О смерти поэта

Ушёл из жизни Евгений Евтушенко, человек-легенда, человек-символ. И с его уходом практически закончилась эпоха шестидесятников, самым громким представителем которой он оставался вплоть до последнего дня. Ещё живы, слава Богу, Лина Костенко и Юнна Мориц, ещё творят Юлий Ким и Наум Коржавин, но нынешние 20-летние уже спрашивают: а кто это такие?

Про Евгения Евтушенко они подобных вопросов не задавали.

Не стало Поэта, чья судьба оказалась столь же противоречивой, как и само шестидесятничество. Некоторые тогдашние бунтари, поборники свободы и критики режима, оказались в итоге обласканы властью – небезуспешно для обеих сторон. Другие, выразительно клявшиеся в беззаветной любви к Родине – и большой, и малой, быстро эмигрировали после падения Берлинской стены. Третьи, столкнувшись с реалиями свободного творчества, ушли в глухую внутреннюю эмиграцию.

Евгений Евтушенко, разумеется, был диссидентом и критиком. Но его творчество тоталитарный режим отчего-то включил в школьную программу по литературе. И не ограничивал ни в зарубежных поездках, ни в творческих вечерах. Возможно, по этой причине его остро не любили коллеги по цеху, тоже шестидесятники. Впрочем, такая нелюбовь – родовой знак советской поэзии.

Поэты русские,
друг друга мы браним —
Парнас российский дрязгами засеян...

Евгений Александрович выразился здесь эллегически, но нимало не погрешил против истины. Однако же кто посмеет кинуть в него камень?

Кто бывал на его встречах с читателями, не мог не поразиться уникальной энергетике этого сухонького старичка. Зал неизменно встречал и провожал его овациями. К себе же Евгений Евтушенко порой бывал остро самокритичен.

И у Бога ошибок много –
иногда от Его доброты.
Не суди нас, Господь, слишком строго,
но не будь всепрощающим Ты.

На Тебя Тебе жалуюсь, Боже,
Ты не много ли мне подзабыл?
Если был бы со мною построже,
то, наверно бы, лучше я был.

Возможно, это лучшая эпитафия уходящему поколению шестидесятников?