнала на эту тему. Сначала Джин сомневалась, хочет ли она делать журнал: слишком много работы. Сидя на холме, она сказала Рут: «Если сейчас эти два ястреба улетят вместе, мы это сделаем». Так в 1974 году появился WomanSpirit, в работе над которым на протяжении его десятилетней истории поучаствовал не один десяток женщин.
WomanSpirit выходил четыре раза в год — в дни равноденствия и солнцестояния. В нем женщины печатали описания ритуалов, стихи и тексты песен, эссе и книжные рецензии, рисунки и фотографии. Статьи набирали вручную на электрической печатной машинке, работавшей от судового аккумулятора, а заголовки и примечания зачастую писали от руки. WomanSpirit выходил тиражом в две тысячи экземпляров и продавался в ста с лишним женских книжных по всей стране; к 1984 году на него подписались более восьмисот человек. Хотя рекламные объявления в журнале принципиально не размещали, он давал Рут и Джин возможность держаться на плаву за счет продаж и подписок.
Авторки статей, которые приезжали к Рут и Джин работать над журналом сначала в Голден, а потом в Рутворкс, стремились (вос)создать женскую историю — herstory вместо history. Они верили в древние матриархальные общества и мечтали вернуться в то время, когда землей правили женщины. Они отрицали мужских богов, посвящая свои тексты Иштар и Афине, Деметре и Артемиде. Они были убеждены, что спиритуальность означает силу, а не кротость.
Джин и Рут несколько лет подряд организовывали «Фестиваль спиритуальности», где женщины вместе придумывали новые ритуалы (в ход шли ветки, перья и менструальная кровь), обвязывали друг друга веревками, символизирующими пуповину, и засыпали в кругу под ловцами снов. Однажды в разгар фестиваля в Рутворксе появились работники Службы национальных парков, приехавшие тушить лесной пожар. Пожар оказался дымом от ритуального костра. Но настоящее пламя только начинало разгораться.
Женщины на пленке
Если детищем Джин стал WomanSpirit, то страстью Рут — фотография. Живя в коммуне Голден, она убедила главу общины Карла превратить неиспользуемую ванную в проявочную.
Рут верила в силу фотографии, ее влияние на общественное мнение и важность снимков, которые отражают женскую реальность. Излюбленная тема ее фотографий — женщины за работой. Часто с обнаженной грудью, они строят или копают канавы, сажают растения или носят пачки журналов. В отличие от горожанок, жительницы лесбийских земель могли позволить себе наготу: в тени орегонских лесов они были защищены от изнасилования и пользовались полной телесной свободой. Правда, привилегию ходить топлес имели не все. Темнокожая жительница Голдена Лаверн Гейджхабиб вспоминала:
«После того, как я приехала [в общину], я много ходила голой. Я бегала вместе с воздухом, ветром, небом — это было просто прекрасно. До того момента, как в Калифорнии застрелили темнокожего мужчину, — подумали, что это медведь. После этого я стала носить шорты и футболки. Себя за медведя я бы им принять не дала».
Лесбосепаратистки выполняли тяжелую работу самостоятельно. На фотографии — женская коммуна в Каспаре, штат Калифорния, 1973 / Ruth Mountaingrove papers / University of Oregon Libraries, Special Collections and University Archives
Занятия традиционно мужским трудом были предметом гордости сепаратисток. Жительницы «женской земли» умели валить деревья и орудовать бензопилой, плотничать и чинить все: от сантехники до автомобильных двигателей. Пока одни выбирали фотографии, которые пойдут в журнал, и верстали номер, другие убирали опавшие листья, рубили дрова и чинили крышу. При этом Рут и Джин старались отказаться от электроинструментов, нарушающих тишину леса, и использовать только ручные приспособления вроде двуручной пилы.
Когда женщины переехали в Рутворкс, к ним пришла идея феминистского летнего лагеря, где женщины смогут учиться фотографии. Они назвали свои семинары ovulars, используя корень ovum (лат. «яйцо», «яйцеклетка») вместо semen (лат. «сперма»). «Овуляры» проходили четыре лета, с 1978 по 1982 год. До полусотни женщин каждый раз приезжали со всей страны, чтобы две недели спать в палатках, проявлять пленку в лунном свете и обсуждать, что такое по-настоящему феминистская фотография.
Результатом «овуляров» стал журнал The Blatant Image, который выходил ежегодно с 1981 по 1983 год. Он не позиционировал себя как исключительно лесбийский или сепаратистский, поэтому смог привлечь широкую аудиторию: около сотни женщин со всей страны прислали для первого номера больше шестисот фотографий.
Занятия в организованном лесбосепаратистками летнем лагере назывались не семинарами , а овулярами. Овуляры были посвящены феминистской фотографии и проходили четыре лета, с 1978 по 1982 год / Ruth Mountaingrove papers / University of Oregon Libraries, Special Collections and University Archives
Журнал стал возможностью выйти за рамки белой сельской Америки, в контексте которой существовали лесбийские земли. С его страниц на читательниц смотрели милитантки из Никарагуа и Израиля, рыночные торговки из Ганы и работницы плантаций из Малайзии, филиппинские собирательницы ананасов и пожилые китаянки. Женщины снимали менструальные ритуалы, домашние роды, своих детей и самые разные тела: полные, с растяжками, со шрамами от мастэктомии или кесарева сечения.
После выхода первого номера Рут и Джин заявили, что отходят от работы над журналом и надеются, что его выпуск продолжат другие женщины. Но Рут понимала, что ее уход означает конец The Blatant Image, и не могла вынести такой скоропостижной кончины своего проекта. Поэтому должность редакторки покинула только Джин, которую процесс работы над первым выпуском оставил фрустрированной и изможденной. Дым ритуального костра превращался в пожар.
Скалистый берег утопии
В один из холодных ноябрьских дней 1984 года Рут въехала на своей машине в их общий с Джин грузовик и в гневе разбила окна в сарае. Обоим журналам и «овулярам» пришел конец. Сарай Натали Барни остался стоять с пустыми глазницами.
Последние шесть лет партнерства Рут и Джин не спали вместе. Отношения женщин, вымотанных ведением хозяйства, издательской деятельностью и постоянным общением с другими лесбиянками, зашли в тупик. Джин влюбилась в другую женщину. Пара решила расстаться.
«Я думала, что мы с Джин вместе уйдем в закат, состаримся вместе, — писала Рут в своем дневнике. — Мой внутренний ребенок одолел взрослого и бьется, и кричит в гневе и отчаянии».
Какое-то время Рут и Джин пытались жить как подруги, но в 1985-м Рут покинула Южный Орегон навсегда.
Орегонские лесбийские земли пытались предвосхитить идеальное мироустройство, которому еще только предстояло разрастись до масштабов всего общества. Свободные пространства, скрытые от зоркого ока патриархата, — это будущее здесь и сейчас, утверждали их создательницы, утопия на отдельно взятом клочке земли.
Однако утопии не случилось. Мечта об идиллическом лесбийском будущем разбилась о жестокую действительность.
Воздушные замки оказались хижинами и гниющими бараками, бывшими коровниками и школьными автобусами, поставленными на цементные блоки, укрытиями, сооруженными из соломы и брезента, трейлерами и переносными домами. Если изоляцию от мужского мира обеспечивала удаленность орегонских лесов, то теплоизоляцию — только коробки из-под яиц и фольга.
В большинстве домов на «женской земле» не было электричества, водопровода и канализации. Туалеты стояли на улице, зимой жительницы общин использовали ночные горшки. Одну из немногих коммун с электрическим освещением и проточной водой называли «сытым городом». Отсутствие чистой воды означало проблемы с гигиеной, а те, в свою очередь, приводили к болезням: от вшей до стафилококковых инфекций. В 1976 году коммуны охватила «Великая эпидемия чесотки», как шутливо женщины назвали вспышку акродерматита.
За единственный источник чистой воды в Рутворксе Рут и Джин пришлось побороться с Бюро по управлению землей: чиновники считали, что женщины используют его незаконно. Без электричества было невозможно работать над журналами, и, еще живя и работая в коммуне Голден, издательницы ездили по чужим домам и квакерским пансионатам, чтобы подключиться к местным источникам энергии.
Джин и Рут жили за счет WomanSpirit и «овуляров», но далеко не у всех жительниц «женской земли» был стабильный источник заработка. Продавать выращенные продукты в тех краях было просто негде. Чтобы продолжать жить на земле, некоторым женщинам приходилось устраиваться на работу в городе и каждый день тратить несколько часов на дорогу туда и обратно. Другие жили за счет пособия и продовольственных талонов.
Несмотря на то, что большинство лесбосепаратисток старались преодолеть патриархальное воспитание и строить открытые, лишенные ревности отношения (так, в одной из коммун новых любовниц выбирали, гадая на таро), победить эмоции силой воли было невозможно. Рут мучило то, что она не смогла справиться с ревностью к новой партнерке Джин: неужели, прочитав столько феминистских текстов, она будет ограничивать в чем-то свою возлюбленную? Но чувства оказались сильнее идеологии.
Для детей, росших в коммунах, жизнь на «земле женщин» тоже не была безоблачной. Хизер, дочь Рут, в середине 80-х писала матери о том, насколько покинутой она чувствовала себя в детстве: «Ты решила заниматься своими делами, которые не включали меня, и я была вынуждена это принять. Я все еще считаю, что это было очень безответственно и эгоистично. И я все еще испытываю неприязнь к Джин из-за того, что она прямо давала мне понять, что не хочет видеть меня в своей жизни».
Сыновья получали еще меньше материнского внимания, чем дочери. Сыном Джин, к примеру, больше самой Джин занимался основатель Голдена Карл: он помог мальчику справиться с дислексией. Болевший шизофренией сын Рут, 25-летний Дэвид, в 1979 году совершил самоубийство в лесах около Маунтин-Гроув.
Идеализм потерпел крах. Романтические мечты о возвращении к земле остались в прошлом; им на смену пришел консервативный поворот 1980-х и новые вызовы, которые требовали иных тактик прямого действия, более приближенных к реальности, чем создание уединенного женского рая.
*
После того как Рут покинула лесбийскую землю и переехала в Калифорнию, она на правах пожилой гражданки США получила еще одно бесплатное высшее образование, выпустившись из университета в 79 лет. В последующие годы она продюсировала феминистскую радиопередачу и писала колонки в местную газету. Рут Маунтингроув умерла в хосписе в 2016 году.
Джин мечтала сохранить историю орегонских «женских земель» и основала некоммерческий проект «Архив сельских лесбиянок Южного Орегона». Она прожила в Рутворксе до 2009 года. В 2019-м Джин умерла.
Комментарии
На первой фотке , та , которая раздетая к нам спиной стоит -
Ни хера себе она на желудях и шишках вымя отъела - аж до лобка свисают!
был анекдот про таких.
Захотела она застрелиться а попала в больничку с ранением в коленку.
Её спрашивают - как получилось то ведь хотели в сердце застрелиться?
она отвечает, сказали что попаду в сердце если отмерю 2 пальца от соска...
Мало нужных слайдов
Озлобленные на весь мир и мужчин рожалые женщины в годах решили создать райский оазис....
Этим больным надо было просто родить сына! и материнство затмило бы всю оспу головного мозга!
Всем лесбо дарю слоган- С мужиками нам не нужны напруги- у нас есть ласковый язык подруги!)))
Отправить комментарий