Национально-культурная автономия эстонцев Крыма недавно отметила 20-летний юбилей. Праздник получился очень душевный. Крымских эстонцев огорчило только отсутствие гостей из… Эстонии. Оказывается, эстонские власти не простили своим соотечественникам выбора в пользу России и после 2014 года разорвали все отношения с крымскими эстонцами. Страна, которая насчитывает чуть более миллиона граждан, должна, казалось бы, дорожить каждым своим соотечественником. Но нет – брошенными оказались сотни человек. Почему для эстонского руководства ненависть к России важнее сохранения эстонского языка и культуры.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»: В Крыму живет 350 эстонцев и до 5 тысяч человек, имеющих эстонские корни. Больше всего эстонцев (до 50 семей) проживают в селе Краснодарка Красногвардейского района. Там можно услышать эстонский язык, посетить музей эстонского народного быта, а детей в местной школе до недавнего времени учили эстонскому. Также эстонцы проживают в селах еще трех районов Крыма.

КОГДА САНКЦИИ ДОРОЖЕ ЛЮДЕЙ

«Эстония крымским эстонцам не помогает. Ни в чем. При Украине что-то было, а с переходом к России они прекратили всякую помощь и вообще ничего не делают. Нет общения, нет контактов. Поддержку эстонцам Крыма оказываем мы. Республика Крым, Российская Федерация, но только не Эстония», - описывает сложившуюся ситуацию начальник отдела по работе с национально-культурными объединениями комитета по вопросам межнациональных отношений и депортированных граждан Правительства Крыма Шамир Хубларян.

«Это самый страшный вопрос, на который я просто боюсь отвечать», - призналась глава национально-культурной автономии эстонцев Республики Крым Ольга Скрипченко-Сальман, когда мы заговорили о поддержке крымских эстонцев Эстонией. «Я беседовала и с министром культуры Эстонии, и с вице-канцлером – у них нет права помогать нам, и мы не можем реализовывать наши общие проекты ни с эстонским институтом, ни с Министерством культуры. Это запрещено, потому что введены санкции против Крыма, России», - говорит Ольга Леонгардовна.

Все 150 лет жизни в Крыму эстонцы старались оставаться эстонцами. Они организуют дни эстонской культуры, содержат этнографический музей, а отец Скрипченко-Сальман – историк и краевед Леонгард Сальман – издал несколько книг об истории эстонской общины Крыма, и еще несколько книг сейчас готовятся к публикации.

Но после воссоединения Крыма с Россией бороться за сохранение корней крымским эстонцам стало намного сложнее. Историческая родина попросту отказалась от соотечественников.

МОСКВА НЕ МОЖЕТ СТАТЬ ТАЛЛИНОМ

Четвертый год в эстонских школах нет уроков родной речи, потому что из Эстонии перестали присылать в Крым учителей эстонского языка. Прекратилось госфинансирование Эстонского дома в селе Краснодарка, в котором находится музей эстонского быта. Этнографические ансамбли из Эстонии больше не приезжают на дни эстонской культуры в Крыму. Дети крымских эстонцев не ездят в Эстонию. Общение с родными в Прибалтике свелось к разговорам по «скайпу».

Все программы поддержки крымских эстонцев Эстонией заморожены. Без этой поддержки эстонская диаспора Крыма зачахнет. И дело не в деньгах. Деньги на сохранение эстонской культуры в Крыму теперь выделяет Россия. Однако Россия не может стать Эстонией - с поездками на родину, общением с родственниками, эстонской литературой, учителями эстонского языка помогать должна не Москва, а Таллин.

«У нас такая специфическая национальность, сложный язык. Нам очень нужна поддержка Эстонии, мы скучаем по соотечественникам из Эстонии, очень их ждем», - говорит Ольга Скрипченко-Сальман. Официальный Таллин делает вид, что не слышит.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Переселение эстонцев в южные губернии Российской империи началось в 60-е годы XIX века. После Крымской войны татары начали массово уезжать в Турцию, оставляя пустующие земли. Царское правительство решило отдать эти земли крестьянам Эстляндской губернии. Добровольцам, вызвавшимся осваивать Крым, предоставлялась обширная государственная поддержка. На каждую душу мужского пола давали 12-15 гектаров казенной земли, каждая семья или супружеская пара получали по 100 рублей серебром ссуды и семян на год. В течение 8 лет поселенцы освобождались от подушного и судебного налогов, в течение трех лет – от воинской повинности. Казна обещала льготы для строительства жилья и колодцев. В результате в Крым устремились тысячи эстонцев.

ЛЮДЕЙ ВСЕ МЕНЬШЕ, ЯЗЫК ИСЧЕЗАЕТ

В мире сегодня осталось менее миллиона носителей эстонского языка. Эстонцами сегодня называют себя 1,1 миллиона человек, однако не все эстонцы знают эстонский. Угрозу исчезновения своего языка и народа признают в самой Эстонии. Эстонское государство призвано обеспечить сохранность эстонской нации и культуры на века – гласит преамбула к конституции страны.

В Эстонии действует Языковая инспекция, штрафующая за незнание государственного языка. Русские школы переводятся на эстонский язык обучения. Использование русского языка в печати, на радио и телевидении строго регламентировано. Для поступления на госслужбу нужно сдать сложнейший экзамен на знание эстонского. Языковой экзамен фактически отсекает от государственного управления тех, для кого эстонский язык – не родной.

То есть за сохранение эстонской нации, языка и культуры эстонские власти борются с русским меньшинством в самой Эстонии. При этом на эстонцев в Крыму, для которых как раз актуально сохранение их языка и культуры, эти власти демонстративно «забили». Они кому только не помогают, но только не своим крымским соотечественникам.

ПАЛЕСТИНА И АФРИКА ВМЕСТО КРЫМА

А вот, оказывается, крымские татары – те для Таллина куда ближе. В 2016 году Эстонский институт прав человека выбил из ООН 105 тысяч евро на поддержку тех крымских татар, которые не признали вхождения Крыма в состав России. А еще эстонское правительство выделяло 150 тысяч евро на нужды Африки и по 250 тысяч евро для палестинцев в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан. На все ушло около полумиллиона евро. Но ни евроцента не досталось родным эстонцам. Где смысл, где логика?

Палестинцы, кстати, считаются в Таллине «жителями оккупированных территорий» (так же, как и жители Крыма). Однако крымским эстонцам на этом основании Эстония отказывает в помощи, а палестинцев поддерживает.

Может, дело не в международно-правовом статусе Крыма и не в том, что Эстония не признает полуостров российским? Может, эстонские власти просто не могут простить соотечественникам выбора в пользу России? Эстонский национализм – он ведь на самом деле не про сохранение нации, языка и культуры. Он про то, чтобы быть подальше России. Любыми путями, любой ценой. Даже если придется отвернуться от сотен своих родных соотечественников.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Самый известный эстонец, связанный с Крымом, – скульптор и живописец Амандус Хейнрих Адамсон. Основоположник эстонского национального искусства закончил Императорскую академию художеств в Санкт-Петербурге и создал такие узнаваемые символы культурной столицы России, как скульптурные композиции фасада, купола и шара Дома компании «Зингер» на Невском проспекте и монументально-декоративное оформление Троицкого моста. Главное произведение Адамсона – Памятник затонувшим кораблям в Севастополе – теперь будет украшать российскую 200-рублевую купюру.

Прибалтизация Украины сопровождается украинизацией Прибалтики. И это вопрос европейской безопасности.

Пишет Алексей Дзермант из Белоруссии (на фото): Из выступления 22 декабря в Минске на круглом столе «Украина, Россия, Беларусь и Европейский союз: безопасность, интеграция, ценности», прошедшего под эгидой общественной инициативы «Гражданский форум: Беларусь, Украина, Россия».

— Есть мнение, что происходит прибалтизация Украины, но очевидно мы видим и украинизацию Прибалтики — это брутальная милитаризированная риторика элит, репрессивные действия в отношении ряда несогласных и т.д. То есть это взаимообогащающий момент, правда — негативный.

Закон об образовании и дискриминационные практики, которые стали внедряться на Украине против языковых и иных меньшинств — эта история нам тоже хороша известна на примере Эстонии и Латвии. И это поднимает целый пласт проблем, связанных с ценностями и правами человека.

Права человека — это ценность. И в России и Беларуси это понимают, и была готовность конструктивно обсуждать это с Западом. Но украинский кризис показал, что когда наступает обрыв в войну, начинается период безвластия, когда стороны конфликта идут на нарушения прав человека, — то надо смотреть количественно, где, что и как происходит.

И самое главное — за этим стоит ценностный блок. Потому что чтобы понять происходящее на Украине, надо осознавать, что это государство, в котором правые радикалы вооружены и имеют реальную власть.

Вот это — одна из реальных угроз и для европейских ценностей и для безопасности всей Европы. Я уж не говорю про Беларусь, которая с этим сталкивается на уровне спецслужб и правоохранительных органов. Это вооруженные радикалы, у которых есть четкая идеология, у которых есть свои ценности, отсылающие нас ко временам национал-социализма.

И с этим мы не можем бороться отдельными усилиями Беларуси, России, отдельных экспертов Украины, это вопрос европейской безопасности. Если эта опухоль будет разрастаться, она затронет всех. Это то, что нужно обсуждать на европейском уровне.

И это то, что проявляет себя и в Прибалтике — отношение к итогам Второй мировой войны, рост националистических милитаристских настроений — и на этой почве руководители Прибалтики прекрасно находят общий язык с украинскими аналогичными товарищами.

Все эти вопросы — от языковых проблем, прав человека и ценностей — и есть тот круг проблем, которые мы можем выносить на европейский уровень.