Родился на Камчатке, учился в США, живет в Нарве: архитектор Иван Сергеев о работе на стыке тектонических плит цивилизации

Русский Delfi продолжает серию интервью с людьми, чей родной язык — русский, которые добились успеха в Эстонии и любят эту страну. Наш шестой герой — главный архитектор Нарвы Иван Сергеев. Несколько лет Иван учился и работал в США, а затем вернулся в город своего детства. Что входит в обязанности главного архитектора? Стоит ли молодежи возвращаться в Нарву и почему? Ответы на эти и другие вопросы — в интервью Delfi.

Фото: Andres Putting / Delfi.ee

Так как Иван живет и работает в Нарве, но по долгу службы часто бывает в Таллинне, то с героем интервью мы встретились в одном из кафе в районе Теллискиви.

”Для меня понятия плана и фасада существовали еще до того, как я научился эти слова выговаривать”

Вы родились в Нарве, да?

Нет, я родился в Петропавловске-Камчатском. Когда я был совсем ребенком, родители решили переехать. Видимо, им надоело жить под снегом, и они переместились в ту часть Союза, которая в свое время считалась одной из самых прогрессивных. Вся моя сознательная жизнь проходила в Нарве.

В детстве чувствовалось, что вы живете в Эстонии? Насколько в жизни присутствовал эстонский язык?

Эстонский язык присутствовал с первого же класса. Вне школы — практически нет, не было возможностей для практики. Возникли они позже, в классе 7-8. Вместе с художественной школой мы как-то раз ездили в Алатскиви. Там у нас была летняя практика, жили вместе с детишками из местных семей. Мои родители также отправляли меня учить эстонский язык по программе ”Русский ребенок в эстонской семье”. Я был в нескольких семья, с одной из них мы даже подружились, ездили к ним на Рождество, летом, осенью, а они приезжали к нам в Нарву — просто в гости, уже вне программы.

Любовь к архитектуре возникла в детстве?

Недавно у меня был день рождения, и мы просматривали детские альбомы. С самого раннего детства у меня есть склонность к геометрии и рисованию, к конструктивным вещам. Был один конкретный рисунок, очень интересный. Лежит бронтозавр, рядом его детеныш. А недалеко крадется тираннозавр, с хвостом, большой такой. Так вот для того, чтобы понять, где кто находится в соотношении, насколько далеко тираннозавр, я нарисовал в углу этой картинки план. Это было в 4,5 года. Для меня понятия плана и вида сбоку существовали еще до того, как я научился эти слова выговаривать.

Foto: Andres Putting

Когда я начал выбирать будущую профессию, выбор лег между архитектурой и городским планированием. Мне была интересна как экономическая, так и пространственная составляющие городской жизни. В результате целью стала Эстонская академия художеств. В то время она была единственным заведением, где можно было получить архитектурный аттестат, полное, а не прикладное образование.

Архитектурное образование условно разделить на 2 части: половину времени и сил занимает архитектурное проектирование, которое начинается с графических листов, вторую половину — все остальное.

Графические листы - это…?

Сложновато объяснить… Это архитектурная графика графика, выполненная от руки. Например, лист 40 на 40 см, в нем девять квадратиков и каждый из этих квадратиков надо заполнить какой-нибудь текстурой. Это упражнение дается студентам на первом семестре первого курса, потом проекты постепенно усложняются, от семестра к семестру: шалашик, частный дом, культурные здания, потом пошло градостроение, потом диплом.

Вторую половину архитектурного образования составляют все остальные предметы: математика, физика, сопромат, рисование, живопись, история архитектуры и искусства, социология.

Нужно уметь рисовать, чтобы быть архитектором?

С одной стороны, да, но, на самом деле, уметь выражать свои мысли каким угодно методом — будь то текст, макет или язык программирования — для архитектора намного важнее, чем умение ”красиво” рисовать. В архитектуре, рисование — это лишь умение выражать свои мысли графически. Когда я поступал в университет, то полгода по субботам ездил в Таллинн из Нарвы на курсы по рисунку и композиции. Приходилось выезжать из Нарвы в 5 утра, чтобы вовремя попасть на занятия.

Foto: Andres Putting

В Эстонии архитектор нужная профессия, хватает мест молодым?

Думаю, да. Эстония вообще отличается тем, что мы предприимчивая нация. Очень многие молодые люди открывают свои бюро и работают над своими проектами. Моя мама всегда говорила, что люди всегда строили, и будут строить, это одна из тех специальностей, которая всегда будет нужна.

У архитекторов есть навыки, которые применимы не только в дизайне и архитектуре. Это умение мыслить логично, умение переключаться между разными масштабами, от единого человека до целого города. Например, я главный архитектор, но я практически не рисую здания, совсем немного занимаюсь дизайном и эстетикой, а основная моя функция — градостроение. Один мой знакомый архитектор вообще работает в государственной канцелярии, есть архитекторы и среди основателей успешных старт-апов.

С другой стороны, не имеет смысла обольщаться. Архитектор считается ”гламурной” профессией, но в реальности она сопряжена с постоянными конкурсами, дэдлайнами и огромной ответственностью. Не говоря уже о том, что здания строятся на года, а значит они будут или мозолить глаза, или же обогащать нашу пространственную среду в течение не одного поколения. Приходится ”выкладываться” полностью, частенько работая во внеурочное время.

Когда вы уехали в США?

Я отучился в Эстонии 4 года, а потом поехал в Штаты. Я хотел туда поехать еще тогда, когда только поступал на бакалавра, но чтобы учиться в Америке на бакалавра, нужно быть миллионером. Там очень дорогое образование. У моих родителей, естественно, не было таких возможностей.

А вот на уровне магистра, существуют различные стипендии, которыми можно воспользоваться. Я подал документы на стипендию Фулбрайта — одну из самых престижных стипендий, администрируемых совместно Эстонией и США — получил ее и в итоге выбрал университет в Вирджинии.

Что нужно было сделать, чтобы получить стипендию?

Если коротко, то стипендия требовала продемонстрировать, что я большой молодец. Естественно, у меня должны были быть хорошие отметки в университете, плюс начиная с 1 курса я работал, участвовал в нескольких серьезных проектах. После 2-го курса я поехал в Голландию и проработал там почти 3 месяца. Поэтому когда я подавал документы на Фулбрайт, я был не просто студентом, который очень хотел поехать в Америку, у меня был реальный опыт, причем международный.

В дополнение ко всему этому, для поступления в университет в Штатах нужно было пройти несколько туров подачи документов, индивидуальное собеседование, сдать Американские экзамены на знание языка и общей академической компетентности (так называемые TOEFL и GRE), подготовить портфолио работ и прочее. Так что конкуренция была не слабая.

Foto: Andres Putting

Как вы попали в Нью-Йорк?

По окончанию 2 лет магистратуры я начал думать — ”что теперь?” Тогда я уже знал, что по Фулбрайту я могу быть в Штатах не два, а три года. По окончании этих трех лет, я должен был вернуться в Эстонию и отработать здесь минимум два года — таковы условия получения этой стипендии. Изначально я планировал ехать в Штаты только на один год, но на втором курсе мне удалось получить несколько стипендий, плюс я нашел работу по профессии в университете и таким образом смог обеспечить себе и второй год образования. Защитив диплом, я начал писать письма по всему миру в поисках работы. В результате чудом я попал в бюро, в которое хотел больше всего, бюро, в котором я мечтал работать со второго курса.

Это бюро под названием Office for Metropolitan Architecture — OMA и руководит им легендарный архитектор и мыслитель Рем Колхас, голландец. Конкурс в этом бюро был 250 человек на место, объекты, над которыми мы работали бок о бок с выпускниками Гарварда и Колумбии, находились и в Штатах, и в Бразилии, и в Монтенегро, так что это был очень крутой опыт.

Когда вы учились за границей и говорили людям ”Привет, я из Эстонии”, они знали, что это за страна?

Многие не знали. Если бы я учился где-нибудь в Калифорнии, где находится половина эстонских стартапов, то люди бы знали. А в Вирджинии особо никто не знал. Но когда мы собирались ехать, всех фулбрайтеров пригласили на ориентацию, где нас ввели в курс американской культуры и ежедневной жизни, а также дали советы, как на месте представлять нашу страну. Естественно, скайп был одной из тем.

”Город — это не архитектура, а люди”

Если я правильно понимаю, то после трех лет в США вы вернулись в Таллинн, а затем и в Нарву. Что сейчас входит в ваши обязанности?

Если обобщить, то городской архитектор по большому счету занимается пространственным развитием города, контролирует дизайн и качество архитектуры в городе, плюс занимается долгосрочным планированием. Своей работой он может способствовать привлечению инвесторов в город. Моя ежедневная задача — контролировать, как объект будет ”общаться” с общественным пространством города, соблюдены ли все нормативы, не нарушены ли права соседей и прочее. Если люди переклеивают обои, то это их дело. А вот если они меняют окна, которые выходят на внешнюю сторону или меняют несущие конструкции здания, то к этому я буду иметь интерес.

Вопрос для чайников. Что входит в архитектуру? Все вплоть до скамеек?

Архитектура — это, да, весь построенный пространственный мир. Это могут быть дороги, заборы, здания, временные сооружения. Архитектура — это среда, в которой мы обитаем, контейнер нашей жизни.

Foto: Andres Putting

Я правильно понимаю, что если я решила построить в Нарве магазин, то должна обратиться к вам?

Да, это было бы правильно. Если, к примеру, у вас ничего нет, куплен только участок земли и вы хотите построить магазин, то было бы правильно показаться в наш отдел и я или наши специалисты объяснят вам, что вы можете строить на этом участке. Если детальной планировки нет, нужна ли она? Каким образом двигаться дальше, сколько этажей максимально можно построить, какого назначения здание может быть, какой площади, откуда должны быть подъезды, подходы, как оно должно выглядеть, вписывается оно или не вписывается в окружающую среду? Все эти вопросы утрясаются нами.

Вы проработали на должности главного архитектора почти 2 года. Чего вы добились за эти 2 года? Над какими проектами работали?

Я — главный архитектор, я являюсь чиновником. Мне или кому-то другому на этом месте приходится иметь дело с согласованием проектов частных домов, квартирных зданий, заводов. Очень много приходится решать частных вопросов, решение которых практически незаметны рядовому горожанину.

С другой стороны, есть и стратегические объекты, о которых знают все, и над которыми трудится сразу несколько департаментов городской управы. Например, как вы знаете, в Нарве есть променад — в скором времени, его планируется продлить в сторону железнодорожного моста. Есть проект Ратуши и Ратушной площади, реконструкция которых начнется в конце этого года. Идет строительство сети велосипедных дорожек по всему городу, автобусного вокзала, на финальном этапе находится детальная планировка библиотеки, в сотрудничестве с министерством образования планируются государственная гимназия и две основные школы. И это лишь объекты, которые развиваются самим городом. В дополнение к ним в скором времени, будем надеяться, начнется строительство колледжа МВД, магазина Lidl, нескольких новых квартирных домов; уже строится театр VabaLava, несколько промышленных объектов.

В дополнение ко всему этому, я постоянно работаю с Эстонской Академией Искусств, студенты интерьерного дизайна которой уже не раз организуют в Нарве различные выставки и акции. Я не считаю, что моя роль главного архитектора ограничивается моими функциональными обязанностями — коль уж развивать город, то делать это всеми силами.

С другой стороны, это все было бы невозможно без хорошей команды — как на уровне моего департамента, так и управы в общем. Развитие города — это командный спорт.

Foto: Andres Putting

На ваш взгляд, чего не хватает в Нарве?

Вы знаете, я думаю, что Нарве не хватает рабочих мест. Если серьезно — не о красоте, не об архитектуре рассуждать — а о городе. Город это все-таки не архитектура, город — это люди. Архитектура, она как бы последствие того, что в городе живут люди, ”контейнер человеческой жизни”, как я сказал ранее — сама по себе архитектура — это камень, ничего, это прах. Если в городе нет людей, то и город не имеет смысла. Поэтому в Нарве главные вопросы не архитектурного плана. Архитектурного тоже конечно, отреставрировать здания, подлатать дороги и т.д. Все это — текущие вопросы, они не настолько важны, может какие-то новые объекты, например, сейчас строится театральный центр Vabalava. Конечно, Vabalava очень важный объект, но опять же — в совершенно пустом городе его строить не имеет смысла.

Нарве надо понять, в конце концов, в чем идея города. Мир вышел из индустриальной эпохи и вступил в постиндустриальную, Нарва же этого скачка еще толком не сделала. Надо это дело ускорить, а это, в основном, означает создание новых методов производства, новых способов зарабатывать деньги, новых способов жить. Вопрос намного глубже, чем построить дом культуры или оперный театр.

В этом году Нарва претендует на титул ”Культурная столица Европы -2024”. Как вы считаете, почему Нарва должна победить?

С моей точки зрения, культурная столица — это как раз та инициатива, которая может дать Нарве идею, стимул жить и развиваться, поиском которых город занимается уже годы. Если говорить о культурных столицах, то в Нарве намешано культур дай боже. Находясь на восточной границе Европейского союза, у нас стратегически очень важное место. Когда мы приезжаем в Нарву и стоим около реки, то видим два замка. Один датский, второй русский. Мы сразу понимаем, что тут прошло много войн — это стык тектонических плит человеческой цивилизации. Так что да, Нарва достойный кандидат.

Вы один из примеров людей, которые учились за границей и вернулись в Эстонию. Как вам кажется, как или чем нужно мотивировать молодых людей, чтобы они возвращались?

Я не думаю, что это необходимо. Каждый человек свободен в своем выборе и если он считает, что ему надо уехать, то пусть уезжает. Мне было бы глупо пытаться кого-то убедить, что нужно возвращаться в Нарву, имея при этом замечательную работу в Лондоне.

Другое дело, что если ты находишь что-то, что ты можешь сделать в Нарве, то делай, не бойся. Самое важное — это не бояться. Не уезжать из-за безысходности, с мыслями, что Нарва — это дыра. Если ты переедешь в Лондон, то не факт, что твоя жизнь станет лучше. Тут надо поменять отношение. Это как раз то, что пришлось сделать мне, когда пришло время возвращаться. Я тут, в Штатах, работа, международное бюро, а надо возвращаться. Два варианта. Начать депрессовать или принять это как вызов, найти новые цели. Если ты находишь какую-то тему в той же Нарве, что там нет, допустим, бара, приезжай и делай бар.

Я просто надеюсь, что люди будут видеть больше смысла в Нарве и в возвращении — или же переезде — сюда. Мы не для того на ”Культурную столицу” подаем, чтобы показать Европе, какие мы красивые, а чтобы город жил. Нам это надо. Я надеюсь, что ”Культурная столица” — это тот механизм, который позволит дать мотивацию людям сделать свой город лучше, красивее, современнее и гордиться этим городом. Увидеть, что у нас два замка, у нас променад, у нас зелень, у нас куча проблем, и вытекающих из них возможностей для самореализации. Вместо того, чтобы убегать в поисках лучшей жизни где-то, слабо самим создать лучшую жизнь прям здесь?