В майский полдень в Риге было совершено убийство. У себя на квартире застрелены Эмма Бурилина, завотделом культуры профсоюза торговых работников, она же злостная спекулянтка и воровка, и находившийся здесь же ее друг. Убийца — бывший студент Валерий Долгов.
По следам события известный латвийский кинематографист Герц Франк снял документальный фильм «До опасной черты». «Высший суд» — продолжение. Режиссера-аналитика привлекло не детективное раскручивание нитей преступления. Как ни важна беспощадная правда о социальной коррупции, искусству не менее важно расследование о коррупции человеческой души. Необходимо было проследить жизненный маршрут к той рижской квартире, куда ворвался с «парабеллумом» двадцатичетырехлетний убийца. Кто же он, Валерий Долгов?
Франк проводит с убийцей часы и дни, стремясь проникнуть в истину души. Как это трудно, задумаемся на минуту! Сколько понадобилось такта, беспристрастности, мудрости! Ведь, пожалуй, только художественная литература, перо гения, создавшего «Преступление и наказание», отваживались погружаться в такие бездны! А у документального кино свой язык сухих, беспристрастных фактов, всякие допуски и вымыслы ему противопоказаны. И вот под незначащим подзаголовком «киноматериалы» рождается фильм неведомого экранного жанра.Посмотрев картину (а посмотреть ее следует каждому), убеждаешься, сколь несовершенно в данном случае определение «документальное кино». Документы — да, факты — да, безусловно. Но это лишь первый пласт человековедения, оперирующего реальным материалом действительности и средствами экранного искусства. Правда, сейчас вместо слова «документальное» часто говорят «неигровое», то есть не разыгранное артистами по сочиненному сюжету. Тоже, признаться, термин не из удачных. Слова, характеризующего ту высокую экранную публицистику, новые пути которой проложил фильм «Высший суд», мы еще не нашли.
Одна из самых жестоких надзирательниц женских концентрационных лагерей гитлеровской Германии. Пытая заключенных, она прибегала как к физическому, так и психологическому насилию, забивала насмерть женщин и развлекалась, стреляя по заключенным. Она морила голодом своих собак, чтобы потом натравливать их на жертв, и лично отбирала сотни людей для отправки в газовые камеры. Грезе носила тяжелые сапоги, при ней всегда, помимо пистолета, был плетеный кнут. Была приговорена к смерти через повешение.
Расследование: виновных в покушении на убийство ждет наказание. Заказное убийство.
В сентябре 2004 года на хуторе Ояра около 15.00 раздались выстрелы. Двое незнакомых мужчин открыли огонь из автомата ППС по хозяину хутора Виктору Лахтарину.
Как рассказали газете «Нарва» очевидцы, они подъезжали к дому вместе с Виктором на машине, как вдруг заметили двух человек, которые попытались спрятаться в траве от подъезжавших. Учитывая, что хутор, как и положено, расположен в отдалении от жилой зоны, первая мысль была о том, что это – воры. Виктор вышел из машины и направился к непрошенным гостям, однако, двое незнакомцев открыли огонь по владельцу хутора. В результате Виктор получил касательное ранение в голову. «В рубашке родился, - сказали тогда врачи, - еще немного правее и не жилец.»
Два очевидца, на глазах которых с молниеносной скоростью развернулись все вышеописанные события, вызвали скорую, которая по прибытии вызвала и полицию. Несмотря на то, что полиция не бездействовала, виновных так и не смогли найти. Стрелявшие скрылись.
Как выяснилось уже значительно позднее в ходе следствия, из автомата стрелял Владимир Осипцов, которого на хутор Виктора Авинурмеской волости привез 39-летний Роман Веллома.
Вируский уездный суд приговорил к двум годам и восьми месяцам условного заключения мужчину, который во время ссоры так сильно избил свою мать, что позже она скончалась от полученных травм.
Они - как раковая опухоль и профессиональная неизбежность. Проникали в разведку в любую эпоху, предавали своих, не щадили верных агентов. Как правило, их жизнь заканчивалась преждевременным уходом - выстрелом ли в голову, катастрофой, кончиной от неведомых болезней или от пьянства. Всегда, даже в далеких краях и под чужими именами, жили под охраной новых хозяев в вечном и совсем не беспочвенном страхе.
Человек без имени и без жалости
Меня свели с ним в конце осени 1998-го. Я просил, настаивал, и старый друг мой А.Н., наверное, нарушая какие-то принципы, лишь предупредил: "Не лезь только с именами и странами и, не дай бог, оперативными эпизодами. И давай без этих твоих диктофонов". Тихое кафе в те месяцы грянувшего кризиса-98 было пустынно. Я сразу узнал его. Аккуратно одетый совсем немолодой человек лет за 75, но с какой-то такой бьющей уверенностью и рукопожатием железным.
В июле 1973 года в монастырском, приюте, недалеко от Парижа, Бхактиведанта Свами беседовал с кардиналом Жаном Даниэлю: “В Библии не говорится: „Не убивай людей". Там сказано шире: „Не убий", — почему же вы толкуете это так, как вам удобно?”
Бхактиведанта Свами:Иисус Христос говорил: “Не убий”. Почему же христиане убивают животных? Кардинал Даниэлю: Конечно, в христианстве запрещено убивать, но мы считаем, что жизнь человека отличается от жизни животного. Человеческая жизнь священна, так как человек создан по образу и подобию Бога, и потому убивать людей запрещено. Бхактиведанта Свами:Но в Библии не говорится: “Не убивай людей”. Там сказано шире: “Не убий”. Кардинал Даниэлю: Мы полагаем, что только человеческая жизнь священна.
Шериф округа Лос-Анджелес Кевин Ллойд просматривал татуировки членов банд, когда его внимание привлекла одна фотография. На ней было изображено убийство молодого человека в магазине спиртных напитков.
На татуировке были детали, по которым шериф сразу узнал нераскрытое убийство 23-летнего Джона Хуареса. Рождественские огоньки на крыше магазина, фонарь и дорожный знак выдали в бандите по кличке «Вертолёт» убийцу. Теперь он будет осмотрительнее с выбором татушек. Наверное.
