Мушиная опасность

Мухи. Безобидные с первого взгляда, хоть и назойливые насекомые. Но даже сколопендра не вызывает во мне такого желания "kill_it_with_the_fire" как мухи. С детства нам говорили "Не давай мухам ползать по еде, мухи разносчики заразы" и пр. и пр. Ну скажите, кто к этому относился с должным вниманием? В лучшем случае единицы. и уж никак нельзя было напугать каким-то мухами перца выросшего в деревне, среди коров, навоза, свежего воздуха и вездесущих мух. Ну а теперь долго и по порядку.

Лет семь назад собрались мы с другом, моей девочкой и её подругой в двухдневный поход с ночёвкой. В городе намечался день Независимости и тереться в душном пыльном летнем мегаполисе желания не было. Замариновали мяса, затарили пиваса, нагрузили прочих ништяков в рюкзаки и выдвинулись в сторону чудесного городка Раков, что недалеко от Минска.

В Ракове у друга была дача, ну а мы решили отъехать на несколько километров в сторону и расположиться на высоком крутом берегу небольшой но очень красивой и чистой речушки.

В силу определённого рас3.14здяйства моего друга на месте мы оказались когда солнце уже перевалило зенит и дело двигалось к вечеру.

Шустро обустроив поляну, разделив задачи по подготовке к поеданию и выпиванию между девочками мы с другом начали усиленно заготавливать дровишки для посиделок и нажигать угли для шашлыков. Ведь обещаного угля, равно как и мангала, на даче почему-то не оказалось.

Долго ли, коротко ли, но засели мы у ночного костерка и предались классическим в такой ситуации действам. Ели-пили-истории говорили. В определённый момент, когда градус взял своё и подкидывать дрова в костерок уже было не интересно решили укладываться спать. Собрав остатки еды, кое-как завернув недоеденный шашлык в пакеты мы расползлись по палаткам и повырубались.

***

Утро выдалось по-настоящему замечательным. Солнце, ветерок, шёпот леса и мелодичное журчание речушки на перекатах.
Легко подорвавшись умылись прям у реки, полазив по нависшим над ней деревьям и принялись готовить завтрак.
Развели костерок, быстренько нажгли углей, нажарили свежего мяса и достав остатки вчерашних шашлыков принялись их поглощать, запивая вкусным живым пивасиком.

Вот тут мною и была совершена роковая ошибка.

Пожалев коренных городских жителей (чё эта вдруг?), я разогретые остатки вчерашнего мяса забрал себе, а им отдал всё свежеприготовленное. В еде я тогда был не особо привередлив.

И вот, вкушая, запивая и наслаждаясь природой, я беру самый большой кусок мяса из своей тарелки и не глядя кусаю.
Как сейчас помню, жую, жмурюсь от яркого летнего солнышка и уже проглотив собираюсь отправить в рот оставшуюся часть того злосчастного куска мяса, я бросаю на него взгляд и вижу...Аккуратненькая полоска кладки кремово-белых мушиных яиц. Часть которых я явно уже сожрал. Никому ничего не сказав(за трапезой же), я просто выбросил этот кусок мяса и забыл. Отдых продолжался...

***

Примерно полторы недели спустя.

По приходу с работы домой я почувствовал какое-то недомогание.
Ломота в суставах и мышцах, головная боль и пр. Тогда ещё подумал: чего это я летом вдруг да загрипповал, судя по симптомам. Выпил какого-то порошка для снятия симптомов и завалился спать. А утром... Утром я уже даже встать с постели не смог. Тошнота, всеобщая ломота и сильная головная боль. Настолько сильная, что пришлось вызвать скорую.

Естесственно меня забрали в ифекционку, т.к. по каким-то критериям заподозрили менингококковую инфекцию.

Вовремя. Т.к. в больнице меня свалило окончательно. И начался мой персональный АД.

Боль. Я думал что знаю что такое боль, после того, как во время ЧП на нашей подростковой пиротехнической мануфактуре я получил ожоги четвёртой степени, боль от которых мне купировали морфином. Так вот та боль была щекоткой.

Потому как в этот раз мне болела...Мммм. ЦНС, если можно так выразиться.

Болел позвоночник (по ощущениям) и голова. Голова болела так, что я постоянно терял сознание, блевал, ничего не видел (отказало зрение) и не чувствовал своего положения в пространстве (отказал вестибулярный аппарат).

Врачи, впервые столкнувшиеся с такой острой симптоматикой ничего не понимали. постоянно лили в меня какие-то капельницы, кололи кофеин и брали анализы.

Выдернули из летнего отпуска какого-то опытного врача, который тоже ничего определённого сказать не мог, потому как пункция спинномозговой жидкости не подтвердила наличия какой-либо известной инфекции. Более-менее в адеквате я мог находиться только в лежачем положении и пока действовали какие-то препараты.

Спустя примерно дней пять мучений меня попробовали отвести в соседний корпус на какие-то процедуры.

Кое-как, с поддержкой под обе руки я доковылял пятьдесят метров до соседнего корпуса где благополучно свалился в фойе с внезапно взорвавшимся приступом боли и тотальным блёвом. Опять ничего не вижу и ничего не воспринимаю.

Постепенное улучшение началось день на десятый. Я уже мог спокойно лежать и очень аккуратно но недолго ходить.
И тут меня отважились доставить в другую клинику на МРТ головного мозга.

Как назло машины на подхвате не было, а МТР у нас в городе процедура серьёзная и влезть туда без очереди почти нереально. Но завотделением выбил мне точное время, т.к. ситуация была неординарная. Ну я и позвонил своему тогдашнему директору с просьбой отвезти меня и сопровождающую медсестру в больничку на процедуру.

Он прилетел в нужное место\время, я кое-как доковыляв до машины загрузился назад вместе с молоденькой девочкой (интерн наверное, подумалось мне) и покатили в клинику.

За час управились и пошли на выход. надо ехать назад. Голова\спина просто кипят от боли, но не падать же мне на руки молоденькой и красивенькой сестрички, героически отказавшись до этого от кресла-каталки. И что вы думаете? Только мы подошли к ограде клиники, как эта молоденькая и красивенькая сама падает мне на ручки. С бледным-бледным видом и закатывающимися глазами.

"Вот бле@ть" - подумал я тогда. Приплыли. Я едва держу связь с реальностью а тут ещё и она вырубается.

Кое-как примостились под забором, она как-то тихонечко попыталась блевануть а я и спрашиваю: "Ты что, краса моя, беременная?" На что получаю отрицательный ответ и жестикуляцию вида "Ща всё пройдёт это у меня всегда так и вообще...".

Приехал мой директор, отвёз обратно в больничку, где взрослые тётеньки приняли у меня свою молодую сотрудницу и приговаривая "Вот эти грёб@ные диеты, анорексичками все стать хотят" увели её в ординаторскую а меня в палату.

***

Опуская рутинные процедуры и дни нахождения в больнице, перейду к итогам.

Спустя две с половиной недели меня выписали. Я уже мог аккуратно ходить, есть и заниматься своими делами.

Лечащий врач сказал, что это было сильное воспаление оболочек спинного и головного мозга вызванное энтеровирусной нейроинфекцией. Сбор анамнеза позволил установить причинно-следственную связь этой патологии с сожранными мною мушиными яйцами.

В приватной беседе он признался, что оценивал мои шансы на нормальный исход как не очень высокие. Уж больно дико это всё выглядело и нехарактерно (по его словам и результатам МРТ) для широкоизвестных заболеваний.

Отходил я ещё месяца два.

Малейшая физнагрузка отдавалась болью в позвоночнике и в голове. Как ни странно, но на некоторое время помогало курение (тогда я ещё курил). Видимо сужение сосудов снижало болевые ощущения.

С тех пор прошло у меня появился маленький пунктик на эту тему. На любом выезде на природу\дачу и пр. я непременно контролирую "вражескую авиацию" и под легкие смешки окружающих, кто не в курсе, тщательнейшим образом защищаю\укрываю продукты от возможных попаданий всякого рода насекомых и пр.

Также тот случай намертво закрепил в голове правило чистых рук и гигиены вцелом. Не на маниакальном уровне, нет, но на необходимом для недопущения таких ситуаций вцелом.

Берегите себя и своих близких.

Как скучно я живу

Пишет AlexNSK: Был это далекий 2002 год, я, счастливый второклашка, оканчивал свой год круглым отличником и было всем объявлено, что отличникам в конце года будет дана премия "как у взрослых, за заслуги!".

Все отличники (нас было 4 или 5 человек в классе, уже смутно помню) безусловно обрадовались сему факту и начали еще усерднее строчить в тетрадках в косую полоску.

Суть да дело, через неделю новое объявление - всем сдать по 500 рублей в фонд школы!

Маленькая ремарка - сказать что моя семья бедная - ничего не сказать. Мать не работала отродясь, жили на бабушкину пенсию и ее же вдвоем прожигали на горькую до копейки, по этой причине я до 4-го класса ходил с чаем в поллитровой бутылке в школу и в день пенсии - с бутербродом. Благо хоть в столовке была дотация для детей матерей - одиночек , где давали 2 тонких куска хлеба с маслом и все тот же чай. Но я отвлекся.

Озвучив данный факт дома в тупые глаза моей родительницы и бабушки и встретив полное отсутствие интереса к данной проблеме , я понял, что лучше всего будет не врать, а сказать все как есть классному руководителю, "она же нам как вторая мама"! На следующий день это было озвучено, на что на весь класс было громко сказано: "Ну раз вы такие нищие и не можете поддержать школу, то и школа вас не будет поддерживать! Не сдашь- не видать тебе денег за успехи!"

От такого поворота я погрустнел и до самого конца четверти был тих и глух к движениям во вселенной. Я был обижен на всех и мое самоуважение было ущемлено. Я почувствовал себя ущербным.

На последнем звонке нас, всех отличников школы, вывели вперед и начали вручать грамоты и конвертики. Мне тоже достался конвертик на мое удивление . В котором лежало пустое ничего... В конвертиках соседей было по 500.

Морали наверное нет, а может и есть, только сложно понять, зачем на детях отыгрывать какие-то сложности денежных оборотов. Пользуясь случаем, хочу передать привет школе 49 г. Омска.

"На работе сфотографировал станок, на который гарантия закончилась за два дня до начала Великой Отечественной войны. Сейчас на нем никто не работает, хотя станок до сих пор рабочий"

Да я сам только подошел! Кот сестры изо всех сил убеждает ее, что не в курсе от происходящего.

поздравляем, папаша, у вас совенок

Если б не ботинки....

Есть у нас на факультете журналистики преподавательница, старенькая такая. Однажды принимала она экзамен, а сама, видимо, плохо себя чувствовала, голову склонила, рукой подпёрла, усталый взгляд под стол направлен. Сдаёт ей парень, хорошо сдаёт. Она слушает и, ни слова не говоря и даже не взглянув на него, ставит ему в зачётку пятёрку. Парень выходит в коридор счастливый, делится со всеми впечатлениями. К нему подходит друг:

- Я вообще не готов! Ну, выручи, друг, сдай за меня. Она же всё равно не запомнила тебя.

Ну ладно, через пару человек заходит снова этот парень с чужой зачёткой, отвечает по билету, снова получает пять.

Ещё через пару человек заходит опять - выручить ещё одного друга. Преподавательница слушает, не перебивая. Парень протягивает ей зачётку. Она берёт её, вертит в руках и возвращает ему со словами:

- Эх, молодой человек, вы бы хоть ботинки сменили...

На грани

В 12 часов телефонный звонок: «Приезжайте, пожалуйста, в гинекологическое отделение поселковой больницы. Женщине вскрыли живот и не знаем, что делать дальше». Приезжаю, захожу в операционную. Сразу же узнаю, что лидер этого отделения, опытная заведующая, в трудовом отпуске. Оперируют ее ученицы. Брюшная полость вскрыта небольшим поперечным разрезом. Женщина молодая, разрез косметический, когда делали этот разрез, думали, что встретят маленькую кисту яичника, а обнаружили большую забрюшинную опухоль, которая глубоко уходит в малый таз. И вот они стоят над раскрытым животом. Зашить — совесть не позволяет, выделить опухоль — тоже боятся: зона очень опасная и совершенно им не знакомая. Ни туда, ни сюда. Тупик. И длится эта история уже 3 часа! Все напряженно смотрят на меня, ждут выхода. Я должен их успокоить и ободрить своим видом, поэтому улыбаюсь и разговариваю очень легко и раскованно. Вскрываю брюшину над опухолью и вхожу в забрюшинную область. Опухоль скверная, плотная, почти неподвижная, уходит глубоко в таз, куда глазом не проникнешь, а только на ощупь. Можно или нельзя убрать эту опухоль — сразу не скажешь, нужно начать, а там видно будет. Очень глубоко, очень тесно и очень темно. А рядом жизненно важные органы и магистральные кровеносные сосуды. Отделяю верхний полюс от общей подвздошной артерии. Самая легкая часть операции, не очень глубоко, и стенка у артерии плотная, ранить ее непросто. Получается даже красиво, элегантно, немного «на публику».

Но результат неожиданный. От зрелища пульсирующей артерии у моих ассистентов начинается истерика. Им кажется, что мы влезли в какую-то страшную яму, откуда выхода нет. Сказываются три часа предыдущего напряжения. Гинеколог стоит напротив, глаза ее расширены. Она кричит: «Хватит! Остановитесь! Сейчас будет кровотечение!». Она хватает меня за руки, выталкивает из раны. И все время кричит. Ее истерика заразительна. В операционной много народу. Врачи и сестры здесь, даже санитарки пришли. И от ее пронзительного крика они начинают закипать. Все рушится. Меня охватывает бешенство. «Замолчи, — говорю я ей, — закрой рот! Тра-та-та-та!!!» Она действительно замолкает. Пожилая операционная сестра вдруг бормочет скороговоркой: «Слава Богу! Слава Богу! Мужчиной запахло, мужчиной запахло! Такие слова услышали, такие слова… Все хорошо, Все хорошо! Все хорошо!». И они успокоились. Поверили.

Идем дальше и глубже. Нужны длинные ножницы, но их нет, а теми коротышками, что мне дали, работать на глубине нельзя. Собственные руки заслоняют поле зрения, совсем ничего не видно. К тому же у этих ножниц бранши расходятся, кончики не соединяются. Деликатного движения не сделаешь (и это здесь, в таком тесном пространстве). Запаса крови тоже нет. Ассистенты валятся с ног и ничего не понимают. И опять говорят умоляюще, наперебой, но уже без истерики, убедительно: возьмите кусочек и уходите. Крови нет, инструментов нет, мы вам плохие помощники, вы ж видите, куда попали. А если кровотечение, если умрет?

В это время я как раз отделяю мочеточник, который плотно спаялся с нижней поверхностью опухоли. По миллиметру, по сантиметру, во тьме. Пот на лбу, на спине, по ногам, напряжение адское. Мочеточник отделен. Еще глубже опухоль припаялась к внебрюшинной части прямой кишки. Здесь только на ощупь. Ножницы нужны, нормальные ножницы! Режу погаными коротышками. Заставляю одну ассистентку надеть резиновую перчатку и засунуть палец больной в прямую кишку. Своим пальцем нащупываю со стороны брюха ее палец и режу по пальцу. И все время основаниями ножниц — широким, безобразным и опасным движением. Опухоль от прямой кишки все же отделил. Только больной хуже, скоро пять часов на столе с раскрытым животом. Давление падает, пульс частит. А крови на станции переливания НЕТ.

Почему нет крови на станции переливания крови? Я кричу куда-то в пространство, чтобы немедленно привезли, чтобы свои вены вскрыли и чтобы кровь была сей момент, немедленно! «Уже поехали», — говорят. А пока перелить нечего. Нельзя допустить кровотечения, ни в коем случае: потеряем больную. А место проклятое, кровоточивое — малый таз. Все, что было до сих пор, — не самое трудное. Вот теперь я подошел к ужасному. Опухоль впаялась в нижнюю стенку внутренней тазовой вены. Вена лежит в костном желобе, и если ее стенка надорвется — разрыв легко уйдет в глубину желоба, там не ушьешь. Впрочем, мне об этом и думать не надо. Опухоль почти у меня в руках, ассистенты успокоились, самого страшного они не видят. Тяжелый грубый булыжник висит на тонкой венозной стенке. Теперь булыжник освобожден сверху, и снизу, и сбоку. Одним случайным движением своим он может потянуть и надорвать вену. Но главная опасность — это я сам и мои поганые ножницы. Лезу пальцем впереди булыжника — в преисподнюю, во тьму, чтобы как-то выделить тупо передний полюс и чуть вытянуть опухоль на себя — из тьмы на свет. Так. Кажется, поддается, сдвигается. Что-то уже видно. И в это мгновение — жуткий хлюпающий звук: хлынула кровь из глубины малого таза. Кровотечение!!! Отчаянно кричат ассистенты, а я хватаю салфетку и туго запихиваю ее туда, в глубину, откуда течет. Давлю пальцем! Останавливаю, но это временно — пока давлю, пока салфетка там. А крови нет, заместить ее нечем.

Нужно обдумать, что делать, оценить обстановку, найти выход, какое-то решение. И тут мне становится ясно, что я в ловушке. Выхода нет никакого. Чтобы остановить кровотечение, нужно убрать опухоль, за ней ничего не видно. Откуда течет? А убрать ее невозможно. Границу между стенкой вены и проклятым булыжником не вижу. Это здесь наверху еще что-то видно. А там, глубже, во тьме? И ножницы-коротышки, и бранши не сходятся. Нежного, крошечного надреза не будет. Крах, умрет женщина.

Вихрем и воем несется в голове: «Зачем я это сделал? Куда залез!? Просили же не лезть. Доигрался, доумничался!». А кровь, хоть и не шибко, из-под зажатой салфетки подтекает. Заместить нечем, умирает молодая красивая женщина. Быстро надо найти лазейку, быстро — время уходит. Где щелка в ловушке? Какой ход шахматный? Хирургическое решение — быстрое, четкое, рискованное, любое! А его нет! НЕТ!

И тогда горячая тяжелая волна бьет изнутри в голову; подбородок запрокидывается, задирается голова через потолок — вверх, ввысь, и слова странные, незнакомые, вырываются из пораженной души: «Господи, укрепи мою руку! Дай разума мне! Дай!!!». И что-то дунуло Оттуда. Второе дыхание? Тело сухое и бодрое, мысль свежая, острая и глаза на кончиках пальцев. И абсолютная уверенность, что сейчас все сделаю, не знаю как, но я — хозяин положения, все ясно. И пошел быстро, легко. Выделяю вену из опухоли. Само идет! Гладко, чисто, как по лекалу. Все. Опухоль у меня на ладони. Кровотечение остановлено. Тут и кровь привезли. Совсем хорошо. Я им говорю: «Чего орали? Видите, все нормально кончилось». А те благоговеют. Тащат спирт (я сильно ругался, такие и пьют здорово). Только я не пью. Они опять рады.

Больная проснулась. Я наклоняюсь к ней и капаю слезами на ее лицо.

(с) Айзенштрак Эмиль. "Диспансер: Страсти и покаяния главного врача"