На животрепещущую тему размышляет житель Санкт-Петербурга: В белорусских событиях, как они разворачиваются, есть один большой плюс - Бацька практически полностью утратил возможность вилять задницей и сидеть на двух стульях - т.е. свою пресловутую "многовекторность". Соответственно, свобода маневра для него критически сузилась - со стороны Запада маячат нехилые санкции, поэтому воленс-неволенс, если он удержится, придётся цепляться за Россию, как соломинку.

Но при этом сам он, как лидер, ведёт себя сейчас топорно и плоско, применяя только кнут, но не задействуя пряник. Где Президент Белоруссии на предприятиях? Почему его не было на МАЗе или БелАЗе, отчего он напрямую не поговорил с работягами? Тяжело отвечать на "выборные" вопросы? А кто сказал, что будет легко? Ведь в каком-то смысле заводы - это его "актив": если бы не его политика перекрестного субсидирования и доступа на российский рынок в рамках Союзного государства - то никакого МАЗа, БелАЗа и прочих сборочных производств уже давно бы не было. Были бы распродающиеся на торгово-базарные площади цеха и "воркутинские шахтеры", которые поехали челноками в Турцию. Но Рыгорыч на заводы почему-то зассал ехать. А зря. Надо говорить с народным народом, если ты президент, а не ссать.

Что касается интернета и вообще медиа - то Рыгорыч первый проиграл напрочь, а второе проигрывает вчистую прямо сейчас. Медийная политика со стороны официоза - почти на нуле. Этак у верхнего управленческого слоя страны может возникнуть сомнение - "а надо ли нам идти вместе с неудачником и подставляться?". И тогда впереди "оранжевый" сценарий 2004 года - "правильные" перевыборы и смена руководства страны. Хорошо, если контролируемая. А если нет? Польша и балтийская дуга, наверное, уже зубами щелкают от запаха внезапной и легкой добычи. Так что я думаю, надо уже и России вспомнить о том, что это половинка Союзного государства и включаться в процесс активнее. А не делать вид, что ничего не происходит.

Ситуация сейчас такая, что без структурно-политических реформ, видимо, не обойтись. Так лучше, если они будут в посредничестве и под контролем механизмов Союзного государства (или России, возможно в сотрудничестве с Казахстаном), с сохранением существующих экономических договоров и занятости населения - чем внезапное обрушение по украинскому сценарию. Если Лука не понимает, что народу нужен и "пряник", какая-то надежда и перспектива - надо ему прозрачно намекнуть. Но на мой взгляд, нельзя упустить сваливание кризиса в неконтролируемую фазу - тогда мало никому не покажется.

Белоруссия - критически важная страна для России, это западное звено глобального евразийского транспортного коридора на фронтире, сегмент калининградского транзита и страна с важными кооперационными производствами оборонной отрасли. Те наивные охранители, которые думают, что это просто "нахлебник" - сильно ошибаются.

PS. Вот ещё, в копилку. На удивление адекватная статья на Рубалтик.ру по белорусскому вопросу. Вдвойне удивительно ещё и потому, что автор видит ситуацию именно изнутри - он местный (живет в Минске) и при этом смог удержаться от криков, соплей и истерик и остался на почве рационального мышления и анализа причин.

Источник

Почему белорусы вышли на улицы?

«Майдан» в Беларуси, о котором так много говорили, начался. Во всяком случае, именно так воспринимаются многими наблюдателями волнения, охватившие белорусские города в ответ на очередную «элегантную» победу Александра Лукашенко, по официальным данным набравшего 80% голосов избирателей. Является ли происходящее в Беларуси «майданом», и какие последствия всё это может иметь, попробуем разобраться.

«Майданы» в Беларуси — как это было

Нынешняя послевыборная волна протестов — далеко не первая в политической истории республики. Попытки «майдана» разной степени интенсивности сопровождают практически каждую президентскую кампанию.

Как представляется, корни этого лежат в событиях далекого уже 1996 года, когда в Беларуси была осуществлена конституционная реформа, наделившая главу государства крайне широкими полномочиями («суперпрезидентская республика»). Тогда же произошло первое на постсоветском пространстве «обнуление» президентских сроков: Лукашенко, находившийся у власти уже два года, начал отсчитывать свой президентский срок заново.

В результате вторые президентские выборы, которые должны были состояться в 1999 году, отодвинулись на два года.

Конституционная реформа была воспринята как узурпация власти частью белорусского общества и сопровождалась, пожалуй, самыми массовыми в истории Беларуси беспорядками.

Не признали конституционную реформу и на Западе. С этого времени неполная легитимность стала одной из основных проблем белорусской власти.

Марш Свободы – 1999 / Фото: belsat.eu

Выборы 2001 года прошли сравнительно спокойно. В пользу Лукашенко работал достаточно уверенный экономический рост, который демонстрировала белорусская экономика, и достигнутая социальная стабильность, что на фоне социальных и политических катаклизмов, сотрясавших другие республики бывшего СССР, было важным аргументом в пользу действующей власти.

В 2006 году в Беларуси впервые зазвучало слово «майдан». К этому времени был уже накоплен опыт «цветных революций» в Грузии и на Украине, вдохновлявший и белорусскую оппозицию.

На этих выборах впервые за решеткой оказался один из кандидатов по обвинению в организации массовых беспорядков. Однако в целом волнения оказались слабыми, а вместо Майдана получился «майданчик», когда несколько десятков человек на протяжении недели сидели в палаточном лагере на небольшом пятачке посреди обширной Октябрьской площади в центре Минска.

К этому времени Лукашенко уже находился 12 лет у власти и воспринимался как политический долгожитель. Выстроенная им система управления твердо стояла на ногах и контролировала политическое поле республики на фоне слабой и раздробленной оппозиции.

Митинг сторонников оппозиции в Минске на Октябрьской площади, 21 марта 2006 года / Фото: wikimedia.org

В 2010 году проявились первые тревожные для Лукашенко симптомы накопившихся в обществе усталости и раздражения. На этих выборах было зарегистрировано максимальное количество оппозиционных кандидатов — очевидно, с целью разделения протестного электората. Но ставка не сработала, и все они координированно призвали своих сторонников выходить на Октябрьскую площадь после завершения голосования (с этого времени белорусское слово «плошча» стало восприниматься как синоним «майдана»).

Результатом были беспорядки в центре белорусской столицы, вылившиеся в попытку штурма Дома правительства (спланированная ли это провокация или эксцесс возбужденной толпы, до сих пор неясно), а кандидаты, призывавшие выходить на площадь, оказались в тюрьме.

События 2010 года обернулись новым похолоданием в отношениях с Западом и очередными санкциями.

Кампания 2015 года оказалась, пожалуй, самой спокойной за время нахождения Александра Лукашенко у власти. Белорусская оппозиция не оправилась от разгрома 2010 года и переживала кризис старых стратегий политической борьбы.

Напротив, в отношениях с Западом вновь наметилось потепление, обусловленное позицией Минска, который фактически отказался от поддержки России в рамках украинского кризиса.

С этого времени Лукашенко, ранее рассматривавшийся Западом как едва ли не марионетка Кремля, стал восприниматься там как гарант белорусского суверенитета, естественно, понимаемого как инструмент «сдерживания» России.

Однако в обмен на благосклонность Запада белорусская власть также была вынуждена идти на ответные уступки, в частности, дав существенное послабление «гражданскому обществу», во главе которого оказались координируемые с Запада структуры и персоналии либерально-националистической направленности.

После выборов 2010 года несколько десятков человек были осуждены по уголовным статьям / Фото: rfi.fr

Само белорусское руководство, очевидно, рассчитывало использовать эту либерализацию как способ обновления своего имиджа и наращивания популярности среди молодежи. Но как показали события 2020 года, ставка не сработала, и окрепшее за время политической «оттепели» гражданское общество вновь оказалось в жесткой оппозиции к власти.

Почему протестуют против Лукашенко?

На первый взгляд, ничего экстраординарного за последнее время в Беларуси не произошло. В экономике дела идут ни шатко, ни валко, но она пока держится вполне уверенно, даже на фоне «нефтяных войн» с Россией и общей мировой турбулентности, спровоцированной пандемией коронавируса.

К слову, именно коронавирус и беспечную реакцию на него белорусских властей многие называют в качестве одной из основных причин резко возросшего недовольства.

Тем не менее, никакой эпидемиологической катастрофы в Беларуси не произошло, и к выборам тема коронавируса окончательно отошла на второй план.

Чисто внешне жизнь в Беларуси идет своим чередом, и, казалось бы, никаких поводов к восстанию нет.

Однако белорусская система подошла к определенному психологическому пределу — в обществе накопилось ощущение стагнации, отсутствия развития и перспектив.

Именно оно и толкает людей на улицы.

Собственно, это довольно распространенное явление, когда внешне сравнительно благополучное общество ввергается в революцию, при этом с плачевными для себя результатами и последующим резким ухудшением условий жизни.

Показателен в этом плане пример позднего СССР, который по формальным показателям смотрелся весьма неплохо, и, казалось бы, вполне мог быть реформирован без той социально-экономической катастрофы, которая разразилась в 1990-е годы.

Однако СССР рухнул не по социально-экономическим, а скорее по психологическим причинам: виной тому стали накопившаяся в обществе усталость и чувство бесперспективности, на которые система не смогла отреагировать.

Это одна из главных проблем всех авторитарных режимов: в силу отсутствия или слабости обратных связей они оказываются не в состоянии вовремя перестроиться и ответить на изменившиеся общественные ожидания. В результате запрос на перемены обретает разрушительный характер, а накопившееся в обществе недовольство оборачивается против авторитарного лидера, если режим персоналистский, или правящей партии, если это однопартийная диктатура.

Единственный пример авторитарной системы, которая сама сумела перестроиться — это Китай, но и там эти изменения достались ценой массовых жертв на площади Тяньаньмэнь.

Демократии в этом плане имеют предохранительные механизмы: наличие публичной оппозиции и видимой сменяемости власти, которая дает обывателю чувство политического участия и возможности перемен в рамках существующей системы.

Авторитаризм такого чувства не внушает, и в этом его ахиллесова пята.

Что будет дальше?

И всё-таки, насколько уместны сравнения происходящего в Беларуси с украинским Майданом? Представляется, что при наличии внешних черт подобия, ситуация в Беларуси-2020 существенно отличается от Украины-2014.

Для «майдана», как и для любой «цветной революции», нужны две составляющие: слабая, прогнившая и расколотая власть и сильное гражданское общество, накачанное западными агентами влияния и имеющее боевое крыло. Ни того, ни другого в Беларуси сейчас нет.

Власть по-прежнему сильна и консолидирована, а гражданское общество — слабо, даже несмотря на то, что в последние шесть лет в рамках «многовекторной политики» ему дали «зеленую улицу».

Лукашенко — не Кучма и не Янукович, и с точки зрения сохранения своей власти он всегда действовал очень грамотно, удерживая контроль над силовыми структурами и спецслужбами, и не давал консолидироваться мощному протестному движению.

Не имея и близко таких административных и силовых ресурсов, оппозиция в этой системе всегда обречена на поражение.

На Лукашенко играют и внешние факторы — ни Запад, ни Россия, похоже, не готовы «шатать» Беларусь всерьез, и в этом, опять же, отличие от Украины-2014.

Но всё это не отменяет того, что внутренняя поддержка действующего президента, несмотря на внушительные цифры электоральной победы, слаба как никогда. Белорусская власть оказалась в политико-идеологическом вакууме.

«Многовекторный» курс, проводимый после 2014 года, не сделал Лукашенко и его окружение своими для западников и националистов, однако оттолкнул и деморализовал пророссийский электорат.

Социально-экономическая модель, основанная на ресурсной подпитке со стороны России, исчерпала себя и вряд ли может сохраняться в условиях фактического отказа Минска от углубления интеграции. В совокупности всё это воспринимается как стагнация и отсутствие перспектив не только молодежью, но и людьми среднего возраста.

Сегодня мы наблюдаем типичную «осень патриарха». Мало кто сомневался в формальной победе Лукашенко на этих выборах.

Но сохранить власть и удержать ситуацию под контролем становится для него поистине нетривиальной задачей.

Многое будет зависеть от того, как поведут себя международные игроки, найдутся ли силы и лидеры, которые смогут «оседлать» и возглавить стихийный протест (похоже, что и Светлана Тихановская, бежавшая в Литву, и весь «женский штаб» инициативу уже утратили). Наконец, как будут вести себя белорусские элиты и силовой блок в условиях возрастающего внутреннего и внешнего давления.

Источник