Ирония - лучший способ защититься от внешнего мира. Самоирония - лучший способ защититься от самого себя.

Тамара любила варить борщ на курице. Вымоет её, белокожую красавицу, тщательно обработав под струёй воды потаённые места, салфеткой промокнёт, остатки влаги феном подсушит и в кастрюлю целиком положит. И кастрюлю Тамара брала большую, чтобы много борща получилось. Почти двухкилограммовая птица ломоносовской птицефабрики плавала в семилитровой емкости, как опытная синхронистка, приподняв согнутые в локтях крылья над водой.

Пока Тамара поджаривала лучок с морковкой, томатом, тёртой свеклой и парой капелек уксуса для цвета и остроты ощущений, курица выполняла обязательную программу, отдавая в бульон всё лучшее, что успела впитать в себя за короткую птичью жизнь.

Супруг Тамары Валерий любил ужинать первыми блюдами, поэтому ожидал борща у телевизора, тревожно принюхиваясь к странному коктейлю ароматов с кухни. Дело в том, что Тамара и Валерий жили в коммунальной квартире, и с общей кухни доносились запахи не только борща.

В квартире было четыре комнаты, и обитатели почти каждой из них по вечерам что-то готовили. Если быть точным, готовили жильцы трёх комнат, в четвёртой же проживали муж и жена Калины, на ужин предпочитающие пить дешёвый портвейн. Поужинав портвейном, Калины обычно спорили на одну и ту же тему, по поводу ударения в их общей фамилии. Калин утверждал, что его дед, отец и он сам всегда произносили свою фамилию с ударением на букву «а». Калина же возражала против такой интерпретации и предпочитала ставить ударение на букву «и». Так, мол, и эстетичней, и музыкальней.

Но вернёмся к ужину. Жители этой квартиры были приучены внимательно следить за готовящимися на кухне блюдами. Даже за время кратковременной отлучки на их сковороде или в кастрюле могло оказаться на одну и даже две котлеты меньше, не говоря уже о значительной части варящихся макарон, картофеля или риса, а также сосисок или сарделек.

Женская часть трёх комнат стояла на кухне безотлучно от первой секунды и до последней, отбегая только по крайней необходимости.

Но Калины всё равно умудрялись помочь соседям выполнить заповедь «подели ужин с врагом». Они, выпив законных полтора литра портвейна на двоих, сидели в засаде в санузле, пытаясь улучить момент для добычи закуски.

В тот вечер, когда Тамара в очередной раз варила борщ на курице, показывали Олимпиаду. Шёл волейбольный матч. Тамара отскакивала с кухни, спрашивала: «Какой счёт?» и снова вставала на вахту к борщу. Отлучки занимали не более двадцати секунд. За это время схватить кипящую кастрюлю и унести с кухни было невозможно, тем более, что мимо бегущей навстречу Тамары было не проскочить. Комната Калиных располагалась в конце общего коридора.

– Несу, – крикнула Тамара Валерию, который по сигналу расставил тарелки, разложил ложки и поставил отдельное блюдо для курицы, которую полагалось перед трапезой достать из кастрюли и разделить на порционные куски.

Тамара торжественно открыла крышку и истошно заорала. В борще не было курицы. Валерий и Тамара с вилками наперевес рванули к комнате Калиных. Дверь к любителям портвейна была открыта, но внутри никого не было, только запах прокисшего винограда витал в воздухе.

Валерий, принюхавшись, определил, что курицей пахнет из ванной комнаты. Дверь туда была заперта. Валерий постучал.

– Мы моемся, – ответила Калина.

– Крючок слабый, – напомнила супругу Тамара.

– Помню, сам прибивал, – буркнул Валерий и рванул дверь.

Калины сидели в ванной друг напротив друга и доедали курицу, остатки которой вместе с костями лежали в тазике Тамары. У Калиных своего тазика не было.

– Тамарка, – промычал Калин, – опять соли пожалела.

– А мне в самый раз, – улыбнулась сытая Калина.

– Борщиком заесть не желаете? – спросила Тамара из-за спины мужа, отодвинула его и вылила всю кастрюлю соседям на головы.

…Суд приговорил Тамару к одному году условно, а Калины уехали в деревню, потому что с такими лицами в городе жить было невозможно, даже после семисот грамм портвейна в одну обваренную физиономию.

***

Пошли на книжный рынок, сказала мне жена. Но денег на книги не было, и той же ночью, в перерыве между выгулом собак, где-то с первого по двадцать восьмое февраля 2007 года, я написал первую повесть.
Ты с ума сошел, вздохнула жена, проснувшись в ту ночь с первого по двадцать восьмое и увидев исписанные листики блокнота. Ладно, вздохнула она еще раз, иди погуляй с собаками, а я попробую почитать этот бред и подтянусь к тебе попозже.
В этот вечер и на следующее утро я гулял с собаками один.
Жена при мне хмуро читала, а когда я не видел, смеялась и плакала. А я все гулял с собаками.
Ладно, призналась жена как-то вечером, твоя взяла, можешь не тратить деньги на книги. Пиши дальше.
А я что, меня не надо уговаривать два раза, особенно женщине.
С тех пор и пишу. Потому что денег все нет и нет.
Я ж смеюсь над собой, чтобы легче переносить глупость других.
Присоединяйтесь. То есть смейтесь вместе со мной.

***

Ожидание праздника

Толстый мальчик Яша, как и другие дети, очень любил Новый Год. Скептически слушая воспоминания бабушки, юный вундеркинд понимал, что раньше ожидание этого всеобщего праздника было абсолютно другим.

Представьте себе, мальчики и девочки, что «оливье» – это был не салат на каждый день, а что-то особенное. Самое желанное, после ныряния в солёную морскую воду и продолжения «Неуловимых мстителей».

В холодильнике, в его самом дальнем уголке, как золотой запас страны, хранились купленные через серьёзные знакомства: одна баночка майонеза, ещё одна – горошка, если повезло – штабель обезглавленных шпрот и, на зависть всем соседям, в морозилке – говяжий язык!

Конечно, сейчас на праздничном столе стараниями буси ютится не только «оливье». Но ничего такого, чего бы Яша не кушал в повседневной жизни. Умела бабушка создавать праздник в будни. Как она обычно бормотала, накрывая на стол: «И не обязательно ждать целый год, чтобы вкусно и разнообразно питаться».

Так что же осталось толстому мальчику Яше, чтобы было, ради чего ждать Новый Год?

Подарки? Я вас умоляю. Эти вечно спящие и иногда неестественно крякающие игрушки, эти яркие, но малосодержательные книги, эти носочки и рубашечки, которые постоянно уменьшаются в размерах, как населённые пункты, мимо которых проезжаешь в скором поезде.

Или что? Праздничные телепередачи, возможно? О, об этом лучше не упоминать при детях.

Вообще, я бы запретил мальчикам и девочкам смотреть телевизор до полуночи. Только ночью с экранов исчезает пошлятина и начинается малобюджетное, но высокоинтеллектуальное вещание.

Что ещё? Ну конечно. Дедушка Мороз и его внучка. Толстый мальчик Яша снисходительно относился к этой парочке. В принципе, они не делают ничего плохого. Даже наоборот, показывают, что взаимоотношения между пожилым мужчиной и девочкой могут быть вполне цивилизованными.

Да, ещё эти странные люди, называемые гостями. Но Яшино общение с ними ограничивалось пощипыванием при встрече за щёчку и равнодушно-ироничным «Как ты вырос, ещё немного, и догонишь Америку», а при прощании – «Такой жених растёт для нашей Софочки. Да, дорогая? Что ты, я абсолютно трезв».

Так что же осталось? Чего же так ждут наши дети и в том числе толстый мальчик Яша? И некоторые даже дождутся.

Думаю, что не ошибусь, если предположу, что в современном бешеном мире, когда взрослые постоянно гонятся за заработком, далеко не всегда его догоняя, дети ждут этих праздников в надежде на то, что папы и мамы, наконец, поставят в стойло взмыленных коней и уделят своим чадам внимание. Пусть и во время рекламы, пусть и между первой и второй, пусть и ненамного больше, чем в другие дни. Но всё же.

Не зря же Дед Мороз или кто-то другой такой же главный дал взрослым эти каникулы. Яша, конечно, не очень надеялся, что родители сходят с ним в кино или на детский балет, или просто в парк на незамёрзший пруд покормить булкой не улетевших ради этого птиц.

А вдруг?

Губит людей не пиво

Если и бывают случаи, когда женская логика невероятным образом становится понятной окружающим, то мы сейчас как раз о таком.

Я сам узнал об этом совершенно случайно, в очереди за пивом. Представьте себе, были времена, когда за этим напитком образовывались часовые очереди. И не за каким-нибудь чешским бутылочным, а за разведенным бочковым. В вашей счастливо добытой кружке сверху стояла с ладонь толщиной белая содовая пена, а под ней пиво, формулу которого знали только алхимики, колдующие в пивном ларьке.

Дело было осенью. Очередь за пивом воскресным утром была немногословна. Я бы даже сказал, сурово-угрюма. Только отдельные счастливцы, получившие вожделенный напиток и сделавшие несколько глотков, обретали способность к выражению своих однообразных мыслей. Но очередь не в состоянии была разделять их ненавистную радость, поэтому наблюдала оживление у столиков осуждающе. Скорее, с черной завистью. Так мы неопытным глазом смотрим на счастливых новобрачных. А буквально через месяц они, опомнившись, но запоздало, точно так же снова глядят на нас.

И вдруг из самой гущи толпы раздался бодрый женский голос:

– Ша!

Окружающие молчали и без этого предупредительного выстрела, но, похоже, он был сделан именно для того, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Очередь немного расступилась, образовав круг с радиусом в пять поллитровок, выложенных в линию по принципу – дно-горлышко. В центре круга стояла единственная здесь женщина. Она-то и выкрикнула это самое «Ша!»

– Тетя Маня, – шепнул мне кто-то сзади – Сейчас лекцию начнет читать.

Я протиснулся поближе и увидел у ног женщины авоську с пустой трехлитровой банкой и засуетившуюся от всеобщего внимания лохматую собачонку.

– Ша, Корочка! – добавила тетя Маня лично собачонке и обвела изучающим взглядом толпу.

– Дважды два? – неожиданно спросила она у ближайшего мужчины интеллигентного вида.

– Четыре, – оскорблено ответил тот и заслужил одобрение окружающих.

– Хорошо, – улыбнулась женщина и добавила. – Значит, сможете воспринимать мои мысли.

– А то, – выразил общее мнение кто-то с галерки, но тут же спрятался, боясь получить от тети Мани такой же каверзный вопрос.

– Я вчера своему дубовый веничек с собой в баню завернула, – поделилась женщина.

По очереди пронесся вздох одобрения.

– Бельишко новое, чистый хлопок, – добавила тетя Маня.

Мужчины заулыбались. Не все сразу, конечно, но большая часть.

– Он у меня за железку ходит, в отдельный класс.

Ну, тут, конечно, и те, кто до сих пор сурово ждал похмельного глотка, ударились в свежие воспоминания.

– Ша! – крикнула тетя Маня. – И что вы думаете? Молчите? Надо было два часа париться, извести веник, стереть мыло и слить шампунь, а главное, надеть чистое белье, чтобы потом нажраться в разливухе и вываляться в грязи, не доползя до дома всего лишь пятнадцать метров! Ну?

Все, как один, опустили головы.

– Но позвольте, – решился интеллигент, – я-то дополз!

– Ты живешь ближе, – запротестовал кто-то с галерки.

– Это нюансы, – вздохнула тетя Маня. – И зачем мне такие культпоходы за чистым и светлым, заканчивающиеся в той же ванной? Мой умудряется во время бега по-пластунски вымокнуть до нижнего белья! Даже в сухую погоду! Хорошо, что я всегда имею в запасе второй комплект.

Толпа по поводу второго комплекта одобрительно загудела. Видно, многие ощутили в этот момент тепло и сухость между телом и верхней одеждой.

– Моя супруга вчера почистила мне только брюки и пальто, – сообщил интеллигент. – Туфли я сам.

– Он сам! – презрительно посмотрела на него тетя Маня. – Самоделкин в шляпе!

Толпа захихикала. Новое прозвище явно понравилось народным массам.

– В баню вас провожать, – вдруг всхлипнула тетя Маня, – как на фронт! Никогда не знаем, когда вернетесь и в каком состоянии.

Очередь виновато зашмыгала носами.

– А как стемнеет, места себе не находим! Хорошо тем, у кого мужья храпят. Искать легче. А мой тихо спит, как мышка.

– Я, – начал, было, интеллигент, но увидел сразу два кулака напротив.

– Вот, Корочку специально завела, – кивнула тетя Маня на собачку. – А своему под подкладку куртки косточку вшила. Чтоб не застыл, гад помытый, после бани-то! Ироды! Но теперь нам с Корочкой и ночь нипочем. Не боимся мы ночи, изверги.

Очередь понимающе заулыбалась.

– Но в баню не пускать его неправильно будет. Да? – спросила, глядя на интеллигента, тетя Маня.

– Если вы хотите знать мое мнение, – начал тот.

– Уже не хочу, ша, – вздохнула женщина. – Я сама знаю, что неправильно. Пусть будет у мужика выходной день в субботу.

Толпа одобрительно загудела.

– А сегодня – выходной у меня! – воскликнула тетя Маня. – Что я, не человек? Что мы, не человеки, Корочка? Не можем пивка в воскресный день? А потом, возможно, и еще чего, покрепче?

– Ты только попроси, сбегаю, – предложил кто-то с галерки.

– Ишь, обрадовались!

Те, кто знал тетю Маню, улыбались.

– Вот у вас, демоны, – продолжала она. – Сегодня второй выходной пошел! А у жен ваших опять вахта! Когда вы с похмельной прогулки вернетесь? Вот именно! И сами не знаете! Круговорот мужиков в природе! А мой в данную минуту знаете, где? Правильно. Изолирован от общества. Я сейчас ему пивка наберу, Корочку отведу, платье вечернее надену – и в загул. И душа моя будет спокойна, что супруг доводит себя до кондиции в домашней обстановке, потому что запру его снаружи.

– Позвольте поинтересоваться, – вмешался интеллигент. – А как относится к данному варианту ваш супруг?

– А ты бы лучше о своей Ниночке сейчас думал, Самоделкин, – вздохнула тетя Маня.

– Поясните, – завибрировал голосом интеллигент.

– Жалко, что нет анекдотов про то, чем занимаются жены, пока мужья в баню ходят.

– Вы имеете в виду что-либо конкретное или в общих чертах? – спросил интеллигент. Да и очередь заинтересовалась. Все вдруг почувствовали, что захотели домой.

– Вот твоя, к примеру, петь любит, – сказала ему тетя Маня.

Интеллигент улыбнулся каким-то воспоминаниям и гордо сообщил очереди:

– Солировала в народном ансамбле.

– А теперь она на дуэты перешла, – ухмыльнулась тетя Маня. – И репертуар сменила. Как тебе такая песенка: «Пока ты хлещешь в разливухе, и я не ковыряю в ухе».

– Коллеги! – воскликнул интеллигент. – Я сегодня стоять не буду, пожалуй.

И просочился сквозь толпу наружу, ускоряя шаг. Вырвавшись на оперативный простор, он уже несся вприпрыжку. Видно, хотел хотя бы к припеву подоспеть.

От очереди начали откалываться мужички, один за другим.

– А ты чего стоишь? – ткнула тетя Маня в ближайшего к ней гражданина.

– У моей Ксении слуха нет, – пробурчал тот.

– А сантехник Вася из ЖЭКа предпочитает медленные танцы по воскресеньям, – улыбнулась женщина.

– Я тоже Вася! – возмутился он.

– Вот видишь, как твоя Ксения разборчива. Только с Васями! О, смотри, как проняло. А ты чего стоишь?

– Да я неженатый еще, – пожал плечами я.

– Меняй воскресные привычки, парень, – улыбнулась женщина.

– Манька! – раздался басовитый голос из ларька. – Опять мне всю клиентуру разогнала. Что на этот раз придумала?

– Тебе не понять, Люся, – вздохнула тетя Маня. – Твой-то при тебе, на коротком поводке, кружки моет.

2010 г.

***

99 дней до приказа

(время действия – конец 1970-х, место действия – Оренбургская обл.)

Главный солдатский праздник – день приказа министра обороны об окончании срока службы у конкретно этого солдата. Приказ публиковался в газетах в последний день сентября. Те, кого это касалось, вырезали и хранили его долго и бережно.

За сто дней до приказа всем дембелям полагается брить голову под ноль. Не знаю точно, зачем. Думаю, что для гигиены. Или чтобы к светлому праздничку увольнения в запас отросла короткая и ровная прическа.

Командир роты механизаторов капитан Кривоножко очень раздражался каждый раз, когда дембеля брили свои черепушки. Он готов был рвать и метать от злости. Накануне этого дня командир вызвал к себе старшину Честного и повелел:

– Собери личный состав и доведи мою мысль. Кто завтра побреется, пойдет на гауптвахту. Выпить нет?

Фразу Кривоножко произнес на одном дыхании, поэтому прапорщик не сразу понял, где заканчивается угроза и где начинается вопрос.

– Выпить нет? – повторил последнюю, более важную на данный момент часть предложения, командир роты механизаторов.

– Нет, – как эхо повторил Честный.

– А водка есть?

– Есть, – ответил прапорщик.

– Что ты меня путаешь?

– Да я просто думаю, что послезавтра у нас твориться будет. Традиция же такая. Когда я служил срочную, тоже брились.

– Всему когда-нибудь приходит конец. В нашей роте я хозяин. Поэтому, старшина, неси водку.

***

На утренней поверке прапорщик Честный предупредил дембелей:

– Не вздумайте дразнить его. Всем, кто завтра побреется, мало не покажется.

– Он что, охре…

– Климочкин, молчать! – цыкнул старшина роты. – Ты как об отце-командире отзываешься? Думай, что хочешь, а вслух субординацию соблюдай.

На базе механизаторов в тот день никто не работал. Поначалу капитан Кротов попытался было что-то такое скомандовать, но шахтер Юрок приобнял его за плечо и сказал:

– Затронута честь солдата, товарищ командир. Над нами же все дембеля части смеяться будут. Давайте сегодня не будем огорчать друг друга. А? Завтра же мы вам отработаем с лихвой.

– Ну конечно, Юрий, – тут же согласился Кротов. – Ничего срочного сегодня нет.

***

– Всем думать! – приказал молодым Колёк.

Дембеля думали и так.

– А может…, – сказал Климочкин.

– Что? – все взоры были направлены на него.

– Фигня, – ответил Климочкин.

– А если не бриться, – предложил Юрок. – Чтоб смешнее было.

– Ты что, братан? – поразился Колёк. – Ты эти мысли из головы гони сразу. А то я не посмотрю на то, что ты – мой земляк.

– И что тогда будет, Колёк? Не пугай шахтера голым женским задом.

– Не, мужики. Не ссорьтесь. У меня идея лучше, – улыбнулся Лёва Штейн.

***

В день, называемый «сто дней до приказа», на утренней поверке личный состав роты механизаторов был, как никогда, вычищен и подтянут.

Капитан Кривоножко хозяйским шагом подошел из кабинета. Прапорщик Честный доложил о том, что все на месте и ждут дальнейших указаний.

– Снять головные уборы! – распорядился командир роты.

Пилотки мгновенно соскочили в правые руки солдат.

Как-то я видел на улице старушку, явно сохранившую, несмотря на возраст, невинность. Так эта брестская крепость в сером пальтишке и шляпке с вуалью стояла посреди двора и наблюдала за совокуплением бродячих собак. Она смотрела на эту здоровую природную картину, и ее вуаль шевелилась в такт движениям влюбленной пары. А руки судорожно сжимали авоську с кефиром и плавленым сырком.

Так вот. Что же увидели пораженные в самый крестец капитан и старшина?

Все молодые солдаты роты были выбриты наголо. Даже выскоблены. Их головы походили на бильярдные шары с ушами и бровями. Реакция той старушки была гораздо более естественной. Капитану же Кривоножко показалось, что это его сейчас, ну это самое, все одновременно дембеля. Он даже вздрогнул и оглянулся. Сзади был только портрет маршала Дмитрия Устинова, министра обороны нашей страны в то время. Но портрет не мог, сами понимаете. Это все самовнушение. И не мечтайте, бабушка, как говорится.

Прапорщик Честный, осознав, что произошло, тихо про себя матюгнулся, выразив тем самым восхищение увиденной картиной. Командир роты был более категоричен. Он сказал:

– Все на уборку территории.

Как будто ничего не произошло.

На следующий день опять была, как всегда, утренняя поверка. Личный состав роты механизаторов был так же подтянут и наодеколонен «Шипром». Прапорщик Честный доложил капитану Кривоножко о наличии в строю всего коллектива.

– Головные уборы снять, – как обычно скомандовал он.

Я представляю, что выражало бы лицо той старушки, если бы она увидела на улице совокупляющихся, к примеру, капитана Кривоножко и прапорщика Честного.

Да, мелодрама. Или даже трагикомедия.

Весь личный состав был выбрит наголо. Даже выскоблен. Разобрать, кто дембель, а кто нет, не представляло никакой возможности. Что себе грезил командир роты, понять по его лицу было невозможно. Но явно что-то из области без меня меня типа того. Прапорщик Честный незаметно показал Юрку и Кольку большой палец.

Капитан Кривоножко повернулся к строю спиной и, сутулясь, удалился в кабинет. Без слов.

Зато молодые механизаторы Малыш, Ганс и Киргиз все эти сто дней чувствовали себя дембелями. Не в своей роте, конечно, а в столовой и по дороге на работу. Им уважительно уступали дорогу, не понимая только, почему эти странноватые дембеля так быстро носятся и явно побаиваются своего статуса.

(Отрывок из повести "Таки служба")

***

Любимые слова

КРЕДИТ – добровольная кабала. Ещё раз подтверждает поговорку «Мы любим создавать себе трудности, чтобы потом долго и безуспешно их преодолевать».

ИПОТЕКА – худшая разновидность кредита. Лучик света в тёмном коммунальном мире. Только лучик искусственный, горящий на костях тех, кто так и не расплатился.

***

ОЛИГАРХ – три варианта.

Первый. Олигарх свободный – вор, наживший капитал на государственной собственности. Вор умный, тонко чувствующий политическую конъюнктуру.
Поддерживает материально какую-нибудь сборную России или федерацию спорта. Помогает детям, в том числе, и чиновников.

Второй. Олигарх сидящий или скрывающийся (подтипы зависят от умения быстро линять за границу) – вор, решивший, что теперь, с его-то деньгами, ему можно всё. И даже сменить власть в стране.

Третий. Олигарх тайный – вор тихий, скромный, внешне законопослушный. Обычно официально является чиновником выше среднего звена. Любимый литературный герой – Александр Корейко.
Тип особо устойчивый. При смене власти легко перекрашивается. При свидетелях ест мало, пьёт зелёный чай без сахара. Компенсирует дома, за закрытой дверью.

***

ЖИЛИЩНАЯ УПРАВЛЯЮЩАЯ КОМПАНИЯ. Сокращенно ЖУК. То же самое, что и ЖЭК, только теперь название больше соответствует своей сути.

***

ЕДИНОРОСС. Две разновидности.

Первая. Активно участвующий. Карьерист. Очень похож на бывшего коммуниста. В большинстве своём им и является.

Вторая. Единоросс пассивный. А чего? Все записались, а я чем хуже? А вдруг талоны какие-нибудь давать будут? Или наборы продуктовые? Или путёвки партийные в Мангышлак?

***

МЕНЕДЖЕР. Очень широко распространённый термин. Например, менеджер по очистке уличных туалетов. Или вот красиво – офис-менеджер. Включает в себя все функции, от секретаря до уборщицы. И вплоть до топ-менеджера. Ну, эти вообще. Ходят гордо, воротнички накрахмаленные. Выбриты до синевы. Даже женщины, хотя и в других местах. Я ноги имею в виду.

***

БИЗНЕС. Зарабатывание на жизнь любым доступным способом. По принципу «Не пойман – не бизнесмен».

***

ПРОЖИТОЧНЫЙ МИНИМУМ. Включает в себя коммунальный платёж, три буханки хлеба и два флакона валерьянки.

***

ИНФЛЯЦИЯ. Никто не знает, что это, кроме двух-трёх теоретиков, которые тоже только выпендриваются. Никакого отношения к ценам на продукты не имеет.

***

КУРС ДОЛЛАРА. Как и курс правящей партии. Никогда не угадаешь, куда он скакнёт в следующий раз.

***

НАНОТЕХНОЛОГИИ. Лично я себе представляю электронного комара, засланного в Белый дом для добычи секретной информации. Может быть, это даже сам Чубайс. Что-то его давно не видно и не слышно.

***

ЕГЭ. Уже улыбаетесь? Или ваши дети перешли в выпускной класс? Да, вам не до улыбок. Тут что обидно. Местные условия везде разные. Одни учат, а другие платят. Ваши, вижу, учат. Ну ничего, люди ко всему привыкают. Особенно наши. После ваучеров и сухого закона нам ничего не страшно.

***

Кстати, ВАУЧЕРЫ. Моё тёплое воспоминание – на свой, законный, купил один литр спирта «Рояль». Резюмирую. Если в стране живёт сто миллионов граждан, то общая стоимость всех её богатств составляет сто миллионов литров спирта «Рояль». Красота же!

***

ЭЛЕКТОРАТ. Слово непонятное. Что-то от электричества, что-то от лекторов, что-то от Торы, что-то от «орать». Быть в его составе не хочется, поэтому на выборы давно не хожу.

***

ПЕНСИЯ. Нет ничего другого, чего так ждут и боятся одновременно. Дождавшись, понимают, что зря ждали, но не зря боялись.

***

ЗАРПЛАТА. Недостойное вознаграждение за достойный труд. Или достойное вознаграждение за недостойный труд, кому повезло. В общем, и здесь нет справедливости.

***

ПРИВАТИЗАЦИЯ. Помните сцену из «Трёх мушкетёров», когда король Франции в исполнении Олега Табакова объедает куриную ножку, отрыгивает, бросает кость в общее блюдо и отходит, виляя задом. А придворные набрасываются на то, что осталось на столе. Народа на этом пикничке совсем не видно. Только слышно. Он в это время отдаёт жизнь за короля. Типичная схема приватизации по-российски.

***

ЭКОЛОГИЯ. Наука, разъясняющая, как в рамках закона окончательно погубить природу.

***

ВЫБОРЫ. Правильнее пишется: вы – боры. Точнее: вы – дубы. Окончательно: вы – дубины стоеросовые. Что подразумевает: такие смешные, право слово, всё ж давно решено.

***

СЕРВИС. Не путать со словом «сервиз». Хотя смысл тот же. Можно купить отдельно чайничек да чашечки с блюдцами недорого, а можно сразу сервиз. Всё то же самое, но в нём молочник! И из-за этой хрени, которую потом никогда из серванта не вынимаешь, ленясь даже пыль вытирать, переплачиваешь в пять раз.
Так и сервис: обчистят в комплексе. Что за машину, что за организм и отдельные его детали. Гипермаркеты и платные медицинские центры, кстати, работают по такому же принципу.

***

САНКЦИИ. Наскальная живопись утверждает, что первой санкцией было лишение партнёра доступа к пышному белому телу партнёрши за неудачную охоту. После этого ничего более действенного человечество не придумало.

***

СЕКС. В детстве думают, что это тригонометрическое понятие. Наряду с синусом, косинусом и секансом.
Взрослея, отождествляют его с любовью.
Ещё взрослея, заменяют им любовь.
Совсем повзрослев, понимают, что любовь и секс – не обязательно в одном флаконе.
И только постарев, убеждаются, что секс – это действительно тригонометрическое понятие.

Леонид Блох