С точки зрения NSDAP и военного руководства, с 1933 года Германия находилась в состоянии «довоенной войны» с Советским Союзом. Во внутренней антисоветской пропаганде продвигался тезис о стремлении СССР «сознательно уничтожить Европу» и Коминтерне, как об инструменте «пропаганды и революции», при помощи которого будет происходить это уничтожение. Современные военные конфликты, такие как гражданская война в Испании, интерпретировались в этом контексте как «мировоззренческие» войны.

Адольф Гитлер отметил, что победа анти-республиканских сил генерала Франко предотвратила «победу подполья большевистских недочеловеков». В военной публицистике 1930-х годов деятельность Советского государства и его армии в области морального укрепления собственного населения, а также «разложения» вооруженных сил противника, с профессиональной точки зрения считалась крайне эффективной. Теоретик психологического ведения войны доктор Альбрехт Блау придавал собственной немецкой пропаганде резкий антикоммунистический характером, но не явный антисемитский. В своей книге 1935 года «Propaganda als Waffe» (Пропаганда как оружие) Блау предупреждал о том, что коммунистические лидеры Советской России хорошо знают эффект пропаганды, знакомы с ее применением и что в грядущей войне «наверняка предполагается, что пропаганда будет применена как инструмент войны в наиболее обширном и эффективном виде».

Иллюстрированный журнал «Die Wehrmacht» за декабрь 1937 года с соответствующей пропагандистской иллюстрацией и подписью внизу - "Испания - первая жертва".

 Блау, который в значительной степени отвечал за формирование концепции войны Германии против СССР, особо выделял различные группы партийных комиссаров и политработников РККА, а также отмечал, что более глубокий смысл политического воспитания в Красной Армии заключается в том, чтобы «сделать из каждого красноармейца не просто солдата, но и пропагандиста». «Новейшее и очень опасное пропагандистское оружие» Блау видел, кроме того, в массовом обучении парашютистов в Советском Союзе. При этом он указала, что Советский Союз обучает не только солдат, но и гражданских лиц, членов партии и женщин. Они могли бы, «как агитаторы и организаторы, во вражеской стране и в тылу сражающегося фронта, оказывать разрушительное действие». Таким образом, в 1935 году Блау обозначил определенные группы особо опасных противников в области «психологического» ведения войны: политический аппарат Красой Армии – в частности, политические комиссары – плюс гражданские лица, в том числе и женщины, которые могли быть использованы в тылу как парашютисты. Кроме того, как указывалось выше, Блау также рассматривал и всю массу красноармейцев-пропагандистов как довольно угрожающую.

Исследование Блау, появившееся в серии «Военно-психологических работ» Психологической лаборатории Военного министерства Рейхсвера в 1935 году, было разрешено только для внутреннего пользования из-за «специфики содержания». Тем не менее оно получило большое распространение, так как многие копии этой работы были отправлены всем членам DGWW, а уже в 1937 году эта работа стала известна в международных кругах, так как она была опубликована немецким коммунистом и издателем Вилли Мюнценбергом в его анализе нацистской пропаганды.

Фундаментальное исследование для последующего нападения на Советский Союз было представлено Психологической лабораторией Рейхсвера в ноябре 1935 года. Исследование освещало концептуальные принципы психологического разложения СССР и называлось «Международно-психологическое исследование № 5». Это секретное исследование рассматривало вопрос «национального состава населения СССР и возможности применения пропаганды в этом направлении». В общей сложности 49 копий этого документа, в создании которого Блау, вероятно, принимал главное участие, поступили в Генеральный штаб, подразделения вооруженных сил, в OKW, в разведку ВМС, в Министерство авиации и т.д. Месяц спустя последовало «Международно-психологическое исследование № 6», в котором содержались количественные данные об ожидаемой доле активных коммунистов и евреев в Красной Армии. Исследование показывало - доля коммунистов и евреев во время массовой мобилизации будет относительно мала. Эта установка создала как бы приложение к предыдущему исследованию, в котором было установлено, что:

«Боевая структура Красной Армии в значительной степени связана с использованием пропагандистских средств. Причина этого заключается в том, что новая империалистическая война, к которой подготовлена и обучена Красная Армия, ведется под мотивацией чисто мировоззренческой идеи – распространения мировой революции. Таким образом, средства физического насилия Красная Армия будет сочетать с пропагандистским распространением этого мира идей. Таким образом, подготовка пропагандистской борьбы против СССР крайне важна. В результате большого разнообразия народов, народных взглядов, в том числе и в национальном, религиозном и социальном отношении, Советский Союз также предлагает множество возможностей и точек для борьбы с его собственной пропагандой».

В исследовании было перечислено почти 200 национальностей, населяющих территорию СССР. Наряду с русскими, украинцами и белорусами, которые составляли почти две трети от общей численности населения, в исследовании учитывались поляки, этнические немцы, евреи и большое количество других национальностей. Основная часть исследования рассматривала пропагандистские действия по отношению к различным национальностям и расам Советского Союза, Красной Армии и гражданского населения в тылу. Солдаты и гражданские лица должны быть убеждены в «бессмысленности» борьбы. Нацистская пропаганда должна была быть основана на как бы «разоблачении еврейских большевиков», которые под лозунгом «хлеба, земли и свободы» дали «голод, смерть и бедствия».

Акцент в пропаганде делался на подобных моментах:

«Вы сражаетесь не за Россию, а за господ комиссаров и партийных чиновников - грязных евреев. Раньше вы были русскими господами в собственном доме, а теперь евреи и преступники правят вами и толкают вас на войну и на смерть ради расширения своего господства над другими народами».

Этот намек на то, что половина высших народных комиссаров, а также все комиссары Красной Армии якобы являются евреями, должен следовать следующему призыву: «Убейте их, бегите и сдавайтесь по отдельности или целыми отрядами и частями. Мы обещаем вам хорошее лечение и питание». Нацистская пропаганда должна была подчеркивать бесперспективность борьбы против немецкой армии и армий союзников, так как Красная Армия будет разгромлена. Спасение возможно только при сдаче в плен или совместной борьбы - «За освобождение вашей страны от ярма евреев и коммунистических преступников». В исследовании говорилось, что «необходимо учитывать особый менталитет отдельных народностей. Наряду с обычными общепринятыми антибольшевистскими аргументами следует особо подчеркивать, что раньше русские владели Россией, а теперь ей владеют евреи, кавказцы, латыши и другие». Также говорилось о создании самостоятельной крестьянской Украины и формирования из перебежчиков украинского добровольческого войска. При пропаганде на славянское население подразумевалось максимально использовать «религиозный момент»: «Иудеи, которые распяли Христа, теперь хотят распять русский, украинский и сибирские народы». Религиозные аргументы также предполагалось использовать по отношению к татарам-мусульманам и различным кавказским народам, которым якобы давалась возможность «возрождения своей богатой и независимой родины». Во время войны подразумевалось отрицать любые аргументы «завоевания и захвата» и еще больше выделять лозунги «освобождения». «Психологическое исследование № 5» выводило следующие основные моменты немецкой пропаганды:

«Мы боремся не с тобой, русский, украинский и т.д. народ, а с твоим еврейско-коммунистическим правительством, которое годами держит тебя в голоде и терроре, пьет твою кровь и хочет расширить свое господство на другие, до сих пор свободные, счастливые и оседлые народы. Мы не хотим, чтобы российская земля была поругана (эта формулировка не исключает создание самостоятельной Украины в интересах Германии). Мы сражаемся с вашими угнетателями, чтобы избавить вас и весь мир от этой чумы. Свою судьбу вы можете определить самостоятельно, определить форму государства на свободном учредительном собрании и создать свои законы. И наконец ваша земля будет принадлежать вам, русские крестьяне, а ваши еврейские, кавказские, латышские насильники с кликой Кагановича, Сталина и компанией будут уничтожены».

Цель этого пропагандистского материала заключалась в том, чтобы склонить красноармейцев к восстанию или бегству, а мирных жителей в тылу – к вербовке, явным или секретным диверсионным актам и вооруженным восстаниям. При этом женщин рассматривали как особую целевую аудиторию, которую следует обрабатывать особыми «психологически направленными листовками». Им также должна внушаться необходимость проведения диверсий, а через них это должно внушаться их мужьям, сыновьям и братьям. Авторы исследования рекомендовали три листовки Фашистской российской партии. Листовки призывали военных, крестьян и рабочих:

«Убивать еврейских политкомиссаров», «объявлять евреям и коммунистам открытую войну», «организовать террор против евреев и коммунистов», «убивать активных коммунистов, особенно еврейской национальности».

«Исследование № 5» психологической лаборатории легло в основу дальнейших действий и разработок. Когда на осенних маневрах 1937 года была имитирована война между Германией и СССР, пропагандистский оперативный пункт работал с листовками на русском, украинском и грузинском языках, которые в случае войны должны быть распечатаны миллионными тиражами. Их содержание соответствовало предложенным двумя годами ранее формулировкам и лозунгам. Немецкая пропаганда 1937 года откровенно призывала к убийствам и дестабилизации: «Уничтожайте ведущих коммунистов в деревнях и в первую очередь евреев», «восстаньте против коммунистических угнетателей», «организуйте русскую национальную революцию». Пропагандистский материал был насыщен терминами «международная банда в Кремле», «еврейские кровососы» и т.д.

Таким образом, концепция психологической войны против СССР, сформированная в середине 1930-х годов, состояла в том, чтобы разложить Красную Армию и гражданское население с помощью антикоммунистической и антисемитской пропаганды ненависти к советскому строю и советскому руководству. При этом пропаганда должна быть ориентирована на разные национальности – концепция разъединения и провоцирование вражды. Военные специалисты считали особенно целесообразным не только антисемитское враждебное изображение «еврейского большевизма», но и откровенный призыв к убийству «коммунистов и евреев». Эта основная составляющая немецкой концепции пропаганды и разложения была использована без изменений шесть лет спустя.

Ойген Хадамовски. Один из ближайших сотрудников Йозефа Геббельса, группенфюрер НСКК.

Первая мировая война кардинально изменила роль гражданского населения в войне. Мирные жители не только являлись ресурсом мобилизации, выставляя солдат для крупномасштабных сражений, они также должны были обеспечить снабжение войск и пополнение огромных материальных резервов. Когда развитие авиации позволило наносить удары по тылам противника, гражданское население стало самостоятельной мишенью: во время Первой мировой войны появилась тактика воздушных налетов, мишенью которых было именно городское гражданское население. На этом фоне приобрел совершенно новую роль вопрос о пропагандистском воздействии на мирных граждан. Во всех странах, участвовавших в мировой войне, военно-теоретические дебаты сочетались с изучением совместимости военных, экономических и психологических факторов. Подобные дебаты и исследования проводились с целью извлечь «уроки» для ведения будущих войн.

Именно в Германии уделяется огромное внимание исследованию подобных психологических вопросов. Это было связано, прежде всего, с восприятием окончания войны: легенда «удара кинжала в спину», с помощью которой руководство Рейхсвера стремилось отвлечь внимание от ответственности за военное поражение рассуждениями о том, что германская армия одержала победу и лишь «подлый смертельный удар со стороны Родины» привел к военно-политическому краху. В 1919 году генерал Эрих Людендорф высказывался совершенно определенно в этом плане – по его оценкам, экономическая блокада (с целью вызвать голод) и вражеская пропаганда, которые применялись в тесной связке, виновны в потрясении «нашей морально-психологической способности к войне». Людендорф ссылался на мощный эффект от пропагандистских действий союзников во главе с Великобританией в прошлом (1918-м) году. Миллионы листовок и газет были адресованы немецким солдатам на фронте, а также населению в тылу и на оккупированных Германией территориях. Мнение о том, что пропаганда союзников была существенным соавтором поражения Германии, послужило серьезным импульсом для обсуждения форм и методов пропаганды как средства политической борьбы с противником. Обсуждение этой темы охватило довольно значительные военные круги Германии в 20-х годах. В связи с тем, что восстановление военной мощи Германии ограничено Версальским договором, усиливается так называемая «моральная и духовная мобилизация». Как раз та ситуация, при которой у Германии «связаны руки», - подчеркивал военный публицист Георг Солдан, - требует скорейшего «использования интеллекта и образа мысли». Под влиянием психологических теорий, пропаганда рассматривается как средство, позволяющее манипулировать массами населения совершенно произвольно. С помощью пропаганды военно-политические круги Германии хотели преодолеть «раздробленность» немецкого народа, чтобы создать лучшие предпосылки для долгосрочных политических претензий на власть. В 1919 году Людендорф подчеркивал, что «теперь, для борьбы с вражескими вооруженными силами необходима также борьба против духовных и психологических основ враждебных народов». По теории Георга Солдана – «Сценарий будущих войн 1920-х – 30-х годов: применение боевых отравляющих веществ, воздушные удары по военной промышленности и городскому гражданскому населению, создание условий для голода в сочетании с массированным применением пропагандистских мер». И хотя тезис Солдана о решающем психологическом и экономическом факторе в будущей войне воспринимался весьма спорно, единодушное согласие военных кругов Германии имелось с мнением Макса Шварта, одного из самых влиятельных специалистов в этой области, который утверждал, что в будущем «оружие психологического, духовного, морального и душевного характера» будет играть несравнимо большую роль. Кроме того, военные эксперты требовали долгосрочной психологической подготовки собственного населения к будущей войне в рамках полномасштабной милитаризации всего общества. В числе мероприятий психологического характера отмечалась необходимость создания образа сильного «вождя». Курт Хессе в своей монументальной работе «Психология вождизма» (1922) выдвигал требование поиска гениального лидера, «правителя душ», а также более прочного закрепления «психологических уроков Первой мировой войны» в военной подготовке и «целенаправленном психологическом обучении» всего населения.

Таким образом, Военная наука Германии, сформировавшаяся в конце 1920-х годов, рассматривала подготовку наступательной психологической войны как одно из главных направлений изучения и применения. Немецкие эксперты, такие как Эвальд Бензе и Карл Хаусхофер отмечали важнейшее направление подготовки к войне в изучении стран и народов, их пространственности и экономических показателей, морали и психологии. «Этнопсихология» представляла важную отрасль этого направления. Целью этой работы являлось усиление боевой готовности и выдержки собственного населения при одновременном «моральном и духовном разгроме вражеского народа», а также использование противоречий во вражеском обществе для создания внутреннего фронта борьбы в тылу врага.

Оценка опыта Первой мировой войны у Людендорфа совпадала с мнением Гитлера, который отмечал в своей «Борьбе» в середине 20-х годов «к каким вопиющим результатам может привести правильно применяемая пропаганда». Как и Людендорф, Гитлер критиковал «полный провал» немецкой стороны в психологическом ведении войны, провалы которой были использованы противником с «неизведанным мастерством и истинно гениальным расчетом». Немецкая военная пропаганда была «в недостаточной форме и психологически неправильной». Для Гитлера военная пропаганда представляла собой средство для достижения цели, которое также обязательно должно применяться немецкой стороной. В начале 30-х годов Гитлер также занимался изучением вопросов наступательного психологического ведения войны. Он предполагал, что противник должен быть всеми средствами деморализован еще в мирное время, а затем уничтожен одним ударом. При этом Гитлер не исключал массированных авиаударов, террора, диверсионных актов, убийств изнутри, убийств ведущих политиков, а также нарушения международного права и равенства военных и гражданского населения. Раскол, паралич и путаница, паралич воли к сопротивлению у противника в преддверии и во время войны, в сочетании с пропагандой и террором – вот что должно характеризовать, по мнению Гитлера, будущую наступательную войну Германии.

Другие ведущие нацистские политики, такие как Геббельс, Гиммлер, Геринг и Розенберг, также активно участвовали в дебатах вокруг методов ведения психологической войны. В 1929 году на съезде NSDAP нацистский «эксперт по Вермахту» Константин Хиерль цитировал свою книгу «Войны нашего времени»:

«Борьба направлена не только против вооруженных сил, но и непосредственно против источника военной силы – народа и страны. Военно-воздушные силы до предела разогревают театр военных действий авиационными налетами, которые направлены не только против солдат и военной техники, но и против рабочих и мастерских, заводов, фабрик, против всего народа и всех объектов его жизни. За горячей фазой войны должна следовать экономическая война, направленная на лишение врага экономических средств борьбы и жизни. В конечном итоге к горячей и экономической фазе приходит пропагандистская война, которая должна парализовать волю вражеского сопротивления и духовную устойчивость вражеского народа».

Хиерль также отметил, что «борьба за победу» должна начаться задолго до военного конфликта в виде психологической подготовке к войне и что именно здесь «духовные и душевные силы являются решающими».

Геббельс и Гитлер

Мнение военных и NSDAP в военно-теоретических дискуссиях практически совпадало. После 1933 года условия для реализации обсуждаемых концепций значительно улучшились. Представления Гитлера о восстановлении самосознания и готовности немецкого народа к новой войне, которые он выдвинул через несколько дней после назначения на пост рейхсканцлера 3 февраля 1933 года на первом брифинге командования Рейхсвера, вызвали у немецких генералов крайне положительный резонанс и в течение следующих нескольких лет привели к появлению систематических мер по «моральному вооружению народа». Усилия нацистов в этом направлении встречали огромную поддержку в военных кругах, и вскоре немецкие специалисты Вермахта и NSDAP обратились к пристальному изучению методов ведения войны с будущими противниками. Журнал “Wissen und Wehr” (Знание и защита), центральный печатный орган основанного в 1933 году и чрезвычайно влиятельного «Немецкого общества военной политики и военной науки» (DGWW), писал в августе 1933 года: «Теперь, с 30-го января, нам не нужно беспокоиться об укреплении тыла; со свободной и защищенной спиной мы можем обратить взгляд наружу». Со стороны NSDAP «специалистом по формированию общественного мнения» был Ойген Хадамовски. В своей книге, опубликованной в 1933 году «Пропаганда и национальная держава: организация общественного мнения для национальной политики» (Propaganda und nationale Macht: die Organisation der öffentlichen Meinung für die nationale Politik) Хадамовски писал:

«Пропаганда и дифференцированное применение силы должны дополнять друг друга в особо продуманной форме. Они никогда не являются абсолютными противоположностями. Применение силы может быть частью пропаганды».

Поток публикаций, исследований, а также секретных размышлений касательно методов ведения психологической войны не изменился и после 1933 года. В этот период сформировались два главных термина, которые должны были стать основой для дискуссий – «Тотальная война» и «Психологическая (духовная) война». Президент DGWW Фридрих фон Кохенгаузен, выступая на открытии собрания своей организации в мае 1934 года, продекламировал начало «эпохи тотальной войны», а после того, как в 1935 году появилась книга Людендорфа «Тотальная война», термин стал популярен и за пределами военных кругов. Самый яркий теоретик психологического ведения войны доктор Альбрехт Блау писал в 1937 году, что тотальная война раскрывается в нескольких пунктах:

а) в тотальности участия в войне всех слоев населения,

б) в тотальности захвата всех основ бытия народа,

в) в тотальности применения всех средств войны.

Это означало, что «помимо борьбы физическими средствами, то есть оружием, должны выступать и средства экономического и психологического ведения войны». Как в 20-х, так и в начале 30-х годов предполагалось, что будущая война будет «беспощадна к населению противника». Возникла необходимость практической проработки подобных концепций. И таким экспериментальным полем стала гражданская война в Испании (1936 – 39). С помощью активного участия в этой войне, нацистская Германия стремилась накопить первый практический опыт. Антикоминтерновский отдел, созданный в Министерстве пропаганды, направлял в Испанию сотрудников, которые собирали материалы «красных» и оказывали экспертную поддержку антиправительственным силам генерала Франко. Немецкие специалисты экспериментировали с замаскированными радиовещательными каналами, немецкие пропагандисты также входили в состав легиона «Кондор» - добровольческого соединения Люфтваффе, участвовавшего в войне на стороне Франко.

Среди работ по наступательному «интеллектуальному» ведению войны можно выделить, в частности, «духовные (психологические)» исследования потенциального противника. «Задача пропаганды на войне – расколоть противника внутренним поперечным фронтом, чтобы он стал для него важнее чем борьба извне и, таким образом, парализовать его сопротивление» - так выразился сотрудник Министерства народного просвещения и пропаганды майор Альфред фон Врочем в середине 30-х годов. Для этого необходимо знать «внутренние конфликты и напряженность в противнике» и еще в мирное время раскрыть «психологию предполагаемого противника, чтобы знать места внутреннего раскола». Этим направлением занималась, образованная еще в 1929 году, «Психологическая лаборатория» в Министерстве обороны Рейхсвера, в которой после 1933 была создана группа «Международная психология» под руководством Альбрехта Блау. Для него, «изучение и оценка моральных сил противника» - наряду с собственным народом, собственными вооруженными силами – принадлежали к одной из главных задач «интеллектуального» ведения войны. «Психологическая лаборатория» занималась, в первую очередь изучением Чехословакии и СССР.

В середине 30-х годов началось строительство аппарата, который должен был осуществлять «психологическое» ведение войны. При этом Министерство пропаганды играло в этом деле главенствующую роль. На осенних маневрах 1936 года Министерство пропаганды представило подразделения, состоящие из командира и 60 гражданских специалистов, распределявшихся по группам лексических, образовательных, кино- и радиовещательных корреспондентов, а также вспомогательных технических сил. На маневрах Вермахта в 1937 году начальник оперативного отдела, доктор Эберхард Тауберт, указал отдельным подразделениям пять областей задач. Они должны, во-первых, для министерства, а также для собственных потребностей добывать материалы с фронта; во-вторых, влиять на население, находящееся на переднем крае или на территории, которая может быть захвачена и оккупирована; в-третьих, добывать у армии запрашиваемые материалы; в-четвертых, вести пропаганду на войска противника и тылу противника и в-пятых – пропаганда по отношению к пленным. На вооружение поступили листовки, радиовещательное оборудование и автомобили с громкоговорителями.

Во время двух маневров 1936 и 1937 годов точное разделение полномочий между Министерством пропаганды и Вермахтом не было определено. В мае 1938 года Геббельс предложил провести окончательную интеграцию пропагандистских подразделений в военную структуру. В конечном итоге было определено, в любом случае, реализовывать максимально тесное сотрудничество между Вермахтом и Министерством пропаганды.

Первые четыре роты пропаганды были подготовлены к августу 1938 года, в преддверии оккупации Чехословакии. После вторжения в Судетскую область, роты пропаганды взяли под свой контроль местную прессу, установили свое радиовещание, а также начали обрабатывать население с помощью листовок, громкоговорителей и выступлений на митингах. OKW и Министерство пропаганды, досконально проанализировав это первое применение воинских пропагандистских подразделений, в целом были очень довольны. После того, как в марте 1939 года Чехословакия была полностью оккупирована, управление ротами пропаганды было централизовано формированием командного подразделения пропаганды при Верховном командовании Вермахта (OKW/WPr). Это подразделение подчинялось непосредственно OKW и имело 92 сотрудника. В командном подразделении имелось несколько отделов, которыми руководили специалисты по психологическому ведению войны. Например, Альбрехт Блау (руководитель IV отдела), Бруно Вентшер (офицер связи с Министерством пропаганды), Эрих Муравски (руководитель отдела IIc) и Карл Пинтшовиус (руководитель отдела IVf). За внешнее ведение психологической войны отвечал прежде всего отдел IV Альбрехта Блау. Отдел собирал информацию, на основе которой была разработана пропаганда в отношении будущего противника или нейтрального зарубежья. План делопроизводства определял следующие направления работ: «1) Обработка материалов народно-политического характера для осуществления пропаганды во время войны. 2) Мониторинг и оценка иностранной прессы и иностранных документов. 3) Наблюдения за методами пропаганды противника, а также собственные методики. 4) Сотрудничество с различными зарубежными институтами, с государственными и партийными ведомствами в области народных социальных групп».

К апрелю 1939 года в Вермахте, ВМС и ВВС уже существовало 15 пропагандистских рот. Когда 1 сентября 1939 года Вермахт вторгся в Польшу, семь групп пропаганды приняли участие во вторжении – впервые в истории армия обладала военно-организационным аппаратом для психологического (духовного) ведения войны.

Подводя итог, можно отметить, что «разгром воли к сопротивлению» и «уничтожение моральной устойчивости» противника в 1930-х годах были неотъемлемой частью военной мысли, которые не только обсуждались в теории, но и реализовывалась практически и институционально.

Источники:

Babette Quinkert: Propaganda und Terror in Weißrußland 1941-1944: Die deutsche "geistige" Kriegführung gegen Zivilbevölkerung und Partisanen, Verlag: Schöningh Paderborn, 2009. S. 43-49.

Psychologisches Laboratorium des RKM, Nr. 241/35 g, 2. 11. 1935, Völkerpsychologische Untersuchung Nr. 5, BA-MA, RH 2/981, fol. 98-115. Einige Abschnitte darin sind fast textidentisch mit Blaus Text vom Frühjahr 1935.

https://vk.com/wall-123941152_2655

Источники:

Babette Quinkert: Propaganda und Terror in Weißrußland 1941-1944: Die deutsche "geistige" Kriegführung gegen Zivilbevölkerung und Partisanen, Verlag: Schöningh Paderborn, 2009. S. 36-42.

Vgl. OKW 732/39 geh. WZ (IV), betr. Organisationsveränderung im OKW, 25. 3. 1939, mit Anlage 2: Dienstanweisung für die Abteilung für »Wehrmacht-Propaganda« (WPr), BA-MA, RW 4/143, fol. 40 ff. Grundlegend zur Abt. OKW/WPr Keilig 1959; Moll 2001.

https://vk.com/wall-123941152_2619

Источник:

Babette Quinkert: Propaganda und Terror in Weißrußland 1941-1944: Die deutsche "geistige" Kriegführung gegen Zivilbevölkerung und Partisanen, Verlag: Schöningh Paderborn, 2009. S. 25-31.

Источник

"Разгром немецких войск под Москвой". Документальный фильм 1942 года.

В ноябре 1941 года Сталин решил начать снимать документальный фильм о боях под Москвой. Были определены два режиссёра: Леонид Варламов и Илья Копалин. В съёмках принимали участие пятнадцать фронтовых операторов. Картина построена на документальных съёмках Москвы и Подмосковья во время строительства заградительных сооружений, работы оборонительных заводов, военных действий, освобождения подмосковных городов и деревень. Картина запечатлела героизм людей при обороне Москвы, масштабность разрушений и потерь. Работа советских документалистов получила заслуженное признание. Фильм был удостоен Сталинской премии I степени.

В США «Разгром» был перемонтирован, переозвучен, сокращён на 10 минут и выпущен под названием “Moscow Strikes Back”, которое у нас обычно не вполне точно переводят как «Москва наносит ответный удар». В таком виде его и смотрели американские киноакадемики и советская кинолента впервые получила премию «Оскар» за лучший документальный полнометражный фильм (1943).

Производство: Центральная студия документальных фильмов (ЦСДФ) Директор фильма: Николас Наполи Оператор: Игорь Беляков, Георгий Бобров, Александр Эльберт Монтаж: Славко Воркапич