Экс-глава Нарвского горсобрания: мы хотели жить, как все в Эстонии, но чуть-чуть лучше

”Тему референдума за 20 лет изоврали, сведя к тому, что Нарва и Силламяэ якобы хотели чуть ли не выйти из Эстонии и присоединиться к России, — рассказал Delfi Владимир Чуйкин, который в июле 1993 года был председателем Нарвского городского собрания. — А мы просто-напросто хотели, чтобы нам здесь, на северо-востоке, независимо от национальности, жилось, как всем в Эстонии, но чуть-чуть лучше. И вот это Таллинну не нравилось”.

Вырезка из газеты "Нарвский рабочий" за 1990 год.

По словам Чуйкина, референдум 93-го был не об автономии, а совсем по другому вопросу: ”Он звучал так — хотите ли вы, чтобы Нарва имела особый статус в составе Эстонской Республики? Что значит особый статус, мы разъясняли до референдума. Это статус подразумевал, чтобы имеющиеся на тот момент законы ЭР в Нарве применялись с учетом местных условий — чтобы было разрешено делопроизводство на русском языке, чтобы можно было продолжать обучение на русском языке, чтобы все неграждане получили одинаковые — постоянные — виды на жительство. В общем, насколько я помню, предложения от имени горсобрания относительно особого статуса мы сделали по 6-7 законам”.

Как вспоминает Владимир Чуйкин, референдум проходило в непростой обстановке: ”Нас и танками пугали, и арестом — все у Лаара было… И за прошедшие 20 лет информацию о референдуме давали те, кто находились по другую сторону баррикад. А действительно активные и непосредственные участники, некоторых из которых уже нет в живых, никогда никаких интервью не давали, никто к ним не обращался. Может, потому, что мы знали, как все было на самом деле. Вот и ваш коллега из Eesti Päevaleht допустил грубую ошибку — референдум прошел не в трех, а в двух городах Ида-Вирумаа — в Нарве и Силламяэ. В Силламяэ людям был предложен такой же вопрос — об особом статусе города”.

Чуйкин пояснил, что на референдум пришло более половины взрослого населения Нарвы — из числа тех, кто имели на тот момент право голоса. Более двух третей из тех, что явились, сказали ”да”. Но Госсуд признал референдум незаконным, а его последствия — необязательными. ”Никакого слушания в Госсуде не было, нам даже не дали слова, никто не сказал, какие статьи закона или Конституции мы нарушили, проведя референдум, просто зачитали решение”, — сказал Чуйкин.

”Мои коллеги-депутаты да и я под их воздействием — мы поступили честно: заявили Лаару, что никаких решений по результатам референдума не будем принимать до тех пор, пока не состоится Госсуд, — добавил он. — Какое решение он примет, такому и подчинимся. А в Госсуд мы пошли потому, что ОБСЕ, Макс ван дер Стул (Верховный комиссар по делам национальных меньшинств. — Ред.) и его помощники обещали, что сформулируют свои требования и поддержат нас. К сожалению, они этого не сделали. Но по крайней мере девять основных рекомендаций правительству Эстонии в 1993-94 годах ван дер Стул оформил. Впрочем, они до сих пор не выполнены. Это все те же вопросы по языку, образованию, приобретению недвижимости и земли”.

Отвечая на вопрос, насколько сегодня в Ида-Вирумаа возможен референдум с таким вопросом, Чуйкин констатировал: ”Не думаю, что его можно провести, потому что нет сил, которые этот вопрос поставили бы. Если в течение 20 лет правительству пишут письма о том, что надо решить систему образования с русским языком так, чтобы она была выгодна и государству, и в первую очередь людям, которые обучаются, и все равно ничего не решается, то проведут референдум — и что дальше?”