Что означает русская улыбка?

Россия для грустных — так, по крайней мере, может показаться улыбчивым иностранцам, которые не привыкли жить в окружении угрюмых физиономий. Но дело тут вовсе не в грусти, а в различиях исторического и культурного развития России и западных стран. Ниже перевод англоязычной статьи за авторством Кэмилла Бейкера, журналиста из Нью-Йорка.

Я иду навстречу Софии Кэмпбелл, она с осторожностью смотрит на меня и мою широкую улыбку. Только после того, как мы формально приветствуем друг друга, пожав руки, она улыбается в ответ. Я немного удивлена, ведь согласно стереотипу русские не улыбаются незнакомцам.

Софии (имя изменено) 41 год, она из России, но последние десять лет живет в США. Я нашла ее на Facebook в одной из групп для эмигрантов из России, живущих в Нью-Йорке. Женщина согласилась встретиться и поговорить о русской и американской культуре — в частности, об улыбке.

Несколько минут мы стоим в очереди за напитками, обмениваясь любезностями, свою неприязнь к которым София будет объяснять весь следующий час. В какой-то момент она указывает в направлении красочной витрины, на которой выставлена итальянская выпечка. «Я не знаю, что это такое», — заявляет она с характерным русским выговором, не заботясь о том, что бариста может услышать.

После того, как мы заберем свой кофе и найдем где присесть, София признается, что неисчерпаемое американское дружелюбие — улыбки и «как дела» от соседей, официантов, кассиров и журналистов — все это ее утомляет. «В русской культуре сложились другие правила вежливого поведения».

Обслуживание «с улыбочкой»: работники Макдональдса в Санкт-Петербурге. Фото: Петр Ковалев / Getty Images

София родилась в Казани. Будучи подающей надежды студенткой и желая построить карьеру, она решила поучаствовать в программе подготовки к MBA в Москве и в результате стала одной из двух, кому был выдан грант на обучение в Университете штата Калифорния в Ист-Бэй.

В небольшом городе Хэйворд, где находится Университет, Софию ждали и взлеты, и падения. Она справилась. Однако во время подготовки к финальным экзаменам ударил финансовый кризис 2008 года, так что о работе в сфере финансов оставалось только мечтать. Поэтому она устроилась кассиром в отделение банка Wells Fargo в Сан-Франциско.

Хотя она свободно говорила по-английски, именно в банке София лицом к лицу столкнулась с собственным неумением говорить «по-американски». Она не знала, что эта версия английского состоит не только из слов, но и из выражений лица и неписаных правил ведения разговора — настолько неуловимых, что можно считать их выдумкой.

Даже простой вопрос «Как дела?» вызывал трудности. В России формул вежливости такого рода не существует, так что для Софии они казались бессмысленными. Действительно ли они хотели знать, как у нее дела? Нет. Все делали это лишь с намерением получить ответ «Хорошо!» или «Отлично!», что позволило бы с легкостью перейти к следующей части разговора. Если она отвечала честно («Я устала»), что казалось логичным в такой ситуации, был риск, что ее сочтут грубой. А если она предупреждала неловкость, спрашивая «Как дела?» первой, то чувствовала в этом лицемерие.

Проблема побольше была в том, что улыбка почти всегда составляла основу ее обязанностей как банковской служащей. «Считается, что ты должен улыбаться 8 часов в день», — говорит мне София. Она улыбалась одному клиенту за другим и с содроганием думала о том, насколько все это глупо. Не было никакой причины улыбаться клиентам, считала она, ведь в общении с ними не было ничего смешного или дружеского. Да и лицо уставало.

Опыт одной только Софии не подтверждает стереотипа о том, что все русские — холодные и закрытые. Однако есть и другие данные. Мария Арапова, профессор русского языка и межкультурной коммуникации МГУ имени Ломоносова, исследовала, как улыбаются русские и американцы в рамках докторской диссертации «Явление улыбки в культурах России, США и Великобритании». Как Мария объяснила в телефонном разговоре, за этот проект она взялась, когда находилась в середине бракоразводного процесса. Она испытывала эмоциональные трудности и решила изучить культурное понятие страдания, которое считала центральным в определении русской души. Однако ее научная руководительница справедливо посчитала, что Мария будет счастливее, если потратит следующие несколько лет на мысли и записи об улыбке.

В 2006 году Арапова разослала опросы 130 студентам из университетов России, США, Германии и Великобритании. Первый вопрос, английская версия которого содержала очаровательную переводческую ошибку (в варианте В респонденту предлагают продолжительно — и почти угрожающе — gaze at («вперить взгляд»), а не gaze into («вглядеться») в глаза собеседника — прим. Newочём) звучал следующим образом:

Вы встретились глазами с незнакомцем в общественном месте: на остановке, у лифта, в транспорте. Вы:

А) улыбнетесь и отведете взгляд;
Б) отведете взгляд;
В) внимательно посмотрите в глаза и затем отведете взгляд.

90% американцев, немцев и британцев назвали вариант А. Среди русских же его выбрали лишь 15%.

Результаты показали, что улыбка — это отражение не только внутреннего состояния человека, но и его культурного прошлого. Но если это так, то в какой момент разошлись культуры русских и американцев?

Кристина Кочемидова преподает теорию гендерной и межкультурной коммуникации в колледже Спринг Хилл в Алабаме. Она полагает, что современная американская улыбка возникла благодаря мощному эмоциональному сдвигу, произошедшему в 18 веке. До этой перемены американский эмоциональный ландшафт был связан в основном с негативными эмоциями. Грусть и меланхолия считались в то время признаками благородства и милосердия. Основываясь на идеях европейского христианства до Реформации и в ее ранний период, американцы и европейцы считали земные страдания благородными и необходимыми для счастливой загробной жизни. Главной целью литературы, изобразительного искусства и театра было вызвать грусть, а слезы на людях в Европе были обычным делом. Кочемидова пишет, что, например, Дидро и Вольтера видели плачущими довольно часто.

Эпоха Просвещения повела развитие культуры по другому пути. Благодаря культу разума мыслители и художники начали верить, что быть счастливыми позволено не только в загробной жизни, но и в земной.

Жизнелюбие стало вытеснять грусть и повлияло на классовую структуру. Возникший тогда средний класс видел в управлении эмоциями путь к своей идентичности. Неудачи в делах связывали с потерей контроля над собой, а успехи — с жизнелюбием. В итоге радость стала ключом к успешной работе.

В 1983 году американский социолог Арли Хохшильд опубликовала книгу «Управляемое сердце», в которой исследовала «коммерциализацию человеческих чувств» сквозь призму одного из самых известных символов радостного

работника — стюардессы. Хохшильд брала интервью у десятков бортпроводников и других сотрудников Delta Airlines — организации, занимавшей тогда первую строчку в рейтинге крупнейших американских авиакомпаний (и до сих пор не исчезнувшей с верхних строчек). Хохшильд нашла товар, который не учтен в обычном рыночном обмене. Хохшильд назвала его «эмоциональным трудом» — это психологическая работа, которую выполняют стюардессы. В течение дня они должны успокаивать и ухаживать за пассажирами, обмениваться любезностями с бессчетным количеством людей и все это время выглядеть бодро.

Именно требование постоянно выглядеть жизнерадостными делает труд стюардесс таким изнуряющим. Хохшильд писала: «„Любовь к работе‟ становится одной из обязанностей. В таких условиях стюардессам помогает только настоящая любовь к профессии и людям».

Улыбка настолько важна в Delta, что коуч на одном из тренингов для стюардесс сказал: «Так, девочки, я хочу, чтобы вы там улыбались по-настоящему. Ваша улыбка — ваш самый большой актив, пользуйтесь им. Улыбайтесь. Пусть улыбка не сходит с ваших лиц». Еще одна авиакомпания, PSA, использовала фразу «Наши улыбки не нарисованные» для рекламы на радио. На носу их самолетов были нарисованы изогнутые линии, символизирующие те самые улыбки.

Счастливое небо: в PSA Airlines нарисовали улыбки на своих самолетах во время рекламной кампании “Наши улыбки не просто нарисованы”. Источник: Shutterstock.

Хохшильд описала, как в сфере услуг улыбка становится товаром и частью беспрецедентно формализованной, «социально спроектированной и тщательно организованной» системы продажи «радости». По подсчетам исследовательницы, у трети американских мужчин и у половины женщин была работа, требовавшая значительного эмоционального труда.

Исследование 2011 года даже определило цену улыбки: одна треть пенса. Студентов попросили сыграть в простую игру против компьютерных аватаров, представленных фотографиями людей, которые улыбались искренне (с морщинками вокруг глаз) или просто вежливо. На первом этапе студенты познакомились с аватарами, победив которые они получили бы небольшую сумму денег. На втором этапе их попросили выбрать аватары, против которых они будут играть.

Когда студентам нужно было выбрать между трудным и легким соперником с одинаковыми улыбками, они выбирали легкого. Но когда можно было выбрать соперника с более искренней улыбкой, они предпочитали его, даже если при этом игра становилась сложнее.

«Участники эксперимента были готовы пожертвовать денежным вознаграждением ради настоящей улыбки», — говорится в результатах исследования, опубликованного в журнале Emotion.

Ученые смогли рассчитать, что участники оценили одну искреннюю улыбку примерно в треть пенса. Это немного, признал один из соавторов исследования Эрин Херей, «но представьте, что вы обмениваете десятью-двадцатью улыбками в ходе короткой беседы. Эта цена будет быстро расти и влиять на ваше мнение».

Дело не в том, что русские не улыбаются, как объясняет Арапова. Они улыбаются и довольно много. «Мы не такие уж мрачные, грустные или агрессивные люди, — говорит она. — Но улыбка для русских, грубо говоря, необязательная составляющая торговли, социального обмена и не требование вежливости. Это что-то другое, иногда даже небезопасное».

В 2015 году научный сотрудник Польской академии наук Куба Крыс изучил реакцию более 5000 человек из 44 культур на серию фотографий улыбающихся и не улыбающихся мужчин и женщин. Он и его коллеги обнаружили, что люди из культур с низким уровнем «избегания неопределенности» (принятия норм, традиций и правил общества во избежание неясности) с большей вероятностью полагали, что улыбающиеся люди глупы. В таких обществах нет уверенности в будущем, а улыбка как одно из проявлений уверенности просто не нужна.

Россия — страна с очень низким уровнем избегания неопределенности, так что улыбающийся человек здесь считается более глупым. Есть даже пословица на эту тему: «Смех без причины — признак дурачины».

Группа исследователей во главе с Крысом обнаружила, что люди из стран с высоким уровнем коррупции более склонны оценивать улыбающегося человека как нечестного. По уровню коррупции Россия занимает 135 место из 180, и улыбающихся людей здесь считают честными реже, чем в 35 из 44 изученных культур. Коррупция извращает и улыбку.

Работа Араповой подкрепляет идею о том, что русские понимают поведение политиков иначе, чем американцы. В США улыбка лидеров помогает поддерживать порядок и спокойствие в людях. А в России считается, что представители власти должны держаться серьезно, так как это отражает характер их работы.

Арапова полагает, что это «отражает власть государства над обществом, характерную для российского менталитета». «Доминантная улыбка» во весь рот внушает американцам чувство уверенности и надежды. Русские, напротив, считают, что угрюмый взгляд лидера демонстрирует «серьезные намерения, справедливость и надежность»

Некоторые связывают неулыбчивость россиян с драматическими событиями в истории страны. Мария Боровикова-Армин из Санкт-Петербурга, практикующий психолог Манхэттенского психиатрического центра, считает, что именно по этой причине проявление радости на людях считается неуместным. «Есть какое-то общее чувство подавленности и угнетенности, большинство людей тратят много сил, чтобы поддерживать хотя бы базовый уровень жизни… Улыбка кажется проявлением легкомыслия. Даже если у вас в жизни происходит что-то, что заставляет вас улыбаться, не нужно это показывать», — сказала она.

Американцы воспринимают улыбку как социальный инструмент, с помощью которого можно выразить принадлежность к группе и связь с ней, а для русских улыбка — показатель «личной симпатии и хорошего настроения», подытоживает Арапова. Другими словами, улыбки у русских больше обращены внутрь себя, у американцев же — наружу. И коммерциализация улыбки не особенно прижилась, потому, возможно, что российский капитализм — явление относительно недавнее.

Лицевой «лифтинг»: плакат в московском метро. Источник: The Moscow Times

Впрочем, в США русские эмигранты десятилетиями успешно противостоят капитализму. Чтобы увидеть эту борьбу в действии, посетите Брайтон-Бич, российский анклав в Бруклине. Если бы не грохочущие над главной улицей вагоны нью-йоркского метро, можно подумать, что находишься в Москве.

Вывески на русском (а еще — английском, испанском и китайском) заслоняют огоньки окон небольших магазинов. Кругом люди в завязанных у подбородка платках и меховых воротниках. Разговоры в продуктовых, пекарнях и мясных лавках начинаются на русском, даже если потом переходят на английский. И какая-то грубость и черствость, которой нет даже у нью-йоркцев, не сходит с лиц местных торговцев.

Одним ветреным февральским днем в этом году я с неподдельным удивлением наблюдала, как владелица красивого антикварного магазина отчитывала покупателей за то, что те спросили о какой-то визитке. «Ходят тут, спрашивают», — кричала она на несчастных посетителей. Позже она обругала другого клиента за то, что он спросил о цене, ничего в итоге не купив. Мы просто смотрели в пол и делали вид, что нисколько не удивлены.

К работе эмигрантка из России приспособилась. Однако различия в отношении к улыбке и любезностям могут влиять и на самые близкие отношения. Из-за отличий в поведении София вынуждена постоянно искать культурные компромиссы в отношениях с мужем-американцем и его семьей. Например, свекровь. Отношения у них не особенно теплые, ведь последняя почти всегда пытается вести себя дружелюбно, а Софию такая неискренность раздражает. Если бы свекровь была русской, утверждает София, в их отношениях все было бы ясно. «Мы бы либо любили друг друга, либо ненавидели».

Один из вариантов решения проблемы — попросить помощи у русскоговорящего психолога. Например, Армин. «Поиск культурного компромисса — задача непростая», — считает психолог. Она использует метод, при котором врач и пациент анализируют поведение в жизненных ситуациях с позиций эмпатии и с учетом того, что нормы поведения «развивались как функция выживания» в сложных обстоятельствах.

Психотерапевт Гульнара Хандли родом из Узбекистана, уже 24 года она живет в Америке и предоставляет свои услуги на английском, русском и узбекском языках. По ее оценке, более трети ее пациентов — граждане бывшего Советского Союза. Она также объясняет разницу в отношении к улыбке между русскими и американцами через трудное прошлое России. «Недоверие ко всем заставляет человека постоянно защищаться, из-за чего очень трудно начать общение», — утверждает Хандли и в этом видит причину нежелания русских делиться личной информацией. Русские могут показаться холодными и сдержанными, потому что прежде чем приехать в США, они много лет жили в неспокойной обстановке.

Невербальная коммуникация может представлять особую сложность для пар, в которых один из участников — представитель русской культуры, а другой — американской. Хандли говорит, что подражает американскому языку тела во время сеансов с такими парами, а иногда при необходимости даже указывает пациентам на то, что они недостаточно часто улыбаются. «Если они делятся переживаниями, я стараюсь подражать их языку тела… Если они говорят очень тихо и спокойно, я тоже понижаю голос… Если я замечаю, что они не улыбаются, даже когда смешно, я могу на это указать», — рассказывает Хандли.

София хорошо справляется. Проработав пару месяцев кассиром, она получила повышение до менеджера по обслуживанию физических лиц. Однако чем больше становилось обязанностей, тем больше ей приходилось улыбаться. Софии приходилось быть очаровательной и любезной, чтобы в день совершать минимум 10 продаж (то есть оформлять 10 счетов или кредитных карт).

(В 2016 Wells Fargo оштрафовали на 185 миллионов долларов за то, что сотрудники оформляли кредитные карты и открывали счета без ведома клиентов. К тому времени София уже ушла из банка.)

Три года назад София с мужем переехали на Манхэттен, так как ему предложили повышение в Нью-Йорке. Сейчас София работает старшим финансовым аналитиком. Нью-Йорк ей нравится, в нем она чувствует себя как дома, в отличие от Сан-Франциско. «Русские больше похожи на жителей Нью-Йорка. В Калифорнии люди очень неторопливые, полная противоположность [нью-йоркцам]… Все вечно спешат».

Пока София приспосабливается к США, Россия сама меняет свое восприятие улыбки. В 2013 году исследование Марии Араповой от 2006 года получило свое продолжение. Она выяснила, что русские стали больше улыбаться. 59% участников опроса ответили, что улыбались бы каждому посетителю магазина, в котором работали бы, а 41% ответили, что тем клиентам, которые им нравятся, улыбались бы искренне. Для сравнения, опрос среди европейцев и американцев показал 77% и 23% соответственно. Арапова считает, что это указывает на снижение различий в невербальной коммуникации. Это, по ее мнению, объясняется глобализацией.

Все же, прыгнуть выше головы легко. В 2006 году в рамках государственной рекламной кампании в московском метро появились рекламные плакаты, изображающие широко улыбающихся женщин в костюмах и красных головных уборах рядом со слоганом вроде «Улыбка — это недорогой способ выглядеть лучше». София смутно помнит эти плакаты и считает, что это глупая затея. «Не думаю, что они сработали. В московском метро никто не улыбается».

Оригинал: Nautilus.
Автор: Кэмилл Бейкер.

Источник