«В больницу вы не успеете». Как устроен черный рынок алкоголя в России.

В России пьют несколько видов «Боярышника», поддельный ром из канистр и французский коньяк по 150 рублей за литр. Это не настоящий коньяк, но выглядит, пьется и пахнет очень на него похоже, утверждают эксперты по алкоголю.

Журнал «Сноб» узнал, кто и как продает нелегальное спиртное в России

Метанол и этанол

В любом алкогольном напитке есть этиловый спирт. Именно он отвечает за опьянение.  

Еще есть метиловый спирт, значительно более дешевый: около 30 рублей за литр, то есть в пять раз меньше минимальной цены на этанол. В России он в свободной продаже.

Отличить два спирта друг от друга по цвету, запаху и вкусу невозможно. Метанол тоже вызывает опьянение, но после приема окисляется не до уксусного альдегида, как этанол, а до формалина.

В небольших количествах метиловый спирт приводит к слепоте, доза в 50 миллилитров — смертельна.

Метиловый спирт пробовали немногие, и большинство из них уже никогда не поделятся опытом. Как, например, 70 жителей Иркутска, которые перед Новым годом выпили концентрат для приема ванн «Боярышник». В старой настойке боярышника был безопасный этиловый спирт. Поэтому с теми, кто ее пил, экономя на нормальном алкоголе, ничего плохого не случалось. Иркутский «Боярышник» делали подпольно, заменяя этанол метанолом.

Что продают на черном рынке

Они не любят, когда им задают много вопросов. Надо — бери. Пей и не спрашивай, что пьешь. Все нормально. Не надо — так и не звони.

Одного запроса в поисковике достаточно, чтобы найти тысячу-другую продавцов, готовых продать вам пять литров якобы виски за 500–800 рублей и бутылку с тем же виски, которая выглядит совсем как настоящая и стоит 300–500 рублей. Зачастую «просто виски» по канистрам разливают те же люди, которые подделывают бутылки — так «просто виски» превращается в «виски Jack Daniels».  

Весь алкоголь — и «шотландский виски Grant’s со столетней историей», и «модную мексиканскую текилу Olmeca», и «знаменитый кубинский ром Bacardi» — производит «завод в Москве». На рынке они пять-семь-десять лет и оформят доставку пятилитровых пластиковых канистр со спиртным хоть на Сахалин. Дешево — потому что не платят акцизы, не тратятся на бутылки, этикетки и проч. И конечно, в канистрах совсем не кубинский ром и шотландский виски. Но, если покупаете в подарок, напиток нальют в совсем настоящую бутылку. Стоить будет дороже, но все равно раз в пять дешевле оригинала.

Виски Grant’s с 1886 года производит семейная компания William Grant & Sons. У них семь заводов, все в Шотландии и Ирландии. О московском «подразделении» в William Grant & Sons, как и в Bacardi Limited и в Pernod Ricard Group, даже не подозревают.

Ассортимент черного рынка:

• фальсификат в пятилитровых пластиковых канистрах, притворяющийся ромом, виски, коньяком, текилой или водкой;
• разлитый по бутылкам контрафактный алкоголь, производители которого подделывают торговые марки;
• самогон, который можно гнать для себя, но нельзя продавать;
• спиртосодержащие жидкости, включая аптечные настойки.

«Еще пять лет назад канистры покупали даже приличные компании — на корпоративы, вечеринки, праздники, — говорит Вадим Дробиз, руководитель Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя (ЦИФРРА). — Разумеется, это не ром и не Bacardi. Обычный ворованный этиловый спирт, ароматизаторы и красители. Плюс химия. Она дает абсолютную идентичность по вкусу, запаху и цвету. Подделку от оригинала не отличит даже специалист».

С ним не согласен исследователь алкоголя, основатель школы сомелье и председатель Союза умеренно пьющих Эркин Тузмухамедов. Опознать фальсификат, считает он, все-таки можно, но для этого нужно «пить нормальные напитки». «Чтобы у вас была библиотека вкусовых и ароматических ощущений», — объясняет Тузмухамедов.

Как работают бутлегеры

Производство подделок налажено просто. В каждый областной центр России завозят  пустые бутылки, этикетки, колпачки и так далее. И на местах, в основном в гаражах, разливают по 15–20 наименований. Исключительно ручная работа.

Такие производства существуют даже в небольших городах, с населением в 300–500 тысяч человек. Все вместе создает разветвленную федеральную сеть с тысячами цехов.

На сайте объявлений Avito цены на пустые бутылки из-под алкоголя начинаются с 50 рублей и доходят до 700 за экземпляры с подарочными коробками. Кроме того, бутлегеры покупают пустые бутылки у барменов и находят их на помойках.

«Никто не знает, что нальют туда бутлегеры. Хорошо, если на себе проверят. А многие люди захотят купить по дешевке эту крашеную спиртягу», — рассказывает руководитель Центра разработки национальной алкогольной политики Павел Шапкин.

Бутылки от элитных напитков с честными акцизными марками не защищены от повторного использования, а замена колпачка стоит копейки. ЕГАИС (Единая государственная автоматизированная система) тоже не спасает: марка считывается правильно, и система показывает, что бутылка в легальном обороте.

Каналы продаж фальсификата давно налажены. Некоторые канистровые магнаты по старинке раскладывают рекламу по почтовым ящикам, но в последние годы лидирует интернет. Почему эти сайты не закрывают? Ну как же, закрывают. По данным Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя (ЦИФРРА), Роспотребнадзор запретил 450 интернет-адресов, генпрокуратура — примерно 500, а прокуратура Татарстана только в 2016 году засудила 850 сайтов. Но всего их — десятки тысяч.

Одна из причин процветания черного рынка (помимо спроса, рождающего предложение) — запрет на продажу алкоголя в сети. Ведь в Рунете вообще нельзя продавать алкоголь, даже легальный. Глава ЦИФРРА Вадим Дробиз уверен: если разрешить торговлю алкоголем онлайн, легальные продавцы начнут бороться с нелегалами.

25 миллионов литров

ЦИФРРА оценивает производство нелегального крепкого алкоголя в 25 миллионов литров ежегодно (2,5 процента от легального оборота). Контрафактный алкоголь дешевле, но не опаснее оригинального. «Отравлений нет! — говорит Дробиз. — Канистрами все довольны. А вот бутилированной продукцией в этом году уже два раза травились. Почему-то в "ром Bacardi" периодически добавляют метиловый спирт. Но это ошибка. Случайность. Никто в этом бизнесе не заинтересован в том, чтобы умирали потребители. Это исключительно выгодное предприятие».

Просто иногда производители жадничают или ошибаются. Покупают 200-литровые бочки метилового, а не этилового спирта. Из бочки делают тысячу бутылок. Отправляют в розницу. Начинаются первые отравления — и от партии избавляются, потому что мертвые клиенты плохо сказываются на бизнесе.

«Если за последние пять лет в бутылках и канистрах продали 125 миллионов литров подделок, а отравились ими 40 человек, то, извините, смешно считать это опасным продуктом. Конечно, каждая смерть — трагедия. Но даже 40 трагедий не уменьшили популярность контрафакта», — рассказывает Дробиз.

Среди поклонников фальсификата — кафе, бары и рестораны. «Потому что никто, а уж тем более в коктейле, не поймет, что у него там налито», — поясняет глава ЦИФРРы.

Эркин Тузмухамедов придерживается другого мнения: «В барах такое не наливают. Даже не знаю, как назвать придорожные забегаловки, в которых разливают эту отвратительную хрень, но это точно не бары. И ни о каком гастрономическом удовольствии, наслаждении вкусом и ароматом там речи и быть не может».

Другой момент: крепкий алкоголь нельзя хранить в пластиковой таре. Единственное исключение — специальный плотный пластик, но и в нем алкоголь запрещено оставлять больше чем на год. При этом производители фальсификата пользуются обычными канистрами для воды, «забывая», что спирт — хороший растворитель.

В общем, считает Тузмухамедов, покупать алкоголь на черном рынке все равно что играть в русскую рулетку. «В лучшем случае вы покупаете обыкновенную тупую водяру. В худшем — метиловый спирт и тогда в Склифосовский, скорее всего, не успеете. Это как брать проститутку на улице и трахаться без презерватива. Как садиться в круг с наркоманами и ширяться одним шприцем. Явления одного порядка».

Почему не закроют черный рынок алкоголя

Три года назад полиция каждую неделю сообщала об очередном найденном производстве коньяка Hennessy. Казалось, в России его делают в каждом городе. Вместе с элитными виски, текилой и ромом.  

На фоне слабого рубля черный рынок пошел в гору. Одновременно просел легальный рынок элитного алкоголя: на 70 процентов за три последних года, по данным Центра разработки национальной алкогольной политики.

«Никто не знает, как решить эту проблему, — говорит Дробиз. — Кустарное производство в нищей стране будет всегда. К нему толкает реклама — людям хочется того, что рекламируют. Им кажется, что если они хоть немного зарабатывают, то должны иногда позволять себе "ром Bacardi" за 500 рублей. Два сантехника где-то в сельской местности отравились "виски Jack Daniels". Ребята, так это же не ваш напиток! Нелегальная водка по 100 рублей — вот ваш напиток. Какой там Jack Daniels по 400, это же смешно, вы не американские сантехники. Это пижонство. Я считаю, в отравлениях суррогатными напитками на 99 процентов виноват потребитель. Вот недавно в Новокузнецке владелец кафе с друзьями пил фальсификат. И сам умер, и пять человек умертвил. А ведь не бедный человек… Был».

Конечно, нельзя забывать и об акцизах — существенном факторе, заложенном в цену легального алкоголя. В 2016-м производители алкоголя платили за каждый литр этилового спирта 500 рублей налогов, а с 1 января будут платить на 23 рубля больше.

Изготовители слабоалкогольных напитков в новом году будут отдавать государству 418 рублей за литр этанола.

Налоги на вина, сидр, пуаре, медовуху, шампанское и пиво значительно ниже и колеблются в пределах от 5 до 37 рублей за литр спирта.

Как бороться

Из-за нелегального оборота крепкого алкоголя бюджет теряет 60 миллиардов рублей в год, по оценке Центра разработки национальной алкогольной политики.

«Мы не можем запретить продажу пустых бутылок, — говорит глава центра Павел Шапкин. — Но очень важно обратить внимание правоохранительных органов на сайты, которые торгуют пустышками. При аресте производителей контрафакта продавцов пустых бутылок можно сажать как соучастников».

Кроме того, нужно заниматься оборотной тарой. Шапкин предлагает обязать общепиты возвращать пустые бутылки поставщикам, а магазины — принимать тару хотя бы из-под элитных напитков.

«Это мировая практика. В некоторых странах магазины возвращают покупателям залоговую стоимость бутылки, если те приносят их обратно. А в некоторых американских штатах ретейлерам выдают лицензию на продажу алкоголя только после того, как они организуют прием пустой стеклотары».

В Административном кодексе, конечно, есть запрет на нелегальный оборот алкоголя. Только он плохо работает — максимальный штраф составляет всего 50 тысяч рублей.

«В большинстве случаев правоохранители и вовсе ограничиваются взысканием 5–10 тысяч. Нарушители легко могут позволить себе выплачивать эти штрафы раз за разом», — объясняет управляющий партнер коллегии адвокатов «Старинский, Корчаго и партнеры» Владимир Старинский.

Статья 238 уголовного кодекса, «производство и сбыт небезопасных товаров», тоже особо не влияет на ситуацию. Ответственность по ней — до 10 лет лишения свободы. Но на практике преступников чаще всего карают или штрафами в 5-15 тысяч рублей, или сажают на полгода, как правило, условно, или отправляют на обязательные работы, отмечает Старинский.

«Подобные дела часто рассматривают в особом порядке, а в ходе процесса обнаруживаются смягчающие обстоятельства: возраст, материальное положение, отсутствие тяжких последствий для покупателей, наличие малолетних детей и так далее. Нельзя исключить и коррупционный фактор. Чтобы добиться ощутимых изменений, нужно пойти на ужесточение ответственности по административным делам до одного миллиона рублей, одновременно повысив порог санкции по 238-й статье Уголовного кодекса», — говорит Старинский.

Власти усердно борются с аптечным алкоголизмом, однако Вадим Дробиз считает, что настойки — далеко не самое опасное пойло. В 2015 году в России выпили 500 миллионов литров спиртосодержащих жидкостей, что соответствует половине легального оборота крепкого спиртного. При этом смертность от алкоголя постоянно снижается. Дробиз приводит цифры: в России из-за алкогольных отравлений ежегодно умирают 11 тысяч человек, а в США — 30 тысяч. Даже если брать в процентном соотношении от населения (россиян примерно вдвое меньше, чем американцев), в России из-за некачественного алкоголя все равно умирают реже.

«Борьба со спиртосодержащими жидкостями и аптечными настойками — самая большая глупость, которую только можно придумать. Нельзя с этим бороться! Их надо поощрять, потому что это — социальный алкоголь для нищих», — объясняет Дробиз. Он уверен, что производители аптечных настоек делают их исключительно для приема внутрь. Что бы ни было написано на этикетке.

Как защититься

Можно ли обезопасить себя от контрафактного алкоголя в ресторане? Нет. Разве только совсем не заказывать алкогольные напитки: даже в бутылке, которую откроют на ваших глазах, может быть подделка. Остается только надеяться на имидж заведения и репутацию его владельцев.

Похожая ситуация с покупкой алкоголя в магазине: боитесь купить контрафакт — не ходите в сомнительные ларьки за углом. Это, конечно, не стопроцентная гарантия, но хоть какая-то.

Зато существует способ наверняка защитить себя от метанола: Павел Шапкин рекомендует поджигать любой крепкий алкоголь, прежде чем вы начнете его пить (достаточно нескольких капель). Если пламя голубое — пить можно, а если зеленое — звоните в полицию, так горит метанол.

Центр разработки национальной алкогольной политики предлагал правительству денатурировать весь метанол сверхгорьким веществом «Битрекс»: после этого никто бы не спутал метиловый спирт с этиловым. «В свое время мы, в экспертном совете Госдумы, проверяли действие денатурирующих добавок на себе. Уверяю вас, гадость редкостная. Совершенно невозможно пить», — рассказывает руководитель центра Павел Шапкин.

Что еще? Можно гнать самогон, как это делают сотни тысяч россиян. Можно пить только пиво и вино — вероятность попадания метанола в слабоалкогольные напитки стремится к нулю. Можно подходить к выбору спиртного более ответственно. И наконец, можно стать убежденным трезвенником, вступив в клуб тех, кто начинает новую жизнь с Нового года.