Потребность в прикосновении

Язык прикосновений связывает наше тело и сознание с миром других людей. Что же происходит, когда прикосновения становятся табу?

Прикосновение — это первое чувство, которое помогает нам начать познавать мир, и последнее, что мы ощущаем на смертном одре. «Прикосновение предшествует зрению, предшествует речи, — пишет Маргарет Этвуд в романе „Слепой убийца“ (2000). — Это первый и последний язык, и он никогда не лжет». Наша биология подтверждает это утверждение. Примерно на 16-й неделе беременности эмбрион покрывается тонкими волосками — лануго. Некоторые ученые полагают, что этот нежный волосяной покров усиливает приятное ощущение того, как околоплодные воды матери мягко омывают кожу ребенка, имитируя теплое и успокаивающее чувство, которое впоследствие он будет получать от объятий.

Прикосновение всегда было моим любимым чувством — верным другом, чем-то, что всегда может подбодрить или заразить окружающих моим хорошим настроением. Будучи итальянкой, уже более десяти лет живущей за границей, я часто страдаю от своего рода «сенсорного голода», который имеет серьезные последствия для моего настроения и здоровья в целом. Жители северной Европы гораздо реже прибегают к выражению чувств с помощью прикосновений, чем обитатели южной части континента. Сейчас, оглядываясь на недалекое прошлое, я понимаю, что неспроста провела последние несколько лет за изучением научных аспектов прикосновения.

Однако в последнее время в мире прикосновений наступила эра воздержания (отсылка на период действия сухого закона в США —  прим. Newочём): пандемия наложила жесткое табу на это важнейшее из чувств, приравняв его к чиханию и кашлю в общественном месте. Хотя заболевшие коронавирусом люди могут потерять обоняние, мы все, независимо от состояния нашего здоровья, были сурово ограничены в проявлениях осязания — прикосновениях. Это ощущение больше всего пострадало от разразившейся пандемии. 

Хотя социальная дистанция и защищает нас, она в то же время препятствует оказанию помощи и проявлению заботы. Уход за другим человеком практически неизбежно подразумевает прикосновения: от самых элементарных потребностей в купании, переодевании, помощи в передвижении и прохождении медицинских процедур (так называемые инструментальные прикосновения) до более личного тактильного взаимодействия, направленного на общение, обеспечение комфорта и поддержку (выразительные прикосновения). Исследования в области остеопатии и мануальной терапии, в рамках которых практикующие врачи тесно сотрудничают с нейробиологами в области аффективных прикосновений, показывают, что положительный эффект от массажной терапии не ограничивается изменениями, достигнутыми за счет физического воздействия на пациента во время сеанса. Что-то особенное кроется именно в непосредственном контакте с кожей пациента. Без прикосновения нет заботы — и нет целебного эффекта.

Дефицит прикосновений последовал за периодом, когда люди уже начинали бояться трогать друг друга. Современные технологии позволили исключить из жизни физический контакт: социальные сети стали основной площадкой взаимодействия детей и подростков. Недавний опрос показал, что 95% подростков имеют доступ к смартфонам, а 45% утверждают, что находятся в сети «практически постоянно».

Еще один аргумент против прикосновений — растущее осознание того факта, что они являются оружием в руках мужчин, навязывающих свою волю женщинам. Как показало движение #MeToo, от женщин ожидают, что они будут мириться с неуместными прикосновениями в обмен на доступ к определенным возможностям. Врачам, медсестрам, учителям и продавцам также всячески советуют свести к минимуму физический контакт с клиентами. Тем не менее исследования показывают, что прикосновение повышает качество наших встреч с любым из этих профессионалов и ведет к более позитивной оценке их услуг. Например, мы, скорее всего, оставим более щедрые чаевые официанту, который невзначай коснется нашего плеча, принимая заказ, чем тому, кто держится на расстоянии.

Уникальность прикосновения по сравнению с другими чувствами кроется в его взаимности. Взгляд не всегда встретит ответную реакцию, в то время как прикосновение априори обоюдно. Даже сейчас, во время пандемии, медсестры и врачи утверждают, что эта особенность прикосновения помогает им общаться с пациентами. Когда они не могут говорить, улыбнуться или оказать другие знаки внимания пациенту из-за защитного снаряжения, на помощь всегда приходит ободряющее похлопывание по плечу или легкое рукопожатие. Это позволяет пациентам ощутить поддержку и понять, что они не одни. Во время пандемии, когда прикосновение служит признанным переносчиком вирусов, оно же, как ни парадоксально, оказывает целительное воздействие. Прикосновение действительно является идеальным инструментом социального контакта, и, к счастью, мы от рождения способны извлекать максимум из этого ресурса.

В 1990-х годах была проведена целая волна исследований, демонстрирующих шокирующие последствия отсутствия прикосновений для человеческого развития. Несколько исследований показали, что сироты из румынских детских домов, к которым в первые годы жизни почти не прикасались, позже имели когнитивные и поведенческие проблемы, а также значительные различия в развитии мозга. В зрелом возрасте у людей с ограниченным социальным контактом более высокий показатель риска смертности, чем у людей с постоянными социальными отношениями. Прикосновение приобретает все большее значение с возрастом: например, было показано, что мягкое прикосновение увеличивает количество потребляемой пищи у пожилых людей, находящихся в лечебных учреждениях. Даже когда мы не можем видеть, слышать или говорить, как раньше, мы почти всегда можем полагаться на прикосновения, чтобы исследовать мир вокруг нас и взаимодействовать с окружающими.

Наука постепенно находит объяснения тому, почему прикосновения так важны. Прикосновение к коже может снизить частоту сердечных сокращений, артериальное давление и уровень кортизола – факторы, демонстрирующие наличие стресса как у взрослых, так и у детей. Оно способствует высвобождению окситоцина — гормона, дающего ощущение спокойствия, расслабления и гармонии с окружающим миром. Каждый раз, когда мы обнимаем другое живое существо, наш организм выделяет окситоцин, вызывая у нас приятные эмоции. По всей видимости, окситоцин усиливает желание поиска и поддержания контакта с другими людьми, что способствует развитию социально ориентированного мозга человека. Окситоцин также играет жизненно важную роль в наших отношениях с самими собой.

Недавние лабораторные исследования показали, что окситоцин может способствовать процессам мультисенсорной интеграции, так называемому «клею чувств». Иначе говоря, благодаря ему мир представляется нам как связная картина, а не как множество разнородных потоков информации. Мультисенсорная интеграция, в свою очередь, лежит в основе нашего чувства принадлежности к собственному телу – ощущения, которое большинство считает само собой разумеющимся. 

В ходе наших исследований мы пригласили в лабораторию людей и создали известную «Иллюзию резиновой руки». Участники исследования смотрят на реалистичную резиновую руку, к которой прикасаются точно так же, как и к их собственной руке, скрытой из поля зрения. Примерно через минуту синхронной тактильной стимуляции подавляющее большинство участников испытывает иллюзию, что резиновая рука — это их собственная конечность. Мы обнаружили, что применение медленной и легкой тактильной стимуляции усиливает иллюзию резиновой руки. Кроме того, мы также выяснили, что введение участникам одной дозы окситоцина интраназально перед иллюзией усиливало ее эффект по сравнению с введением плацебо. Другими словами, аффективное прикосновение и окситоцин усиливают ощущение принадлежности к физическому телу.

Прикосновение — это первичное чувство, поскольку оно испытывается через кожу, наш крупнейший орган. Мы — одни из немногих млекопитающих, которые появляются на свет на такой ранней стадии развития. Наша двигательная система развита не полностью, мы не в состоянии прокормить себя и регулировать температуру собственного тела выше определенного порога, и мы полагаемся на других, чтобы выжить. В детстве забота о ребенке в первую очередь выражается через тактильный контакт. Любая основная деятельность включает прикосновения: смена подгузников, купание, кормление, укачивание и, конечно же, объятия. Даже спустя несколько месяцев жизни тактильные взаимодействия имеют решающее значение для нашего развития. Например, известно, что послеродовая депрессия оказывает негативное влияние на младенцев, но прикосновение матери может оказать защитный эффект. Таким образом, поощрение тактильного взаимодействия между матерями, страдающими послеродовой депрессией, и их детьми может уменьшить негативные последствия для развития детей в дальнейшей жизни. Важно отметить, что польза является обоюдной: контакт «кожа к коже» между младенцем и родителем повышает уровень окситоцина у матерей, отцов и младенцев, обеспечивая ощущение хорошего самочувствия и способствуя развитию здоровых взаимоотношений.

Медленные и непринужденные прикосновения способны передать положительные эмоции даже в том случае, если они исходят от незнакомого человека

Многие нейробиологи и психологи считают, что мы обладаем отдельной системой, специализирующейся именно на восприятии эмоциональных прикосновений и отличной от той, которую мы используем, когда трогаем предметы. Кажется, что эта система способна выборочно распознавать ласкающие прикосновения: они обрабатываются в островной доле — отделе головного мозга, отвечающем за наше восприятие себя и осознание собственного тела. Медленные, ласковые прикосновения важны не только для нашего выживания, но и для когнитивного и социального развития: например, они могут повлиять на то, как мы с первых дней жизни учимся идентифицировать и узнавать людей. В ходе исследования с участием четырехмесячных младенцев выяснилось, что дети, с которыми родители общались мягкими поглаживаниями, лучше распознавали увиденные ранее лица, чем те, кто не получал тактильных стимулов. Видимо, медленное социально значимое прикосновение может быть своего рода намеком на то, что нужно обращать большее внимание на социальные стимулы, в частности, на лица. 

В период младенчества и детства особую важность имеет не столько количество получаемых нами прикосновений, сколько их природа и качество. В недавнем исследовании мы с коллегами показали, что годовалые младенцы способны определять, каким образом матери касаются их во время повседневных занятий: например, играя или вместе читая книгу. В ходе нашего исследования мамы не знали, что мы интересуемся прикосновениями, и это позволило нам проникнуть в суть их спонтанных взаимодействий. Важно отметить, что мы обнаружили, что способность мам понимать потребности своих детей находит выражение в своего рода тактильном языке: так, те матери, которые менее чутко относились к своим малышам, чаще трогали их грубыми, ограничительными жестами. Дети же склонны отвечать взаимностью: они чаще агрессивны в прикосновениях к своим мамам, если ранее те трогали их схожим образом. 

Не будет преувеличением говорить о прикосновениях как о своего рода языке, который мы учим, как и родной язык, в ходе общения с нашими близкими с самого раннего детства. Мы касаемся других каждый день, чтобы передать наши эмоции и сказать, что мы напуганы, счастливы, влюблены, расстроены, возбуждены и пр. Мы успешно считываем намерения и эмоции других людей по тому, как они касаются нас. В ходе недавнего исследования мы пригласили людей в лабораторию и попросили их определить намерения и эмоции, которые экспериментатор пытался передать им через прикосновения. Экспериментатор совершал прикосновения с разной скоростью: медленно, как обычно касаются друг друга дети и родители или влюбленные, и быстро, что более присуще не знакомым между собой людям. Мы обнаружили, что медленные, ласковые прикосновения с большей вероятностью передают любовь, даже если исходят от незнакомца. Напротив, быстрым прикосновениям участники не приписывали особый смысл или эмоции. Интересно, что люди с повреждениями мозга, затронувшими островную долю, испытывают сложности с восприятием эмоционального прикосновения, равно как и с ощущением владения собственным телом. Таким образом, можно предположить наличие особой связи между кожей и определенной частью мозга. 

Мы обмениваемся прикосновениями как коммуникативными знаками, предназначенными не только для того чтобы выстроить социальные границы, но и установить отношения власти. В западном профессиональном контексте люди часто вкладывают большее давление в рукопожатие, когда встречают человека в первый раз. Рукопожатие выступает символом компетенции и уверенности: мы чувствуем, что другой человек касается нас, и как бы спрашиваем себя: «достаточно ли я доверяю этому человеку, чтобы предложить ему работу?», «стоит ли разрешить ему сидеть с моими детьми?». Одно исследование показало, что крепкое рукопожатие является ключевым индикатором успеха в собеседовании при приеме на работу. Возможно, потому что рукопожатие — это первый способ сократить физическое расстояние между нами и другим человеком. Рукопожатие используется и чтобы заключить соглашение: по своей силе оно зачастую равно подписи или контракту. Присущие прикосновению опасность и уязвимость позволяют ему выполнять скрепляющую функцию в социуме: считается, что рукопожатие появилось из-за желания убедиться, что у двух встречающихся людей нет при себе оружия. 

Язык прикосновений также влияет на то, как мы относимся к себе и своим телам, и оставляет глубокие отпечатки на нашем психическом благополучии. В ходе еще одной серии исследований мы изучали, как люди, страдающие нервной анорексией, воспринимают ласковые прикосновения в сравнении со здоровыми людьми. Нервная анорексия — это тяжелое расстройство пищевого поведения, характеризующееся искаженным восприятием собственного тела и способное привести к сокращению социальных взаимодействий. Мы хотели понять, связано ли то, что больные сообщают о сокращении удовольствия от социального взаимодействия, с их заболеванием. В рамках двух исследований мы выяснили, что люди с анорексией воспринимают медленное прикосновение мягкой щетки к предплечью как менее приятное по сравнению со здоровыми людьми. Важно, что мы получили те же результаты у людей, излечившихся от нервной анорексии. Это значит, что сниженная способность получать удовольствие от прикосновений носит скорее стабильный, чем временный, связанный с наблюдаемым нами при анорексии серьезным недоеданием, характер. Это открытие, наряду с другими исследованиями, позволяет предположить существование прочной связи между прикосновениями к нам других людей и ментальным здоровьем. Нам нужно прикосновение, чтобы процветать по жизни. 

Так что же происходит с нашей тактильностью, когда мы налагаем табу на прикосновения? В моменты наибольшей уязвимости мы больше чем когда-либо нуждаемся в прикосновениях. Учитывая все, что мы знаем о физическом контакте между людьми, его нужно поощрять, а не запрещать. Мы должны испытать его особенности, чтобы узнавать связанные с ним опасности, но полный отказ от физического контакта может обернуться катастрофой. Пандемия дала нам возможность увидеть, на что будет похожа жизнь без прикосновений. Боязнь других людей, заражения, прикосновений позволили многим из нас осознать, как сильно мы скучаем по тем непринужденным объятиям, рукопожатиям и похлопываниям по плечу. Физическое дистанцирование оставляет невидимые шрамы. Показательно, что большинство людей упоминает желание обнять своих близких в числе первых вещей, которыми они хотели бы заняться после окончания пандемии. 

Прикосновение столь жизненно необходимо, что даже язык сетевой коммуникации наполнен «тактильными» метафорами: мы «держим руку на пульсе» и признаем, что «тронуты вашим добрым жестом». Некоторые исследователи предполагают, что технологии могут способствовать укреплению физической связи между людьми, создавая новые способы межличностного тактильного взаимодействия: одеяла с эффектом объятий, «целующие» экраны, «поглаживающие» девайсы. Например, в рамках проекта, реализуемого на базе Университетского колледжа Лондона, ученые изучают, как сетевые знаки, символизирующие эмоцию или реакцию — например, лайки и эмодзи, — могут «дорасти» до дистанционного взаимодействия с текстурами и материалами. У двух людей, находящихся на расстоянии друг от друга, может быть девайс, распознающий и передающий собеседнику осязаемую реакцию: так, мой сенсор может потеплеть и стать мягче, когда мой партнер на другом конце света доступен и хочет, чтоб я ощутил его присутствие, и, наоборот, похолодеть и стать неприятнее на ощупь, если мой партнер нуждается во мне. 

Ничто не может сравниться с волшебством момента физического сближения с другим человеком

У этих девайсов большой потенциал, особенно для людей, лишенных прикосновений в реальной жизни: пожилых, одиноких или сирот. Необходимо принимать во внимание, что 15% человечества — одиночки, часто живущие вдали от своих близких. Кроме того, согласно статистике, всё больше людей умирают в одиночестве. Насколько по-другому это будет восприниматься, когда у них появится возможность быть физически рядом, даже находясь далеко друг от друга! 

Однако эти девайсы должны быть скорее дополнением по отношению к силе контакта «кожи с кожей», чем ее альтернативой. Ничто не может сравниться с волшебством интимного момента физического сближения с кем-то, во время которого прикосновение сопровождается целым каскадом других сенсорных сигналов: запахом, звуком, перепадами температуры тела. Прикосновение своим сближением во времени и пространстве как бы говорит нам — «сейчас мы рядом». В отличие от других ощущений, которые могут быть цифровизованы — например, возможность видеть чье-то лицо, разговаривая с ним по Зуму — прикосновение требует от вас одновременного пребывания в том же месте, что и ваш собеседник. Оцифрованное прикосновение утратит глубину ощущения сближения во времени и пространстве, ограничивая тактильный опыт по сравнению с тем, что могут дать объятия. Если я в теории могу отменить или поставить на паузу посланные мне кем-то поглаживания, то тогда исчезнет тот аспект прикосновения, который позволяет нам почувствовать себя вместе с другим человеком. 

Можно ли в текущей обстановке считать «возрождение объятий» идеей храбрых безумцев? Я так не думаю, и результаты исследования говорят сами за себя: лишая себя прикосновений, мы очень многое теряем. Мы лишаем себя самого тонкого инструмента передачи чувств, мы теряем возможность построить новые отношения — или рискуем ослабить уже существующие. Разрушая отношения, мы отторгаем часть себя. Потребность людей в прикосновениях друг к другу должна стать приоритетом в определении постпандемической «новой нормальности». Лучший мир мы часто находим в объятиях, и я, как ученый и просто как человек, отстаиваю право прикасаться и мечтаю о реальности, в которой никто не останется без прикосновений. 

По материалам Aeon

Автор: Лаура Кручианелли

Источник