Перевод статьи из популярного (средний тираж бумажной версии на 2016 год - 35000 шт.) и старейшего (выходит с 1913 года) лондонского журнала. Журнал, по мнению его авторов, отстаивает либеральные, левоцентристские и скептические позиции.

В этом материале из новой серии статей о европейских странах, которые мы уже скоро оставим за бортом, Мэтью Энгел рассказывает о своей поездке в прибалтийское государство Эстонию, жители которой полностью доверяют информационным технологиям — но не замыслам своих соседей.

Если отправится на восток по территории страны, находящейся на 129-м месте в мире по своему размеру, в направлении самой большой страны в мире, возникает впечатление, что меняются даже небеса. Они становятся больше, облака плывут быстрее и выразительнее. Естественно, едущие в поезде пассажиры тоже становятся разговорчивее и экспрессивнее. Это Эстония, где три четверти населения спорят со своими финскими соседями за звание самых холодных, невозмутимых и спокойных людей на планете. Такой репутацией не может похвастаться другой ее сосед Россия, а также остальная четверть эстонского населения, которую составляют русские.

Почти все русские в Эстонии сосредоточены вокруг ее столицы Таллина. А поезд идет в пограничный город Нарву, находящийся в двухстах километрах от Таллина. Там на протяжении 500 лет с противоположных берегов реки Нарвы грозно смотрят друг на друга две огромные крепости, находящиеся на расстоянии полета стрелы. Нарва на всем протяжении своей истории была потенциальным очагом напряженности. Битвы за Нарву проходили в 1558, 1581, 1700, 1704, 1918 и 1944 годах. Вскоре после этого Эстонию силой ввели в состав Советского Союза, но 26 лет тому назад она вырвалась из советских объятий, а Нарва превратилась в пограничный переход. Но обстановка там весьма напряженная.

На одном берегу построили новую крепость, которая доминирует в городском пейзаже. Это выстроенный по новейшим технологиям контрольно-пропускной пограничный пост с семиметровым забором, поставленным по обе стороны дороги почти до середины моста, пересекающего реку. Другая сторона реки кажется заманчиво открытой и гостеприимной. Но это не новый железный занавес, ибо здесь есть одна загвоздка: новая крепость построена на эстонской стороне, а манит к себе восточный берег.

Однако это иллюзия. Деньги на строительство крепости с эстонской стороны были выделены из-за того, что благодаря шенгенскому соглашению о свободном перемещении Нарва стала единственным в этой стране значительным пограничным переходом. Это не только граница Эстонии, но еще и восточный рубеж шенгенской зоны, Европейского Союза и НАТО. За строительство пограничного пункта заплатил Евросоюз. Русские пользуются более проверенными методами для отпугивания нежелательных лиц: это нехватка сотрудников на границе и бюрократические проволочки. Очередь машин только в восточном направлении. В конце концов, у России сотни важных пограничных постов, которые требуют внимания, а в Эстонии всего один.

Когда я в середине сентября приехал в Эстонию, у ее жителей были дополнительные причины для беспокойства. Недалеко от границы на Лужском полигоне русские проводили «Запад-2017». Это не спортивные состязания и не рок-фестиваль, а военные учения, в которых принимали участие 12 700 военнослужащих (такую цифру дает Москва) или до 100 тысяч человек (по мнению главных паникеров из НАТО). По некоторым оценкам, «Запад-2017» может стать прелюдией к следующему сюжетному повороту Кремля, то есть, к полномасштабному вторжению в Эстонию. Вторжение можно осуществить прямо через мост или через леса южнее, где нет четко обозначенной границы.

Сегодня такое развитие сюжета кажется маловероятным, хотя абсолютно бредовым его тоже не назовешь. Эстония по территории в два раза больше Уэльса, а ее население составляет 1,3 миллиона человек. В России может разместиться 330 Уэльсов, а живет там 150 миллионов. У этих стран, скажем так, непростая история. А значительная часть проживающих в Эстонии русских так и не получила гражданство. У них «серые паспорта», лишающие их основных прав, таких как право голоса. Правда, они могут свободно переходить через границу, и если им взбредет такое в голову, проехать от самой западной точки Европы мыса Финистерре до Владивостока. Преданность Нарвы Эстонии нельзя считать стопроцентный. Я спросил заместителя мэра города, беспокоят ли его российские учения «Запад». «Абсолютно нет!» — прорычал он в ответ.

Но видимо, они его все-таки беспокоили, и именно по этой причине чиновник отвечал столь резко. Заместителя мэра зовут Вячеслав Коновалов, и отношение к своей стране у него двойственное, потому что он русский. «И что?— продолжил Коновалов. — Все это шумиха, которую искусственно раздувают. Здесь нет ничего нового. Кремль на вас охотиться не станет. Это не Украина».

Однако страх перед тем, что Эстония и ее прибалтийские соседи Латвия и Литва могут стать следующей Украиной, является основополагающим фактом в политике этого региона. Логика говорит о том, что издержки от нападения перевесят выгоды. Но мы живем в нелогичные времена, а Кремль порой предпринимает те или иные действия не потому, что это ему выгодно, а потому что он может так поступить.

Эстонские русские — это африканеры Европы: представители старых хозяев, лишенные своей гордости и власти, чей язык подвергается травле и становится ненужным. 30 лет назад вся Эстония говорила по-русски. А сегодня к русскому языку относятся как к вызывающему раздражение жаргону. Большинство надписей в пограничном комплексе на двух языках — правда, на эстонском и английском. Русский исчез с дорожных знаков и даже из супермаркетов. Детям из русскоязычных семей приходится учить эстонский, так как в противном случае они не смогут найти работу.

***

Современная Эстония была составной частью масштабного продвижения ЕС на восток в 2004 году. Во многих отношениях она стала образцом огромного успеха среди новых членов Евросоюза. Однако несклонность этой страны к великодушию и благородству в отношениях со своим меньшинством может ей аукнуться. Русские приехали в эту республику работать в тяжелой промышленности, которая развалилась вместе с коммунизмом. Свобода стала для Нарвы подарком судьбы, но весьма неоднозначным, а ее экономика развивается нестабильно. Эстония лишь недавно подумала о том, чтобы создать русскоязычный телеканал, а поэтому кремлевское мировоззрение по-прежнему просачивается почти с каждого экрана в русскоязычных домах.

Никто из моих собеседников не думает, что Нарва встретит вражескую армию горячим чаем и поцелуями, хотя в этом больше прослеживается прагматический расчет, нежели патриотический позыв. Живущие в этом пограничном городе люди видят, какова жизнь на противоположном берегу реки и знают, что здесь живется лучше. «Когда русские из Нарвы едут в Таллин, они говорят, что отправляются в Эстонию, — рассказывает профессор политических наук из Таллиннского университета Райво Ветик (Raivo Vetik). — Однако наши социологические исследования показывают, что когда они ездят в Россию, там они тоже не чувствует себя как дома».

«У местных русских не очень теплые чувства в отношении Эстонии, — говорит директор Нарвского колледжа Кристина Каллас (Kristina Kallas). — Этот город сильно настрадался. Он похож на некоторые города в северной Англии, которые были оттеснены на обочину, в то время как Лондон благоденствовал. Однако это не значит, что они любят Россию. На протяжении истории кто только не вторгался в этот город и не бомбил его. Они просто хотят, чтобы здесь не было геополитики».

Но на всякий случай на полпути между Нарвой и столицей дислоцируется британское подразделение из состава пехотного полка численностью несколько сотен человек. Оно находится под эстонским командованием, и в поддержку ему придан отряд французских легионеров. У других стран НАТО есть аналогичные базы в Латвии, Литве и Польше. Это не военное решение, так как никто не считает, что данные аванпосты смогут сдержать российское вторжение более чем на несколько часов. Однако это важный знак для эстонцев. Как минимум, наших бравых парней придется уничтожить, и в этом случае Британия не сможет просто заломить руки и запричитать: «О, Боже мой».

Вторжение в Эстонию возможно точно так же, как землетрясение в Калифорнии. Наверное, ни в одной другой стране, даже в Восточной Европе, не было такого влияния геополитики. За последние 750 лет Эстония была независимой лишь на протяжении 49 лет: сначала с 1918 по 1940-й, а затем после 1991 года. Остальное время там правили датчане, тевтонские рыцари, шведы (эти правили сравнительно милостиво), цари, нацисты и коммунисты. Во время Второй мировой войны большинству эстонцев пришлось воевать за тех, кто их к этому принудил. «В то время не было хорошего выбора, — говорит Калласс. — Был только плохой выбор, очень плохой и ужасный. Считается, что тогда погибла четверть населения».

Тем не менее, эстонцам никогда не нравилось то, что их сваливают в одну кучу с другими прибалтами, превращая в безликую и безответную нацию. Они обращали свои взоры на север, засматриваясь на давно уже потерянных этнических родственников из Финляндии, где говорят на таком же финно-угорском языке, как и в Эстонии. Даже во мраке советской эпохи коммунисты никак не могли запретить им смотреть финское телевидение. Корреспондент Times Майкл Биньон (Michael Binyon) в 1980 году поехал в Таллин, а потом рассказал своему московскому знакомому, что ему очень понравилась Эстония. «Ага, — ответил тот, — теперь я вижу, что ты антисоветчик».

Выйдя из тюрьмы народов, эстонцы окунулись в свободу с такой самоуверенностью, на которую не отважился никто другой. Финляндия предложила Таллину совершенно новую автоматическую телефонную станцию, правда не цифровую, а аналоговую. Эстония ответила отказом. Она стала лидером в сфере высоких технологий, а не просителем. Skype — это эстонское изобретение. Сначала эту программу в 2005 году продали компании eBay за 1,4 миллиарда фунтов стерлингов, а теперь она принадлежит Microsoft. Учредители Skype вернули полученные деньги в Эстонию и инвестировали их, рассказывает Кевин Таммеару (Kevin Tammearu) из британско-эстонской торговой палаты. «Таким образом, здесь появился рынок венчурного капитала, который получил мощное развитие».

В результате Эстония начинает опровергать все наши представления о Востоке и Западе, о новых членах ЕС и о старых. В Британии живет всего 15 тысяч эстонцев, многие из которых обосновались там уже давно. (Мне сказали, что выгод от этого они получили ровно 0.) Зарплаты в Эстонии в два раза меньше, чем в Соединенном Королевстве, однако даже такая разница не может заставить эстонцев задержаться в Британии. Молодые специалисты приезжают туда на пару лет собирать корнуэллские нарциссы или херефордширскую клубнику, но накопив денег, возвращаются в Эстонию и покупают там дома. Так или иначе, цены на недвижимость среднего класса в Таллине и латвийской столице Риге пусть и не дотягивают до лондонских, но вполне сопоставимы с ценами Бирмингема, Антверпена и Турина.

У молодых и талантливых эстонцев есть дополнительное преимущество, состоящее в том, что они могут получить приличную работу в Финляндии. Тем не менее, Эстония может стать предвестницей новых времен. Пожалуй, весь восточный фланг ЕС развивается достаточно быстро, и скоро его обитатели уже не захотят разгребать навоз на британских фермах и ощипывать там бройлерных кур. В этом случае аргументы в пользу выхода из ЕС утратят свою актуальность.

***

Пока Эстония идет впереди многих. Она даже чем-то похожа на Скандинавию, правда, без велосипедистов. (Таксисты там русские, и они их часто давят.) Насколько же права была эта страна, отказавшись от финской телефонной станции! «Я очутился в середине болота в центральной Эстонии, — восхищался один дипломат, — и тем не менее, у меня был идеальный сигнал 4G». Ни у одной другой страны нет интернет-прозвища, а у Эстонии есть. Этот префикс «е» в слове e-stonia для нее все. Некоторые дети начинают изучать цифровое кодирование уже в начальной школе.

Эстония ввела у себя «умное» удостоверение личности, став мировым лидером в этом отношении. С таким удостоверением все можно делать в онлайне: выписать газету, подписать контракт, проголосовать. А без него уже нельзя сделать почти ничего. Но все-таки там есть определенные ограничения: врач может посмотреть вашу историю болезни с вашего согласия, а сведения о вашей судимости не может. Такая система требует высокого уровня доверия к власти, к ее честности и компетентности. В Британии такого нет. Но мы имеем право на определенный скепсис, когда нам рассказывают о налоговой отчетности, которую можно заполнить за полторы минуты, или о седовласых бабушках из Нарвы, которые лихо «шарят» в интернете и доверяют ему самые интимные подробности. («Здесь очень много рекламы», — заявляет один знающий местный житель.) Однако население, по всей видимости, доверяет власти, и прежде всего, ее способности сорвать кремлевские происки в киберпространстве.

Иногда такая вера в высокие технологии немного утомляет. В одном государственном учреждении я 10 минут пытался найти туалет. Оказалось, что никакого знака на двери нет, потому что он проецируется на пол, как в световом шоу в ночном клубе. Они делают это, потому что могут.

Это новый тип веры. Возможно, он возник благодаря тому, что Эстония никогда не питала особой страсти к старой. По словам преподобного Густава Пиира (Gustav Piir), работающего в Храме сошествия Святого Духа в Таллине, лютеранство в 19-м веке начало утрачивать свое влияние, так как церковь, которую контролировал говоривший по-немецки правящий класс, настояла на том, чтобы проводить службы на немецком языке. Антиклерикализм был мощной силой. А в коммунистическую эпоху новые колхозы строили подальше от старых деревень. Конечно, сходить в церковь можно было, но идти туда пришлось бы очень долго. А холодной балтийской зимой это не самая приятная прогулка.

«Существует некая аллергическая реакция на организованную религию, — говорит Пиир. — Они верят, но не принадлежат вере. Например, отмечаемый 2 ноября День всех усопших стал намного более популярен. В этот день люди приходят на службу и посещают кладбища».

У Пиира прекрасная церковь, являющаяся одной из главных достопримечательностей таллинского Старого города, который постепенно превращается в северную Венецию, хотя и не самым лучшим образом. Да, блюющих на улицах непрошеных гостей из Британии сегодня стало меньше (цены на алкоголь поднялись, и пьющая публика стала приличнее), но в Таллине невероятное количество туристов с круизных теплоходов. Гости прибывают по воздуху, по морю и в комфортабельных автобусах из Риги, которая, на мой взгляд, немного симпатичнее. На поезде может поехать только самая эксцентричная личность. Однако я так и поступил, и ни минуты об этом не пожалел, поскольку путешествие было очень поучительным. Между Эстонией, Латвией и Литвой гораздо меньше общего, чем считают иностранцы, да и сотрудничают они между собой не так активно, как кажется. В настоящее время между ними нет прямого железнодорожного сообщения. Но из Риги до Таллина можно доехать тихим ходом, сделав пересадку в южном пограничном городке Валга.

Из Риги до Валги три часа пути. Ехать придется в громыхающем поезде с тепловозом, оставшимся с советских времен. Проводница там тоже осталась с советских времен. Это настоящая бой-баба, похожая на революционерку из 1917 года. А на границе я пересел в бесшумный и совершенно новый эстонский поезд, где есть все, даже рампа для людей с ограниченными возможностями. Едет он не быстрее латвийского поезда, но впечатление такое, что он летит. Деньги, отложенные на замену подвижного состава в Латвии, таинственным образом исчезли в традиционной восточноевропейской манере. Однако Эстония выше всего этого.

До Нарвы добираются немногие туристы. Да и эстонцы туда ездят нечасто. Сочетание послевоенной разрухи и советской эстетики не делают чести этому городу. Но в нем есть и свои прелести, причем не только работающий всю ночь стриптиз-клуб. Там есть очаровательная набережная, проложенная вдоль реки. (Правда, существует опасность, что вы попадете в русскую зону роуминга, и с вас сдерут полтора фунта за минуту разговора).

На набережной в тени деревьев установлены уличные фонари. Это своеобразный памятник в честь вступления Эстонии в ЕС. Это событие укрепило эстонскую демократию и придало стране уверенности в том, что возврата назад нет. Там по одному фонарю на каждую из 28 стран-членов. А еще есть 11 запасных фонарей без подписей. Их достаточно для всех остальных восточноевропейских государств, в основном балканских, чей переход к приемлемому уровню демократии кажется лишь делом времени. Наверное, ЕС стал здесь новой религией, причем более важной, чем День всех усопших, чем информационные технологии. Евросоюз имеет для Эстонии огромное значение.

А что вы сделаете, когда один из этих фонарей погаснет, спросил я заместителя мэра. Выкопаете его? Устроите церемонию прощания?

«Хорошая идея, — ответил он. — Мы пригласим вашего посла». Оба мы рассмеялись. Но когда стоишь на берегу Нарвы, Брексит не кажется смешным событием или эгоистичным поступком. Он больше похож на преступление против человеческого прогресса.

Мэтью Энгел (Matthew Engel)

И еще один перевод статьи про русских в Эстонии, на этот раз на связи Польская пресса:

Русскоязычные в Эстонии: остров униженных

Пример Эстонии показывает, как под флагом Евросоюза выстроить национальное государство

Ларек с выпечкой и пирожками на рынке в таллинском районе Ласнамяэ. Русскоязычная женщина подает мне кофе и чебурек, испеченный в местной пекарне. Большие горячие пироги с мясом, название которых происходит из крымско-татарского языка, когда-то продавали на улицах городов и городков по всему Советскому Союзу. Над столиком, за которым можно съесть купленное лакомство, висит российский календарь, из-за прилавка звучат хиты русской «попсы» — жанра чуть более утонченного, чем польское диско. В общую картину не вписываются ценники, написанные на эстонском, которым не владеет большинство клиентов. Почему нет прейскуранта на русском? «Это незаконно, ведь государственный язык — эстонский», — объяснят продавщица.

«Cehmakommid piimaga. Poola», — гласит надпись на куске картона, прикрепленного к коробке с конфетами. Первые два слова означают «конфеты „Коровка" из Милянувка», а последнее — страну происхождения, то есть Польшу. За килограмм конфет, которые стоят на прилавке рядом с перцем, картошкой и косами из чеснока, просят 8 евро, что иллюстрирует уровень таллинских цен. Закон запрещает писать названия товаров на любом другом языке, кроме эстонского, но позволяет производителям использовать русский на упаковках (например, указывать состав), в инструкциях к лекарствам или бытовой технике. Однако этикетками на единственном известном тысячам жителей Эстонии языке снабжены далеко не все продукты.

Прежде всего — язык

Среди сотни изданий, которые можно купить в газетном киоске на рынке, сложно найти хоть одну газету на эстонском. «Сюда приходят в основном пожилые люди. Они жалуются на цены, но не могут себе отказать в том, к чему привыкли с детства», — рассказывает продавщица. В Эстонии не осталось ни одной ежедневной газеты на русском языке: год назад прекратился выпуск русскоязычной версии Postimees, в 2009 году закрыли «Молодежь Эстонии» и «Вести дня». Людям, которые любят читать новости на бумаге, остается газета «МК-Эстония» (принадлежащая российскому «Московскому комсомольцу»). Она выходит тиражом в 14 тысяч экземпляров и называет себя «самым читаемым еженедельным изданием в стране». Российских ежедневных газет и общественно-политических еженедельников в таллинских киосках нет, тут можно найти только выходящую в России желтую прессу, женские журналы, издания, посвященные хобби и эзотерике. В районе Ласнамяэ, который по численности населения в два раза превосходит Тарту (второй по величине эстонский город), нет ни одного книжного магазина, а книги (в основном детективы, любовные романы и фантастику) продают в некоторых киосках и супермаркетах. Русскоязычные жители Эстонии черпают информацию о происходящем в мире из рунета и передач российских телеканалов.

В русскоязычных школах в Ласнамяэ 60% занятий ведется на эстонском, а 40% — на русском. Многие учителя, которые преподают, например, математику, физику, биологию или химию, владеют эстонским недостаточно хорошо, так что школьники страдают вдвойне: они уступают эстонским ровесникам не только в знании языка, но и в подготовке по другим предметам. Им сложнее попасть в государственный эстонский вуз, а потом получить работу.

Равные права не гарантирует даже эстонское гражданство, которое есть далеко не у всех русскоязычных жителей. Главным условием продвижения по карьерной и социальной лестнице остается владение языком. Но даже это еще не все, особую роль играют знакомства: Эстония — маленькая страна с сильными родственными, земляческими и цеховыми связями. Преодолеть разрыв помогают деньги: председатель Социал-демократической партии 31-летний Евгений Осиновский, единственный русскоязычный министр в эстонском правительстве, выпускник Тартуского университета и Лондонской школы экономики и политических наук — сын мультимиллионера.

Определенную роль играет также пол. Русские женщины, которые владеют эстонским, выходя замуж за эстонца, получают новую фамилию и попадают в другой социальный круг. У русских мужчин, особенно если они не могут похвастаться апартаментами с огромными окнами или виллой в скандинавском стиле, шансов на выгодный союз мало. Для эстонки выйти замуж за русского — это очень смелый шаг (хотя бы из-за смены фамилии). В целом смешанных браков заключается мало.

Теплые воспоминания

В радиусе 100 метров от рынка можно обнаружить пять ломбардов. Владелец одного из них — русскоязычный мужчина 40 лет, который получил эстонское гражданство благодаря семейным связям отца. Его мать была обладательницей серого паспорта для неграждан и решила в итоге принять гражданство России. «У нее было два высших образования, но после распада СССР она осталась без работы, ей пришлось пойти в уборщицы», — рассказывает мужчина. В витринах ломбарда лежат советские медали и награды, в том числе за выдающиеся профессиональные достижения, которые напоминают, что Эстония была одной из самых промышленно развитых республик СССР. Орден «Знак почета» продается за 40 евро, а серебряный с золочением Орден Трудового Красного знамени — за 75.

Вокруг рынка простирается безбрежный панельный район. В 1973 году на пустынном плато Ласнамяэ решили поселить 180 тысяч человек. Блоки для строительства производили три комбината, работавшие на полную мощность. Первые дома заселили в 1978. Жителями нового района стали в основном работники промышленных предприятий, в том числе самого крупного завода — «Двигатель», который производил, например, миниатюрные атомные реакторы.

«Когда в 1952 году я приехал с Украины в Эстонию, мне было 14 лет. Я увидел промышленно отсталый регион, — рассказывает пожилой человек, возвращающийся с палками для скандинавской ходьбы домой в построенную в 1991 году многоэтажку. — Сейчас никто не говорит о том, сколько Советский Союз сделал для Эстонии. Я слышу только, как сильно эстонцы от него пострадали. Я работал в разных местах, прошел долгий путь от рабочего до начальника отдела крупного электротехнического завода. Тогда к эстонцам относились лучше, чем к нам сейчас. В промышленности, культуре и в органах администрации существовали специальные квоты: везде должны были быть представлены эстонцы. Этот принцип соблюдался, благодаря этому в советскую эпоху удалось вырастить эстонские элиты, которые после распада СССР пришли к власти. Сейчас русскоязычные, в особенности молодежь, находятся в гораздо более сложном положении, чем эстонцы во времена СССР».

Мой собеседник — лицо без гражданства. Почему он не получит российский паспорт, чтобы свободно перемещаться и по России, и по Евросоюзу, ведь это не так сложно? «Зачем он мне? Без гражданства я чувствую себя гражданином мира», — смеется он.

Строительство района Ласнамяэ прервал распад СССР. Независимая Эстония, не считаясь с издержками, решила избрать радикальный неолиберальный курс. В итоге промышленность, сельское и морское хозяйство пришли в упадок, а контроль над банковским сектором получил иностранный капитал. Жители Ласнамяэ лишились работы и источников дохода, а вся их прежняя жизнь осталась в альбомах со старыми фотографиями, дипломами и наградами. Фасады большинства домов здесь — это до сих пор голые бетонные плиты. Владельцы квартир (все жилье приватизировано) не соглашаются на то, чтобы их товарищества жильцов брали кредит на утепление зданий. Проблемой становится даже замена лифта.

«При Советском Союзе было лучше: работа, квартира за копейки, бесплатные поездки в дом отдыха», — вздыхает женщина лет 70, подметающая двор у многоэтажки, в которой она живет. Она и ее муж подрабатывают дворниками. «Пенсия у меня 440 евро, за 40-метровую квартиру мы платим 140 евро, к этому нужно добавить еще электричество и телевидение. Таллин очень дорогой город, нам с трудом удается сводить концы с концами. К счастью, у нас есть две пенсии. Одиноким пенсионерам приходится гораздо хуже». У дочери моей собеседницы постоянной работы в Эстонии нет, зато ее швейные таланты оценили в Берлине, так что скоро она снова оставит мужа и детей и на несколько месяцев уедет туда.

Главный духовный центр Ласнамяэ — это церковь, которую в 2013 году открыл патриарх Кирилл. Во дворе стоит памятник его предшественнику — Алексею II, который в 2003 году освятил закладной камень на месте будущей стройки. Алексий родился в Таллине, его отец (тоже православный священник) после революции эмигрировал из Петербурга в Эстонию. В новом храме жители Ласнамяэ венчаются, крестят детей, прощаются у открытых гробов со своими близкими. Православие заполняет духовную пустоту, образовавшуюся после распада СССР и краха коммунизма. Эстонская православная церковь Московского патриархата превосходит по количеству прихожан традиционную для Эстонии Евангелическо-лютеранскую церковь.

Путь на рынок (по-эстонски он называется Lasnamäe Keskus) проходит по пешеходному мосту над широким шоссе в направлении Нарвы. Сложно избавиться от ощущения, что простирающийся впереди район представляет собой нечто вроде еврейского местечка — городского образования, населенного людьми, которые говорят на отличающемся от государственного языке, сохраняют свою культурную идентичность и живут собственной жизнью. Хотят ли они переехать в Россию? «А кто нас там ждет?» — так чаще всего звучит их ответ. Они знают, что уровень доходов в Эстонии превышает российский, а жизнь выглядит гораздо более упорядоченной.

Они питают теплые чувства, скорее, к СССР, чем к путинской России, поэтому явка на парламентских и президентских выборах (участвовать в них имеют право 80 тысяч человек с российским гражданством, проживающих в Эстонии) неуклонно снижается. Интересно, склонит ли их придти к урнам в следующем году тот факт, что главой кремлевской администрации стал Антон Вайно (по слухам, он будет руководить избирательным штабом Путина), чей дед Карл много лет был первым секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Эстонии?

В гостинице я смотрю передачу англоязычного канала Deutsche Welle о положении женщин в Саудовской Аравии. В фильме отделенные друг от друга перегородкой мужчины и женщины смотрят один и тот же спектакль. В Эстонии коренные жители и те, кого называют русскоязычными, смотрят совершенно разные представления. Для многих эстонцев присутствие русскоязычных — это наследие периода советской оккупации, которая трагическим образом прервала развитие их страны. Русскоязычные, в свою очередь, повторяют приписываемые одному журналисту слова, что раньше Эстония была лицом СССР, обращенным к Западу, а теперь стала задом Европейского союза, обращенным к России. Однако они понимают, что Москва их не ждет, а, скорее, надеется, что они подождут ее. Пока все следят за тем, как идут дела у россиян в оккупированном Крыму, и слушают рассказы соотечественников, решившихся провести отпуск в Ялте.

Кшиштоф Пилавский (Krzysztof Pilawski)

И до кучи:

Евросоюз 2.0: как хотят реформировать «Единую Европу»

Образ Евросоюза как самого успешного интеграционного проекта в истории серьезно потрепан системным кризисом последних лет. Руководство ЕС и лидеры крупнейших европейских стран согласны с необходимостью кардинальных перемен и выдвигают свои концепции обновленного Евросоюза. Европейский мейнстрим — централизация «Единой Европы»: создание общеевропейской армии, спецслужб, проведение общей миграционной и внешней политики, учреждение бюджета еврозоны. Однако на самом деле Европа не едина и курсу на продолжение интеграции оппонирует восточноевропейская фронда, стремящаяся к возвращению «Европы национальных государств». Неоднородность Евросоюза, инертность институтов ЕС и неопределенность в отношениях европейцев с США и НАТО не способствуют проведению серьезных реформ, и будущим Европы вместо обновления может стать вялотекущий хронический кризис.

Проект Меркель: «Европа двух скоростей»

В начале года, на пике разговоров о крупнейшем кризисе Европейского союза в его истории, самый влиятельный человек в ЕС — канцлер Германии Ангела Меркель высказалась за отказ от принципа «европейской солидарности» и дифференцированный подход к различным странам — членам Евросоюза как единственный способ преодоления системного кризиса.

«История последних лет показала, что в ЕС и дальше будут существовать различные скорости, что не все непременно будут участвовать в тех или иных интеграционных шагах», — заявила Меркель по итогам «антикризисного» саммита ЕС на Мальте 3 февраля.

До этого концепция «Европы разных скоростей» не поддерживалась политиками такого высокого уровня. Однако после выступления Меркель она была предложена в качестве базовой концепции продолжения европейской интеграции на юбилейном саммите ЕС в Риме и получила одобрение тогдашнего президента Франции Франсуа Олланда. После этого «многоскоростную Европу» начали воспринимать как совместную инициативу двух крупнейших стран ЕС.

«Европа двух скоростей» предполагает признание неоднородности Евросоюза, вследствие которой ведущие, наиболее развитые страны ЕС должны продолжить интеграцию друг с другом, а аутсайдеры — остаться на обочине и в новых интеграционных проектах не участвовать.

У концепции «многоскоростной Европы» есть глубокие исторические и экономические основания. Исторический центр Европы («голубой банан» в терминологии французского географа Роже Брюне) на протяжении более чем тысячи лет остается неизменным. Это регион от Северного моря до Альп, расположенный на стыке Германии, Франции, Италии и стран Бенилюкса.

Этот регион был центром империи Карла Великого — первого крупного проекта европейской интеграции, и за тысячу с лишним лет после Каролингов принципиально ничего не поменялось. Страны европейского «ядра» являются основателями Евросоюза; на стыке Франции, Германии и Бенилюкса расположены столицы «Единой Европы» Брюссель, Люксембург и Страсбург; основной экономический, технологический, демографический потенциал европейской интеграции расположен в этом «ядерном» регионе ЕС.

Европейский союз основали шесть стран, близких друг другу географически, исторически, культурно, экономически. Объективные условия для интеграции между этими странами формировались столетиями, любые интеграционные проекты друг с другом являются для них естественными и само собой разумеющимися, а совокупный экономический, военный и политический вес Германии, Франции и других «отцов-основателей» таков, что для слабых стран Восточной и Южной Европы присоединение к их союзу было возможно только в качестве периферии и «бедных родственников».

Несмотря на 350 миллиардов евро, выделенных с 2004 года из бюджета ЕС на страны Восточной Европы в рамках политики выравнивания, различия между разными частями Старого Света остаются непреодолимыми. Согласно последнему «Индексу региональной конкурентоспособности», каждые три года публикуемому Еврокомиссией, все наиболее конкурентоспособные европейские регионы расположены в странах Западной и Северной Европы, и ни одного — в новых странах ЕС. К самым неконкурентоспособным, напротив, зачастую относятся страны «Новой Европы».

Еще больший дисбаланс в Европейском союзе выдает анализ формирования бюджета ЕС. Страны Евросоюза четко делятся на доноров и реципиентов. Водораздел между ними проходит по одному критерию: кто отчисляет в общий бюджет больше, чем получает из него, и наоборот. По данным французской Le Figaro, в списке из 18 стран — реципиентов европейской интеграции присутствуют все 11 стран ЕС из Центральной и Восточной Европы, вступивших в «европейскую семью» в 2004 и 2007 годах. «Новая Европа» находится на иждивении у «Старой», и с течением времени это обстоятельство вызывает всё большее раздражение у западных европейцев.

Концепция «многоскоростной Европы» предполагает избавление доноров Евросоюза от сдерживающего их развитие «балласта» периферийных стран-реципиентов.

Зондаж почвы для воплощения в жизнь новой концепции евроинтеграции уже ведется. Минсельхоз Германии выступил с инициативой реформы сельскохозяйственной политики ЕС. В Берлине предлагают разрешить странам — членам ЕС дополнительно субсидировать своих фермеров вдобавок к общим для всех выплатам из отраслевых еврофондов. Категорически против этого предложения выступили страны Вышеградской группы и Прибалтики. Причины понятны: бюджет Германии несопоставим с бюджетами Словакии, Латвии или Литвы и если национальные правительства получат право финансировать своих сельхозпроизводителей, то фермеры из Польши или Эстонии будут заведомо неконкурентоспособны по сравнению с немцами.

«Европа разных скоростей» претит всем экономически отстающим странам ЕС, поскольку институализирует их второсортность. Продвижение еврограндами этой концепции неизбежно приведет к конфликту с европейской периферией и может спровоцировать центробежные настроения в Евросоюзе.

Еще более важный аргумент против «многоскоростной Европы»: эта политика нанесет удар по имиджу ЕС.

Подтвердив деление Европы на успешных и отстающих, Брюссель и еврогранды распишутся в том, что у них ничего не вышло ни с «европейским единством», ни с «европейской солидарностью»: Европа осталась неоднородной, равенства между странами-членами не существует и богатые крупные страны по-прежнему находятся в привилегированном положении.

Европейская интеграция, несмотря на все постигшие ее кризисы, в глазах апологетов остается вершиной экономического и политического развития человечества. «Европа двух скоростей» вступит в противоречие с идеологией Евросоюза и разрушит его «светлый образ». Поэтому если эта концепция и будет воплощаться в жизнь, то частично, непоследовательно и завуалированно. 

План Юнкера: «брюссельское супергосударство»

Наиболее радикальный сценарий реформирования ЕС предложен председателем Европейской комиссии Жан-Клодом Юнкером в «программной» речи от 13 сентября 2017 г.

Выступая с очередным ежегодным посланием о положении дел в ЕС, глава Еврокомиссии фактически предложил объединить Европу в одно государство.

Проект Юнкера предполагает превращение институтов ЕС в полный аналог национальных органов власти. Европейский парламент должен избираться по партийным спискам, причем в выборах наряду с национальными могут участвовать общеевропейские партии. Позиции председателя Еврокомиссии и президента Европейского совета должны быть объединены в одну должность условного «президента Европы» — главы объединенного европейского государства.

Речь Юнкера носила рамочный характер, поэтому глава Еврокомиссии не уточнил, как будет выбираться единый европейский лидер и какие полномочия получат реформированные Европарламент и Еврокомиссия. Но из контекста выступления понятно, что эти полномочия должны быть несоизмеримо больше нынешних.

Еще больше стремление главного евробюрократа объединить Европу в одно государство выдает решимость в вопросе о ключевом атрибуте государственности — силовых органах. Из всех европейских деятелей позиция Юнкера наиболее решительна: «Единой Европе» нужна единая европейская армия, европейские специальные службы, действующие в рамках общей юрисдикции, и европрокурор, имеющий право применять единое уголовное законодательство на территории всего ЕС.

У европейского супергосударства должна быть общая налоговая политика и единая валюта. «Евро суждено стать валютой каждого государства ЕС», — заявил глава Еврокомиссии и предложил для начала создать министерство финансов стран еврозоны, наделив своего заместителя функциями министра экономики и финансов Евросоюза.

Кроме того, Евросоюз должен проводить общую миграционную и внешнюю политику. Последняя предполагает перманентное расширение: Юнкер призвал предусмотреть механизмы возможной в будущем реинтеграции в ЕС Великобритании, высказался за скорейшее вступление в Шенгенскую зону Болгарии, Румынии и Хорватии и поставил задачу к 2030 году расширить Евросоюз до 30 стран-членов.

Реализация предложений Юнкера будет означать не дальнейшее делегирование части суверенитета стран — членов ЕС в Брюссель, а лишение Брюсселем стран-членов всякого суверенитета.

Такая программа реформирования ЕС не отвечает интересам ни одной из европейских стран, включая еврограндов — Германию и Францию. Тот же Жан-Клод Юнкер критиковал Меркель и Олланда за «Европу двух скоростей» и высказывался против разделения европейцев на «сорта».

Вопреки распространенному среди европейских националистов мнению, институты ЕС не являются инструментом замаскированного господства Германии в Европе. Европейская бюрократия как группа интересов самодостаточна, а Брюссель не является «аватаром» Берлина.

Из речи Юнкера видно, что евробюрократия осознает себя как самостоятельный центр силы, несводимый к сумме чиновников и евродепутатов, делегированных из 28 стран ЕС работать на благо своей страны и всего Сообщества.

Ежегодное послание председателя Еврокомиссии — это заявка на получение евробюрократией всей полноты власти в Европе. Брюссельские чиновники, почувствовав тренд на централизацию, де-факто предлагают создание европейской империи со столицей в Брюсселе. При внешнем сходстве с проектами федерализации Евросоюза, продвигавшимися в прошлом десятилетии Германией и Францией, единственным бенефициаром проекта «Единой Европы», озвученного в Брюсселе, является сам Брюссель.

Поэтому едва ли этот проект будет реализован.

Программа Макрона: «Единая Европа Германии и Франции»

Со своей версией обновления ЕС выступил новый президент Франции Эммануэль Макрон, озвучивший 22 сентября в Сорбонне программу общеевропейских реформ.

Французский лидер предложил перемены в финансовой сфере и политике безопасности, которые экономически отделят страны романо-германского ядра ЕС от европейской периферии, а политически обеспечат им доминирующее положение в «Единой Европе».

По мнению Макрона, работа еврозоны требует централизованного управления. Поэтому нужно создать отдельный бюджет еврозоны, который страны, перешедшие на евро, будут использовать для «финансирования совместных инвестиций и обеспечения стабильности во времена экономических потрясений». Создание бюджета еврозоны предполагает введение должности европейского министра финансов и контроль за бюджетом со стороны парламентов стран зоны евро, возможно объединенных в парламентскую ассамблею.

Несмотря на стремление к централизации Евросоюза, инициатива президента Франции носит отчетливо антибрюссельский характер. Эммануэль Макрон не призывает к расширению еврозоны на весь Евросоюз, поэтому речь идет о дублировании институтов ЕС новыми наднациональными органами. Далее французский лидер прямо обрушивается на евробюрократию, предлагая «сделать Европу простой и менее забюрократизированной». Для начала — сократив количество членов Еврокомиссии до 15.

Если бенефициаром плана реформ Жан-Клода Юнкера является Брюссель и только Брюссель, то инициативы французского президента выдвинуты в интересах крупнейших стран ЕС — Германии и Франции (МИД Германии речь Макрона в Сорбонне оперативно поддержал).

Экономические идеи Макрона — это развитие концепции «Европы двух скоростей». В политическом отношении президент Франции предлагает создать специальную «группу европейского переустройства», в которую каждая страна, желающая быть в авангарде реформ, может отправить своего представителя. То есть новый Евросоюз будут формировать всё-таки страны — члены ЕС, а не евробюрократы. Учитывая разные «весовые категории» европейских стран, роль «первой скрипки» в процессе переформатирования Евросоюза будут играть те же Германия с Францией.

Вероятный конфликт интересов с институтами ЕС в Брюсселе — ерунда по сравнению с конфликтом с Соединенными Штатами, который провоцирует силовая часть программы Макрона, предполагающая дублирование структур НАТО.

Президент Франции выступил за общий военный бюджет, единую доктрину оборонной политики, создание европейских сил общего реагирования, совместных подразделений гражданской обороны, общей пограничной службы Европейской академии разведки. Это заявка на создание у «Единой Европы» общих Вооруженных сил и спецслужб, следовательно, на обретение Европейским союзом международно-политической субъектности.

Собственные силовые структуры — главное, чего не хватает Европе для завершения ее трансформации в империю. Евросоюз отличается непостоянством границ и находится в процессе постоянной территориальной экспансии, он выстраивает определенную систему порядка в европейских делах, отрицая конкуренцию между странами-членами, имеет имперскую миссию в виде распространения либеральных норм и ценностей.

Немецкий исследователь Герфрид Мюнклер по этим признакам определяет европейскую интеграцию как имперский проект. Однако, по его мнению, этот проект имеет незавершенный характер. Европа — это недоимперия, которая делегирует защиту своей безопасности США и в международных делах действует в основном фарватере политики Вашингтона. Для избавления от образа «экономического гиганта, но политического карлика» европейцам необходима прежде всего независимая политика безопасности.

Однако трансформация Евросоюза в классическую империю не может быть принята Вашингтоном, поскольку означает раскол Западного мира по Атлантике.

Европа из ведомого Америкой младшего партнера превратится в самостоятельного международного игрока — даже в условиях кризиса глобального лидерства США такое развитие событий для вашингтонского истеблишмента будет too much. Поэтому Вашингтон может задействовать все доступные ему инструменты, чтобы не допустить появления у европейцев общих силовых служб.

Но самостоятельное, без «трансатлантического единства» с США, плавание в мировой политике — слишком смелая заявка и для самих Германии и Франции. Несмотря на отдельные разногласия, в целом до прихода в Белый дом Дональда Трампа их устраивало существование под американским «зонтиком безопасности» и при ведущей роли США. Планы по созданию европейской армии не столько искреннее желание еврограндов, сколько вынужденная необходимость в условиях, когда Америка требует платить за пользование ее охранными услугами, перечислять 2% ВВП в бюджет НАТО и поддерживать американский ВПК.

Другая геополитическая модель для Европы затруднительна в силу создания из России образа внешнего врага и неоднородности самой Европы.

Страны американской группы влияния в Старом Свете — Великобритания, Польша, Литва, Латвия, Эстония — неоднократно высказывались против создания европейской армии и дублирования структур НАТО. Тем более они будут против сближения с Россией и сделают всё, чтобы сорвать стратегическое партнерство Евросоюза с Москвой (благо опыт по этой части у них богатый).

Еврогранды, в свою очередь, не хотят обострять конфликты ни внутри ЕС, ни в отношениях с главным заокеанским союзником. Отсюда проистекает вера европейского истеблишмента в то, что Америка Трампа — временное явление и противоречия с Соединенными Штатами не носят системный характер. Элиты настроены консервативно и не хотят ничего менять, поэтому едва ли реализация программы Макрона будет такой же решительной, как сама программа.

Доктрина Качиньского: «Европа наций»

После политических триумфов евроскептиков в прошлом году идея возвращения к «Европе национальных государств», в которой Евросоюз будет как максимум распущен, а как минимум утратит политические функции и вернется к формату Европейского экономического сообщества, рассматривалась как реальный и вероятный сценарий будущего Старого Света. Однако в нынешнем году противники европейской интеграции проиграли большинство европейских выборов, в том числе в главных странах ЕС — Германии и Франции, и идея возвращения «Европы наций» так и осталась маргинальной.

Сегодня евроскептицизм является правящей идеологией в странах Вышеградской группы. Крупнейшая из этих стран, Польша, после прихода в 2015 году к власти партии «Право и справедливость» Ярослава Качиньского находится в затяжном противостоянии с евробюрократией и занимается сколачиванием в Европе правоконсервативной фронды в пику Брюсселю и Берлину.

Правительство «Права и справедливости» выступает против того, что евроинтеграция важнее отдельных европейских стран, что интересы ЕС важнее национальных интересов и что общая внешняя политика ЕС может заменять, подменять или отменять политику национальных государств — членов Европейского союза.

В выступлениях Качиньского и его сторонников выражается общее неодобрение наднациональным организациям и наднациональным политическим проектам как таковым (за исключением НАТО).

«Институты, к которым мы присоединились, не устраняют различия в приоритетах отдельных стран, а лишь создают цивилизованные правила игры в порожденных ими спорах», — заявил глава польского МИД Витольд Ващиковский, представляя приоритеты внешней политики Польши в начале прошлого года. Тем самым новые польские власти заявили о приоритете собственных национальных интересов над интересами ЕС, что идет вразрез с установкой на «европейскую солидарность» и закладывает фундамент концептуального конфликта Варшавы с Брюсселем.

В борьбе за независимость от Брюсселя польское руководство стремится к поиску союзников среди стран ЕС. До референдума о выходе Великобритании из Евросоюза главным союзником Варшавы был Лондон. Однако «брексит», став самым большим триумфом евроскептиков, одновременно стал их стратегическим поражением.

Без Великобритании оппозиция европейскому мейнстриму не набирает критической массы. Страны Скандинавии, Прибалтики и Южной Европы в силу разных причин остаются лояльны Брюсселю. В одиночку страны Вышеградской четверки не способны противостоять доминированию в ЕС тандема Германии и Франции. Силы явно неравны.

Главная надежда Польши и ее единомышленников в ЦВЕ связана с поддержкой Соединенных Штатов, интересы которых представляют в Европе бывшие государства Варшавского блока.

Поэтому в Польше вызвал фурор визит в страну летом этого года президента США Дональда Трампа. У Америки Трампа и Польши Качиньского фундаментальные противоречия с Германией Меркель, Брюссель представляется польским националистам «аватаром» Берлина, поэтому Трамп и польское руководство — естественные союзники.

Однако причины союза с Америкой глубже идеологической близости к «трампизму» сторонников Ярослава Качиньского, венгерского лидера Виктора Орбана или чешского популиста Андрея Бабиша.

Одной из геополитических задач «Новой Европы», возложенных Соединенными Штатами на союзников / сателлитов в регионе ЦВЕ, является недопущение установления политической субъектности ЕС.

Из-за этого Польша и страны Прибалтики выступают против появления у Евросоюза собственной армии и других силовых структур, добиваются усиления роли НАТО в обеспечении безопасности Европы, поддерживают антироссийские настроения на континенте и углубляют раскол между Евросоюзом и Россией.

Заинтересованность Америки в Восточной Европе — главный козырь Польши и ее союзников в игре против Евросоюза. Поддержка американцев дает им основания надеяться на успешное противодействие германо-французскому курсу на централизацию, а также на успешную борьбу с концепцией «многоскоростной Европы».

Однако даже союза с Соединенными Штатами недостаточно для того, чтобы евроскептические страны могли навязать западным союзникам свое видение реформированного Евросоюза. Идея возвращения «Европы наций» остается маргинальной, тем более что продвигают ее периферийные в Европейском союзе страны. Ориентация на Америку не обеспечивает им преодоления периферийности, меж тем для той же Польши превращение из восточной окраины ЕС в альтернативный центр Европы является конечной целью ее европейской политики.

Преодоление многовекового отставания Восточной Европы от Западной и усиление позиций новых стран-членов ЕС в будущем могло бы обеспечить участие в больших инвестиционных проектах в Евразии — в первую очередь китайском проекте «Один пояс — один путь».

Страны ЦВЕ уже делают шаги в этом направлении. Вся «Новая Европа» участвует в формате «16+1» — региональной инициативе Китая, направленной на сближение и сотрудничество с бывшими странами СЭВ. Для Вышеградской группы, Прибалтики, Румынии и Болгарии «16+1» — экспериментальный проект выстраивания отношений с Востоком вне рамок ЕС и НАТО, для Китая — пробный шар перед приглашением к партнерству стран Западной Европы. «Недавний саммит в формате “16+1” в Риге — сигнал для Брюсселя: Евросоюзу нужно более серьезно подходить к торговым отношениям с Китаем и поднять их на более высокий уровень», — пишет нидерландский исследователь Тони ван дер Тогдт.

Однако на пути к стратегическому партнерству с Китаем у стран Восточной Европы могут возникнуть непреодолимые препятствия. Первое: сотрудничество с Китаем в сфере торговли и транзита неизбежно означает пересмотр отношения к России. Пока что к отходу от антироссийского нарратива во внешней политике готова только Венгрия, но и она не решается выступать против западного консенсуса и голосует вместе со всеми за продление санкций против России.

Второе: в ряде бывших социалистических стран коммунизм провозглашен равной нацизму преступной идеологией. Впрочем, лидерам Литвы, Латвии и Эстонии этот деликатный момент не мешает принимать у себя членов Политбюро Коммунистической партии Китая. Гораздо важнее третье: Соединенные Штаты воспринимают «Один пояс — один путь» как угрозу своему влиянию в Восточном полушарии.

Проамериканская ориентация стран Восточной Европы в конечном счете может обернуться требованием отказаться от участия в стратегических проектах Китая в обмен на сохранение американского «зонтика безопасности» и поддержку в конфликте с Брюсселем и еврограндами.

Получается тупиковая ситуация. Свое видение обновленного Евросоюза страны-евроскептики навязать не могут, оставаясь периферией ЕС и европейскими маргиналами. Но и Германия с Францией и другие страны ЕС «первой скорости» не смогут провести реформы, которые они считают необходимыми для выхода из кризиса европейской интеграции.

В результате в Европейском союзе ничего не изменится. Статус-кво сохранится, вялотекущий хронический кризис продолжится.