В середине пути

Ровно 15 лет назад, 9 августа 1999 года, президент Борис Ельцин заявил о назначении секретаря Совета безопасности и директора ФСБ Владимира Путина премьер-министром и о поддержке его кандидатуры на предстоявших в следующем мае выборах. Шансы малоизвестного за пределами Кремля 47-летнего чиновника стать следующим президентом тогда многими оценивались как крайне неоднозначные.

Через неделю после того, как в своем телеобращении Ельцин назвал Путина своим преемником, Дума утвердила нового премьера – и, учитывая, что Ельцин уже несколько лет находился в очень плохой физической и психологической форме, на Путина фактически сразу же легла высшая власть.

Ситуация в России, за год до этого пережившей дефолт, раздираемой олигархами и сдавшей все позиции на мировой арене, была не просто угрожающей – начиналась война, вторая чеченская. Соглашаясь на внезапно свалившуюся на него власть, Путин оказался перед вызовом, который без всякой натяжки можно назвать тяжелейшим. Через 15 лет руководства Путина можно подвести предварительный, промежуточный итог.

Те обстоятельства, при которых Путин пришел к власти, предопределили его главную цель – укрепление страны. В 1999 году дальнейший развал государства (вследствие проигрыша в чеченской войне или внутриэлитных противоречий) был не абстрактной, а более чем конкретной угрозой. Слабая, приватизированная олигархами и растащенная по губерниям (причем вовсе не из сепаратистских побуждений, а с целью сохранения хоть какой-то управляемости и защиты от экспансии прикрывавшихся центральной властью олигархов) власть, элита, настроенная в массе своей на распил бюджета, растаскивание остатков госсобственности и передел ее между собой, презирающий власть и не ждущий ничего хорошего от будущего народ – вот то наследство, которое досталось Путину. Разваленная армия, деградирующая экономика, распадающееся общество. Никто бы и не удивился, если бы у Путина ничего не получилось – более того, первая реакция на его появление (а абсолютно подавляющее большинство наших граждан впервые услышали его фамилию в обращении Ельцина) была именно такой: «Ну что, это просто агония режима – выдвигать в президенты абсолютно неизвестного человека, когда уже понятно, что будет идти Лужков или Примаков». Примаков как раз воспринимался как государственник, человек, который за несколько месяцев премьерства показал себя и противником олигархов (за что был ими съеден), и жестким антагонистом США. А Путин – кто это?

За 15 лет Путин уже, казалось бы, сполна ответил на этот вопрос – и словами, и делами. Но то, что происходит в последние пять месяцев, заставляет многих как в России, так и за рубежом как бы снова открывать для себя Путина. Загадка Путина? Да нет никакой загадки – есть человек, который пытается делать то же самое, что и 15 лет назад: укреплять Россию. Мы перестали быть слабой, униженной (в первую очередь – в собственных глазах) страной – не благодаря ценам на нефть или ослаблению Америки, а вследствие той линии, которую упорно гнул Путин. Да, мы не стали стабильно процветающей и справедливо устроенной державой – но альтернативой нынешнему состоянию было не всеобщее благоденствие, а всеобщий развал.

Разрушительные для нашего государства, общества и экономики процессы, начавшиеся на рубеже 80–90-х годов, были частично остановлены, частично уменьшены, а частично обращены вспять – но это лишь начало пути. Разрушать всегда легче, чем строить – и именно с этой банальной истиной Путин сталкивается все годы своего правления. Тем более когда разногласия о том, что же именно мы строим, так и не устранены, а архитекторы, инженеры и прорабы, которые окружают начальника строительства, имеют разные представления не только о технологии строительства, но даже о том, что именно надо построить, об облике и предназначении будущего здания.

Вопрос о том, много или мало сделал Путин, не имеет смысла – он сделал столько, сколько смог. Вынести ему окончательную оценку можно будет только по окончании его правления – до которого пройдет еще как минимум 10 лет.

Если в начале своего правления Путин думал о том, как в принципе сохранить страну, удержать ее от дальнейшего распада, то сейчас перед ним стоит уже задача реинтеграции большой России, высвобождения русской цивилизации от чужого, мешающего ее развитию влияния. Если в первые годы он во многом был вынужден быть технократом (хотя сказывались, конечно, и личные качества), потому что необходимо было просто сохранить, собрать имеющиеся силы, то сейчас он все больше становится идеалистом, то есть человеком, формирующим контуры и принципы будущего устройства России и нового миропорядка. От обороны Путин перешел к наступлению – пока еще больше похожему на контратаку, но демонстрирующему его настрой и потенциал. Он не скрывает ни своих целей, ни имеющихся проблем – три года назад он говорил о живой нитке, на которой все держится в России, вовсе не для красного словца.

Его ненавидят англосаксонские элиты, боятся олигархи, уважают те, кто привык держать свое слово. Но ему в принципе безразлично то, как к нему относятся за границей – не потому, что он презирает весь остальной мир, а потому что он любит Россию. И пытается понять, узнать ее – ведь именно в этом и заключается настоящий патриотизм. То, что его любимым занятием уже много лет является чтение книг по истории России, которые он вряд ли читал запоем до того, как стать президентом, говорит именно о его желании впитать опыт русской истории, понять ее законы, увидеть, как и почему принимали те или иные решения его предшественники, что помогало, а что мешало им.

Конечно же, он не был готов к тому, чтобы стать во главе государства – этот крест свалился на него внезапно, и он не шел к высшей власти, не имел ни четкого плана, ни необходимых знаний для управления огромной и сложной страной, находящейся к тому же на трагическом переломе своей истории. Но он учился, слушал, думал, наблюдал, анализировал – а не только боролся с бесконечными внутренними и внешними вызовами. И постепенно не только приобрел уникальный опыт практического руководства, но и все лучше и лучше стал понимать как вечные законы русской жизни, так и то, чего хочет и ждет народ.

Ждет именно от него – потому что в русской традиции самодержец не является частью элиты и правящего сословия. Царь – выше, справедливее, народнее. Он не просто заступник – он выразитель тех самых глубинных чаяний, о которых с таким презрением говорит «элита». Он в том числе и карающий меч народного гнева – тогда, когда это становится неизбежным путем спасения страны. И хотя Путин не революционер, не сторонник резких, радикальных решений во внутренней жизни страны, ход русской истории, его собственный духовный и политический рост подводят его к новому этапу. После которого выяснится, что первые 15 лет были лишь подготовкой к тому главному, что ему еще предстояло сделать.

Интервью Владимира Путина 2000 года.