«К морю и солнцу!»: о летнем отдыхе в СССР

Рассказ об отдыхе и курортах в советское время — куда ездили, сколько стоили путёвки и легко ли было их получить, а также какие форматы летнего времяпрепровождения существовали. Автор Владимир Козлов.

«На море». Фото Виктора Ершова. 1970‑е годы

Приближается время летних отпусков, и в сегодняшнем эпизоде я хочу поговорить о том, как в советское время отдыхали и ездили в отпуск.

Советское государство постоянно декларировало важность отдыха для своих граждан. Ещё 4 апреля 1919 года вождь большевиков Ленин подписал декрет «О лечебных местностях общегосударственного значения». В статье 119 Конституции СССР 1936 года было записано, что граждане СССР имеют право на отдых, включая «предоставление для обслуживания трудящихся широкой сети санаториев, клубов и домов отдыха». Такая же статья была в конституции 1977 года, последней советской конституции.

В Большой советской энциклопедии 1977 года, в статье «Санитарно-курортное лечение» сказано, что в СССР на начало 1976 года было около 400 курортов, 2400 санаториев и пансионатов с лечением на 504 тысячи мест, 6203 дома и базы отдыха и пансионатов на 828 тысячи мест. В интернете я нашёл расчёт одного из пользователей «Живого журнала», согласно которому при отдыхе в течение 20 дней за летний период (с 1 июня по 10 сентября) весь этот санаторно-курортный комплекс мог принять 6 миллионов человек, что не так уж много, учитывая, что в 1976 году население СССР составляло 255,5 миллиона человек.

Ещё в 1960 году большинство санаториев и пансионатов Советского Союза перешло в управление ВЦСПС — Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов, — и путёвки туда стали распределять через профсоюзные комитеты, существовавшие на всех заводах, фабриках и прочих предприятиях и организациях. Те, кто любит рассуждать о том, как хорошо жилось в СССР, в качестве аргумента приводят, что профсоюзы выдавали часть путёвок бесплатно, а ещё какую-то часть — за 30% от стоимости. В интернете я нашёл скан советского журнала со статьёй об отдыхе граждан СССР, в которой сказано буквально следующее:

«Путёвка в санаторий на 24 дня стоит 120 рублей, а рабочие и служащие, отдыхающие по профсоюзным путёвкам, платят 36 рублей».

Звучит это, конечно, красиво, но с реальностью 1980‑х годов, которую я застал и помню хорошо, сочетается мало. Формально наша семья находилась в «привилегированном» положении: папа много лет был заместителем председателя профкома завода, на котором работал — «завкома», как это тогда называлось. Должность эту он занимал «на общественных началах», никаких доплат не получая. Вот председатель завкома был «освобождённым» — получал зарплату и больше ничем не занимался.

«На Чёрном море». Фото Александера Йирушека. 1970‑е гг.

По логике папа должен был легко получать доступ к путёвкам на отдых, если не бесплатным, то, по крайней мере, за 30% стоимости. В реальности такого не происходило — может быть, происходило раньше, в 1970‑е годы. Но в 1980‑е годы путёвки на отдых родители покупали не за 30% стоимости — может, какая-то «профсоюзная» скидка и была, но не такая большая. И, даже имея доступ к распределению путёвок, «отхватить» что-то сносное для себя папа мог с трудом. И чем дальше, тем сложнее это было.

В 1979 году, перед моим поступлением в школу, мы с родителями ездили в дом отдыха на озере Нарочь — популярном месте у белорусов и сегодня. Через год, когда я закончил первый класс, папе досталась путёвка в Гагру — не в пансионат или дом отдыха, а, как тогда это называлось, «туристическая» — по ней полагалось оплаченное проживание в частном секторе и талоны на питание в столовой. Количество путёвок было ограничено, и поэтому мама поехать с нами не смогла.

Ещё через год мы с родителями отдыхали в пансионате «Дзинтарс» в Юрмале. Пансионат запомнился деревянными корпусами с осыпающейся краской и огромным помещением столовой. На меня, девятилетнего, гораздо большее впечатление произвела экскурсия в Ригу — первый крупный город, где я побывал (на тот момент даже в Минске я был только проездом).

В следующий раз мы поехали семьёй на отдых через три года, летом 1984-го, и это был уже уровень пониже — «база отдыха». Ничего лучшего найти просто не получилось. Помню, меня поразило количество этих «баз отдыха», тянувшихся вдоль побережья Чёрного моря неподалёку от Одессы, в курортной зоне Каролино-Бугаз. Видно было, что построены эти базы отдыха были сравнительно недавно, и, как правило, строили их для своих сотрудников заводы, фабрики, колхозы.

Как я сейчас понимаю, это был новый формат отдыха, призванный решить проблему нехватки мест в пансионатах и домах отдыха.

Ялтинская набережная. 1980 год

К середине восьмидесятых советская система «санаторно-курортного обслуживания» просто не справлялась с растущим населением, не могла удовлетворить его запросы на отдых. В 1979 году население СССР составляло 262,4 миллиона, в 1985‑м — уже 276,3 миллиона, а к 1989 году выросло до 286,7 миллиона. О том, чтобы любой советский гражданин мог купить путёвку и поехать летом к морю, а, тем более, заплатив всего 30% её стоимости, речи не было.

Конечно, отдых советского гражданина не сводился к поездкам в санатории, пансионаты и дома отдыха. Кто-то плавал на байдарках по рекам, кто-то ходил в горы, и всё же к восьмидесятым это были достаточно редкие форматы отдыха, у которых были свои фанаты, но не очень многочисленные. Типичный советский рабочий или служащий либо проводил отпуск на даче (если она, конечно, была), либо старался поехать куда-либо к воде — к реке, к морю, к озеру.

Не знаю, кто впервые придумал формат «базы отдыха», но идея по своей простоте и рациональности была по-своему гениальной. Из самых дешёвых материалов строились одноэтажные бараки — с внутренними стенами если и не из картона, то, по крайней мере, из какой-то деревоплиты. Отдельно строилась «столовая», холодильником для которой служил снятый с колёс рефрижератор. Удобств, можно сказать, не было. В туалет, устроенный в металлическом вагончике и обслуживавшем сразу несколько баз отдыха, нужно было идти через дорогу. Душ тоже был общим на несколько баз, и вода для него нагревалась на солнце — в пасмурную погоду нужно было обходиться холодной.

Наша база отдыха называлась «Лида»: в честь белорусского города, где находился построивший её для своих рабочих завод. Как он назывался, не помню, но он то ли выпускал, то ли ремонтировал какие-то компоненты автомобильных двигателей и имел партнёрские отношения с Могилёвским мотороремонтным заводом, на котором работал папа. Поэтому на папин завод поступило какое-то количество путёвок на «Лиду». Сколько стоили путёвки, я никогда и не знал. Вряд ли дорого, но в любом случае то, что за эти деньги получал покупатель путёвки, дорого стоить в принципе не могло.

Все комнаты были четырёхместными, кроме нескольких, предназначенных для привилегированных отдыхающих — в одной такой, двухместной, расположенной рядом с нашей, жил с женой председатель колхоза из Гродненской области. В его комнате был даже холодильник. В нашей из мебели были четыре металлические кровати со ржавыми спинками, четыре тумбочки и пара стульев.

На туристической базе

К нам троим подселили молодого учителя из города Мосты — тоже Гродненской области. И это даже не выглядело чем-то бесцеремонным, в советское время это было нормой, понятия «приватности» практически не существовало.

И все две недели мы с родителями жили в комнате с совершенно чужим человеком. К счастью, Саша оказался человеком приятным и сам стеснялся того, что его подселили к семье, а потому старался проводить время в основном вне комнаты, минимизировать своё присутствие.

Ещё одна деталь, характеризующая пребывание на базах отдыха. Помню, однажды рефрижератор сломался, и продукты некоторое время находились в нём без всякого охлаждения, но повариху это не смутило, и она приготовила и подала на обед курятину «с душком». Отдыхающие возмутились, и директору базы отдыха пришлось выдавать на обед консервы, извиняться и клятвенно обещать, что такое больше не повторится.

Через шесть лет — тоже по путёвке от папиного завода — я снова попал на базу отдыха в Каролино-Бугазе, только уже другую, «Светлый путь», названную в честь одноимённого совхоза в Одесской области, которому она и принадлежала. У совхоза также были взаимоотношения с ремонтным заводом: он для них ремонтировал двигатели грузовиков и, возможно, комбайнов. База «Светлый путь» ничем практически не отличалась от «Лиды», и такими же были десятки других баз отдыха, тянувшиеся по черноморскому берегу.

К тому времени я познал прелести ещё более экстремального формата организованного отдыха советских трудящихся. Это было летом 1988 года, я тогда закончил девятый класс. С путёвками на отдых на ремзаводе в тот год было совсем туго, и профком принял решение организовать поездку на Чёрное море на собственном автобусе — у завода был достаточно комфортабельный ЛАЗ с откидывающимися сиденьями.

Идея была в том, чтобы найти пустой кусок пляжа, поставить там палатки и отдыхать две недели. Папа записался в поездку вместе со мной, маме идея подобного отдыха не понравилась. В итоге после суток в автобусе человек 30 работников завода и членов их семей прибыли к Чёрному морю. Палатки поставили почему-то не на самом берегу, а в лесополосе в нескольких сотнях метров от моря.

«Удобства» были организованы следующим образом. Душ не предполагался: какой ещё душ, если рядом море? Туалет — выкопанная чуть в стороне от палаток яма, с трёх сторон окружённая конструкцией из деревянных стоек и картона. Открытая сторона — в направлении, удалённом от палаток. В идеале идти «в уборную» нужно было на пару с кем-либо, чтобы пока один справлял свои естественные надобности, второй стоял на стрёме и сообщал другим желающим, что «сортир занят».

Еду готовили на костре, варили какие-то супы в вёдрах, пекли картошку, жарили сало. В целом, с таким вот «диким» форматом отдыха можно было бы смириться, если бы не подвела погода: каждый день, практически с утра до вечера, с небольшими перерывами лил дождь. Палатки толком от дождя не защищали и не успевали просохнуть за те короткие промежутки времени, когда дождь прекращался. Это время использовали, чтобы просушить спальные мешки и прочие постельные принадлежности. От воды, затекающей в палатки, пытались спасаться, выкапывая канавки. Кто-то предпочитал спать в автобусе.

Предсказуемо, мужики заливали свою фрустрацию от испорченного отдыха алкоголем, которого было с собой не так много, а найти где-то поблизости оказалось тоже не слишком просто: горбачёвская антиалкогольная кампания 1985 года уже потихоньку негласно сворачивалась, но ни производство, ни инфраструктура продажи алкоголя к «дореформенным» временам не вернулись. Уже к 1990 году, когда я оказался на базе отдыха «Светлый путь», проблема алкоголя была решена за счёт «домашнего вина»: его продавали в трёхлитровых банках практически повсюду.

Дожди прекратились буквально за несколько дней до запланированного отъезда, но даже последние дни кайфовыми не получились: море было холодным, и толком в нём не накупались.

Такой формат поездки на море, в принципе, попадал в категорию «отдыха дикарями» — довольно распространённое понятие в позднем СССР. Хотя, когда говорили о том, что кто-то поехал отдыхать «дикарями», имелось в виду всё же несколько другое: поездка без путёвки, с арендой жилья, как правило, в частном секторе какого-либо курортного города или посёлка.

Пошло это название от поездок к морю с палатками — на «дикие» — в смысле, не оборудованные — пляжи, но постепенно любителей такого экзотического отдыха становилось всё меньше и «отдых дикарями» стал синонимом отдыха «без путёвки». Причём, несмотря на название, условия такого отдыха могли быть абсолютно не «дикие»: например, вполне приличная комната в доме или квартире, со всеми удобствами. Хотя, конечно, мог быть и барак вроде тех, что на «базах отдыха». Всё зависело от цены.

В этом сегменте «народного хозяйства» рыночные отношения существовали параллельно плановой социалистической экономике, и никто особо не пытался их регулировать и контролировать — к восьмидесятым годам властям было уже не до того.

Летом 1987 года, когда мне было 15 лет, мой старший брат с женой взяли меня с собой в Ялту. Ехали дикарями, жильё искали, прибыв в город, у тёток, сидящих у автовокзала. В итоге нашёлся вполне неплохой вариант в частном доме: комната для брата с женой и диван на веранде для меня. Сколько это стоило, не помню — думаю, несколько выше среднего. Нам повезло в том смысле, что хозяйка дома, Лариса, работала администратором в гостинице «Ялта» — одной из самых на тот момент дорогих и качественных гостиниц города. Пользуясь «служебным положением», Лариса несколько раз проводила нас на пляж гостиницы, куда допускались только те, кто там проживал. А проживали там далеко не рядовые советские граждане — например, я видел на пляже исполнителя патриотических песен о партии и комсомоле Иосифа Кобзона в красных плавках «адидас». Были там и иностранцы — в основном, конечно, из соцстран, а в баре можно было купить редкие тогда блины с икрой — за рубли — и столь же редкое импортное пиво в жестяных банках — за валюту.

По контрасту, на обычном городском пляже Ялты творился ад. Чтобы занять клочок пляжа, нужно было вставать в шесть утра, и когда я однажды проспал и пришёл около семи, всё уже было занято, и единственное, что мне удалось отхватить, это кусок бетонного парапета, разделяющий части пляжа. Он, к счастью, был достаточно широким, чтобы на нём можно было лежать — что мы и делали, по очереди.

«На ялтинском пляже». Фото Станислава Афанасьева. 1973 год

С 1990 по 1994 год включительно, я ездил по путёвкам от папиного завода в «Светлый путь». Меня, студента сначала Могилёвского машиностроительного института, потом минского иняза, тот уровень комфорта — а, вернее, его практически отсутствие, — не то чтобы устраивало, но я просто этим не заморачивался, хотя, наверно, и тогда уже можно было бы найти более интересные варианты.

Самой запоминающейся получилась поездка 1991 года — практически совпавшая с путчем ГКЧП: я выезжал в Одессу утром 22 августа, на следующий день после провала путча. Но в те времена информация распространялась медленно, телевизор был далеко не на каждой базе отдыха, и не все его смотрели, не говоря уже о покупке газет в единственном, может, киоске на весь Каролино-Бугаз, и я, уже прибыв в «Светлый путь», всё ещё слышал байки о том, что «в Москве скинули Горбачёва, и президент теперь Янаев».

В один из ближайших дней я решил съездить на электричке в Кишинёв. Из Одессы она должна была идти всего несколько часов, но уже разгорался конфликт в Приднестровье, и протестующие перегородили пути. В результате электричка поехала каким-то окружным путём, который занял почти целый день, и в столицу тогда ещё Молдавской ССР я прибыл лишь к вечеру.

Толком не успев ничего посмотреть, я ночным автобусом — автомобильные дороги не были перегорожены — вернулся в Одессу, а там сел на электричку до Каролино-Бугаза. Дойдя от станции до «Светлого пути», я не пошёл в номер, а вышел на пляж.

Было ещё довольно раннее утро. Над морем всходило солнце. Кричали чайки. На пляже у бараков «Светлого пути» два парня и две девушки пили вино из стоявших рядом в песке двух трёхлитровых банок. Их совершенно не волновало, что сейчас происходило в Москве и столицах союзных республик, которые через три с небольшим месяца станут уже бывшими республиками СССР.

Источник