Нарвская газета "Северное слово" как орган агитации против "оккупантов"
Первый номер вышел 21 мая 1942 г. в Нарве, где на улице Раху в доме № 15 располагалась редакция. По крайней мере, в трех редакционных статьях излагалась политическая платформа газеты и цели ее издания. В стандартной передовице «Газета — борец за новую жизнь», опубликованной в январе 1943 г., читателям объяснялось, что война разделила мир на два стана, в котором национал-социалистическая Германия выступает освободительной силой, вокруг которой объединилась вся Европа. Противостоящей ей силой объявлялся «руководимый еврейством коммунизм, объединившийся с капиталистическими хищниками Англии и Америки» (см.: Газета – борец 1943).
(для увеличения фото кликайте по картинке)
Естественно, что субсидируемая Директорией газета «Северное слово» поддерживала «борцов за освобождение от еврейско-коммунистической диктатуры», т. е. национал-социалистическую Германию (см.: Газета – борец 1943). Наряду с антикоммунистической и антисемитской пропагандой, в другой статье главной целью объявлялось «безоговорочное участие в борьбе с большевизмом во имя освобождения русского народа, во имя возрождения национальной России» (Два года 1944). Редакция «Северного слова» противопоставляла себя лживой советской печати, декларируя, что несет «свободное слово» «освобожденным народам». Следуя за германскими войсками, газета обещала разоблачать коммунистическую ложь и доводить до читателей правду новой жизни (см.: Свободное слово 1942).
При этом «Северное слово» недвусмысленно прокламировало связь с дореволюционной русской журналистикой, подчеркивая, что: «Свободная русская печать в освобожденных от большевиков областях — это возрождение лучших заветов русской журналистики с ее борьбой за человека» (Газета – борец 1943). Разумеется, все это были только красивые слова. Не подлежит сомнению, что газета финансировалась немецкими оккупационными властями и проходила военную немецкую цензуру. О свободе и бесцензурной печати здесь говорить не приходится. Подчеркнем, что «Северное слово» было не только политической газетой, но и литературной, предназначенной для обработки русского населения Эстонии и оккупированных территорий Ленинградской области, вошедших в провинцию рейха Остланд.
В русских газетах периода немецкой оккупации участвовали самые разные люди. Например, в газете «За Родину!», которая печаталась в Риге, но была предназначена для Пскова, работал будущий писатель и литературовед Б. Филиппов (Филистинский). Укажем на таких сотрудников «Северного слова» как нарвская поэтесса Тамара Бух (см.: Бух 1937); таллиннский художник Николай Роот (см.: Хайн 2001: 377 – 378, 397); известный педагог Мария Бархова (см.: Шор 2005: 128) и др.
Русская периодика, выходившая в годы немецкой оккупации в Прибалтике, изучена далеко не полно. Известный исследователь русской культуры Латвии Б. А. Равдин в книге «На подмостках сцены. Русская культурная жизнь Латвии времен нацистской оккупации (1941 – 1944)» приводит следующие данные: «На захваченных территориях и в самой Германии в годы войны было основано множество газет и журналов на разных языках народов СССР. К концу 1942 г. их было около двухсот, в дальнейшем, с необходимостью активизации пропаганды, количество таких изданий увеличилось» (Равдин 2005: 10). Между тем, только в Латвии и в Эстонии таких изданий в годы войны насчитывалось, по крайней мере, не менее двадцати наименований. На территории Латвии выходило 15 периодических изданий на русском языке. В Эстонии издавалось 6 газет на русском языке: «Гдовский вестник», «Новое время», «Светлый день», «Северное слово», «Псково-Печерский благовест» (см.: Jakobson 1996: 84) и, наконец, газета «Новости недели».
Фотография, сделанная в поселке Струги Красные Псковской области и напечатанная в газете «Северное слово» за 1943 год, которая выходила в Нарве для оккупированных территорий Северо-Запада СССР. Фото было с подписью: «Костя Слонов, молодой переводчик, оказывает большую помощь населению при переговорах с немецкими властями». Газета «Северное слово» прекратила существование с приходом советских войск и о дальнейшей судьбе Кости не рассказала.
Комментарии
при любой власти была есть и будет пропаганда
спасибо,Кэп!
Дай-ка угадаю кто его выпускал.
Я тоже погадаю
Они приближали победу, как могли. Победу немцев, естественно...
С началом фашистской оккупации началось и сотрудничество с немецким командованием отдельных представителей Русской православной церкви. Во главе стал экзарх Эстонии – митрополит Сергей (Воскресенский), проживавший в Риге, который своим указом создал в августе 1941 года «Русскую Православную миссию в освобожденных областях России» с управлением в Пскове. Последующее массовое открытие церквей и проведение богослужений преследовало три основных задачи: проведение пропаганды, имеющей целью представить немцев в роли защитников русского народа; оказание активного содействия немцам в проведении экономических и политических мероприятий; сбор сведений о политических настроениях населения и экономическом положении районов, а также выдача советских патриотов оккупационным властям. Попутно служились молебны о «христолюбивом вожде народа германского, правительстве и воинстве его»...
Иерархи Белорусской православной церкви и коллаборационисты Франц Кушель, Николай Шкялёнак, Юрий Соболевский, Авген Колубович и другие
На обеде с немецкими офицерами
Обед с обергруппенфюрером СС Куртом фон Готтбергом
Генерал Краснов, генерал-майор фон Паннвиц и дивизионный батюшка
Полковой священник 3-го полка Русского Охранного Корпуса (Russischen Schutzkorps) после парада с болгарскими и немецкими офицерами. 1943 г., Митровец
Посмотрите фильм "Поп". Возможно, эти фотографии вам откроются с другой стороны.
Церковь и Власть в годы Великой Отечественной войны
«Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои»
И.В.Сталин, 3 июля 1941 года
Знаменитое обращение 3 июля 1941 года Сталин начал именно со слов «братья и сестры». Так обращались к прихожанам православные священники. Этими словами Сталин поддерживает единство русских в борьбе против интервентов.
Началась война. По указанию Сталина Е.Ярославский пишет статью «Почему религиозные люди против Гитлера», кардинально отличающуюся по тональности от всех его антирелигиозных статей.(3) В это время многое переоценивается.
Во время войны сложно было победить без исконно русских убеждений. Православие издавна было национальным вероисповеданием. В «период перемен» (1917-1941 гг.) большевики отказывались от традиционной русской религии. Но во время войны, «времени собирать камни», нужно было вернуться к исконно русскому, традиции помогали объединению народа на основе общей истории, общего вероисповедания. Это хорошо понимал и Гитлер. Одно из его указаний гласило, что фашисты должны препятствовать влиянию одной церкви на большой район, зато появление сект на оккупированных территориях, как форму раскола и разъединения, следует поощрять.(6)
Россия нуждалась в помощи иностранных государств, чтобы перестроить промышленность на военные рельсы. В качестве потенциальных союзников выступали Англия и США. Но для получения их поддержки нужно было доказать соблюдение хотя бы основных принципов демократии в России. Террор Сталина внутри страны и угнетение Церкви, то есть свободы вероисповедания, не соответствовал этим принципам. Прибывший в Москву в конце сентября 1941 года личный представитель президента США А.Гарриман выразил Сталину обеспокоенность американской общественности судьбой Церкви в России. При составлении проекта декларации «Объединившихся держав» (будущие Объединённые Нации), ближайший помощник Рузвельта Гарри Гопкинс говорил президенту о необходимости включения пункта о свободе религии. Слова «о свободе религии» в итоге всё-таки появились в тексте декларации.(9)
Во время войны не было препятствий для массовых богослужений и церковных сборов (которые шли, в основном, на помощь фронту), снимались ограничения на религиозную деятельность.(7) Органы власти на местах теперь не препятствовали открытию храмов, прекратились репрессии. Когда проводилась политика гонений на церковь, верующие вели религиозную деятельность подпольно(2), теперь же они получили свободу вероисповедания. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны в первые же месяцы войны появились на страницах центральных газет «Правда» и «Известия», там же давалась информация о работе Православной Церкви, печатались биографии новоизбранных патриархов Сергия и Алексия. То есть патриотическая деятельность Церкви освещалась в печати и признавалась властью. Из лагерей освободили десятки церковнослужителей, в том числе 6 архиепископов и 5 епископов. Вновь открывались православные храмы. Ещё в 1941 году были закрыты антирелигиозные периодические издания и свёрнута деятельность Союза воинствующих безбожников. В 1942 году, по предложению Л.П.Берии, 50-тысячным тиражом вышла книга «Правда о религии в России». Эту книгу можно назвать ответом советского правительства Рузвельту, предложившему организовать «информационную кампанию в США о свободе религии в СССР».(7) В книге звучали заверения в полной свободе вероисповедания в СССР. Но адресованы они были иностранцам. Слова «Конституция... решительно ни в чём не стесняет религиозной жизни верующих и жизни Церкви вообще»(9) советских верующих не могли убедить. На Пасху 1942 года в Москве разрешили беспрепятственное движение по городу на всю ночь. В 1942 году в Ульяновске был собран первый за всю войну Собор епископов. Весной 1943 года правительство открывает доступ к иконе Иверской Божьей Матери, которую привезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенскую церковь Москвы.(7)
1943 год можно считать годом официального «потепления» отношений Сталина с православием. В октябре 1941 года вышло распоряжение Московского Городского Совета депутатов о том, что митрополит Сергий и его Патриархия должны покинуть Москву и направиться на жительство в город Чкалов (Оренбург).(9) В один из июльских дней 1943 года Сергию и его ближайшим сотрудникам пришло сообщение о том, что им разрешено возвратиться в Москву. «Компетентные органы» предложили Сергию, митрополиту Ленинградскому Алексию и Киевскому Николаю провести встречу со Сталиным.(8) Сталин принял трёх митрополитов в Кремле. Он говорил о том, что правительство высоко ценит патриотическую деятельность Церкви. «Что теперь мы можем сделать для вас? Просите, предлагайте», - сказал он. В ходе той встречи Сергий был избран патриархом. Его кандидатура оказалась единственной, митрополит глубоко занимался делами Церкви. Принято также решение о создании духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде. Сталин согласился с церковнослужителями по вопросу о необходимости выпуска церковных книг. При патриархе решено было образовать Священный Синод из трёх постоянных и трёх временных членов. Принято решение об образовании Совета по делам Русской Православной Церкви. Руководителем этого органа был назначен Г.Г.Карпов, в прошлом начальник отдела НКВД, где арестовывали и расстреливали священнослужителей и закрывали храмы. Однако, теперь Сталин поручил Карпову стать покровителем Церкви.(9) Деятельность нового совета курировал Молотов, а «особо важные вопросы» решал Сталин.(10) Во время встречи с церковниками Сталин пребывал в хорошем настроении, делал широкие жесты и вёл себя как радушный хозяин. Читая стенограммы той встречи, понимаешь, что для России было очень важно выглядеть на международной арене демократической страной, если партия начала с таким рвением поддерживать Церковь. Конечно, патриотическая деятельность Церкви была действительно существенной. Но, зная характер Сталина, его довоенное отношение к религии, факт того, что бойцов, побывавших в плену за границей, после войны нередко расстреливали, можно предположить, что благодарность, которая последовала со стороны власти, могла обратиться во что угодно при других обстоятельствах.
Сталин дал Карпову инструкцию: «Совет должен осуществлять связь между правительством и патриархом. Совет сам решений не принимает, а докладывает обо всём правительству и от него передаёт государственные решения Церкви», и Совет чётко следил за недопущением административных гонений на Церковь местными властями. Главный упор был сделан на соблюдение законодательства о религиозных культах.
К 1 апреля 1946 года на территории СССР действовало 10544 православных храма.(11) Казалось бы, настал конец гонениям на Церковь. Но как объяснить принятое в сентябре 1944 года постановление ЦК ВКП(б) «Об усилении антирелигиозной деятельности через пропаганду научного мировоззрения»?(12) В Красноярском крае, например, уже в том же 1944 году бюро крайкома ВКП(б) постановило, что «в целях коренного улучшения постановки научно-просветительской пропаганды среди населения, дальнейшего подъема культурного уровня широких слоев трудящихся края и преодоления пережитков бескультурья, суеверий и предрассудков» необходимо улучшать уровень научно-просветительской пропаганды, для чего был чётко установлен ряд необходимых мер.(13) В ЦК не хотели кардинально менять отношение к Церкви, ведь в стране по-прежнему правил коммунизм с одной идеологией. «Не готовим кадры антирелигиозников, а положение такого, что нам надо эти кадры тщательно готовить, заниматься с ними, растить их», - писала учительница эвенкийской школы Красноярского края уже после страшной войны, в 1956 году.(14) Со смертью Сталина влияние Совета, амортизатора в церковно-государственных отношениях, пошло на убыль. В 1954 году вышло Постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения».(12) В КПСС теперь призывали к недопущению оскорблений Церкви, церковников и верующих, ссылаясь на Конституцию. Однако «Коммунистическая партия, опирающаяся на единственно верное научное мировоззрение - марксизм-ленинизм... не может безучастно, нейтрально относиться к религии, как к идеологии, ничего общего не имеющей с наукой». Атеистическая пропаганда обратилась в форму научно-просветительской деятельности, одной из задач партии была поставлена систематическая идейная борьба с религией.(15)
Итак, коммунистическая власть боролась с православием как с пережитком царизма и несовместимой с марксизмом идеологией. Ещё до войны, после переписи населения, власть задумалась о необходимости изменения тактики религиозной деятельности. По переписи населения 1937 года, большинство респондентов оставались православными. Политика воинствующего атеизма не приносила ожидаемых результатов. С началом войны произошли коренные изменения в положении Церкви в России. Власть стала поощрять её деятельность. Единая православная религия способствовала объединению православного народа в борьбе с Гитлером. Кроме того, правительству было необходимо показать потенциальным странам-союзницам, что в России соблюдаются принципы демократии, такие, как свобода религии. Однако, с одной стороны ослабляя давление на Церковь, власть уже во время войны, стремилась усилить атеистическую работу путём проведения просветительской деятельности. Это говорит о том, что с концом войны власть не готова была продолжать начатую политику лояльности к религии. В послевоенное время сохранилось стремление власти не допускать оскорблений в адрес Церкви, укрепившееся во время войны. Но на смену воинствующему атеизму пришла новая политика научно-просветительской формы борьбы с православием.
Отправить комментарий